Обезьянки

Глава 1

Непривычно пустые улицы извещали о раннем часе, и первые ласточки общественного транспорта уже разлетелись по Иркутску, перенося в своих полупустых утробах сирых жертв депривации сна. Зевавших и полусонных пассажиров, вопреки желанию, выбрасывало из дверей на необитаемые остановки, оставляя в одиночном и скучном плену их сомнительных целей, какие, подгоняемые необходимостью, они спешили исполнить, хаотично разбредаясь по тротуарам и с таинственным видом пропадая во дворах и домах.

Август благоухал. Природа достигла пика, рассыпавшись в блаженной истоме сочной зелени и плодов, и каждое живое существо готовилось к божественному пиру, зачастую проходящему незаметно для вечно спешащего горожанина.

Под сенью пограничного конфликта утренней прохлады с теплой ленью шел молодой человек. Пять минут назад он спрыгнул с подножки весело разукрашенной маршрутки и взглядом выискивал нужную улочку, выводящую к скверу Кирова. Парень изначально сошел не там и решил теперь срезать маршрут напрямую, почти заблудившись в заросших кустами и заставленных автомобилями проулках. Стены, лестницы, бордюры, деревья, палисадники – все как будто препятствовало для его своевременного появления в конечной точке; и даже рюкзак за плечами, участвуя в общем сговоре, сильно тянул назад, словно принуждая вернуться. Но парень шел, все прибавляя шаг, пробирался упорно и быстро, пока не вышел на смежную улицу, прилегавшую к скверу.

И где-то там, вокруг фонтана, уже собирались люди, с которыми молодой человек встретился через несколько минут, поздоровавшись с двумя парнями и тремя девушками. Всех он уже видел на предварительных сборах и знал поименно, как: Анну, Дарью, Надежду, Филиппа и Максима.

– Давай сюда все свои документы, – велел повелительный голос последнего. – Проверим еще раз, чтобы ничего не забыть.

Приятно пригревая затылок, шею и спину солнце принималось за работу, но едва ощутимая водяная пыль, рассеянная от ниспадавших струек, подкупающе освежала лицо, приглашая умыться. У фонтана было хорошо.

Сняв увесистый рюкзак с затекших плеч, молодой человек сел на каменный бортик, вынимая из широкого бокового кармана: паспорт, санитарную и трудовую книжки, свидетельство пенсионного страхования, медицинский полис, справку о присвоении идентификационного кода и свидетельство о должности служащего. Все это он протянул руководителю, и тот с нарочитым вниманием изучил бумаги.

– Прекрасно, – одобрил Максим. – А я, в свою очередь, захватил тебе форму по размеру в надежде устроить девушкам маленький стриптиз. Одну надень, вторую сунь в рюкзак на смену.

Новоприбывший ухмыльнулся и, покосившись на женскую половину, снял с себя футболку, на показ выставляя грудь, лишь стремившуюся к ширине, и живот, лишь мечтавший о рельефных мышцах. В общем, ничего такого, что могло бы произвести впечатление. Разве что руки его были красивы (последние три-четыре месяца он тягал пятикилограммовые гантели, не вставая с дивана), а зная свои привлекательные стороны, парень сразу выделил их, будто ненамеренно напрягая бицепсы. Ему очень захотелось, чтобы девушки это заметили.

– Какой-то странный цвет… – прокомментировал он, застегнув одну из трех пуговиц поло. – Голубой.

– Цвет яйца дрозда! – подсказал парень с именем Филипп.

– Не знал, что у дроздов есть яйца.

Девушки заулыбались.

– Есть у дроздих, когда снесут.

– Не привередничай, Глеб! Не голубой, а бирюзовый! – вмешался Максим, пресекая неуместные остроты. – И, надеюсь, ты заметил белые буквы на спине?

– «Вожатый».

– С этой минуты начинай соответствовать этой надписи! А теперь проведем небольшой инструктаж о встречи подопечных…

Импровизированный мастер-класс занял минут сорок. За это время к группе присоединилась еще одна девушка по имени Елена. А с половины восьмого к скверу начали стекаться и родители с детьми.

