На счёт Вадима он нисколько не обманывался: «Брак по расчёту, дело ясное. Но Жанна… влюблённая и слепая она не знает, что творит».
Зимний день таял в сумерках. Предметы в комнате начали мутнеть.
Укутавшись пледом, Жанна сидела в кресле и смотрела в окно.
Весь день стаями кружили мысли. Навязчивые, до ужаса нелепые. Сменяли друг друга, наскакивая. Ни отвязаться, ни выкинуть из головы. Как избавится от того, что есть действительность и неизбежность. Именно в такие дни к ней и подкрадывалась хандра одиночества.
Жанне чудились в окне зловещие тени.
Как исчезает мучительно-длинный день, так же в небытие уходит и жизнь – час за часом, год за годом и остановить время невозможно. Когда-нибудь не станет ни её, ни отца, ни матери, ни Вадима, никого… только островок земли, где они когда-то все жили. Вечный круговорот природы, перемалывающий в жерновах всё живое. Страшно. Неотвратимо…
Мысли оборвал шум у двери – вернулся Вадим. Жанна включила телевизор. Когда он вошёл в комнату, поднялась навстречу.
– У меня руки холодные, – объяснил Вадим нежелание её обнять.
Жанна вернулась в кресло. Вадим сел напротив.
– Что смотришь?
– Да так, шоу.
– У Павла Николаевича всё в порядке, – сказал лишь из вежливости.
– Я знаю, он звонил.
«Кто бы сомневался». Вадим вытянул ноги.
– Есть будешь?
– Нет. Заезжал в «Рандеву», перекусил.
– Как там?
– Да нормально. Народ тусуется.
– И много этого народа?
Вадиму послышались издевательские нотки. Он посмотрел на Жанну. Она зашелестела обёрткой конфеты. Показалось.
– Конфету хочешь?
– Давай.
Она порылась в пакете и достала любимого Вадимом «Мишку на севере».
– Лови!
Мишка полетел к Вадиму.
– Может поставить чайник?
– Да нет, не хочу, – зевнул Вадим.
– А я хочу. Пойду, поставлю.
Жанна развернула вторую конфету, засунула в рот и села на подлокотник кресла Вадима. Он слегка отстранился.
– Посмотрите на него, и нечего-то он не хочет, – говорила она с полным ртом, поглаживая мужа по голове.
Вадим поморщился. «Кто-то собирался идти ставить чайник».
– Устал?
– Не выспался.
– С папой не ругались?
– А чего нам ругаться?
– Не знаю… Вас всегда мир не берёт.
– Моей вины в этом нет. Твоему папе вечно не угодишь.
– Я знаю, – она обняла Вадима за шею, прижалась к щеке, – потерпи и всё наладится. Он ещё не привык к тебе.
Губы Жанны касались уха Вадима, неприятно щекотали. Белое бедро, выглянувшее любопытным поросёнком из-под халатика, нисколько не волновало.
– Пойду, поставлю чайник, – Вадим попытался встать с кресла.
– Сиди, я сама. – Жанна пошла на кухню.
Вадим с облегчением вздохнул и уставился в телевизор.
«Надо завтра заехать к Марго, давно у неё не был. И что я скажу? Сказать- то пока нечего».
Он вытащил маленькую диванную подушку из-за спины и бросил на диван. «Какого хрена она делает на кресле?!»
Вернулась Жанна, поставила на столик чашки с чаем и тарелку с бутербродами.
– Пульт у тебя? – спросила она.
– Нет, посмотри на диване.
Жанна нашла пульт и стала переключать каналы.
Вадим пил чай и смотрел на жену с явным желанием увидеть в ней самое неприглядное, то, что никак не красило, но оправдывало его: светлые, слегка лоснящиеся волосы собраны в пучок, глаза на широком лице близко посажены, нос толстоват, рот грубоват. «И всего-то в ней многовато».
Зазвонил телефон. Жанна взяла трубку.
– Привет, мам! У нас всё хорошо. Как у вас?
Воспользовавшись моментом, Вадим встал и ушёл в комнату, где устроил себе что-то наподобие кабинета.
Кабинет громко сказано: не большая, уютная комната, в которой Вадим не работал, а просто, разлёгшись на диване, созерцал движение туч за окном или дремал. Островок одиночества, где он под благовидным предлогом, что занят, укрывался от вездесущей Жанны.
