Не оставила ни номера телефона, ни адреса. Всё, что я знал, так лишь про её переезд в Москву. И ещё, к громадному стыду, наконец-то услышал её полное имя. Есения. Теперь мне было понятно, почему детективы, которым я давал данные о ней, не могли ничего найти.

– Случайнее не бывает. – Хмыкнув, я допил свой виски, прежде чем в сердцах продолжил: – Она, блядь, пришла в тот ресторан и предстала передо мной, словно призрак!

Я был зол. На неё и себя. За то, что в который раз выставил себя дураком и отвлёкся. За то, что она сбежала, не выслушав прежде меня. Но понимал, что сам был во всём виноват. И своими неосторожными действиями довёл бедную девчонку до того, чтобы она сбежала. Тогда. Сейчас. Вообще каждый чёртов раз, когда мы с ней только виделись.

– И как? Вы поговорили? – сочувствующе спросил Амир.

Друзья так ничего и не знали, потому что я избегал их звонков целый день, занимаясь работой и думая о беглянке. Моих знаний о ней было так мало, что её полное имя стало открытием для меня. И за это вина, накопленная с течением времени, лишь усиливалась.

– Нет. Я так перед ней виноват. Она все эти годы не общалась со своими родными из-за меня, – признался в ответ, стараясь не смотреть на ребят.

Их удивлённые взгляды говорили сами за себя. Парни не понимали, о чём я говорил.

– Ася не сном, ни духом о смерти Алины. Когда я всё рассказал, ей стало плохо. Дурак! Забыл, что она тогда чудом выжила в аварии! – продолжил я, сжимая бокал.

– Санта-Барбара! – фыркнув, констатировал Эрик.

– Согласен. – Присвистнул Амир. – Что теперь думаешь делать?

– Не знаю. Для начала хочу извиниться перед ней и попытаться установить дружеские отношения. Наверное, – неуверенно отозвался я.

– А как поступишь, если она замужем? Ей бы пора, не девочка маленькая больше, – медленно проговорил Эрик, озвучивая те мысли, за которые я почти ненавидел его.

Нет, он не был виноват. Говорил по факту. Это мне не хотелось принимать правду. Я искал её, но не думал, как должен был поступить, если мои попытки увенчаются успехом. И теперь понимал, что Ася, вполне возможно, могла быть счастлива в браке, в отличие от меня.

«Наверное, девочка и забыла, что когда-то была влюблена в своего преподавателя из колледжа. Но это же она! Ася, которая всегда была рядом и поддерживала меня. Светленький ангелок, почему-то искренне любивший такого мудака, как я», – закрались ко мне мысли.

– Оказывается, её зовут Есения, – сказал я и поморщился, словно от зубной боли.

«Даже имени её полного не смог запомнить. Кретин!» – вновь чертыхнулся про себя.

– Ну да. – Эрик осторожно кивнул, переглядываясь с Амиром, а потом они дружно заржали. – Постой, ты что, этого не знал?

– Теперь смутно вспоминаю, что в дипломе стояло Есения, но всё время её называли просто Ася, – коротко выдохнув, признался я.

Потом посмотрел на жидкость на своём бокале, мысленно переносясь в далёкое прошлое. Туда, где всё было хорошо, а Ася ещё меня любила…

* * *

– Станислав Александрович? – Подойдя ко мне, она опустила глаза.

Девочка являлась лучшей ученицей в группе. На ней было платье с белыми цветами и роскошной юбкой чуть ниже колен. Волосы аккуратно уложены, а на лице – минимум макияжа, подчёркивающий её красивые глаза и длинные ресницы.

– Ещё раз поздравляю с окончанием колледжа, Ася, – сказал в ответ, собирая вещи.

– Спасибо, Стас… Станислав Александрович. – Она замялась, видимо волнуясь.

– Решила, куда будешь поступать? – спросил я, поскольку видел, что ей неловко.

С ней у нас всегда были хорошие отношения. Студентка Тарасова была пунктуальной и воспитанной, всегда тщательно готовилась к лекциям и не отлынивала от занятий.

– Нет, решила пока немного поработать медсестрой и набраться опыта, а после выбрать направлению в медицине и только тогда идти в университет.

– Что ж. В общем-то, ты ничего не потеряешь, если сделаешь так. Разве что время. И ещё слегка отвыкнешь от учёбы. У тебя блестящее будущее, Ася.

Я ни капли не лгал, ведь был уверен в своих словах. Её и правда ждал большой успех.

– Станислав Александрович, я… Знаете, я хотела поговорить с вами. Точнее, хочу признаться вам кое в чём, – запинаясь, вдруг скороговоркой проговорила она.

