Она со мной

Посвящаю эту историю вам, мои читатели.

Всем моим поклонникам и друзьям: эта история для вас!

Глава 1

Сколько я себя помню, всегда страдала от страшной болезни – топографического кретинизма. Диагноз мне, конечно, не ставили, но я почти уверена, что симптомы у меня налицо. Так что это не совсем моя вина, что у меня не получается сориентироваться в лабиринте под названием «Старшая школа Кинг-Сити».

Звенит первый звонок, и группы толпящихся у шкафчиков учеников бросаются врассыпную к своим классам. Черт. Я точно опоздаю, ведь я до сих пор не знаю, где у меня первый урок. К тому же я не могу идти быстрее: пару недель назад я получила травму, которая все еще не зажила.

Утром немногословная секретарь отправила меня в лабиринт коридоров, вручив карту и уничижительно пожелав мне удачи. Перейти в новую школу через полтора месяца после начала учебного года и так тяжело, а если я еще уткнусь носом в карту, на меня будут смотреть так, будто у меня на лбу табличка: «Новенькая, съешьте меня живьем!» В таком случае придется распрощаться с планом пережить последний год в школе, не привлекая к себе внимания. Кроме того, если бы я и заглянула в карту, то все равно бы ничего не поняла. Как я и сказала: всему виной топографический кретинизм.

Снова вытащив расписание, я обращаю внимание на имя в верхней части листа: Амелия Коллинз. Что ж, на этот раз красивое имя, хотя и придется какое-то время к нему привыкать.

В который раз я проверяю номер класса, который уже запомнила, – как будто если я прочитаю цифры заново, то чудесным образом окажусь в нужном мне месте. Взглянув на экран новенького телефона, я громко выдыхаю: до начала урока остается пять минут.

– К черту все, – бормочу я, прибавляя темп и одновременно вытаскивая из рюкзака карту школы. Я очень не люблю опаздывать.

Не останавливаясь, краем глаза я замечаю группу крупных смазливых парней, которые разговаривают и смеются между собой. Идут по коридору так, будто вся школа принадлежит им. Не сбавляя темпа, я перемещаюсь поближе к стене и снова запускаю руку в рюкзак в поисках карты. Тут же врезаюсь в кирпичный выступ и отлетаю, чуть не падая с ног. Да кто придумал строить такие стены?

Из рюкзака, конечно же, все вываливается, и я быстро принимаюсь подбирать свои вещи. Но стоит мне повернуться, как я сталкиваюсь с чем-то твердым и, судя по отменной ругани, – с чем-то человеческим. Вещи опять разлетаются по полу, пока я сгибаюсь от боли в ребрах.

Отлично. Просто прекрасно.

– Ты слепая? Не видишь, что я иду? – огрызается кто-то.

Я встречаюсь с раздраженной парой серых глаз, принадлежащих самому красивому парню, которого я когда-либо видела. Один из тех здоровяков, которых я заметила раньше. И этот высокий и широкоплечий гигант теперь стоит передо мной и, нахмурившись, смотрит на меня.

Ну и реакция. Насколько я поняла, виноваты мы оба. Нет, он виноват больше, раз уж эти ходячие небоскребы не умеют смотреть под ноги.

– Прости, пожалуйста, – извиняюсь я. Невзирая на гнев, я очень не хочу привлекать к себе еще больше внимания.

Мы оба наклоняемся, чтобы собрать с пола разбросанные вещи.

– Больно умная или как? Если ты не заметила, я шел навстречу, а значит, ты должна была отойти и пропустить меня, – отчеканивает он, поднимаясь с блокнотом в руках.

Вокруг нас собирается небольшая толпа зевак: всем хочется посмотреть на неудачницу, навлекшую на себя гнев неуравновешенного выскочки.

«Сначала подумай, Амелия. Не говори глупостей. Ты должна вести себя тихо и закончить год, не привлекая внимания».

– Извини. Я новенькая. Я сама не знаю, куда иду. – Я выпрямляюсь, наконец-то собрав свои вещи с пола, и убираю с лица прядь светлых волос. – Ты, случайно, не знаешь, где кабинет номер 341?

– Ты новенькая, а не слепая. Не нужно оправдывать свою тупость. Вали, пока я добрый, – насмешливо отвечает парень, запуская пальцы в пшеничные волосы.