Возле окна стоял письменный стол. Зелёную лампу – украшение стола, Вадим купил в комиссионке. Он всегда мечтал иметь зелёную лампу, и вот однажды повезло. На окне жёлто-белые жалюзи. Над диваном висели три гравюры, с изображением улиц Парижа: на двух из них – улицы заметены редким сероватым снегом, и прохожие от холода кутались в одежды, на третьей – золотилась осень Елисейских полей. Возле дивана примостился коричневый, купленный также в комиссионке, комод, все ящички закрывались на ключ. Сейчас комод пустовал и запирать в нём нечего.
На комоде подсвечник с ни разу не зажжённой свечой и фарфоровая статуэтка немецкой овчарки.
Собака сидела на задних лапах и, высунув язык, преданно смотрела в глаза воображаемого хозяина. Вадим назвал статуэтку – Джеком.
Вся противоположная дивану стена пустовала – идеальное место для книжного шкафа. Только не здесь.
Кабинет обставлен и обжит, и всё же чувствовалась в нём, впрочем, как и всюду, пустота. Несмотря на мебель и присутствие людей, некий отпечаток временности лежал на всём, будто это гостиница, а не квартира, и жильцы здесь не задержатся надолго.
Включив настольную лампу, Вадим рухнул на диван. Прикрыв глаза, любовался разлившимся зеленоватым светом. Щурясь, сквозь ресницы наблюдал за тем, как меняется свет, приобретая новые оттенки.
Для чего он здесь, в этой квартире, с этой Жанной?
«Только бы найти её, и тогда я всех пошлю к чёрту».
Глава 3
Вадим оказался прав: на следующий день после прилёта, Вяземский навестил его в «Рандеву». Пожаловал не один, а с Линёвым.
«Чип и Дейл, нарисовались» – поморщился Вадим.
Как и Вяземского, Линёва он на дух не переносил.
Вадим знал, что раньше Линёв пытался ухаживать за Жанной, и наследница отвечала вроде бы взаимностью, но что-то произошло, и всё закончилось. Не успев и начаться. Линёв даже лечился на водах от какой-то нервной болезни. Когда вернулся, поезд ушёл.
Вяземский и Линёв уселись в дальнем уголке. Им подали обед. Отец Жанны по-хозяйски осматривал зал, посетителей. Вадим стоял за стойкой и беседовал с барменом. Поздоровавшись с Вяземским и его «правой рукой», он не присоединился к ним. Наличие Линёва снимало с Вадима невыносимую обязанность развлекать хозяина.
В «Рандеву» Вяземский бывал редко, особенно сейчас, когда управляющим здесь стал Вадим.
Павел Николаевич махнул зятю рукой.
Вадим неспешно подошёл, выдвинул стул и сел напротив.
– Почему народу так мало? Почему не ходят? Плохо обслуживаете? – Вяземский говорил и жевал одновременно.
Вадим заметил, смущённые взгляды посетителей, до которых донеслась хозяйская тирада.
«Будешь так чавкать – последних распугаешь», – губы Вадима дёрнулись.
– Так ведь понедельник сегодня. На выходных был народ, – отвечал, смотря поверх макушки тестя. – Тем более, ещё не вечер…
– Вечер не вечер – у вас одни отговорки. Народ ходит, а выручка никакая.
«У вас – это он ко мне лично или как?» – Вадим с еле заметной улыбкой помахивал носком правой ноги, рассматривая лакированный чёрный туфель.
В это время зазвонила труба Линёва.
– Николаич, я поехал, – сказал Линёв и направился к выходу.
Вяземский встал из-за стола, отшвыривая салфетку:
– Пошли в кабинет.
– Пойдёмте, – Вадим засунул руки в карманы и, проходя мимо барной стойки, подмигнул напрягшемуся бармену.
– Что у тебя за бардак? – спросил Вяземский в кабинете.
Он совершенно не разбирался в ресторанном деле, не знал всех тонкостей, нюансов. Он нанимал людей, вкладывал деньги и требовал. Вадима же раздражали постоянные вопросы «ни о чём» человека несведущего, но настырного, ищущего на чём бы подловить.
– Не понимаю, что вы имеете в виду? – И тут же добавил с усмешкой: – Всё вертится, всё крутится.
– Кончай умничать! Ты прекрасно знаешь, о чём я. Официанты ходят, как в штаны на клавши. Кругом грязь, еда жуткая.
