Уникум. Тайная дверь

Глава 7

– Я же тебе говорил, не лезть к высокородным, – Байков почти бросил ложку в тарелочку с творогом.

Выдержке Димона можно было лишь позавидовать. Он разразился бранью (впрочем, весьма цензурной) еще вчера, после того как я рассказал о случае с Максимовым, и замолчал. Будто вновь обиделся на то, что его новый сосед подставился.

Хотя причиной мог быть и скудный завтрак. Как я уже понял по фигуре нового товарища и его кислой мине при виде блюд в столовке, больше, чем учить жизни, Байков любил покушать. И именно этого домовые-зожники (хотя те действовали не по собственной прихоти) его и лишали. Поэтому вид творога с фруктами и орехами на завтрак вогнал Димона в последнюю стадию древнерусской тоски. А тут гляди, какой удачный повод ее выместить на том, кто рядом сидит. Ну и я, справедливости ради, вполне этого заслуживал.

– Говорил, – подтвердил я, не отрываясь от тарелки. Если Байков доедать не будет, надо у него забрать этот творог. Вкуснота неимоверная.

– Почему ты меня не послушал?

– Потому что они издевались над ним, – я указал грязной ложкой на Максимова и сразу же пожалел о резком движении. После вчерашней пробежки болели почему-то не только ноги, но и все тело.

Что до Мишки, то он официально был взят под мое неокрепшее крыло. А чего, в самом деле, мне теперь бояться? Дуэль почти на ровном месте я уже схлопотал.

– Да, это, конечно, неприятно, – сморщился Байков, – но можно было сходить за учителями.

– Димон, ну чего ты фигню порешь? – начинал злиться Рамиль. – Сам же знаешь, они не тупицы. Мишку не били, очки в порядке, получается, слово благородных против нашего. Тебе сказать, как большинство учителей относится к выходцам из обычных семей?

– Не все же, – вяло ответил Байков, ковыряя ложкой творог.

Воцарилась мертвая тишина, которую сразу же разорвал смех через несколько столов. Куракин и компания находились в превосходном расположении духа. Разве что только Терлецкая выглядела непробиваемой и немного отрешенной. Что-то в ней, определенно, было.

– Макс, ты опять пялишься, – зашипел Байков.

– Он, похоже, еще и на Терлецкую глаз положил, – со вздохом заявил Рамиль. – А еще только вчера про Тихонову спрашивал.

– Я чисто с информационной точки зрения, – пожал плечами я. – Надо же узнать, с кем придется учиться.

– Только интересуешься ты сплошь про девчонок, – хмыкнул долговязый сосед. – И начал почему-то с буквы «Т».

– Про Терлецкую и думать забудь, – Байков серьезно посмотрел на меня. Наверное, так глядит отец на расшалившегося ребенка. – Они с Куракиным помолвлены. Как только закончат школу – женятся.

– Что-то я неземной любви между ними не заметил.

– Какая там любовь? Куракины контролируют весь рынок одомашненных неразумных магических существ, под Терлецкими – производство и продажа боевых артефактов. Союз обещает быть сильным. Я слышал, конечно, что отец Куракина…

– Дуракина, – перебил я Диму, – давай называть людей своими именами.

Забавно, но на лице Байкова впервые за все это время появилась мимолетная улыбка. Сейчас он стал похож на обычного полноватого пацана, а не на главу фамилии, обремененного таинственными заботами.

– Хорошо, так вот, отец Дуракина хотел породниться со Смолиными. Те отвечают за…

– Разумных магических существ, – вспомнил я, ведь читал как раз накануне.

– Точно, – подтвердил Байков. – Только у Смолиных нет девчонок на выданье. Сплошь пацаны.

– Ясно, а Дуракин оказался таким страшным, что никто из Смолиных брать его замуж не захотел, – подытожил я.

Впервые за сегодняшнее утро за нашим столом полностью была разрушена атмосфера отчаяния. Внезапный хохот привлек ненужное внимание высокородных. Те искренне недоумевали, почему жертва, которая должна трястись в ожидании смертного часа, так весело себя ведет. Куракин даже решил напомнить мне, что в обозримом будущем ничего хорошего меня не ждет. Сделал он это незамысловато – провел большим пальцем себе по горлу. Фу, как некультурно… А еще представитель древнего рода.