И это он добрый? Меня окружают другие ходячие деревья с озадаченными лицами, а толпа зрителей становится все больше. В данный момент я точно не следую плану не привлекать внимания. Не желая продолжать разговор, я молча прохожу мимо, даже не бросив в его сторону взгляда.

– Смотрите, ребята, мозг она все-таки умеет включать! Я думал, что там вакуум, – кричит он друзьям. Видимо, быть козлом заложено у него в генах.

Все. Мое терпение лопнуло. Я разворачиваюсь, подхожу к парню и, прищурив карие глаза, смотрю прямо ему в лицо.

– Нет, и все же мозгами там и не пахнет, – продолжает грубиян.

Парень наклоняется до уровня моего роста – на семь сантиметров выше благодаря потрясающим туфлям на танкетке – и заглядывает мне прямо в глаза.

– Хочешь, я нарисую тебе карту, как свалить из моего поля зрения? – медленно протягивает он, делая акцент на слове «свалить». Он говорит так, будто я какой-то ребенок.

– Нет, благодарю, – отвечаю я без лишнего волнения. – Но я могу нарисовать тебе карту, чтобы ты катился к чертовой матери и не заблудился по дороге.

Собравшаяся в коридоре толпа с громким вздохом замирает, пытаясь переварить происходящее. Судя по лицам ошарашенного блондина и его друзей, никто еще не говорил ему ничего настолько дерзкого.

Здоровяк подходит совсем близко ко мне и рычит:

– Слушай сюда, маленькая…

– Это ты слушай сюда, ослиная задница, – перебиваю я спокойным тоном. – Во-первых, отвали от меня: у тебя изо рта разит помоями. А во-вторых, если у тебя все-таки нет проблем с пищеварением, то необязательно быть таким засранцем. – Я толкаю его подальше от себя. – Так почему бы тебе не вытащить голову из задницы и не осознать, что ты в школе не один. Ты никогда не задумывался, что, если бы ты и твои дружки-небоскребы ходили по коридору, не занимая при этом все свободное пространство, остальным бы не приходилось разбегаться по сторонам, чтобы избежать столкновения? Мне жаль, если с утра тебе кто-то помочился в тарелку с хлопьями, но будь добр, оставляй свои проблемы на входе в школу. Можешь найти хобби или походить на групповую терапию. Так что спасибо за теплый прием в новой школе, но я, пожалуй, пойду на урок.

Коридор застывает в тишине. Блондин стоит в остолбенении.

Его друзья не просто смеются – они задыхаются от хохота. Верзилы-дружки такие же красавчики, как и придурок номер один. Звенит второй звонок, оповещающий о начале урока. Отлично. Я опоздала.

Уверенная в том, что обозначила свою позицию и поставила на место этого выскочку, я поворачиваюсь, задевая его волосами, и ухожу сквозь расступающуюся толпу. А он так и остается на месте, пунцовый от гнева.

– Боже мой, да она уделала тебя, Эйден! Вот так умора! – восклицает один из его смазливых дружков сквозь приступы смеха.

Итак, придурка зовут Эйден. Даже обидно, что столь приятные имя и внешность идут в комплекте с отвратительным характером. Я так старалась остаться незамеченной – а теперь, похоже, меня запомнят все в этой школе. Что ж, я хотя бы хорошо выгляжу в юбке и на каблуках.

Шоу закончилось, и толпа постепенно расходится. С гордо поднятой головой я иду дальше по коридору и вскоре заворачиваю за угол, не имея ни малейшего представления о том, куда направляюсь. Остановившись на минуту, чтобы собраться с мыслями, я оглядываюсь в поисках кого-нибудь, у кого можно спросить, где находится нужный мне кабинет.

Я обычно настороже, но вдруг меня застает врасплох звук уверенных и быстрых шагов за спиной. Не проходит и секунды, как меня разворачивают и закидывают на плечо. Я упираюсь лицом в спину Эйдена и вишу на его плече попой кверху, а он, взяв во вторую руку мой рюкзак, куда-то меня несет.

– Что ты творишь? Сейчас же отпусти меня! – воплю я что есть мочи.

Эйден, ублюдок, не замедляется, а только хихикает подо мной. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на озадаченные лица двух из трех великолепных гигантов – тех, которые стояли рядом с ним в коридоре.