Лицо Вадима побледнело. Если у одних во время негодования лицо краснеет, покрывается пятнами, то у него наоборот – кровь словно исчезает куда. Он ненавидел всей душой эту скотину, это быдло, но изо дня в день ему приходилось давить в себе раздражение и терпеть.
– Так зачем ели?! – взорвался он. – Надо было вывалить за шиворот повару…
– Кончай базар! – Вяземский ударил по столу кулаком. Он старался не смотреть на Вадима, особенно в глаза. Ему казалось, что из них сейчас вылетят пули.
– Короче, – Вяземский сбавил тон, – хватит чушь молоть. Я вижу, что дела в кафе идут не ахти как. Когда я тебя ставил вместо дочери, я думал дела пойдут. Да что-то не видно, чтоб они пошли. Короче, если так будет продолжаться и дальше, – Вяземский сделал паузу и уставился на Вадима, – можешь искать себе другое место.
– Если вы считаете, что я не тяну, то я могу избавить вас от своего присутствия. – Вадим подошёл ближе: – Мы можем вообще уехать с Жанной. В другой город или страну. И тогда я не буду мозолить вам больше глаза.
– Причём здесь Жанна?! Убирайся куда хочешь, только оставь мою дочь в покое! – заорал Вяземский.
– Мы с Жанной любим друг друга, и не надо лезть в нашу семейную жизнь, – сказал ледяным тоном Вадим.
«Вот оно». – Пули всё-таки выскочили и Вяземского бросило в пот. Рука по привычке нащупывала в кармане таблетки. Он поморщился: «Не сдохнуть бы, прямо перед этим».
В комнате нависла тишина. В висках Вяземского кровь пульсировала так шумно, что ему казалось и Земцев слышит этот шум. Он стёр платком капельки пота со лба.
– Послушай, Вадим, давай поговорим спокойно, как деловые люди, – Вяземский поглубже вдохнул. – Сколько ты хочешь? Я хочу сказать, сколько ты хочешь за развод с моей дочерью?
Часы на стене громко тикали. Вадим смотрел на секундную стрелку, на её замедленный бег по кругу.
Не удостоив Вяземского и взглядом, он молча вышел, хлопнув дверью.
– Дурак… – выругался на себя Вяземский, прикрыв лицо рукой.
Глава 4
Доехав на такси до Советской, Вадим вышел чуть раньше. Направляясь неторопливо к дому Марго, он вдыхал морозный воздух и думал. День выдался погожий. Солнце заставляло жмуриться. Недавно выпавший снег сверкал холодным блеском.
С тягостным чувством он приходил теперь к Марго. Опять допрос. Но что он скажет? Вадим устал. Ему жутко хотелось свободы. Но что свобода может дать – нищенскую зарплату, вечную борьбу за кусок хлеба с маслом. Просто есть хлеб «без масла» – он уже не мог. Рано или поздно он развяжется с Жанной, но просто так от неё не уйти. Необходимо отыскать Геверу.
«Откуда Марго, вообще, знает Вяземского? Что их связывает?»
Вадим спрашивал «откуда?», но Марго загадочно лишь улыбалась, интригуя – потом мол узнаешь.
Поиски Вадима затягивались – напрямую у Жанны спросить нельзя. В дом Вяземского путь ему заказан. Так, урывками, будучи в гостях с Жанной, он обшаривал шкаф за шкафом, тумбочки, комоды, другие потаённые места, и всё второпях, пока из комнаты кто-нибудь выходил.
«Может, у Вяземского её уже и нет?»
При встрече Марго поцеловала Вадима в щёку.
– Две недели не был. Что так? – бросила через плечо, направляясь в гостиную.
Воздушно-газовый халат бирюзового цвета, когда она шла, развевался волнами. Новая причёска. Короткая чёлка молодила и открывала высокий красивый лоб. Бледное лицо со сверкающими тёмными глазами, словно маска. Маска характерной актрисы.
– Да что-то закрутился. – Вадим разделся и вошёл в гостиную. – А тебе идёт, – кивнул на причёску.
– Надеюсь. Как успехи?
– Пока никак. Послушай, а с чего ты взяла, что она до сих пор у Вяземского? Может, он отдал её кому-нибудь, подарил? Или продал?
– Ты слишком много задаёшь вопросов, вместо того, чтобы просто искать.
– Я ищу. В квартире вроде бы всё осмотрел.
– У него не только квартира.
– Есть и коттедж. Но просто так туда не попадёшь.