– Слушай, Макс, а где же мой напарник? – спросил Глеб.

– Остался в лагере с прошлой смены. Я не говорил?

– Вроде, нет.

– Значит, мой косяк, приношу пардоны, – ответил молодой человек, даже не глядя на собеседника, и вытянулся на широко расставленных ногах, прищуриваясь вдаль. – О, твой клиент!

Глеб обернулся, заметив отца, ведущего сына лет тринадцати-четырнадцати на вид, и по спине его пробежали мурашки, вызванные то ли холодной каплей, отскочившей от фонтана, то ли подползающим ужасом. Его «клиент», за которым, в течение двадцати одного дня, он будет обязан следить как за собственным ребенком, обеспечивая ему досуг и оберегая от травм. И таких неуправляемых малолетних монстриков под его руководство и опеку поступит два десятка. С этого часа, как молодой многодетный папаша, он должен забыть о спокойствии и сне, полностью посвящая себя детскому лагерю и отдаваясь с покорностью новобрачного непривычному совместному сосуществованию его замкнутого семейного круга, с которым он породнится на этот непродолжительный, но пугающий срок.

Сердце парня заколотилось и, кажется, побледнело лицо, но нужно было подойти, произвести на родителя впечатление надежной сиделки и сведаться о справках, про какие на подготовительных курсах ему прожужжали все уши.

– Добрый день, – поздоровался Глеб с мужчиной, насильно выжимая улыбку. – Второй отряд? Значит, ко мне, – разобрался он, переводя внимание на мальчика. – Меня зовут Глеб Константинович, и я буду одним из твоих вожатых. Первый раз в лагере? Нет? Значит, тебе не надо ничего объяснять…

Так постепенно, минута за минутой, к парку подъезжали и подходили родители, передавая своих ненаглядных чад в распоряжение молодых наставников, а скорее просто сбрасывая их как ярмо с изможденных шей, давно нуждавшихся в отдыхе.

Вожатые разбрелись по сторонам, завершая набор своих маленьких групп, и уже не на что не обращали внимания. Одни, обступив фонарный столб, в игровом порядке пытались с налета перезнакомить детишек; другие, сгруппировавшись у закрытой полицейской будки, начинали рассказывать о правилах поведения; третьи, окружив бронзовый макет центральной части Иркутска при входе в сквер, шутили с желанием подбодрить; ну а в самом младшем отряде, расположившемся на лавочке, вожатая Елена уже вытирала кому-то нос, и заплаканные глазки шестилетнего ребенка с горечью провожали удалявшуюся маму.

«Самый тяжелый отряд», – подумал Глеб, скользящим взглядом осмотрев собственную ватагу, с интересом изучающую его, и сразу понял, что ошибся. Ему, как этому шестилетнему мальчику, вдруг тоже захотелось зарыдать и убежать домой. Но ответственность отрезвляла. Глеб встрепенулся, взял себя в руки и с деловитой миной смелее поглядел на детей.

– Что же за неравенство такое… пять парней и девять девушек? – посчитал он вслух.

– Потому что на десять девчо-о-онок… – пропела одна из девочек, – три ханыги и один подонок!– закончила она прозой, критично поправляя собственные слова: – Точнее на девять, потому что одна из десяти девочек закончит на панели.

Мальчишки захохотали.

– Тихо! – рявкнул Глеб. – Подобной философии чтобы я больше не слышал! Давайте все плохое оставим в этом сквере прямо здесь и сейчас, и в автобус сядем добрыми и радостными, отправившись в мир чудесных фантазий, где нет забот, печали, скуки и плохих мыслей. Давайте проживем эти три недели так, чтобы сделать их незабываемыми, и чтобы много-много лет спустя воспоминания о них согревали вам душу, наполняя силами, помогая успокоиться в критический момент и найти правильный выход из самых-самых сложных ситуаций, каких, о, поверьте мне, ребята, на вашем пути будет не одна и не две.