– Эй вы, двое, вы что, не можете вправить ему мозги?!

– Прости, крошка, – кричит в ответ брюнет с короткой стрижкой и шоколадными глазами, ухмыляясь с явным удовольствием. – Небоскребы не сильны в разговорах.

Я не могу не отметить шикарную спину Эйдена. Мускулы отчетливо выделяются под обтягивающей, но не слишком узкой однотонной черной футболкой. Мы заворачиваем за угол, и хотя те, кто еще остался в коридоре, смотрят на меня с любопытством, ни один из них не изъявляет желания мне помочь.

Нежданно-негаданно левую сторону груди пронзает резкая боль. Вот дерьмо. Похоже, дела идут не очень хорошо: сначала я врезалась в стену, потом меня поднял очень мускулистый придурок по имени Эйден, а в довершение всего я оказалась в неудобной позе. Боль распространяется дальше. Мне нужно встать на ноги, прежде чем станет еще хуже.

– Послушай, приятель. Я, конечно, извиняюсь, что нагрубила тебе, – вру я, – но похищать людей – это не самый удачный способ решения проблем.

Эйден берет меня поудобнее, вызывая в ребрах новую вспышку боли, и, даже не замедляясь, взбегает по лестнице на следующий этаж. Черт, этот парень как кролик из рекламы «Дюрасел»! Мне тем временем становится тяжело дышать.

– Пожалуйста, – выдыхаю я. – Опусти меня, и мы сможем все обсудить.

Игнорируя просьбы, он продолжает решительно шагать дальше.

– Ты можешь отпустить меня? И, пожалуйста, понеж…

Эйден резко останавливается и бросает меня на пол.

Я поднимаю на него глаза. Из меня как будто выбили дух. Ребра с левой стороны горят. И да, я снова их повредила.

– Кабинет 341, – объявляет Эйден, бросая рюкзак рядом со мной. В следующую секунду он разворачивается, чтобы покинуть опустевший коридор.

Не в силах открыть рот, я пытаюсь подняться, вот только боль в левом боку вынуждает меня опуститься обратно. До добра все это точно не доведет. Не желая лежать на грязном полу ни секунды дольше, я пытаюсь встать на ноги, но боль в груди только усиливается. Я не могу пошевелиться. Вот черт. Похоже, сегодняшний день все-таки не будет моим первым днем в школе.

Я уже в третий раз повредила ребра, что, конечно, не может не огорчать. Дотянувшись до рюкзака, я шарю внутри и спустя мгновение достаю телефон. Мама, как обычно, с первого раза трубку не берет. Во второй раз она отвечает после третьего гудка.

– Алло? Хейли? Ой, Амелия?

– Привет, мам. Мне кажется, я снова повредила ребра. Слушай, я сама съезжу в больницу. Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты не беспокоилась и не накручивала себя, когда из школы позвонят и сообщат, что меня не было на уроках. Уж поверь мне, в школе я сегодня была, – говорю я, лежа на полу.

Она вздыхает, как будто спрашивая, как я умудрилась облажаться в первый же день в новой школе.

– Как это случилось? Тебе стоит быть аккуратнее. Он все еще на свободе, и ничего пока не закон…

– Я знаю. Неважно. Просто держу тебя в курсе, – выдавливаю я. Мне даже говорить больно. – Я позвоню, когда доеду до… – Я смолкаю. Боль становится невыносимой.

– Амелия? Тебе нельзя садиться за руль.

Я стараюсь не обращать внимания на нотку недовольства, закрадывающуюся в ее голос.

– Я приеду за тобой. Я скоро буду, а ты пока постарайся не привлекать к себе еще больше внимания.

– Договорились. Я буду ждать тебя на парковке.

Повесив трубку, я засовываю телефон обратно в рюкзак. Рассматривая потолок, я придумываю аргументы, чтобы подняться на ноги.

– Что ж, Амелия, у тебя заживают три сломанных ребра и два ребра ушиблены. Если ты смогла сделать это однажды – сможешь и сейчас, – уговариваю я себя.

Согнув ноги в коленях, я снимаю каблуки и засовываю их в рюкзак. Не давая себе возможности передумать, быстро переворачиваюсь с правого бока на живот, стараясь не прикасаться ни к чему левым боком.