– И?
– Жанна сказала, что на Новый год там будет вечеринка с гостями. Может уговорить Жанну съездить туда раньше?
– Вечеринка говоришь… как мило. – Марго улыбнулась одними губами. – Паша Вяземский решил развлечься?
– Типа того.
– Ну что ж, пусть повеселиться… мне не жалко. Ни к чему торопить события, дорогой. Пусть всё идёт своим чередом. Да и чем больше народа в доме, тем лучше. – Выставив вперёд руку, Марго шевелила пальцами, камни перстней переливались.
Вадиму нравилась игра камней и света.
– Есть будешь? – спросила она.
Вадима всегда удивляло то, как быстро Марго переключалась с одного на другое.
– Будешь. А что в меню?
– В меню борщ с сухарями.
– Неужели сама приготовила?
– Не задавай глупые вопросы. Борщ – от Капитолины Дмитриевны, а сухари – от меня!
– Крутое меню.
– Пошли, наглая морда.
Взяв Вадима под руку, Марго повела его на кухню.
– Капитолина Дмитриевна, покормите нашего гостя, – обратилась она к помощнице по хозяйству. – А то его жена дома совсем не кормит…
Маленькая энергичная старушка, с хитрыми глазками повернулась к ним.
– А, Вадим, здравствуйте.
– Добрый день.
– Садитесь, садитесь, я вас покормлю. – И старушка забренчала посудой.
Марго стояла и наблюдала за тем, как перед Вадимом ставили дымящуюся тарелку наваристого борща, нарезанную отварную говядину и чёрный, с хрустящей корочкой хлеб.
– Приятного аппетита, дорогой, – сказала она, выходя из кухни.
Аромат борща пробудил задремавший голод. Вадим взял ложку. Борщ густой, бордовый, посыпанный сверху укропом. Вадим положил сметану, поперчил.
– Капитолина Дмитриевна, а есть чеснок?
– А как же. – Она очистила и подала Вадиму на блюдечке зубчики чеснока, приговаривая: – Без чеснока и сметаны борщ совсем и не борщ, в особенности зимой.
– Это точно. Ещё бы горчицы.
– А вот и горчица.
Вадим проглатывал ложку за ложкой. Почувствовав устремлённый на него взгляд, поднял голову – Капитолина Дмитриевна умилительно улыбалась. Вадим стал есть помедленнее.
Отобедав, он зашёл в гостиную, прикрыв за собою дверь.
Марго сидела за столом и раскладывала карты.
– Верная твоя помощница, – пошутил вполголоса Вадим, кивая в сторону двери.
– Не говори. Ещё бы нос не совала, куда не следует, цены б ей не было.
– Готовит она вкусно.
– Ещё бы. Ей за это платят.
– Что карты говорят?
Марго собрала карты в стопку.
– Мне интереснее, что скажешь ты… – Она подняла на Вадима глаза.
Он поначалу смутился, не зная, что конкретно она хочет услышать. Не торопясь и подробно стал рассказывать о вчерашней встрече Вяземского в аэропорту и его визите в кафе сегодня.
– И всё? – Марго пристально смотрела.
– Да… – Вадим отвёл глаза на колоду карт на столе.
Марго взяла карты. Начала тасовать.
– Ты смотри, какая щедрость, деньги предлагает, – сказала она после паузы. – Мы возьмём сами – всё что нам нужно. А весь этот цирк с выкупом дочери даже к лучшему.
Вадим с облегчением выдохнул. Ему показалось, что Марго отвлеклась и дальнейшего допроса не последует.
– Почему к лучшему? – спросил он.
– А вот почему. Ты правильно поступил, что ничего ему не ответил. Сегодня вечером позвонишь и скажешь, что ты оскорблён этим грязным предложением, но лишь из жалости и любви к жене ты не скажешь ей о том, каков подлец её папаша. Всегда называй Жанну – «женой» при разговоре с Вяземским. – Марго улыбнулась. – Взамен попросишь у папаши руководящей должности в казино. Рано или поздно они его откроют – вот там у тебя и будет тёплое местечко. – Она остановилась. Вадиму показалось, что её мысли упорхнули. – Может и не понадобится вовсе это местечко, – добавила она, – так, на всякий случай попроси.. И вообще, с Жанной будь поласковее. Любящая жена ради любимого мужа на многое способна. Тебе необходимо продержаться в этой семейке как можно дольше.