– Аминь! – оборвала все та же девочка, изобразив противную ухмылку, и если после срамных рассуждений Глеб не обратил на нее пристального внимания, то сейчас просто пробуравил взглядом насквозь.

Когда ее привела какая-то суровая, пожилая и помятая женщина, что-то буркнув и быстро ретировавшись, он почти этого не заметил, так как был занят с родителями близняшек, но сейчас эта девочка показалась ему очень странной, и пока он не мог сказать, чем именно. В ее взгляде таилась угроза и дикая независимость. Так умеет смотреть лишь бродячая кошка, если вдруг вы протягиваете ей кусочек чего-то вкусного. Преисполненная недоверием, она осторожно подкрадывается за лакомством, но робости в ее тихой поступи совершенно не наблюдается. Она знает, что делать и готова к драке, если вдруг угощение окажется западней. Она не раз уже это испытала и западня не пугала ее.

Вот так смотрела эта девочка, и трижды уже за утро Глеб ощутил наползающий страх. Кошка показалась ему тигрицей не только с полным набором клыков и когтей, но и с явным желанием напасть, дабы выпотрошить карманы на наличие дополнительных вкусностей, которые он решил от нее утаить, или, быть может, приберег для другой кошки – ее прямому конкуренту по двору, где она хочет править безраздельно.

– Напомни мне свое имя, шутница… – собравшись с духом, спросил молодой человек.

– Для того чтобы напомнить, его надо было сказать, – ответила девочка.

– А ты мне разве не сказала?

Собеседница очень медленно помотала головой, и мурашки вновь пробежали по мужской спине.

– Мое имя написано на справке, которую я вам отдала, – добавила девочка серьезным тоном. – Нужно было читать.

– Хватит тебе придуриваться! – не выдержал один из мальчиков. – Соня ее зовут, я слышал. Ее мать так называла.

– Ты офигел, пацан? – вспыхнула девочка. – Это не мать, а моя бабушка!

– А я-то, было, подумал, что она так выглядит, потому что работала одною из десяти…

С завидным хладнокровием проглотив слюну, дабы, вытолкнув языком, не плюнуть ею в оппонента, Софья повторила свою омерзительную ухмылку, словно говорившую – месть холодна – и вынуждена была отвлечься на вожатого, потому что он пальцами коснулся ее плеча. Недовольные черные глаза в тот же миг устремились на Глеба, но он сделал огромное усилие, чтобы подавить этот взгляд своим, и Софья отступила.

– Мы же еще не сели в автобус, чтобы все плохое оставить тут, – тихо пролепетала одна из близняшек, но Глеб уже занялся обидчиком Софьи.

– Вот за такой грубый юмор в лагере я буду лишать вас ужина! – строго сказал он. – А еще за сигареты, за мат, за… впрочем, остальное узнаете.

Раздался громкий звук автомобильного клаксона и все обернулись на дорогу, где подъезжала пара небольших автобусов «КАвЗ Аврора».

С десяток родителей, перешептываясь между собой, все еще не уходили, и пока вожатые знакомились и вели беседу с их ненаглядными чадами, они корректно держались в стороне. Теперь же, перед посадкой, все разом ринулись за прощальными объятиями, смешавшись с детской толпой и усиливая гул.

– Первый и второй отряды! Подходим к ведущему автобусу! – послышался громовой голос Максима. – Остальные отряды во второй автобус!

– Первый и второй – в первый! Третий, четвертый, пятый – во второй! – повторила вожатая Надежда тем, кто объявления не услышал.

И Глеб, видя, что ее первый отряд уже направляется к дороге, торопливо построил свой, велев двум матерям и отцу раствориться за горизонтом.

– Не забываем сумки! – крикнул он, оглядываясь в поиске оставленных вещей.

Как только Надежда со своими 15-16-ти летними подростками расфасовала багаж в открытые водителем отсеки под автобусом и заняла предназначенные места в салоне, от вещей начали освобождаться и 13-14-ти летние недоросли. А когда они поднялись в автобус, Глеб быстро рассадил всех по местам, как придется, и вышел.

