Шифоньер Виноградского. Стихи

Иллюстратор Алексей Роганов

© Дмитрий Владимирович Виноградский, 2018

© Алексей Роганов, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-9917-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
В наших шифоньерах завсегда много вещей разных…
И события, связанные с ними, важные, или не важные…
Наши. Новые вещи, старые, любимые, просто вещи.
На то он и шифоньер, он хранит и бережёт всё.
 

«Вещи»

Не вылазь из-под одеяла…

 
Навеяно Бродским
Не вылазь из-под одеяла
                             и любимую не выпускай,
Даже если она сварлива, ты её приласкай.
Солнце твоё обмякнет, забудет,
                                  что скандал затевала.
И это ли не причина
                        не вылазить из-под одеяла.
 

ВОТ…

 
Голыми пятками встаю на стекло,
Голыми мыслями лезу в рай.
Там всё так красиво, так тепло…
А я тут голыми пятками встаю на стекло!
 

Просто так бывает…

 
Рыбы кусок как кусок вселенной.
Водки глоток как глоток океана.
Я весь наполнен противоречиями,
Как водой и пеной наполнена ванна.
 

Тонкий намёк, вдруг поймёт

 
Никогда ты меня уже не поймёшь…
Даже, наверное, если уйдёшь.
 

Про жисть

 
Закадычные друзья есть у меня из-за меня,
И я тоже есть у них, несомненно, из-за них.
Всё, что в жизни есть у нас,
                                       полагаю, из-за нас.
А если, вдруг, чего-то нет, то…
                                      чего нет, того и нет.
 

Мне надо подумать

 
Мне надо подумать,
Возможно, покушать.
Мне хочется думать,
Высоцкого слушать.
Ещё я хочу научиться летать,
Не на самолётах,
Не с крыш на асфальт.
А просто парить и смотреть на людей…
На маленьких
                   страшно тщедушных существ.
Они ж состоят из мильонов веществ.
И тем интересны.
Ещё я хочу научиться мечтать.
И с этим уменьем летать и летать…
 

Трубабухарь

 
Джаз-клубу «Труба» посвящается
Мне трудно говорить, поэтому прочту.
Законы заведения шесть лет уже я чту.
А если вдруг забуду из них какой-то там,
То утром обязательно приду и всё отдам.
 
 
Я помню, несмышлёнышем
Проник в Трубу, как в мир
Накрытых целлюлозою столов.
И джаз играющих голов.
 
 
Мистерия бумаги, пива, водок, сковородок,
Бармены, официанты, где ваши имена?
Приходят музыканты с гитарами, певцами
Вон, там Илья и Алик, охрана у крыльца.
 
 
Здесь знаю каждый метр,
На всех стульЯх сидел,
Все группы переслушал,
Со всеми пил и пел.
Можно много написать разных похваленьев,
Можно водку заедать тут сушками
                                                     с варением,
Можно даже на вискарь раскатать губу,
Я вот так предполагаю: горе, счастье —
                                                     Всё в Трубу.
Мыслью начинаю растекаться по столам,
Столы же здесь из дерева, как и надо нам.
Сяду, призадумаюсь, подключусь к вай-фаю
И пусть мне все завидуют, я в ТРУБЕ…
 

Александру Коптелю

 
День рождения у Саши Коптеля
От-те, бля.
И пришли-то ни кто не попадя,
А друзья!
Говорят, вспоминают Сашку:
Мол, молодец!
Только искоса улыбаясь,
Ему подмигнул отец.
Из Москвы в Сибирь Сашка прибыл
К друзьям, побухать.
И кричит на каждом углу:
Я люблю Сибирь – Вашу Мать!!!
P.S.
Вот так, по-есенински, походя,
Написал Виноградский про Коптеля.
 

Ненависть

 
Вороги пришли, бородами затрясли.
Натрясли перхоти, будто бы нехотя.
А были родными, на пороге ноги мыли,
Заходили, кланяясь, лобзались.
Ненависть.
Пришла и глядит исподлобья, щерится.
Смотрит, что будет… Кто кого?
И знает, сука, что одна останется
И дальше пойдёт искать, кто там ещё
лобызается…
 

Ребёнок

 
Ребёнок маленький, забавный, неумеха.
Пока ещё он не обременён любовью,
Глазёнки лупит в небо, ждёт успеха
Или мечтает ей произнести – «ай лов ю».
 
 
И лишь родитель, жадно поглощая взглядом
Пока ещё невинное созданье,
Уже подсчитывает денежку на свадьбу,
Или хотя бы на образованье.
 

Кричит порог…

 
Кричит порог: Подай мне ног!
И ноги в ор: Где наш топор?!
Нам нет возможности ходить,
Нас держит здесь тугая нить
Руками в хладных рукавах.
Вчера в трамвае был БАБАХ!!!
И сотни нас лежат теперь
В ногах порог, над телом дверь.
 

Решено

 
Решено. Рифмую разговор рассветный.
Она ему: «Всё будем делать по уму».
Он, хоть и пьян, но муж интеллигентный,
И, вроде бы, не прочь добавить жизнь
                                                    в страну.
 
 
Такое совпаденье интересов,
Наверное, обычно по утрам,
Но, всё ж внесём сюда пару эксцессов,
Или давайте три по пийсят грамм.
 
 
Интрига есть, и есть конфликт сторон,
И даже есть намёк на линию сюжета.
Но, что такое? Пауза. Магнитофон.
И музыка. И скоро в доме будет
                                       три портрета.
 

Размышления менеджера среднего звена

 
Христос воскрес!
К чему стремиться?
 