Однако определенные волнения и правда были. Перед тем как войти в столовую, Максимов передал мне здоровенную книжку «История дуэлей за четыре века», которую он взял вчера вечером в библиотеке. Мишка даже подчеркнул карандашом нужные места (вот ведь вандал), чтобы мне удобнее было читать. Одним словом, принимал всяческое участие в скором поединке с Куракиным, видимо, чувствуя в определенной степени в этом столкновении и свою вину.

– Теперь он будет за тобой повсюду таскаться, – еще раньше заметил Рамиль. И оказался как нельзя прав.

Мишка не отходил от меня ни на шаг. Может, чувствовал себя защищенным в присутствии разночинца, бросившего вызов высокородным. Может, просто ждал возможности в очередной раз услужить своему спасителю. И это была не фигура речи. Стоило мне лишь поднять взгляд, как я встречался глазами с Максимовым, весь вид которого свидетельствовал о готовности служить до гробовой доски. Нет, Байков, похоже, прав: надо было сходить за учителями.

Меня спасли уроки. А если быть точнее, Зыбунина. Мишка сунулся к ней с просьбой пересесть, однако получил категоричное «нет» и грустно отбыл восвояси, на первую парту. Не знал, что так буду рад своему учебному соседству.

Кстати, о Зыбуниной. За прошедшие сутки она невероятно преобразилась. Непослушные волосы оказались расчесаны и скреплены заколкой. Школьная форма сидела ровненько, воротник застегнут на все пуговицы. Да и сам взгляд Зыбуниной как-то изменился: зеленые глаза стали больше, что ли? Блин, да ведь она красотка!

– Привет, – сказал я. – Спасибо, что не поменялась с Мишкой. А то весь мозг с утра съел.

– Привет, не за что, – ответила она, замявшись.

Видимо, хотела сказать еще что-то, но промолчала. А вскоре начался школьный день, стартовавший с обычных общеобразовательных предметов (нарисовалась физика), и я без зазрения совести открыл толстенную книжку по дуэлям. А что? Физика – она никуда не денется, а драться с Куракиным предстояло буквально на днях.

«Когда речь идет о вооруженном поединке, целью которого стоит необходимость удовлетворить желание одного из дуэлянтов, то необходимо понимать самое важное: нельзя вызвать к барьеру любого не понравившегося вам мага…»

На этих строчках я даже приободрился. Может, Байков ошибался, и все не так уж и плохо?

«Дуэль оправдана лишь в том случае, когда поругана честь одной из сторон, либо участвующий желает защитить честь третьего лица. В случае, когда обвинения не обоснованы и некто намеренно занимается бретерством, пострадавшая сторона может обратиться за защитой с соответствующим заявлением в Конклав…»

Вот тут я сник. Удар по зубам высокородного, да еще в присутствии его невесты, – уж всяко веский повод вызвать на поединок. Только теперь я понял, почему Куракин и компания выбрали своей целью Максимова. Потому что беззащитнее объекта трудно было придумать. Что он мог? Если только вызвать Куракина на дуэль. Так это было бы откровенное самоубийство.

«В случае дуэли между благородными условия поединка могут оговариваться. Дуэль с разночинцами всегда происходит по правилам дуэльного кодекса…»

Так-так, а это у нас где? Вот.

«Поединок между магами может осуществляться любым из колющего, огнестрельного или метательного видов оружия, способных нанести серьезный вред или повлечь за собой смерть одной из сторон. В данном случае применять можно лишь защитную магию. Поединок может быть остановлен в случае обильного кровотечения или увечья одной из сторон. Смертельные дуэли, как правило, редки и осуждаются обществом».

Я поглядел на черно-белые картинки: шпаги, старинные пистолеты, мушкеты, арбалеты, метательные ножи, даже праща. Это вообще из какого века? Нет, Байков абсолютно прав: у меня нет ни шанса.