На улице старший вожатый, не встревая, издали контролировал процесс.

– Никто не сбежал в этой сумятице? – спросил он, поглаживая трехдневную щетину на подбородке и щеках.

Глеб пожал плечами, ответив:

– Не знаю, Макс, мои на месте.

– Черт возьми, где эти олухи? Пора звонить…

– Ты о ком?

– О, прошу пардоны, вот они!

Глеб обернулся на дорогу, заметив, как за автобусы нырнула полицейская «Лада Калина», и перевел взгляд вперед, увидев, как она приостанавливается, пристраиваясь в начало их маленькой колонны.

– Стоило из-за двух школьных автобусов вызывать патруль…

– Дорога непростая, Глеб, лучше перестраховаться, и наверняка они ее не знают, – рассудил Максим. – В общем, если что – доверься Наденьке! Она тертый калач, второй год «вожирует», а я с ними…

С этими словами молодой человек, на вид которому было лет двадцать пять, молнией бросился к легковой машине и сел назад, то есть на сиденье преступников.

– Самое тебе место, – съязвил Глеб, взмахнув на подножку.

Дверь за его спиной захлопнулась, а буквально через минуту автомобиль ГИБДД, дав короткую, но пронзительную сирену, тронулся вперед, увлекая за собой автобусы.

Глава 2

Весь первый отряд сгруппировался сзади. Более раскомплексованный, но сдержанный, он вел себя достаточно спокойно и уже преступил к перетолкам «кто-откуда», обмениваясь школами и районами. Второй отряд, пока немного зажатый и стеснительный, в состоянии легкого шока от расставания с родными, долго не выходил в беседах за рамки соседнего кресла, лишь постепенно подключаясь к общению с ребятами из кресел впереди или через проход, если тема их заинтриговывала. Фильмы, игры, гаджеты, футбол, домашние животные и поездки на море – все новые и новые участники втягивались в общий разговор, и став между рядами, Глеб решил им немного помочь.

– Не хотите сыграть в какую-нибудь игру для ускоренного запоминания членов нашего отряда?

«Не знаю. Не особо. Давайте! Почему нет. Да, а то скучно», – послышались вялые ответы, но по большей части удовлетворительные.

– Есть такая игра «Три факта», – продолжил вожатый. – Кто знает, поднимите руку!

Около пяти ребят вытянули конечности.

– Тем проще, будете мне помогать. Теперь вкратце о правилах… Участники игры поочередно называют группе свое имя и сообщают о себе три факта. Один факт должен быть правдивым, а два других факта – ложью. Задача такая – выбрать верный, реально существующий вариант. Ну-с, наверное, начнем с бывалого? Кто тут руку поднимал?..

– Давайте, я первый, – сказал один из мальчиков, с узким лицом. – Меня зовут Сергей Молчанов.

– Да что-то не похоже, – ввернули с кресла напротив. – Рот не закрываешь!

Подождав, пока смешки поутихнут, мальчик продолжил:

– Меня зовут Сергей, я люблю пиццу, холодные щи, и горчицу. Что из этого правда?

– Это неинтересно! – вдруг выпалил знакомый контральто с переднего сиденья, на котором в одиночку расположилась его владелица, вытянув ноги в черных джинсах с дырками на коленях в проход. Это была та самая певунья, участница небольшой ссоры в сквере.

– У тебя есть какое-то другое предложение, Сонь? – спросил Глеб, повернувшись к ней и рассматривая ее необычное, весьма симпатичное и даже красивое лицо, лоб которого прикрывала ровная темная челка и на котором парадоксально соединялись: надменная самоуверенность и страдальческая печаль.

– Игра та же, только нужно изменить варианты, и вместо хоббей, еды и прочей лабуды рассказать хотя бы о личных страхах.

– То есть фобиях? – уточнил молодой человек в проходе.

