Ближе к концу дня в больнице со схожими симптомами лежало, не считая погибших Кузнецовых, ещё двое человек. Сын Павла – Тимофей и дочь соседей Кузнецовых – Алиса. Но, слава богам, врачи к моменту их госпитализации были осведомлены и успели оказать квалифицированную помощь вовремя.
Отравление паратион-метилом, он же тиофос, он же препарат НИУИФ-100. Таково было заключение экспертизы. Кто-то намерено подмешал чрезвычайно токсичный инсектицид1 в конфеты. Кто-то хотел, чтобы сегодня погибли люди.
Когда все семьи станицы были оповещены и, казалось, что самое страшное позади, началась чудовищная паника. Люди обрывали телефоны мне, скорой помощи и даже пожарной охраны. Перед отделением полиции выстроилось больше трёх десятков человек, которые хотели лишь одного – утешения, хоть и выбрали для этого самые разные поводы. Поэтому весь остаток дня я с помощником и подоспевшее подкрепление с района в виде трёх машин скорой и двух буханок полиции пытались успокоить людей и заодно собирали оставшиеся сладости для экспертизы.
Только сейчас, к полуночи, появилось немного времени, чтобы прояснить ситуацию, произошедшую этим кошмарным днём. Под утро должны были прибыть следователи из Москвы, но мы с парнями решили пойти по горячему следу и, как минимум, накопать побольше информации для серьёзных ребят.
Отправив нескольких парней по домам жертв, чтобы узнать, какие именно конфеты те ели перед отравлением и сделав несколько скучных стандартных запросов, на которые особо не надеялся, я принялся слушать Ирину Кузнецову. В отличие от своего мужа, она постоянно плакала и пила воду из стакана, пытаясь успокоиться. Её речь постоянно прерывалась всхлипами и рыданием.
– Когда они пришли, я поставила всем чай, чтобы они согрелись с мороза. Но его, конечно, не стал дожидаться. Паша с Колей принялись делить конфеты детей, чтобы всем досталось поровну. Помню, что они даже доставали некоторые из карманов, которые не поместились в детских мешочках. Я их сама сшила, у Миши был синий-пресиний, а у Лины…
Женщина вытерла платком свои слёзы, но на их место тотчас выступили новые.
– Заварив всем чаю, я оставила детей на попечение мужа, а сама пошла к Раисе, мы хотели приготовить яблочную шарлотку на Рождество.
А к конфетам я даже не прикасалась, хотела детям оставить побольше… И зря. Лучше бы я вместо них…
Пока я успокаивал женщину, вернулись парни. По итогам осмотра домов стал ясно, это все дети открывали симпатичную и довольно примечательную конфету «Ариана». Это была сладость в вафельной оболочке, которая содержала внутри нежнейший крем, а снаружи покрытая белым шоколадом и посыпанное кокосовой стружкой. Один из полицейских района, закинув в багажник все собранные конфеты, умчался обратно в своё отделение для проведения экспертизы. Хотя интуиция подсказывала мне, что именно «Арианы» и были напичканы смертельной дозой паратиона.
Но кто мог это совершить? Спятившая старушка, казавшаяся милой? Ненавидящий колядки старый затворник? Или проезжавший мимо незнакомец?
* * *
– Что-нибудь необычное? – переспросил Павел, – Да, наверное, нет. Петрович опять запил. И вместо конфет детям пришлось ждать, пока мы с Николаем кое-как заносили его обратно в дом.
Павел несмотря на то, что его сын находился в больнице, сегодня был самым спокойным из дававших показания. Его нервозность и волнение были, конечно, заметны невооруженным взглядом, но тем не менее он держал себя в руках. Или по крайней мере, очень старался. Либо, напротив, очень неумело делал вид, что переживает.
– Говорили, вас с детьми даже успели побранить, – не удержался Вячеслав.
– Да, точно. Было дело. Это бабка Клава. У неё уже давно сдвиг по фазе начался. Мы с Колей вообще хотели её обойти, но дети убежали вперёд.
– Она отдавала вам конфеты? Или что-то ещё?
– Думаете, это она? – ответил вопросом Павел, но встретив наши взгляды продолжил говорить, – Нет. Побухтела себе под нос, мы извинились и пошли дальше.