Далее шли виды стоек, количество шагов и выстрелов, да много чего еще. Большая часть книги была посвящена конкретным поединкам и их разбору по разделам. Основные главы занимал огнестрел, далее шло холодное оружие (оказывается, в южных губерниях России частенько дрались и на кинжалах), а метательные замыкали тройку. Оно и понятно: время луков и арбалетов безвозвратно ушло.

Чем больше я читал, тем больше портилось мое настроение. На первый взгляд, не существовало ни одной лазейки, чтобы спасти будущего великого мага, меня, то есть. Я лишь нашел небольшую отсрочку.

Как и сказал Куракин, по кодексу ответ я должен был дать самое позднее через сутки. Кто бросал вызов – лишался права выбора оружия или места проведения. Я могу выбрать: либо чем драться, либо где это произойдет. Насколько помню Козловича, он говорил, что для поединков у них существует отдельное место. Соответственно, надо выбрать оружие, что и должно было стать моим преимуществом. После этого у нас будет еще три дня для самого поединка.

Я так увлекся, что даже не сразу понял, почему все встали и принялись шумно переговариваться.

– Максим, у нас перемена, – объяснила Зыбунина. Она поджала губы и добавила: – Если ты хочешь, я могу наложить защитные чары для твоей дуэли.

– Защитные? – еще витая в области поединков, переспросил я.

– Я не так сильна в них, как моя мама, но кое-что могу. Они помогут хоть как-то уберечь тебя.

– Спасибо. Нет, честно, спасибо, Катя.

Зыбунина улыбнулась и почему-то покраснела. Чего это она? Я хотел было вернуться к книге, однако тут в аудитории появился прелюбопытный персонаж. Невысокий поджарый мужчина с длинными волосами и чуть съехавшим набок носом тащил внушительную тележку, накрытую темным полотнищем. При его появлении все ученики вытянули шеи, прям как сурикаты, увидевшие опасность. Только в данном случае это скорее можно было назвать любопытством.

– Три вида существ, которые водятся в наших широтах, – начал незнакомец без всякого предисловия.

По всей вероятности, это был учитель «Мифологии родного края», по крайней мере, так значилось в расписании. Стоило ему заговорить, как все без лишних слов сели на свои места.

– Не было же звонка на урок еще, – шепотом возмутился я.

– Это Петрович, – объяснила Зыбунина тоже вполголоса, – он всегда начинает и заканчивает, когда захочет. Ты лучше сам смотри и слушай.

Говорил Петрович быстро, сфокусировавшись на одной точке посередине учительского стола, словно там была написана вся лекция. При этом я не заметил ни единого смешка или шороха. Все действительно слушали странного учителя.

– Кикимора.

Петрович сдернул часть полотнища, и нам предстало любопытное существо в клетке. Крохотное, с короткими ногами, неестественно длинными и мохнатыми руками и огромной головой, оно, казалось, состояло из множества веток. Кикимора пучила желтые глаза, вертела длинным носом, постоянно задевая им клетку, и быстро перескакивала с места на место.

– Как и большинство существ, для немощных кикиморы невидимы, – продолжал Петрович, не обращая внимания ни на то, как поднялись почти все ученики с места, пытаясь разглядеть невидаль, ни на саму суету узницы. – Нрава беспокойного, быстро бегают. Способны общаться как животной речью, так и человеческой. Но чаще всего любят попросту стучать по ночам. Кикиморы – своеобразный человеческий паразит. Селятся в домах на отшибе рядом с мало-мальским источником силы, питаются объедками, особого вреда не доставляют, однако и пользы от них никакой. Если встретитесь с ними, то не бойтесь, вашей силы вполне хватит, чтобы отогнать кикимору.

Ага, конечно, особенно моей. Я тут простейшее заклинание сотворить не смог, а он говорит про то, чтобы избавиться от этой страшилищи. Скорее уж, кикимора будет гнать меня разными вонючими тряпками.

– Аука, – Петрович сдернул полотнище со второй клетки, – или псевдолеший.