– Ну да.

– Согласимся с ней, ребята? – Большинство детей закивало, и многие вразнобой ответили «да». – Тогда, Соня, покажи нам пример, а мы продолжим.

– Меня зовут Софья Пепелева. Я боюсь пьяных мужчин, скандалов и острых предметов.

– О! – вырвалось у Глеба, и он шепотом добавил: – Ниче се экземплярчик…

– И что теперь? – полюбопытствовала одна из близняшек, подозрительно переглянувшись с соседкой – своим полным отражением.

– Теперь поочередно будем угадывать один из трех правильных вариантов, – подсказал вожатый. – И давайте, при каждом удобном случае, называть свои имена и фамилии, так мы быстрее друг друга запомним.

– Я Андрей Двужилов, – представился блондинчик с заднего сиденья, тот самый, оскорбивший бабушку Софьи. – Все эти факты могут быть действительными.

Софья живо подалась вперед, сложившись вдвое, и между ног вожатого высверливая комментирующий объект. В глазах ее сверкнули искорки злобы, а брови, подпрыгнув кверху, выразили неудержимое возмущение.

– Два факта – ложь! Включи мозги, альбинос!

– Да пошла ты!

– Спокойно! – гаркнул Глеб. – Опять вы двое!? Что у вас за антипатия возникла?

– А я не слышала извинений по поводу его подколки в сквере!

Глеб лицом развернулся в конец автобуса.

– Андрей, она права. Пересиль свое эго, раз проштрафился, и мы продолжим игру.

– Извини, – буркнул мальчик под нос.

– Ей оттуда не слышно.

– Извини! – грубо выкрикнул Андрей, стыдливо отворачиваясь в окно.

– Молодец, это сильно, гордимся тобой! – поддержал Глеб. – Теперь выбери реальный факт.

– А я забыл, что она говорила…

– Нетрезвые люди, перебранки, ножи, – подсказал ему крепкий телом сосед, по имени Олег Рубан.

– Ну, перебранок она явно не боится, значит, острых предметов…

И каждый из группы выдвинул свою версию, в которой упоминание пьяниц, как явного факта, превысило два других варианта и победило, потому что Софья согласилась, устало прислонив голову к спинке кресла.

Между тем автобус покидал центральную часть города, выходя на Академический мост через Ангару, и готовился влиться в улицы Свердловского округа. Ребята, временно забыв про игру, прилипли к окнам, любуясь рекой и островами. Перисто-слоистые облака белой краской испачкали небо, и синие прожилки меж них сообщали о теплом дне, обещавшим подарить прекрасную погоду.

– Меня зовут Наталья Муравьева, – сказала кудрявая, пухлогубая девочка с круглым лицом. – Я боюсь крыс, пауков и змей.

– Кто за змей? – подключился Глеб, ускоряя игру голосованием. – Большинство!

– Это не верно, я больше всего боюсь пауков!

– А я Янжин Жамбаева, не люблю мух, темноты и дома оставаться одной.

– Четыре, шесть, пять… – посчитал вожатый.       – Темнота? Угадали?

– Да, это так, – согласилась девочка.

– Василий Синицын, боюсь смерти, боюсь прыгать в песок или снег, застревая там ногами, боюсь высоты.

– Для смерти ты еще мелкий, – поучаствовала Софья, – поэтому вряд ли о ней думаешь серьезно, а о песке – какая чушь! – голосую за высоту.

И многие ребята поддержали ее версию, естественно, оказавшуюся правильной.

Колонна их как раз проезжала вдоль Глазковского кладбища и кто-то, узнав ограду, рассказал об этом во всеуслышание. Впрочем, учитывая тему общения, это пришлось к месту.

– Меня зовут Алена Юрыжина, у меня похоронен дед на этом кладбище, я боюсь мертвецов, воя собак и сирен.

– Каких еще сирен? – запротестовал Игнат Григорьев – рыжий, паренек с веснушками на лице. – Мы реальные страхи должны использовать, а не из мифологии!