Продев одну руку в лямку рюкзака, чтобы потом за ним не наклоняться, я ставлю руки рядом с головой как при отжимании и одновременно отталкиваюсь коленями. Перенеся центр тяжести на ступни, аккуратно встаю и опираюсь на шкафчики.

– Отлично, вот ты и поднялась. А теперь пора найти чертов выход из этой школы-лабиринта, – говорю я себе.

Я уже почти собралась с силами, как вдруг встречаюсь взглядом с парой знакомых глаз цвета шоколада. Проклятье. Как давно он здесь? Друг Эйдена, брюнет, который запомнил мою фразу про небоскребы, стоит рядом с открытым шкафчиком, не сводя с меня глаз. Рядом с ним стоит русый парень из группы ходячих деревьев. Его глаза широко распахнуты, и он, похоже, забыл, как нужно моргать. Безусловно, я не хочу терять лицо и показывать слабость, поэтому отвожу взгляд и иду в противоположную от них сторону.

– Выход с другой стороны, – неуверенно произносит голос за моей спиной. Это парень с русыми волосами.

Чертов сломанный внутренний компас.

– Что вы видели? – спрашиваю я, направляясь в их сторону.

– Ну, почти все после того, как Эйден ушел и оставил тебя здесь, – отвечает он неуверенно.

Здорово, то есть вообще все.

– И никому из вас не пришло в голову помочь девушке, загибающейся на полу от боли?

Мой вопрос выводит их из ступора. Кареглазый быстро закрывает шкафчик, и они оба спешат в мою сторону.

– Теперь мне не нужна ваша помощь! – восклицаю я, морщась от боли.

Парни застывают на полпути.

– Ты уверена, что тебе не нужна помощь? – уточняет брюнет, ухмыляясь.

Дерзкий засранец добивает лежачую! К тому же они выглядят как модели, а я – как будто меня протащили через свалку мусора возле ресторана. Я хочу послать его на все четыре стороны, однако дышать становится сложнее. Ко всему прочему я осознаю, что понятия не имею, как добраться до парковки, откуда меня должна забрать мама.

Я делаю глубокий вдох.

– Вы не могли бы, пожалуйста, подсказать, как дойти до парковки?

– Мы тебя проводим, – говорит парень с русыми волосами.

– А как же урок?

– Да ну его, – отвечает он. – У нас с тобой один и тот же урок. Там скука смертная, а здесь… ситуация намного интереснее.

– Я рада, что мои страдания могут внести разнообразие в вашу рутину, – сухо отвечаю я.

– Черт, я не это имел в виду, – возражает русоволосый парень миролюбиво.

Блондин подходит слева, чтобы закинуть мою руку себе на плечо. Брюнет тем временем встает справа, делая то же самое.

– Ай! – вскрикиваю я, ощутив в боку болезненную пульсацию. – Больно же! – укор блондину.

– Блин, прости.

Мы медленно движемся по коридору. Блондин шагает впереди, а за ним, обхватив правой рукой шею брюнета, следую я.

– К черту все это, – бормочет парень, на которого я опираюсь. Внезапно он останавливается, берет меня на руки, как невесту, и продолжает идти, пока я лежу в его загорелых мускулистых руках.

– Ноа, возьми рюкзак и открой дверь, – приказывает он, явно устав от медленного спуска.

Благодарная парням за то, что мне больше не нужно стоять на ногах, я держу язык за зубами, что на меня совсем не похоже. Вскоре мы подходим к массивным дверям, ведущим на парковку. Пока Ноа придерживает двери, мы с блондином выходим наружу. Оказавшись на улице, я поднимаю руку, прикрывая глаза от яркого солнца, и ищу взглядом маму.

– Можешь меня опустить. За мной сейчас приедут.

Он ставит меня на ноги, но придерживает рукой, явно не намереваясь уходить.

– Вам не обязательно ждать со мной.

– Мы не можем оставить тебя одну, – говорит Ноа, садясь на бетонные ступени. Он смотрит на своего приятеля, и тот кивает, молча соглашаясь.

– А вам не попадет за прогулы? – интересуюсь я.

– Не-а. Я Мэйсон, кстати. – Он улыбается и помогает мне присесть на ступеньку. – С Ноа ты уже знакома. Как тебя зовут?