Перестав собирать разбросанные по столу бумаги, я перевёл взгляд на неё. Тарасова заметно нервничала. И я уже отдалённо понимал, о чём должна была идти речь. Хотя и очень надеялся, что ошибался. Мне не хотелось бы, чтобы и такая милая девочка, как Ася, считала себя влюблённой в меня. Так она стала бы не первой, кому я разбил сердце отказом.

– Хочу заранее попросить вас выслушать меня до конца. Я не прошу, чтобы вы ответили мне сейчас. Но думаю, что вы должны знать, – сбивчиво произнесла студентка.

На секунду отведя глаза, немного подумала и потом продолжила:

– Стас, вы мне очень нравитесь. С первого курса. Я каждый день засыпала и просыпалась с мыслями о вас. Вот. – Посмотрев мне в лицо, она неуверенно улыбнулась.

– Ася, – помолчав, осторожно начал я.

Мне приходилось не первый раз объясняться со своими студентками, но в тот момент всё проходило по-другому. Она была именно той, кого я считал особенной.

– Станислав Александрович, прошу! – Её голос резко изменился.

Казалось, что вот-вот – и Ася могла заплакать. Но она взяла себя в руки.

– Я уже сказала, вы не должны отвечать на мои чувства. Я всё понимаю. Надеюсь, вы встретите свою судьбу и будете счастливы. А я, – в этот момент одинокая слеза скатилась по её щеке, но девочка быстро стёрла её и вновь улыбнулась, – я тоже встречу того, кто сделает меня счастливой. Просто я влюбилась и решила, что вы должны знать об этом.

Она говорила что-то ещё. Плавно переводила тему на другое русло. Но неловкость между нами ощущалась почти на физическом уровне. Ася старалась не смотреть в мою сторону. Тараторила что-то о медицине, хихикала над своими словами. Впрочем, в какой-то момент её прервал лёгкий цокот каблуков, заставив нас обернуться.

Не постучавшись, в аудиторию вошла она. Алина, младшая сестра Аси, которая очень отличалась от неё. Даже чрезмерно. И именно в тот момент я пропал…

* * *

– Тебе не стоит больше пить, – вырвал меня из воспоминаний голос Амира.

– Ты прав. Мне ещё за руль садиться, – согласился я.

– Давай мы лучше такси вызовем? Машины оставим здесь. Мы все выпили достаточно, – протянул Эрик, вытаскивая из кармана мобильник.

– Мне ещё завтра в областной суд переться, – зевнув, пожаловался Амир.

– Да и мне сдавать проекты домов. – Эрик кивнул, поднося телефон к уху.

– А мне проводить собеседование с новой сотрудницей, – пробормотал я под нос.

Им об этом ещё не было сказано. Я пока не знал, согласится ли Ася работать вместе со мной. В прошлом мои действия и слова причинили ей немало боли.

Пока мы с парнями ждали такси, я сбросил детективу её точные данные и попросил его достать мне побольше информации. Теперь, когда о девушке было известно немного больше, шансы отыскать адрес той значительно увеличивались.

Домой мне удалось вернуться только глубокой ночью. Усталость была так сильна, что я, ввалившись в спальню и отказавшись от душа, лёг на кровать прямо в одежде.

Утром меня разбудил телефон. Звонили из больницы. Я проспал, и часы показывали девять утра. В десять проходило собеседование с Асей. Моя помощница уже была проинструктирована о том, что я сам собирался провести последнее. И пусть мне предстояло провести две операции, моего решения подобное не меняло.

На работу я приехал с опозданием из-за пробок.

– Станислав Александрович, кандидатка уже находится в конференц-зале и ждёт вас, – отчиталась Люда, едва завидев меня на пороге.

– Хорошо. Принеси нам две чашки кофе. – Я понимал, как это смотрелось со стороны, но не собирался играть в двух незнакомцев с той, кого знал.

Подойдя к двери конференц-зала, толкнул её, и она легко поддалась. Заметив, что я зашёл, Ася поднялась и обернулась ко мне с красивой улыбкой.

– Добр…

– Здравствуй, Ася, – произнёс я, внимательно наблюдая за ней.

Глава 8. Ася

Я просто сбежала. Оставаться там, в одном ресторане с тем человеком и делать вид, словно ничего между нами и не случилось, оказалось выше моих сил. Играть в незнакомцев у нас точно не вышло бы. Из меня удавалась плохая актриса, да и Стас, как я помнила, всегда был плохим игроком. Хорошим человеком – да, тут бесспорно. Однако лгал он плохо.

Новость о смерти сестры буквально подкосила меня. И обида, которую я хранила в сердце долгие годы, куда-то исчезла. Наверное, она больше не имела значения. В моей душе поселилось чувство вины. В груди словно образовалась дыра, и я не знала, чем её заполнить.

Всю ночь у меня не получалось сомкнуть глаза. Я пыталась дозвониться родителям, но кажется, они изменили номер, потому что ничего не вышло. Вполне вероятно, я была плохой дочерью. Пока моя семья переживала горе, я радовалась жизни, вычеркнув их из круга общения. Лишила собственную дочь дедушки с бабушкой и тёти.