– Дурак, сирены машин, а не русалок!

– А-а-а… То-то ты съежилась, когда наш ментовоз завизжал. Чего тогда зря гадать?

– А вот и нет, – парировала Алена – большеглазая, миниатюрная, светловолосая тринадцатилетняя симпатяга – Я уж-ж-жасно боюсь мертвецов!

– Мог бы додуматься, оболтус, если она про деда говорила, – добавила еще одна участница с именем Милана Колесникова, державшаяся весь путь немного обособленно. Одетая в фирменный спортивный костюм желто-молочного цвета, она постоянно таращилась в «Айфон», попеременно расправляя свои длинные распущенные волосы, и видимо хорошо была осведомлена о собственной привлекательности, почти не обратив внимания на восхищенные глаза впервые увидевших ее в сквере подростков.

Когда колонна, уверенно двигаясь по Култукскому тракту, оставила позади маленький городок Шелехов и только что миновала поселок Чистые ключи, в игре оставалось еще пятеро не участвовавших ребят: Галина Любченко, Варвара Агашина, близняшки Нина и Лина Долгоносовы и, уже упоминавшийся, Олег Рубан, в фобиях которых не было ничего занимательного, что следовало бы отметить. Поочередно предоставив им слово о своих трех фактах, Глеб решил, что ребятам нужно пообщаться без него и отошел к водительскому закутку, взглянув в лобовое стекло на полицейскую машину. Там маячила голова Максима.

Софья, подобрав ноги, через которые вожатый уже успел молча перешагнуть, положила их друг на друга и уставилась ему в спину. Глеб обернулся и подмигнул.

– Еще полчаса и на месте, – бросил он, решив, что заскучавшую девочку эта информация обрадует, но она ничего не ответила, продолжая пристально смотреть.

Из конца салона пришла вожатая Надежда.

– Как дела? – поинтересовалась она. – Ты вроде неплохо справляешься…

– Пока да, но не покидает ощущение, что это лишь репетиция какого-то долгого, грандиозного и массового сумасшествия.

– Может-может, но важно ведь начало, а там втянешься. В лагере легче станет, все-таки тебе дали опытного напарника.

– Ты в курсе, кто он?

– Не он, а она! Тебе сколько? Девятнадцать-двадцать?

– Восемнадцать с гаком, – просветил молодой человек.

– Да? – удивилась девушка. – Выглядишь старше. Впрочем, это не важно, потому что ей двадцать один. Так что тебе предстоит решить еще одну дилемму, в которой я бы на твоем месте не стала бы бодаться, уступив лидерство напарнице. Она тебе поможет во всем. Слушай, вникай, наблюдай, набирайся опыта. Она без пяти минут дипломированный педагог и с июня зависает на «Планете». С ней ты все быстро освоишь и закрепишь на практике. В общем, ляг под каблук, понял?

По лицу Глеба расползлась широкая улыбка, он кивнул и опустил глаза вниз – Надежда была одета в шорты и ее некрасивые ноги с толстыми бедрами и икрами произвели негативный эффект.

– А тебе, сколько лет? – спросил молодой человек, вернув взгляд на широкое лицо собеседницы.

– Мне двадцать.

– Тоже учишься на препода?

– Угу. ИГУ¹, третий курс, ФМЕНиТО².

– А я истфак, перешел на второй.

– Все равно коллеги, – добавила Надежда.

Невольно слушая разговор, водитель посмотрел на них как на шпионов, обменявшихся шифровками и, ничего не поняв, издал какой-то странный звук:

– Кхех.

Поговорив еще минуты три об учебе, Надежда покинула Глеба, и вскоре с задних рядов послышалось пение первого отряда, решившего ей сольстить:

«Надежда – мой компас земной,

А удача – награда за смелость.