Вадим кивнул.
– Ты не представляешь, что со мной было, когда я снова увидела его. Спустя столько лет. Я будто выиграла джек-пот.
Вадим в ожидании смотрел: вот сейчас она всё расскажет.
Но Марго бросила карты на стол, поднялась и вышла.
Опять потёмки.
Вадим уставился на камин. Красные угли тлели. Он прищурил глаза, и жар камина растёкся алым пятном.
Он вздрогнул от прикосновения сзади. Марго ласково ерошила волосы. Приятная прохлада рук. Нега растеклась по телу, Вадим прикрыл глаза.
– Скоро это закончится. Совсем скоро. Всё зависит от тебя… – шептала она. Голос и пальцы усыпляли.
Когда уходил, она неотступно следила за ним.
Вадим терялся и торопился уйти. Только не смотреть ей в глаза! Марго невозможно обмануть. В дверях он обернулся. Она стояла с блуждающей на лице улыбкой. Вадим спешно вышел и помчался вниз по лестнице.
Приехав домой, с порога по глазам Жанны догадался – она ничего не знает. «Отлично». Под предлогом купить сигареты вернулся на улицу, где из автомата сделал звонок Вяземскому. Всё вышло так, как и предсказывала Марго. Говоря по-домашнему телефону, Вяземский оказался на редкость покладистым. «Боится потревожить жену, – усмехнулся Вадим. – Марго всё-таки гений».
Прихватив в ларьке вино и закуску, прямо с порога он предложил Жанне, подняв руки с пакетами: – Кутнём?!
Весь вечер он бесшабашно шутил и делал комплименты.
Когда раздался звонок, Жанна схватила трубку и задорно прокричала: – Папа, у нас всё окей! Пока!
А в это время, надев на себя, лежащую на полу шкуру рыси, Вадим подкрался к Жанне сзади и, зарычав, куснул за бедро. Она вскрикнула. Плоть оказалась мягкой. Возбудившись, Вадим куснул сильнее. Поборов дикое желание впиться зубами глубже, до самой кости он, целуя, двинулся вверх по бедру.
Глава 5
Вадим утаил от Марго главное. Вот уже несколько дней он вёл совершенно другую, скрытую от всех жизнь. Во всё то, что с ним произошло две недели назад, Вадим до сих пор не мог поверить, как и в ту встречу – случайную и, казалось, невозможную в миллионом городе.
Был субботний день. Всё завалило снегом. Она шла по заснеженной улице, рассматривая витрины магазинов.
Вадим заметил её, когда стоял на светофоре. Снег шёл стеной, и на тротуаре толпа людей. Сначала не поверил, думал, что показалось. Он медленно поехал за ней. Притормозив, выскочил из машины:
– Наташа?!
Она обернулась. Падающий снег припорошил волосы, что выглядывали из-под вязаной шапочки.
– Вадим?! Тебя сразу и не узнать!
–Тебя тоже! Еду и думаю, – ты или не ты?!
– Да, это я! – Наташа рассмеялась. – Как поживаешь? Ты там же, в «Огнях» или ушёл?
– Да, конечно, ушёл. Слушай – вот так встреча… – запнулся Вадим, с жадностью рассматривая её. От робкой ученицы, что была в «Огнях» ничего не осталось, и меж тем это она, прежняя Наташа.– Ты не торопишься? А то давай, посидим где-нибудь, так давно не виделись.
– Я бы с удовольствием, но у бабушки сегодня день рождение – вот ищу подарок. И надо ещё на автобус успеть.
– Слушай, тут недалеко есть магазинчик подарков, давай, я подброшу?
Вадим наслаждался ощущением притяжения к ней. Оно охватило его всего. «Не упускай», – шептало сердце. Вадим не выпускал правой руки из кармана куртки. Пальцами пытался стянуть обручальное кольцо.
– Хорошо. А сам ты не торопишься?
– Не тороплюсь.
Когда садились в машину, он содрал-таки с пальца проклятое кольцо. Хотел выбросить в снег, под колёса.
– Наташа, а как твой жених? – спросил Вадим, наблюдая за ней в зеркало.
– Какой жених?
– Ну как же? У тебя ведь был жених.
– А, ты об этом. Да не было никакого жениха.
– То есть, как не было?
– А его специально придумала, чтобы не приставали.
– Ясно. – Вадим расплылся в довольной улыбке, смотря на дорогу.