Едва свет озарил клетку, как небольшой плотный комок, нечто среднее между упитанной кошкой и крохотным старичком, заметался.

– Это тоже паразит, только уже более умный и опасный. Он питается напрямую жизненной энергией. Если путников много, им ничего не грозит. Но вот одинокого странника аука заведет в самые дебри, где тот может погибнуть.

Именно в этот момент существо замерло, точно прислушиваясь. Я смог рассмотреть вытянутые уши с толстыми мочками, седую бороду, крючковатый нос и огромные ступни. Все-таки этот аука был похож на человека намного больше, чем кикимора. Но выглядел более угрожающе. Может, причиной тому его вертикальные зрачки?

Существо задрожало, седая борода мелко затряслась, и «старичок» вдруг выдал странный звук:

– Ау-у-у! Ау-у-у!

Похоже было, словно кричит заблудившаяся молодая девушка. В голосе слышалось столько отчаяния и страха, что я невольно вздрогнул. Впрочем, как и многие другие.

– Если леший – хозяин леса, то аука – мелкий пакостник, – продолжал Петрович. – Опытному магу он серьезного вреда не причинит. Вы сами помните, как можно определить наличие места, заполненного силой.

Петрович по-прежнему смотрел в стол, но теперь поднял руку и стал загибать пальцы.

– Первое. Аномальное изменение температуры. Например, если холодной ночью вам становится жарко, как днем – поздравляю, вы в месте силы. Второе, – еще один палец загнулся, – резкие запахи. Они могут быть разными, приятными и не очень. От сильной вони сероводорода до аромата женских духов. Всех их отличает то, что в данном случае они неуместны. И последнее, – он загнул третий палец, – яркий свет, появляющийся неожиданно. Как правило, на короткое время. Запомните, это очень важно.

Максимов не просто запоминал, а скрипел шариковой ручкой. Молодец, потом перепишу у него, почитаю еще разок. Информация серьезная. А Петрович все продолжал:

– Прошу не путать существ с магическими животными. Последних можно приручить. Существа же – своего рода разумные другого вида, как жители какой-нибудь Альфа-Центавры. С некоторыми из них можно найти общий язык, с некоторыми – нет. Важно понимать, какие из них опасные, каких возможно обратить себе на пользу. К тому же существа и есть источники силы, потому что являются ее порождениями. Поэтому их наличие рядом с опытным магом легко вычислить. Хорошо, теперь, чтобы немного разбавить нашу компанию… – Петрович сдернул полотнище с последней, третьей клетки. – Лесавки.

Сейчас поднялся на ноги весь класс, а часть даже сделала несколько шагов вперед, чтобы разглядеть крох. Те были малюсенькие, размером чуть больше ладони. Самые натуральные голые человечки в миниатюре. Только из-за торчащих кустами в разные стороны волос издали казались похожими на обычных ежей. Вот мелькнет лесавка под ногами в листьях – так и подумаешь: еж.

– Несмотря на кучу мифов, лесавки абсолютно безвредны для магов. Скорее даже не так, они наиболее нейтральны к людям. Наши сферы деятельности попросту не пересекаются. Они живут с весны по раннюю осень в своем мире, после чего уходят пережидать зиму внутрь деревьев, мы же существуем в своем. Максимум, что может сделать лесавка, которую потревожил человек, – обломить на него небольшую ветку или насыпать трухи за шиворот. Они очень любят селиться у самых рукавов рек, в том месте, где река расходится в разные стороны.

Петрович жестом показал форму того самого рукава, будто на доске начертил. Я следил за его движениями как завороженный.

– А на кой ляд они тогда нужны? – не выдержал Куракин.

Все одноклассники зашикали на него. Интерес к предмету оказался сильнее страха перед высокородным. Но самое забавное, Терлецкая была среди тех, кто возмущался больше всех.

– Они… нужны… Они… Это…

Петрович поднял взгляд, и его ярко-синие глаза теперь бегали, словно учитель больше не управлял ими, а губы дрожали. Он все силился сказать что-то, объяснить, однако не мог совладать с голосом. В какой-то момент он попросту бросился к полотнищу и резкими движениями стал накрывать клетки. А после схватил тележку и чуть ли не бегом направился с ней к выходу.