– Амелия, – представляюсь я.

Боль в груди не отпускает, и, хотя мне не хочется это признавать, я все-таки рада, что ребята остались.

– Слушай, – неуверенно начинает Ноа, глядя на меня светло-зелеными глазами, – Эйден вовсе не плохой парень. Он не знал, что навредил тебе.

– Если бы он знал, что у тебя сломаны ребра, то не стал бы тебя поднимать. Мы просто дурачились, понимаешь? Он никогда специально не причинял боль кому-то, тем более кому-то слабому физически.

Ох, хотелось бы, чтобы они не слышали, как я говорила сама с собой в коридоре.

– Но зато порвать в клочья безобидную девочку на словах – для него обычное дело. И насколько понимаю, это был не первый раз, – отвечаю я.

– Такое не часто случается. Понимаешь, он достаточно легко выходит из себя, а сейчас у него тяжелый период. Плюс он был в очень плохом настроении, поэтому неудивительно, что он сорвался по первому же поводу. А поводом по воле случая стала ты, – добавляет Ноа, как будто это вполне приемлемое объяснение.

– Эй, ты потрясно себя вела. Я в жизни не видел ничего лучше. Ты отшила его на раз-два, – с улыбкой замечает Мэйсон.

– Правда? – осторожно спрашиваю я.

– Серьезно. Нарисовать карту пути к чертовой матери? Отпад! А ты видела его лицо, когда ты велела ему разобраться с проблемами? – смеется Ноа.

– Лично мне больше всего понравилось, когда ты сказала ему про проблемы с пищеварением. – Мэйсон подмигивает мне.

– Так вы, ребята, на меня не злитесь?

– За что? За комментарий о небоскребах, подминающих под себя всех и вся и разрушающих мир на своем пути? – спрашивает Ноа, мило усмехнувшись.

– Вроде того, – бормочу я.

– Нет, напротив. Это было смешно. А еще было круто наблюдать, как кто-то кроме нас ставит Эйдена на место. Тем более такая хрупкая девчонка, как ты, – отвечает Мэйсон со смешком.

– Меня достало слушать его треп, – говорю я.

– Он хороший парень, правда, – смеется Ноа. – И ему было бы очень стыдно, если бы он знал, что из-за него ты сейчас едешь в больницу.

– Это не его вина – я на него не злюсь. Да, меня взбесило его поведение, но я понимаю, что он не хотел мне навредить, – признаюсь я. – Если бы не ребра, я бы просто поднялась, пошла на урок и сказала бы ему парочку нехороших слов при следующей встрече. Кстати, я бы хотела, чтобы вся эта история осталась между нами, – говорю я двум красавчикам рядом со мной. – Не рассказывайте никому о моих травмах, ладно?

Парни переглядываются. Ноа смотрит на меня с любопытством.

– Как ты умудрилась сломать… сколько там? Три ребра? И ушибить еще три?

– Сломала три, ушибла два, – поправляю я, стараясь уйти от ответа.

– Да, точно. Так как это случилось? Классическая ситуация: пела в душе, потом поскользнулась? – шутит Мэйсон.

Я ежусь от воспоминаний о той ужасной ночи и думаю о холодных карих глазах, которые до сих пор преследуют меня. Из-за него мне пришлось снова переехать в другой штат.

– Нет, если честно, я просто часто попадаю в неприятности, – говорю я в надежде, что парни оставят эту тему.

– Надо же было так вляпаться, – смеется Ноа.

Мама подъезжает и останавливается перед нами, избавляя меня от необходимости отвечать. Она смотрит осуждающе, отчего я сразу же напрягаюсь. Вот дерьмо, нужно было сильнее настаивать на том, чтобы парни ушли на урок. Теперь я получу от матери выговор.

И вот она, женщина ростом метр шестьдесят, выходит из машины, поднимает солнечные очки, откидывает назад каштановые волосы длиной до плеч, а затем одаривает взглядом Мэйсона и Ноа.

– Спасибо, что помогли, ребята. Дальше я сама разберусь. Возвращайтесь на урок.

Парни нерешительно переглядываются, но я успокаиваю их – мол, со мной все будет хорошо – и благодарю за компанию.

– Серьезно, Амелия? – выпаливает мама, выезжая с парковки. Ее пальцы крепко сжимают руль.