О любви…

 
О любви мысли,
Когда я в командировке,
Как чёрные точки тоски
На спинке у Божьей Коровки.
 

Что-то не так

 
Разлетелись по миру,
Разбежались в стороны,
В суматохе растеряв
Всё, что было дорого.
На осколках нежности
Чувственность построили,
Незабвенность святости
Позагнали в стойло мы.
Не хотелось скалиться,
Но пришлось нахмуриться,
Прометеевский огонь
Разметав по улицам.
Краски полурадости
Нехотя растаяли,
Способности смотреть вперёд
Сказали: до свидания
Совести спокойствие
Не мешает двигаться
По ущельям трезвости
В долину неподвижности.
 
 
Бред почти реальности
Свободного падения
Пьяной пеленой накрыл
Рассудок поколения.
 

Нуль

 
Зарегистрирован под именем НУЛЬ,
Разочарован и слипся повсюду,
Сферу земную почти обогнул,
Вместе с мешочком подставил Иуду.
 
 
До голытьбы головами галдели,
И ротозеи ремни рвали ртами.
Кровью корни крестов кормили,
Но изнемогли и устами устали…
 
 
И лихо вокруг наступило тихо,
До бесконечности, до навсегда,
И кто-то Того ещё также тревожит —
Всё так же безбожно…
 

Собачкины будни

 
Скучно животному ж без новостей.
Плачет животное, нет радостей.
Хозяин бессовестно ходит работать.
А живность одно – цельный день без заботы.
Нельзя выть и писать,
Соседи собаки ругать станут
                                 вечером всю его братию.
И грустный хозяин, стакан опрокинув,
Погладит и скажет: «Люблю тя, скотина!»
 

Детство наше

 
В детстве у нас был один монитор,
И все на него смотрели.
Огромный, каких и сейчас нет,
Висел на стене ковёр.
В нём жили олени,
В нём были узоры.
Он был разноцветен,
Расширял кругозор.
И пока они курили на кухнях
         или в танцах изображали движения,
Мы, на полу сидя, смотрели на мониторы
И включали воображение.
Ура!
Ура, опять проснулся,
В который раз,
В который год.
Я не упал, не поскользнулся.
Я жив опять,
Не всем на зло.
Мне просто очень повезло.
 

«Смотрю, как мир становится войной…»

 
Смотрю, как мир становится войной,
Как, видимо, я думаю, смотрел Толстой.
Как Достоевский видел преступленье,
        и как Куприн писал до иступленья.
Теперь всё просто,
Голос гениев уж нем. Но люди есть…
Как миллиард проблем.
 

Сам себя

«Я жить начну со следущей недели…»

 
Я жить начну со следущей недели
В который раз себе он повторил…
Со следущей, со следущей… как мантру,
Он, стоя у пивной, произносил.
Но вот прошло уж…
                    сколько-то там лет,
А следущей недели
                                  нет и нет…
 

«Раньше ведь как было…»

 
Раньше ведь как было:
Прыгали, бегали,
Забрасывали друг друга
Информациями,
Гигами, а до того мегами.
Остановились.
И как-то само собой
В голову пришло:
Вот и детство прошло.
 

«Я – мир, утративший надёжность…»

 
Я – мир, утративший надёжность.
Ты – мир, желающий любви.
Два мира.
Я и ты.
 

«Ты не творец…»

 
Ты не творец,
Тебе и не понять, как мечется душа,
                   несущего палитру мира.
Ты не творец…
Ты просто человек,
             как к миллионы легиона тел,
Живущих, жаждущих, Детей производящих
На смех богам…
Ты не творец и им не станешь.
Увы… Но это так.
 

– Дилогия —

1. Пространства

 
Рано утром проснувшись, Прохор по- чувствовал себя, мягко говоря, нехорошо. Как вчера. Поняв и осознав ситуацию, он, конечно же, стал звать на помощь Андрей- ку и Прокла. И Сергея с Геной. И осталь- ных, кого не помнил. Все пришли.
– Чего кричишь опять? – спросил Прокл. Он был старше всех (это и по име- ни понятно. Ну… просто пояснил)
(старше Прокла был только Прохор)
– Не могу я так больше, – сказал Про- хор. – Не хватает мне…
– Чего не хватает?
Засуетились беженцы. Прохор, хрипя, продолжил:
– Не хватает… Не хватает…
Над ним склонились пятеро. Шептали:
– Чего не хватает, Прохор???
Прохор открыв (выпучив) широко гла- за, хрипло произнёс:
– Пространства.
И все разбежались. По своим делам. Как вчера.
 

2. Похмелье

 
Рано утром проснувшись, Прохор по- чувствовал себя, мягко говоря, нехорошо. Как вчера. Поняв и осознав ситуацию, он, конечно же, стал звать на помощь Андрей- ку и Прокла. И Сергея с Геной. И осталь- ных, кого не помнил. Все пришли.
– Чего кричишь опять? – Спросил Прокл, он был старше всех (это и по име- ни понятно. Ну… просто пояснил).
(старше Прокла был только Прохор)
– Не могу я так больше. – Сказал Про- хор.
– Не хватает мне…
– Чего не хватает?
Засуетились беженцы. Прохор, хрипя продолжил.
– Не хватает… Не хватает…
Над ним склонились пятеро. Шептали:
– Чего не хватает, Прохор???
Прохор, открыв (выпучив) широко гла- за, хрипло произнёс:
– Пространства.
И все разбежались. По своим делам. Как всегда…
 

Tom Waits