В магазине подарков они остановились на чайном сервизе и цветах. Подарил Вадим красные розы и Наташе. Само собой решилось, что на день рождение бабушки поедет и он. Вадим повёз Наташу в супермаркет, где, не обращая внимания на её протесты, набрал продуктов полную тележку.
Наташа жила на окраине города, у железной дороги. Когда приехали, стемнело. Прошедший мимо состав и одноэтажные деревянные дома, с жёлтыми огнями окон напомнили Вадиму о прошлом. Он вспомнил дом, где вырос.
Взойдя на скрипучее крыльцо, минуя веранду с заледенелыми стёклами, Вадим очутился в маленькой, с низким потолком кухне-прихожей. Белёная печка, столик у окна покрытый клеёнкой, висящая лампочка. Как всё знакомо. Внутри заскребло. Его мать одиноко живёт точно в таком доме за сотни вёрст от него… такого благополучного.
Щемящее чувство жалости к Наташе, за её не обустроенный быт, досада на то, что судьба безжалостно напоминает о прошлом, пронзили.
«В подобных случаях необходимо переключиться», – вспомнились слова Марго. Надо сделать какое либо действие, чтобы избавиться от любых попыток совести завладеть тобой.
Наташа говорила, но Вадим не слышал. Он поставил пакеты на стол, и подумал о Марго, об их общем деле. « Исполню всё, что она хочет – и я свободен!»
Сама именинница полулежала на кровати в зале. Комната небольшая в два окна. В центре – круглый стол со скатертью, над ним – жёлтый абажур. Цветы герани на окнах, этажерка с книгами, старенький шкаф, два кресла с деревянными подлокотниками и запах лекарств.
Полина Сергеевна при виде Вадима и цветов удивилась – гость с цветами пожаловал и с внучкой. Самое главное, что с внучкой.
Синие глаза Полины Сергеевны излучали радушие, руки старческие, натруженные, с толстыми венами. Спиной она упиралась о большую подушку.
– Бабушка, а это Вадим, – сказала громко Наташа.
– Вадим?
– Здравствуйте, – поздоровался Вадим, преподнеся старушке букет.
– Говори громче – она плохо слышит, – шепнула Наташа.
Но Полина Сергеевна всё расслышала и радостно закивала, приглашая Вадима сесть. Большой букет, скрывал её всю.
– Ты представляешь, сегодня случайно встретились с ним в городе!
– Что, что?
– Встретились, говорю, случайно! – почти прокричала ей в ухо Наташа.
– Ах, встретились. Хорошо… хорошо, – закивала Полина Сергеевна.
– Вот, пришёл тебя поздравить, – улыбалась Наташа и взяла у старушки букет.
Подвинув стол ближе к кровати, молодые люди ушли готовить праздничный ужин. Вадим во всём помогал Наташе.
Стол был накрыт по-праздничному, и Полина Сергеевна не знала на чём остановить свой взгляд. Она уплетала всё подряд, как изголодавшийся ребёнок. Надолго её не хватило: наевшись и выслушав поздравления, она задремала, уронив голову на грудь.
– Сколько ей лет? – спросил Вадим в полголоса.
– Восемьдесят пять, – ответила шепотом Наташа. – Большое тебе спасибо за этот праздник. На свою зарплату я бы всё это не потянула.
– Я думаю – ты лучший подарок. Не у всякой старости есть такая забота.
– Послушай, Вадим, ты так и не рассказал, чем ты занимаешься? Как живёшь?
– А ничего особенного. Работаю менеджером среднего звена в одной торговой фирме, – Не зная почему, Вадим солгал. Да и что он мог сказать – правду?
– Твои мечты сбылись? Ведь ты об этом мечтал тогда? Помнишь?
– Помню. Я и не собирался таскать всю жизнь подносы, но до мечты ещё далековато…
– А я довольна. Работаю на заводе по профилю и мне нравится. Поступила этим летом в институт на заочное, как и хотела. Зарплата, правда, могла быть и больше, но это дело времени и опыта.
– Как интересно ты говоришь – дело времени и опыта… – Вадим на миг задумался. Он видел, несмотря на скромную жизнь, Наташа не унывает, уверена в выбранном пути. Находясь здесь, рядом с ней Вадим не мог точно ответить себе – а уверен ли он в том, что делает. Час назад в ответе он не сомневался. Чтобы увести разговор от себя он спросил:
– А куда ты пропала тогда, причём, так внезапно?