– Все не так, как выглядит, мам.

– Надеюсь. Ты что, хочешь опять переехать?

Я сжимаю зубы, чтобы не начать кричать на нее. Я знаю. Я все знаю. Не надо мне напоминать.

– Нет.

– Тогда помни, что ты обещала. Никаких парней. Никаких социальных сетей. Никаких команд или клубов. Ты можешь ходить в спортзал и заниматься джиу-джитсу. Я не могу запретить тебе заводить друзей, но ты должна быть ответственной.

Оставшуюся дорогу до больницы мы едем молча. Я знаю, как себя вести. Мне нужно быть тише воды ниже травы, чего бы это ни стоило.

Глава 2

Спустя две недели и кучи пачек обезболивающих я снова нахожусь в оживленных коридорах старшей школы Кинг-Сити.

Поскольку мне было нечем заняться, пока мои новые ушибы заживали, я решила расшифровать школьную карту, которая, как мне кажется, написана иероглифами. Теперь я уверена в правильности выбранного направления и иду по коридорам так, будто они принадлежат мне. Я перекидываю через плечо волнистые волосы цвета клубничный блонд. О, я бы выглядела сексуально, если бы меня снимали в замедленной съемке.

Шагая по коридору, я ощущаю на себе миллион прикованных взглядов. Конечно, мне бы хотелось думать, что повышенное внимание связано с моим милым нарядом, но на самом деле я знаю, что на меня смотрят по другой причине.

Два варианта, почему на меня смотрят: а) уже середина октября, а я все еще новенькая (учитывая, что в первый день я так и не смогла попасть на первый урок, многие меня до настоящего времени даже не видели). Менее вероятный и наименее желаемый вариант б): они все еще обсуждают тот случай с Эйденом. Я все-таки надеюсь, что в такой большой школе за последние две недели произошло что-то поинтереснее.

Я добираюсь до кабинета 341 – класса истории – и занимаю место в самом центре. Пара человек уже сидят в классе, но большинство учеников пока что тусуются в коридоре, наслаждаясь последними драгоценными моментами свободы перед началом пытки общим образованием.

Я достаю из рюкзака тетрадь, ставлю дату вверху страницы. Я хочу подчеркнуть сегодняшнее число красным цветом, но ручка отказывается писать. Дурацкая ручка. Все еще не пишет, пока я пытаюсь ее расписать на полях. Я так погружена в процесс, что меня застают врасплох, когда закрывают глаза ладонями. На секунду все вокруг темнеет.

На столь быстрое действие я отвечаю автоматической реакцией: хватаю незнакомые кисти, с нажимом дергаю и поворачиваю, зная, что могу сломать их, повернув чуть сильнее. С прыжком вскочив на ноги, я оборачиваюсь и смотрю в лицо нападавшему.

– Ай, ай, ай, ай!

Знакомые шоколадно-карие глаза. Я быстро отпускаю его руки.

– Эй, чертова женщина, не нужно отрабатывать на мне приемы из «Карате-пацана», – тарахтит Мэйсон, потирая запястья.

– Прости! – я смущенно извиняюсь. – В следующий раз не будешь к девочкам подкрадываться.

К счастью, звонок еще не прозвенел, и лишь несколько человек смотрят на меня с очевидным удивлением. Большинство же полностью погружены в телефоны.

– У тебя железная хватка. Это странно, потому что у тебя такие милые хрупкие маленькие ручки, – подначивает парень, беззлобно принимая произошедшее.

Я мало знаю о Мэйсоне, но понимаю: этот парень мне определенно нравится все больше и больше. Если бы он не был лучшим другом придурка Эйдена, я бы подумала, не начать ли с ним дружить. Звенит звонок, и вместо ответа я показываю ему язык, поворачиваюсь и сажусь обратно на место.

– Ты могла бы найти кого-то получше, – вдруг говорит голос слева от меня.

Очень красивая девушка сидит за партой рядом со мной и смотрит на меня разочарованными ярко-голубыми глазами.

– Что, прости? – спрашиваю я в недоумении.

– О, я не имею в виду ничего такого, – говорит она, откидывая на назад кудрявые каштановые волосы до плеч с карамельными прядями. – Девушка с твоей внешностью и чувством стиля может найти себе парня получше, а не снисходить до этого бабника.