А песни… Довольно одной,

Чтоб только о доме в ней пелось».³

Населенные пункты временно закончились, и до самого села, под диковинным названием Моты, колонна двигалась среди березняка, пытаясь «ужиться» на узком шоссе с попутным транспортом, выстроившимся в хвосте и не решающимся на обгон через сплошную линию, хотя бреши между встречными автомобилями, вполне достаточные для такого маневра, позволяли его совершить. Ко всему прочему, заметив, что дорога начала петлять, полицейские включили проблесковые маячки, окончательно запретив обгон даже самым горячим водителям, не сильно пугавшимся штрафов, но теперь понимающим, что подобное нарушение грозит им лишением прав.

Вот так и полз этот механический полуторакилометровый удав со скоростью не более шестидесяти до самых Мот, удивляя нескольких зевак-сельчан, марширующих вдоль барьера через реку, с пугающим названием Каторжанка. Она неслышно журчала где-то под дорогой. Чуть поодаль паслось несколько коров и телят, привлекших внимание малолетних пассажиров. Они начали тыкать пальцами в окна, и кто-то замычал в открытую форточку, получив замечание от вожатого.

Сделав крутой крюк, дорога повернула к высокой металлической телебашни и шла теперь вдоль строений: магазина, сельских домов, шиномонтажной и автозаправки, пока снова не оказалась в окружении леса. В эту минуту колонна раздражительно замедлилась, но на радость всем за ней ползущим, вдруг свернула за знаком «место отдыха», совсем остановившись на прилегающем к шоссе пяточке. Здесь стояла фура, и какой-то патлатый дальнобойщик с усердием пыхтел над колесом.

Многозначительно переглянувшись через весь салон, вожатые снова встретились у передней двери.

– До лагеря пять километров, что за проблема? – проворчал недовольный голос водителя.

Глеб пожал плечами, увидев, как Максим покидает автомобиль сопровождения и бежит мимо них ко второму автобусу.

– Открыть? – спросил водитель.

– Да что мы бегать за ним будем, когда можно позвонить, – ответила девушка, вынимая из шорт мобильник. – Знаешь, Глеб, почему женщины лучшие вожатые?

– Почему же? – спросил молодой человек.

– У женщин зрение рассеянное, а у мужчин сфокусированное. Мы видим целиком всю группу, а вы их «фотографируете» по одному.

– Вот поэтому женщинам нельзя садиться за руль!

– Ха-ха, – кратко просмеялся водитель. – В точку!

Демонстративно отвернувшись, в знак несогласия с этим мнением, Надежда уже занялась разговором с Максимом

– Ну, не молчи, чего там? – настойчиво поинтересовался Глеб.

– Пятому отряду отлить приспичило, – сообщила Надежда, спустившись на ступеньку вниз, чтобы стать на уровне окна. – Вон Ленка повела кого-то в кустики. Даже двоих.

– Я так боялся, что мне их засунут…

– С чего бы? – Надежда обернулась. – Ленка вожатый с большим стажем, а ты салага. Тут и подготовочка должна быть другая, дорохой товариш!

Вскоре путешествие продолжилось, и вожатые вновь разошлись по местам, начав во что-то играть с подопечными и не сразу обратив внимание, что колонна поворачивает на узкую проселочную дорогу, глухо ударяясь с металлическим звуком о низко весящие ветки боковыми зеркалами и крышей. А в приоткрытый люк начали падать срезанные листья.

Минут через пять автобусы, наконец-то, выехали на пустырь и остановились перед голубыми воротами с надписью из красных метровых букв «Планета V». Здесь же была небольшая стоянка с пятью-шестью автомобилями, огороженная сеткой-рабица.

– Я не силен в астрономии… – рассудительно протянул водитель, взглянув на Глеба, – но, следуя гипотезе ученых, сия планета находилась в астероидном поле Марса и сгорела на Солнце.

Молодой человек выпучил глаза, а мужчина ухмыльнулся, с довольным видом нажимая кнопки пассажирских дверей. Через мгновение он вышел, чтобы открыть багажные отсеки.