– Да так, надоело всё… бабушка заболела, пришлось дежурить днём и ночью. А как поживает твоя тётя? – спросила Наташа вдруг.
– Марго? Ничего, всё нормально.
– А личная жизнь? У тебя кто-нибудь есть? – спросила она, убирая со стола.
– Никого. Наверное, тебя ждал… – улыбнулся он в ответ. – А у тебя?
– А когда мне? Сам видишь. Да ещё институт, работа. Давай чай пить.
– Я бы ещё выпил. – Вадим разлил вино.
Когда Наташа ушла на кухню, он откинулся на спинку кресла, огляделся: в более тёплой домашней обстановке он никогда и не был. Ах, да Марго. Но там совсем другое. Квартира на Советской – мечта. Будь его воля – не ушёл бы оттуда.
«Вот, если бы, поместить Наташу в квартиру Марго!»
Его размышления прервал голос проснувшейся бабушки:
– Наташенька, ты бы потанцевала с гостем. Что-то он у нас заскучал.
– Что бабушка? – спросила, вошедшая с чайником Наташа.
– Нас просят потанцевать. У тебя есть музыка?
– А как же. – Наташа налила бабушке чай, затем ушла в комнату и вернулась с магнитофоном и коробкой кассет. – Выбери пока кассету, а я за дровами схожу.
Магнитофон был старенький, но играл сносно. Вадим удивился при виде кассет – он успел от них отвыкнуть.
Когда Наташа вернулась, Вадим пригласил её на медленный танец.
Они недвижно стояли, прижавшись друг к другу. Наташины волосы пахли печным дымком и морозом, при свете лампы золотистыми волнами спускались на плечи.
Глава 6
Жанна встала на беговую дорожку в спортзале и побежала.
Всю жизнь она мечтала похудеть. Всегда боролась с лишними сантиметрами вокруг талии и аппетитом, вовсе не зверским, и каждый раз проигрывала в борьбе сама с собой. Спустя время всё начиналось и утолщение вокруг талии, и нескончаемые тренировки, и диеты, и самоедство.
Свою пышность она остро ощущала в кафе, особенно, когда там появился Вадим. На собеседование он пришёл в голубой рубашке в тон своих глаз, спросил управляющего. Жанна, как раз стояла за стойкой – ответила, что это она и есть. Он сказал, что ему назначено собеседование. Всё остальное Жанна помнила смутно.
Да и неважно всё остальное. Вадим улыбался и говорил, она же ничего не слышала, переводила взгляд с его губ на ворот расстёгнутой рубашки и обратно. Чувствуя на себе пристальный взгляд, не решалась смотреть Вадиму в глаза.
В открытую дверь кафе проникало солнце. От загорелой фигуры Вадима исходила уверенность, тепло и сила жаркого лета.
Жанна сказала тогда, что он может приступать к работе. И он приступил.
Тёмными августовскими вечерами они гуляли по набережной. Мимо них проходили влюблённые парочки. От реки тянуло прохладой, поднимался туман, и Жанна сильнее прижималась к Вадиму.
На неё одну он смотрел. Сначала испугалась – красоты, напора. А как смотрели и завидовали некоторые.
Отец сразу был против. Он всегда сначала против всего, что бы она ни задумала, но потом оттаивает и соглашается. Никто ничего не знал до самого конца. Документы в загс они подали тайно.
«Не будем шутить с судьбой, любимая, – шептал на ухо Вадим. – Зато потом, какой сюрприз будет».
И правда, сюрприз оказался ещё тот. Вяземский рвал и метал, готовый убить его, её и «ту дуру», что их расписала. После просил прощения, но между дочерью и отцом, как тень легла.
Жанна решила уйти из кафе и заняться обустройством семейного очага. «Я не хочу, чтобы из-за меня ты сидела дома», – говорил Вадим. «Дурачок, я была бы только счастлива», – отвечала Жанна.
«Раз ты не хочешь, чтобы он работал с тобой – Вадим будет директором «Рандеву»», – упрекала она отца, в надежде, что тот приблизит мужа. Но в этом решении Вяземский стоял на своём. «Делай что хочешь, а его мне не суй!» – отмахнулся он тогда. Так Жанна освободила место Вадиму.