– А вы сами не колядовали? Или только дети? – решил уточнить я.
– Нет. Только помог детям понести тяжелые орехи, чуть шоколадных конфет да немного фруктов. А вот Коля – да. Когда мы уже закруглялись, спрашивает меня: "А ты не пробовал самых собирать?" Посмотрел на меня, а я в ответ: "Тебе сколько лет-то?" Шутливо, конечно. Он пожал плечами и к одному дому всё же сходил. Потом ещё похвастался – горсть дорогих конфет взял.
Я извинился и, задумавшись, вышел из комнаты. Мысли кружили в голове словно мухи, и каждая пыталась перетянуть всё внимание на себя. Оказавшись на улице, я достал мятую пачку сигарет и покрутил в руках папиросу. Привычным движением вставил табачную палочку и, оглянувшись на входную дверь, потянулся за зажигалкой.
Что-то в этом деле буквально кричало, указывало на какую-то лежащую на поверхности деталь. деталь, которая и открывала путь к истине.
Не дойдя зажигалкой пары сантиметров до сигареты, я замер. Затем вытащил изо рта никотиновую дозу и снова оглянулся. На меня смотрели куртки посетителей. Обдумывая мысль, я повернул голову набок и принялся чесать появляющуюся щетину. Набрал коллегу, который отправился на экспертизу и попросил прислать фотографию «Арианы», которую в спешке забыл сделать сам. А затем вернулся в холл.
Как шкодливый пацан, поглядев по сторонам, я сначала проверил карманы куртки Павла. Там были только остатки шоколадной глазури. Потом осмотрел карманы Николая. На дне лежало немного кокосовой стружки.
– Товарищ участковый, если допрос кончится, я хотел бы навестить сына, – мягко, но очень настойчиво сказал Павел, когда я вернулся.
– Да, конечно, – ответил я, только последний вопрос: какие конфеты собрал Николай, что ими хвастался?
– Хм-м-м… Да я и не знаю. Белые такие были, на вид довольно дорогие, – мужчина пожал плечами. Я открыл присланную фотографию и положил перед Павлом:
– Такие?
Он всмотрелся повнимательней.
– Да, вроде, они.
* * *
– Мы с детьми подошли к двери этого дома. Никто не открыл… Сначала. Не помню, сколько я там ждал, может, минуту. Этого хватило, чтобы детям наскучило, и они убежали дальше, – начал повествование Николай, когда мы пригласили его повторно, – Я уже и сам собирался идти за ними, как вдруг калитка приоткрылась, и оттуда показалось рука с горстью этих конфет. Я взял их, поблагодарил и пошёл за детьми дальше. Я клянусь, что не знаю, кто это был.
Мы со Славой переглянулись. похоже, действительно попали на след отравителя.
– Каков адрес этого дома? – нетерпеливо спросил я.
Николай немного задумался, отвлечённые от монотонного повествования.
– Постовая, тридцать.
* * *
Уже в полтретьего мы отправились на задержание.
Туман, наконец, стал рассеиваться и открывать всю прелесть зимней ясной ночи, украшенную миллионом ярких огоньков гирлянд, что приветствовали своим мерцанием Новый год. Дул небольшой холодный ветер, и стояла всё та же мёртвая тишина.
Впрочем, думать о прелестях жизни было некогда. Быстро домчавшись до нужного адреса, мы бесшумно выгрузились, окружили дом и, наконец, ворвались внутрь.
Нас встретила заспанная ничего не подозревающая женщина. Я извинился и сказал, что ей придётся проехать с нами для дачи показаний. Она, конечно, была крайне сильно сбита с толку, но, очевидно зная, что сегодня произошло, никаких истерик закатывать не стала и, быстренько одевшись, безропотно отправилась в отделение.
* * *
Как выяснилось, женщину мы будили зря. Она весь день была на работе в больнице, что подтвердил её главврач и коллеги, которых мы также беспардонно подняли посреди глубокой ночи. Все наши думы зашли в тупик.
Ближе к пяти, когда я уже хотел отпускать всех свидетелей спать, мне позвонил коллега, что уехал делать экспертизу. Он подтвердил, что из всех конфет были отравлены только «Арианы» и что яд был явно добавлен вручную, так как оболочка кондитерских изделий была деформирована.