Вот теперь шум превратился во всеобщий гвалт. Одноклассники накинулись на Куракина подобно ястребам, увидевшим лакомый кусок. И для побледневшего Сашки хуже было, что «свои» не особо и пытались защитить его. Тот перебил интересный рассказ, ненароком смутил странного учителя. И тут уж никакая высокородная кровь не могла его уберечь.

– Придурок, – шепотом сказала Зыбунина, исподлобья глядя в сторону Куракина. Ее слова явно адресовались мне. – Петровичу трудно с людьми, но он очень сильный маг и замечательный учитель. Нас предупреждали, что единственное, чего не надо делать, – перебивать его.

Я кивал в ответ на ее слова, стараясь сдержать улыбку. А то еще подумает, что я тоже издеваюсь над всеобщим любимцем. И не потому, что сейчас моего врага пытались заклевать почти все одноклассники. Сам того не зная, новый учитель дал мне подсказку о том, как можно выиграть дуэль. Спасибо тебе, Петрович, спасибо вам, лесовки, и держись, Дуракин!

Глава 8

До драки не дошло. Появилась прямая, как кочерга, Елизавета Карловна и жесткой рукой быстро навела порядок. К слову, у нас следующим уроком и так был этикет. Просто он начался намного раньше. И несмотря на некоторые опасения, это оказалось весьма забавным действием.

– Итак, ко мне выходят Тусупбаев и Зайцев.

На ноги поднялся уже знакомый мне казах Азамат, тот самый, который мастерски избегал пробежек, и скуластый парень с идеальным пробором и серебряным значком на груди в виде летящей стрелы. Угу, ясно, благородный.

– Итак, Алексей, вы встаете здесь; Азамат, вы здесь. Вводная такая. Вы, – она указала на казаха, – безродный маг, явившийся в канцелярию, чтобы обратиться с заявлением о нарушении магическим сообществом ваших прав. Вы, Алексей, благородный чиновник Конклава. Я понимаю, что подобное представить очень сложно, но прошу вас, господа, напрягитесь.

Хмыкнул не я один. А эта самая Елизавета Карловна – знатный тролль. Интересно, сколько ей лет? Четкеров говорил, что завуч преподавала, еще когда он сам учился.

Между тем Тусупбаев подошел к Зайцеву, окинул того своим раскосым взглядом и протянул руку:

– Здравствуйте, уважаемый.

– Сразу нет! – отрезала завуч. – После подобного обращения любой уважающий себя человек развернулся бы и ушел прочь. Ну, или, чтобы вам было более понятно, сел на коня и ускакал в степь.

Азамат покраснел, а несколько благородных хихикнуло.

– Разве мы тянем руку незнакомому магу? – ехидно спросила Елизавета Карловна. – Далее: как мы обращаемся к любому человеку, которого видим первый раз? Максимов, скажи.

– Господин, Елизавета Карловна.

– Правильно. Максимов, а что сделал Тусупбаев?

– Он заметил значок благородной фамилии и сказал начальную форму обращения к дворянам.

– Именно. Азамат, как эта форма звучит полностью?

Казах задумался, но, к моему удивлению, все же вспомнил. И, чуть запинаясь, сказал:

– Уважаемый господин Зайцев?

– Замечательно. Будем думать, что вы действительно знаете, как выглядит фамильный герб Зайцевых. Но что будет, если значок на груди вам незнаком? Нет, Максимов, Тусупбаев сам ответит. Он это прекрасно знает.

– Тогда следует ограничиться нейтральным «господин».

– Верно. Без всяких «уважаемых». Только в этом случае вы покажете степень своего невежества, не обратившись по полной форме. Поэтому мой вам совет: не спите на геральдике. Продолжаем.

Следом выходила куча мальчишек и девчонок, разыгрывая разные ситуации из жизни. Как я понял, сегодня был практический урок. И надо сказать, мне он очень понравился. В таком ключе все запоминалось значительно быстрее и проще, чем при тупой зубрежке. Меня, к огромному облегчению, Елизавета Карловна не вызвала. Хотя мы несколько раз встречались с ней взглядами. Пожалела? Может быть.