– Подъем, ребята! – крикнул Глеб, пропуская детей по одному в переднюю дверь. В заднюю, между тем, десантировался отряд Надежды, и парень, увидев, что она еще в автобусе, пробрался к ней. – Слышь, Надь, вот шоферня пошла начитанная… Я знать не знал, что такое Пятая планета. И если бы не объяснили на сборах, вообще посчитал бы латинскую «V» за вендетты знак.

– Да это мы ему об этом рассказали, когда он вез сюда прошлую смену.

Молодой человек захохотал, добавив нарочито:

– Блин.

– А вон и Кэт дефилирует от калитки…

Глеб нагнулся к окну, заметив высокую брюнетку.

– Это кто же такая длинноногая?

– Хто-хто… – передразнила девушка, спускаясь на ступени. – Напарница твоя!

Исполнительно проследовав между рядов, чтобы проверить сиденья на наличие спрятавшихся подростков, Глеб подождал, пока из его нерасторопного отряда выйдут последние ребята, но в этот момент в дверях случился небольшой курьез…

Подождав очереди Андрея, Софья стала у него за спиной, и когда тот начал спускаться по ступенькам, толкнула, чтобы он вылетел на улицу вперед головой. В непродолжительном полете паренек машинально подставил руки, чем падение и самортизировал. Раздались красноречивые возгласы и проклятия, и смех ребят не заставил ждать.

– Глеб Константинович! Он ругается! – тут же пожаловалась близняшка Лина.

– Давайте, оставим его без ужина! – вторила ее сестра, Нина.

Двое мальчиков помогли Андрею подняться, и он оглядел грязные ладони с несколькими ссадинами.

Вышли: Софья, Варвара и Василий, но пострадавший не успел заметить, кто был у него за спиной.

– Я не виноват, Глеб Константинович, меня толкнули!

– Ля-ля, тополя… – презрительно протянула зачинщица, переглянувшись с Варварой. – Ты видела, что его толкнули?

– Я? – удивилась та. – Конечно, нет. Сам споткнулся, наверное.

Софья ухмыльнулась, радуясь отмщению. Считая извинения лишь пустяковыми словами, она была сторонницей физического или материального наказания и сохраняла убеждение, что за прощение нужно чем-нибудь жертвовать.

– Так, ребята, подходите за сумками, мы сами разберемся! – сказал Глеб, осмотрев руки мальчика. – Крови нет, только кожу содрал. Ну что, в медпункт?

– Вот еще… – застыдился Андрей.

Надежда протянул ему пластиковую бутылку, и он промыл свои ранки.

– И заметь, Глеб, это вы еще даже не переступили лагерных ворот! А что дальше будет? – подковырнула девушка.

– Второй отряд! – вдруг раздался женский окрик. – Подошли ко мне!

Вожатые обернулись, увидев упомянутую Кэт, и Глеб успел пожалеть, что не Надежда была его напарницей. С ней, за время поездки, они легко нашли общий язык, а теперь все нужно было начинать сначала.

– Меня зовут Екатерина Владимировна! – продолжал волевой голос молодой женщины, когда дети стали собираться вокруг нее. – Я буду вашим вожатым!

– А у нас уже есть вожатый, – пропищала Алена, расплываясь в наивной и какой-то обезоруживающей улыбке. – Нам больше не надо.

– Вожатые идут оптом, зайка, – подыграл Глеб. – На пятнадцать вас дают двоих нас.

Одарив его оценивающим взглядом, Екатерина кивнула.

– Ты, что ли, новенький? – небрежно бросила она.

– Что ли я, – ответил молодой человек, легонько пожав протянутую женскую руку. – Глеб Сидягин.

– Катя Брусилова. Ну? И что за банду ты мне привез? Не убили по дороге? – Выжав благосклонную белозубую улыбку, девушка убедилась, что за фигурой Глеба дети этого не увидели, и вновь продолжила свои обязанности, повелительным тоном приказывая отряду построиться парами.

«Ну, вот он, гребаный концлагерь», – подумал Глеб, посмотрев, как баран на ворота. – «Теперь осталось узнать, кто будет здесь в роли палачей».