В глубине кабинета Мэйсон разговаривает с Ноа и другими парнями. Почти все девочки (кроме моей соседки) с любовью смотрят в их сторону, как будто в трансе.

– О, хорошо, спасибо. Но я и Мэйсон? Фу, да никогда. Я не хочу иметь ничего ни с ним, ни с его зазнавшимися друзьями, особенно с этим козлом Эйденом.

Она смотрит на меня, и ее голубые глаза в одночасье вспыхивают.

– О боже! Да ты же та самая девочка, которая отшила Эйдена пару недель назад! Я знала, что причина, по которой ты мне понравилась, крылась не только в симпатичных туфлях.

– Ты видела это?

– Мне и не пришлось! Все только об этом и болтали наперебой. Что произошло? Ходили слухи, что ты забрала документы и переехала в Антарктику, боясь его мести.

– Брось, я не боюсь этого засранца. Он меня раздражает? Да. Бесит? Да. Но пугает? Нисколько, – отвечаю я.

– Я думаю, мы с тобой подружимся. – Девушка улыбается мне. – Кстати, меня зовут Шарлотта, и нет, ты не можешь звать меня Чарли. Шер? Да. Но я не парень – никогда не зови меня Чарли.

– Амелия, – смеюсь я.

– Дай мне посмотреть твое расписание. Может, у нас еще какие-то уроки вместе! – взвизгивает Шарлотта. – О, у нас химия третьим уроком, а потом мы можем пойти на обед!

– Звучит заманчиво. – Впервые за долгое время я искренне улыбаюсь и пытаюсь заглушить эхо маминого голоса, напоминающего мне, что я не должна заводить друзей.

В класс входит мужчина лет сорока и ставит портфель на учительский стол. Начинается урок – болтать мы больше не можем.

После первого урока, пообещав очень энергичной Шарлотте, что сяду с ней на химии, я оказываюсь за партой ближе к доске – на математике.

Я так взволнованна! Будет так интересно!

Сарказм. Это был сарказм.

Со звонком в класс залетает придурок собственной персоной, разговаривая с парнем с темными, почти черными волосами. Это четвертый персонаж из компании ходячих деревьев.

Ни Эйден, ни его друг меня не замечают и садятся за парты в конце кабинета. Сползая вниз по стулу, я молюсь, чтобы пережить эту предписанную пытку, не попадаясь Эйдену на глаза.

Урок проходит без проблем: мои молитвы услышаны. Я уже минут десять хочу убраться из этого кабинета, так что быстро заталкиваю вещи в рюкзак. Однако спешка не пошла мне на пользу: тетрадь падает на пол.

– Черт, – бурчу я под нос.

Я вот-вот собираюсь схватить ее, но чья-то большая рука успевает поднять ее раньше. Я встаю и упираюсь лицом в грудь Эйдена, до мурашек красивого. Вся ситуация – сплошное затасканное клише, и мне ничего не остается, как только бороться с искушением закатить глаза.

Не в силах разгадать выражение его серых глаз, я забираю тетрадь. И хотя я не свожу с него взгляда, сопротивления, к своему удивлению, не встречаю. Я просто стою и смотрю на него с вопросом в глазах, пока наконец не поворачиваюсь и не выхожу из кабинета, чтобы отправиться на химию.

Это было странно. И что он делает на математике? Разве законно обладателю скверного характера быть красивым, подкачанным, да еще и умным? Эх, хотела бы я поговорить с тем, кто отвечает за раздачу генов, потому что набор Эйдена достался ему нечестно.

Я прихожу на химию пораньше и вижу Шарлотту, сидящую посреди кабинета за партой. Она энергично машет рукой, и я тут же сажусь рядом с ней.

– Как математика? – спрашивает Шарлотта, будто зная, как я «обожаю» этот предмет.

– Ну, ты же знаешь математику – сплошное веселье! Эйден со своим другом в моем классе, – рассказываю я, стараясь, чтобы в голосе не было слышно горечи.

Ее глаза вмиг распахиваются.

– Он что-то сказал? Что-то сделал? Подожди, какой еще друг?