В любом случае, день прошел не так уж и плохо. За обедом я поделился с Байковым своей уловкой по поводу поединка, чем привел того в искреннее замешательство. Дима даже выхватил книгу по дуэлям, несколько раз пробежал глазами кодекс и с некоторой долей восхищения посмотрел на меня.

– А ведь может получиться. Только скажи, ты действительно мастерски владеешь этим самым видом оружия?

– Да это и не прям оружие, – улыбнулся я. – Не знаю, как у вас, высокородных, но у нас во дворе все им пользоваться умели. А мне отчим даже усиленную версию сделал. Вот я и натренировался. Проблема только в другом. Насколько я понял из кодекса, нам нужно две штуки, для меня и Куракина. Где взять материал для изготовления, спрашивается?

– Известно где, – Байков не обращал внимания на Рамиля и Мишку, которые буквально глядели нам в рот, не понимая, о чем идет речь. – После тренировки к домовым на поклон отправимся.

На том мы и порешили. И надо сказать, даже пробежка далась мне не так тяжело, хотя мышцы протестовали против подобного издевательства. Я их понимаю. По-хорошему, мне бы отлежаться пару деньков, но Якут был неумолим.

Для меня атлетический клуб был чем-то непонятным. Мушкетный и фехтовальный как минимум могли пригодиться при дуэлях. Ну и вообще, умение обращаться с огнестрельным и холодным оружием вряд ли для любого в жизни станет лишним. А чему способны научиться здесь мы? Непонятно. От заклинания не убежишь, от пули – и подавно. К тому же Якуту было попросту неинтересно, как мы выполняем его распоряжения.

– Я, кстати, видел тренера в саду, – еле дыша, сказал Мишка, когда я поделился с товарищами своими соображениями.

Сегодня Максимов бежал с нами. Пыхтел, обливался потом, спотыкался, но старался не отставать.

– Так он чего тут, на полставки? – удивился Рамиль.

– Судя по разнообразию тренировочного процесса, он с такой же легкостью может быть еще и дворником, – задыхаясь, в несколько подходов сказал я. – Кстати, что там с водяным вчера? Видели?

Сосед разочарованно махнул своей худой рукой, мол, даже не начинай. Ну слава богу, а то было бы обидно и на дуэль нарваться, и водяного прозевать.

Тихонова со своей подружкой вновь пару раз обогнали нас. Только теперь Вика посмотрела не с насмешкой, а скорее с легкой заинтересованностью. И я знал причину подобного отношения. Новость о моем грядущем поединке с Дуракиным уже облетела всю школу. Поэтому каждому вдруг стало интересно, что это за новенький, которого в скором времени размажет высокородный.

– Заканчиваем, – Якут появился перед нами на очередном круге. Он поглядел сначала на Максимова, а потом на нас с Рамилем и добавил: – Молодцы.

Но мы его уже не слушали, помчавшись к флигелю, чтобы встретиться с Димкой. На нас смотрели как на полоумных. Даже Азамат, который пробежал в общей сложности всего кругов пять, неторопливо шел обратно. Если честно, я сам не понимал, откуда взялись силы. Но хотелось побыстрее отправиться к домовым. До того, как появятся секунданты от Куракина.

Байкова мы застали врасплох. Тот, еще будучи в защите, шарил под матрасом с самым вороватым видом. При звуке хлопнувшей двери Дима подскочил, сжав свою пухлую руку с уже зажатой добычей, и попытался спрятать ее за спину. Но куда там… Ищейка по имени Рамиль вышла на охоту.

– Димон, это у тебя чего там?

Не будучи обремененным ни должным воспитанием, ни наличием природного такта, мой сосед подскочил к Байкову и с легкостью потащил того за руку. На удивление, в этом длинном и сухом парне было необычайно много силы. Не той, которая нужна каждому магу, а физической.