А через десять минут мне пришёл ответ по одному из запросов, о которых я успел забыть. Я не верил своим глазам, а вот картинка в голове наконец выстроилась, словно паззл. Я отворил дверь кабинета:
– Всех попрошу идти отдыхать. Сейчас мы уже вряд ли что-то сделаем. Кроме Вас, Николай. Хотел бы ещё кое-что уточнить.
– Что-то не так? – удивилась его жена.
– Всё в порядке. Я задам всего пару вопросов и отпущу его к вам, Ирина. Вячеслав, проводи, пожалуйста, женщину.
Ирина задумчиво кивнула, явно не согласная со мной, но перечить не посмела.
Когда мы-таки уединились, я позволил себе немного посидеть молча, смотря на мужчину в упор и словно видя его впервые. Николай всё так же смотрел на столешницу, его усталость и моральная измотанность говорили о себе. Но сейчас я пытался найти в этом лице другие черты. Черты хладнокровного убийцы.
– Николай. Я вынужден задержать вас по подозрению в убийстве и покушению на убийство.
Мужчина поднял остекленевшие в глаза. Я продолжил:
– Это Вы купили конфеты «Ариана» и накачали их паратионом. Почти уверен, что Вячеслав сейчас найдёт использованные или даже новые капсулы у вас дома. Использовать в деревне довольно популярный инсектицид – с одной стороны довольно умный ход, а с другой – напротив.
Николай молчал.
– Тем не менее, это Вы предложили пойти в Павлу и его детям с вами, чтобы у вас было прикрытие. Это Вы достали отравленные конфеты из кармана у того дома, чтобы потом обвинить женщину в убийстве. Это Вы были готовы совершить столь ужасное преступление, и чтобы не попасться – рискнуть и подвергнуть опасности жизни детей вашего друга и ребёнка соседей.
Мужчина сглотнул.
– И это Вы сидели и смотрели, как Ваши дети умирают и специально не звонили подольше в скорую, чтобы инсектицид наверняка успел подействовать так, как Вы планировали.
– Вы что с ума сошли!? – наконец выпалил Николай, – Это сделал какой-то псих!
– Я тоже так думал. Только боюсь Вы и есть этот псих. Лишь вместо безумия орудием был холодный расчёт.
Я положил перед ним листок с распечаткой.
– За каждого ребёнка Вы должны были получить больше 2 млн руб. Последняя страховка их жизни была месяц назад. Полагаю, уже тогда Ваш план был готов к исполнению.
– Это всё полная чушь! Это сделал чёртов маньяк! Почему вы мне не верите?
– Хотелось бы. Только вериться с трудом. Вы всю жизнь вкалывали на совхоз, потом на предприятии его заменившее. А по итогу будете всё равно получать пенсию чуть больше минимальной… Кто-то с Вами обошёлся несправедливо, и Вы решили отыграться. Но на ком? На собственных детях!?
– Я этого не делал!
Я встал из-за стола:
– Где-то через час приедут следователи из Москвы. Советую, хотя бы им не лгать…
* * *
Я вышел на воздух и, всё же не удержавшись, закурил. Мысль о том, что какому-то маньяку пришла в голову идея отравить ни в чём мне повинных детей, чтобы те покинули этот мир так рано и в таких мучениях вызывали мурашки и неприятный холодок, пробирающий до самых костей. Мысль же о том, что это мог быть их отец повергала в ужас.
Да, я мог ошибаться. Более того, я хотел быть не правым. Хотел, чтобы меня наказали за давление на свидетеля, основанное лишь на косвенных уликах. С другой стороны, я просто не мог отпустить такого монстра на улицы этой станицы, которая и так столько всего пережила за один день. Следователи уже на подходе, пусть они и решают.
Тяжёлая и безрадостная ночь подходила к концу. Не хотелось ни спать, ни есть. Хотелось только забыться и больше никогда не видеть и не слышать столь ужасные и трагичные истории и события, которые наполняли душу мраком до краёв и под корень вырубали хлипкую веру в человечество.
Хотелось больше никогда не жить, чтобы не чувствовать боль этого проклятого мира.