– Ну, точно не Мэйсон и не Ноа. Я же их не знаю. Этот был высокий, накачанный и довольно симпатичный, должна признаться, – добавляю я, но умалчиваю, что он был не такой милый, как Эйден. Ну а что? У меня все хорошо с глазами! Не могу же я изменить свой вкус! – Он немного бледный, с темно-каштановыми, почти черными волосами, – продолжаю я.

– Это Джулиан, – поясняет Шарлотта. – Давай я расскажу тебе, как здесь все устроено.

Она понижает голос, хотя в классе еще почти никого нет.

– Итак, есть группа парней: Эйден, Мэйсон, Ноа и Джулиан. Эта четверка – лучшие друзья. Все знают, что они дерзкие и ведут себя как эгоисты. Их все любят. Парни хотят с ними дружить, а про девочек я вообще молчу.

– Они бабники?

– Не то слово, – фыркает Шарлотта. – Их даже бабниками не назовешь, потому что девчонки рядом с ними не задерживаются. Ноа и Мэйсон могут заполучить любую, кто им понравится, но ни один из них не был в настоящих отношениях. Практически все девочки бегают за Эйденом, но он редко уделяет им время. У него вроде как было что-то с местной мисс популярность, Кейтлин Андерсон, но я почти уверена, что между ними все кончено. Она та еще стерва, так что я удивлена, что он провозился с ней так долго.

– Хм. Все больше и больше причин полюбить этих парней.

Шарлотта смеется, но мне по-прежнему интересно узнать больше.

– А что насчет Джулиана? Тот, который был с Эйденом на математике? – интересуюсь я.

– Раньше он ничем не отличался от Ноа и Мэйсона, но думаю, он изменился. Вот уже четыре месяца он встречается с девушкой, Аннализой, и кажется, у них довольно-таки серьезные отношения, – отвечает она.

– А тебе что они сделали? – спрашиваю я.

– В смысле?

– Ты единственная девочка, кроме меня, кто не пускает на них слюни.

– Я не сомневаюсь в том, что они красивые. Единственное, чем они пользуются, – это их внешность, и даже я не могу этого отрицать.

– Ты опять обо мне говоришь, Чарли? – спрашивает симпатичный парень с располагающим взглядом карих глаз, который только что зашел в класс и услышал конец нашего диалога. Он занимает место за партой за нами.

– Мир не вращается вокруг тебя, Чейз. Кстати, это Амелия. Амелия, этого скромного козла зовут Чейз, – представляет нас Шарлотта друг другу, нахмурившись после того, как парень использовал нелюбимую ею форму имени. – Это она отшила Эйдена пару недель назад.

Глаза Чейза широко раскрываются, когда он понимает, кто перед ним.

– Жаль, меня там не было, – смеется Чейз.

– Ты с ними дружишь? – интересуюсь я.

– Да, хотя он знает, что с ними лучше не водиться, – вставляет Шарлотта.

– Да ладно тебе, Чарли, ты же знаешь, что тебя я люблю больше всех. – Чейз взъерошивает ее волосы и улыбается невинной улыбкой.

– Прекрати! Только не волосы! – хмурится Шарлотта.

* * *

После химии Шарлотта с энтузиазмом тащит меня по коридорам в столовую, живо болтая о всякой ерунде. Стоит нам зайти, как мы сразу же замечаем Эйдена и его друзей. Они сидят за столом с какими-то девочками.

– Видишь ту блондинку, которая практически сидит у Эйдена на коленях? Это Кейтлин Андерсон. Я про нее рассказывала. Она в нашей школе стерва-королева, потому что красивая и опасная, а ее мама – директриса. Иногда она садится с ними обедать, – рассказывает Шарлотта.

– Никому из парней она не нравится. Они просто мирятся с ее существованием, – добавляет Чейз, подходя к нам сзади.

– Как бы то ни было, – продолжает Шарлотта, явно раздраженная тем, что ее прервали на середине объяснения, – она безумно влюблена в Эйдена, ревнует его ко всем…

– Хотя он говорил ей отвалить от него столько раз, что сбился со счета. Она везде его преследует и не обращает внимания на оскорбления. В ее голове засела идея, что они идеально подошли бы друг другу, поэтому она делает все, чтобы превратить эту фантазию в реальность, – встревает Чейз.

Шарлотта одаривает его долгим взглядом.

– Что? – Чейз подмигивает. – Я с ним дружу, так что просто пытаюсь дополнить объяснение!