Рамиль, не обращая внимания на вялые сопротивления Димы, разжал пальцы и представил на всеобщее обозрение три мятых, подтаявших шоколадных конфеты. Видимо, их Байков откладывал на черный день.

– О! – присвистнул Рамиль, забирая сразу одну.

Я его понимал. Нам чай-то давали не всегда сладкий. Видимо, у главного повара школы с сахаром были какие-то свои счеты. Про конфеты и говорить нечего. Однако попытку раскулачить Байкова я пресек сразу:

– Рамиль, верни.

– Макс, ты чего? У него еще две. Возьми себе одну.

– Рамиль, немедленно верни ему конфету!

Я подобрался и стиснул кулаки, готовый к любому развитию событий. И сосед заметил это. Он легкомысленно пожал плечами, мол, чего из-за такой ерунды ссориться, и положил мятую конфету, уже потерявшую всякий намек на изначальную форму, назад, в ладонь Байкову.

– Если мы живем вместе, это не значит, что можно брать все, что нам захочется, – объяснил я свое поведение Рамилю. – У каждого есть личные вещи.

– Подумаешь, я вот когда приеду из дома, вам по несколько килограммов конфет привезу, – заявил долговязый сосед с некоторой обидой.

– Привезти можешь что угодно, – отвечал Байков, переложив свое сокровище на кровать. – Вот только отберут у тебя все. Поэтому я и хранил их. Это не просто лакомство, а своего рода валюта.

Не объясняя больше ничего, он переоделся, покидав фехтовальную защиту в шкаф безо всякого порядка. Я быстренько сбегал в душ, по привычке аккуратно сложив спортивный костюм на свою полку, после чего переоделся снова в школьную форму. В домашней футболке ты мог находиться в комнате. Но для выхода во двор, даже просто чтобы погулять, необходимо было вновь соблюдать дресс-код.

Дождавшись Максимова, мы уже все вместе двинулись за противоположную сторону флигеля второго курса. Там находились разные хозпостройки и бойлерная. И именно здесь почему-то обитали домовые.

Стоило немного отойти от школы, пышущей богатством и лоском, как ты уже оказывался в совершенно другом мире. Каждая мелочь здесь свидетельствовала о том, что неживой, выставляемой напоказ красоте местные обитатели предпочитали практичность. Стояли у стены грабли, тяпки и лопаты, с засохшими на них комьями земли. У входа в дальнюю постройку, похожую на сарай, были свалены старенькие, местами прохудившиеся жестяные ведра. Сохла на множестве бельевых веревок школьная форма всех возможных размеров (я и раньше предполагал, кто каждое утро приносят свежую одежду, а теперь лишь убедился). Чуть дальше виднелись наполненные мыльной водой тазы. Все свидетельствовало о том, что здесь только что кипела жизнь. Но все бросились наутек, стоило мне приблизиться.

И да, к домовым я пошел один. По словам Байкова, крохотный народец вообще не любил гостей. А уж если к ним ввалиться толпой, то все было бы совсем прискорбно. Поэтому товарищи остались у флигеля второго курса. Да и если ничего не выгорит, то страдать буду я один. Домовые народ мстительный. А каждый школьник зависит от них чуть больше, чем полностью. Но об этом я старался не думать.

Я положил те самые конфеты на малюсенькое блюдце, которое Рамиль заранее стащил в столовке с собой, и чуть дрожащим голосом произнес:

– Батюшка Петр, приходи ко мне за угощением и удостой своего общения.

Этому меня тоже научил Байков. Как любой благородный, он знал множество тонкостей о магическом мире, в том числе и о разговоре с домовыми. Мишке не пришлось даже бежать в библиотеку за необходимой книжкой. Если бы я не знал никого из домовых, то нужно было сказать просто «батюшка». Но тогда и вызов мог сработать с меньшей вероятностью. Пришлось бы надеяться исключительно на угощение и алчность вызываемого.

А так, не успел я подумать, выгорит ли, – глянь, передо мной нарисовался Петр. В той самой цветастой рубахе, широких штанах и опять босой. Он без раздумий сгреб потерявшие всякий товарный вид конфеты, внимательно посмотрел на блюдце, словно ожидал еще чего-то, а потом перевел взгляд на меня.