Уставшая и запыхавшаяся она медленно сошла с беговой дорожки, к ногам словно прикрепили тяжеленые гири. Лёгкое головокружение и слабость. Врач запретил злоупотреблять физическими нагрузками, но Жанна вырывается иногда в спортзал и с яростью, до изнеможения крутит педали на велотренажёре или бежит по резиновой дорожке, убегая от ненавистных жиров.
Обмахиваясь полотенцем, она села на скамейку, отдышалась. Всё чаще Жанна задумывалась: а для чего всё это и зачем? Зачем так мучиться, если ей никогда не стать стройной? «Почему нельзя просто жить? Почему надо придумывать сложности и с потом и кровью их преодолевать?»
Занятая мыслями Жанна не заметила, как уставшие ноги принесли её в бар «Здоровье». Она заказала апельсиновый сок и присела за столик.
За окном падал снег. У торгового центра напротив устанавливали новогоднюю ёлку.
– Привет, как дела?
Жанна чуть не поперхнулась – Сергей Линёв сел напротив.
Они теперь редко виделись. Жанна его избегала.
Она до сих пор не могла понять, что же произошло тогда: внезапно Сергей охладел, стал чужим. Без объяснения причины отдалился. Возможно, он и не должен был ей ничего объяснять. Может быть, ей всё показалось. Она просто нафантазировала, что между ними что-то происходит. Могло произойти. Жанна долго не могла забыть ту сцену, когда Сергей отшатнулся от неё там, в «Рандеву». Как-будто она навязывалась! Бегала за ним!
Он исчез и нигде не появлялся. Жанна мучилась, но из гордости не спрашивала о нём. Не интересовалась.
Позже отец сказал, что он уехал в длительную командировку на Кавказ. Почему на Кавказ? По его тону Жанна поняла, что возможно Сергей не вернётся. Ей тогда всё стало ясно – он просто сбежал! Сбежал от неё или у него кто-то появился. «Да какая разница. В любом случае – всё кончено».
Неизвестно как развивались бы события дальше, но появился Вадим, и Жанна влюбилась. Только сейчас она поняла, что её любовь оказалась не тем букетом роз, о котором мечтала. И всё же надеялась… А может она поторопилась? А не виной ли всему опять её гордость? А не пошло бы всё к чёрту!
– Дела – нормально. Как у тебя? – Она с вызовом посмотрела на Линёва. – «Он ведёт себя так, будто никуда не уезжал».
– И у меня нормально. Тебя и не видать нигде. Исчезла куда-то.
– Если что, я замужем. Или ты забыл? – Жанна смягчилась. Совсем недавно она узнала, что не было никакой командировки, и Сергей лечился на Кавказе от психического переутомления…
– Забыл, извини. Значит, семейная жизнь поглотила? – По губам Сергея пробежала усмешка.
– А вот ты женись и узнаешь. – Жанна, откинула трубочку и допила одним глотком сок.
– А я пока подожду… Зачем торопиться? – Сергей странно смотрел, будто хотел что-то добавить.
Положив деньги на стол, Жанна встала.
– Торопишься?
– Тороплюсь.
– Может, посидим где-нибудь, попьём кофе, как раньше?
– Может и посидим. Пока. – Взяв сумку, она поспешила к выходу.
«Ноги моей больше здесь не будет! Как специально выследил».
По пути домой Жанна зашла в универсам: «Надо что-нибудь вкусненькое приготовить на ужин. Рыбу. Вадим любит жареную рыбу».
Дома, как всегда тихо, никого. Жанна включила свет и телевизор: так веселее. Поставив форель в духовку, открыла форточку и закурила. Вадим не знал, впрочем, как и родители, что она покуривает.
«Что-то он последнее время задерживаться стал… – Жанна на минуту задумалась, смотря в светящиеся окна дома напротив. – Может, поехал к своей родственнице? Странная у него родственница: никогда её не видела, к себе не зовёт и к нам не ездит. Вадим говорит, что болеет. Чем? А мать? – странные у него отношения с матерью: ни разу её не видела. Говорит в ссоре они. Ну и что? – родные ведь люди».
Запах из духовки. Жанна и забыла о ней. Бросилась открывать: «Фу, успела».
На столе всё аппетитно и красиво, как любит Вадим.
«Странно он ведёт себя последнее время. То раздражительный, то ласковый и весёлый. Вот и с отцом, то не разговаривает, а тут даже напросился в гости. Да уж, отношения у них ещё те – что приходится напрашиваться …»
Вечерний город светился миллиардами огней, как огромная новогодняя ёлка.