– Какой же я тебе батюшка, паря? – искренне удивился он. – Петр и Петр. Чего хотел?

– Мне бы хорошую резинку, крепкую. И нож поострее. На время.

– Для чего? – посуровел Петр.

Я не стал юлить, а выложил все, как оно было. Байков предупреждал, что врать домовым не нужно. Если сейчас получишь небольшую выгоду, то со временем, когда правда выйдет наружу, станет только хуже. Домовые – народ чрезвычайно памятливый.

К удивлению, чем больше Петр расспрашивал о моем предполагаемом обидчике, тем шире расплывалась улыбка на его лице. К концу рассказа домовой чуть ли не приплясывал, задав только тот же вопрос, что и Димка:

– Ты сам-то стрелять с нее умеешь?

– Определенный навык есть, – признался я, вспомнив пару окон и фонарь.

– К завтрему дню будет готово. Две штуки, в лучшем виде. После обеда зайдешь.

И исчез. Вот так да… Интересно, что сделал Куракин для подобного отношения домового? Хотя, уже немного зная высокородного, мне казалось, что он даже особых усилий не прилагал.

Пусть день еще и не закончился, но все необходимое я выполнил. Поэтому, как и было задумано, отправился к лесу, захватив несколько учебников. Так я сделал специально, потому что не хотел, чтобы Байков и Рамиль хоть как-то оказались замешаны в этой дуэли в роли свидетелей или секундантов. Нечего им светиться и давать понять, что они при делах. Мишки вполне хватит. К тому же он все равно увязался за мной. Заодно Максимов решил поучить меня Мороку.

– Главное тут – концентрация, – вещал он, поправляя съехавшие очки. – Ты должен сосредоточиться, отогнать все прочие мысли.

– Да я сосредотачиваюсь.

– Тогда странно, – признался Максимов. – С твоей-то силой.

– Какой еще силой?

– Понимаешь, все зависит не только от того, как использовать силу, но и от того, кто это делает. Нам об этом Наталья Владимировна рассказывала на первом уроке. Так вот, больше всего магической силы у рожденных. Они могут практически не бояться того, чтобы исчерпать себя. У проснувшихся, таких, как я, все сложнее. Мы – своего рода резерв для силы. Запасной аэродром, если можно так выразиться. Когда не остается подходящих кандидатов, сила использует нас.

Забавно, как меняются люди, говоря о вещах, которые их поистине интересуют. Выглядел Максимов невзрачно – худенький, невысокий, в очках, делавших его еще непригляднее, – но вдруг он преобразился. Плечи расправились, глаза загорелись, и в нем появилась сила. Не магическая, но при этом не менее мощная.

– У уникумов все по-другому. Изначально это огромные сгустки волшебной энергии. Проблема лишь в том, что у них нет тормозов, и сила может восстанавливаться гораздо медленнее.

– У меня одна проблема. Пока что эта самая сила крайне слабо себя проявляет.

– Вдруг это и хорошо? Ты привыкнешь к ее крупицам. И тогда вероятность исчерпания будет намного меньше.

Я пожал плечами. Так-то, может, и так, но пока я был маг-пустышка. И больше всего хотелось проявить свою силу, тем более в памяти остался тот самый управляемый смерч и ощущение всемогущества.

Словно поняв, о чем я думаю, Максимов продолжил:

– Вот смотри, заметил, что мы с Рамилем бегаем хуже всего?

– Это трудно не заметить, – хмыкнул я.

– Все лишь потому, что мы не тратим силу. Хотя Рамиль, наверное, просто не умеет пока этого делать, я же специально. А ведь с начала года даже девчонки теперь бегают намного быстрее, стали выносливее. Всё почему?

– Используют силу.

– Именно. Тратят ее на всякие пустяки. Про то, что половина из них стали лучше выглядеть, я вообще молчу. У той горбинка с носа ушла, у этой уши теперь меньше.

– А у Тихоновой? – спросил я.