Лишь к утру мне удалось наконец заснуть. Кажется, я только начала дремать, когда через пару минут зазвонил будильник. С трудом разлепив глаза, в которые словно песка насыпали, глянула на часы. Они показывали восемь утра. У меня было назначено собеседование в одной больнице. После того, что мне удалось узнать, я хотела навестить родителей. Попросить у них прощения и познакомить с ними малышку.

– Ольга Николаевна, вы можете, пожалуйста, собрать Лию, как только она проснётся? Мне нужно навестить родителей, – попросила я, на что няня кивнула.

– Что-то случилось? Выглядишь не очень. Снова ночью не спала, что ли? – Она хорошо изучила меня, несмотря на то, что работала относительно недавно.

– Вчера я узнала, что моя младшая сестра скончалась год назад. Когда-то я уехала из Москвы, оборвав с ней все связи, а теперь… – Замолчав, я резко втянула ртом воздух.

В горле образовался комок, а на глазах появились так и невыплаканные слёзы.

– Соболезную, Ася.

Дочь проснулась где-то через час. Пока Ольга Николаевна кормила её завтраком, я снова попыталась дозвониться до родных. Но так и не смогла. Их номер оставался недоступным. И я начинала серьёзно волноваться. Утратив все связи из прошлой жизни, теперь не знала, кому и звонить, чтобы узнать о состоянии родителей.

– Лия готова, – отчиталась няня, когда я сидела в своей комнате.

Набирать отца было бесполезным занятием, но хотелось надеяться на лучшее. Пожалуй, лучшим решением было навестить их и дать знать, что я вернулась.

– Хорошо.

Когда через час такси остановилось перед знакомыми мне воротами, моё сердце гулко отбивало чечётку в груди. Во рту стало сухо, а голова неожиданно разболелась. «Не стоит так волноваться», – напомнила я себе, выбираясь из машины с дочерью. Оплатив проезд, взяла её на руку и пошла к дому. Трясущимися пальцами нажала на звонок. Кажется, я даже услышала, что кто-то за воротами говорил, но при раздавшейся мелодичной трели замолк.

За ночь погода испортилась. Была гроза и, кажется, теперь вновь начинался дождь. А до ближайшей остановки предстояло идти, как минимум, двадцать минут. Об этом я думала, пока дверь в воротах мне не открыла молодая и приятная на вид женщина. Оторопев, я даже на номер на табличке посмотрела. «Может, ошиблась?» – мелькнула у меня мысль.

– Здравствуйте. Вы к кому? – спросила незнакомка, тепло улыбнувшись.

Я растерялась.

Моя семья не была богатой, чтобы позволить себе прислугу. Да и открывшая мне неизвестная совершенно не выглядела наёмным работником, потуже запахиваясь в халат.

– Извините, но мне нужен Василий Иванович. Или его жена, Наталья Владленовна.

Лия играла с моими волосами. Ей не была интересна незнакомая тётя, разговаривавшая с её мамой. Малышка всегда умела самостоятельно занимать себя.

– Извините, но они здесь не живут.

– Как не живут? А где они? Мои родители… То есть, Тарасовы, где они сейчас?

– А вы, собственно, кем им являетесь, девушка? – уточнила женщина с интересом.

– Я их дочь. Вы извините меня, я только недавно вернулась из другого города. Старые номера они поменяли, да и мы с ними не виделись долгое время. Мне даже не было известно, что они переехали, – сказала я, не зная, как теперь быть. – А у вас случайно нет их номера? Или может, вы знаете их новый адрес? Куда они могли переехать, к примеру.

Начинал моросить мелкий дождь. А мы были без зонта. Как назло, я отпустила такси.

– Извините, сейчас посмотрю.

Незнакомка не стала звать меня в дом. Закрыла ворота, оставляя нас с дочкой мокнуть под дождём, и торопливо ушла. Вытащив телефон, я быстро набрала такси. Оператор пообещал машину примерно через пять минут, но к тому времени ливень мог усилиться, и я просто не представляла, где мне его пережидать.

– Вы извините. – Неизвестная вышла через минут три. – Я совсем забыла, извините. Давайте вы пройдёте в дом? У вас ребёнок, а на улице начинается дождь.

– Я вызвала такси, – попытавшись отказаться, сказала в ответ, но…

– Тогда подождёте у нас, – перебила меня она.

И это услышанное «у нас» странно резануло меня. Качнув головой, я несмело вошла во двор. Женщина щебетала, рассказывая о том, как её детям нравится в нём играть. А я шла за ней и вспоминала своё беззаботное, но давно ушедшее детство.

Вон в том маленьком прудике мы любили играть с Алиной. А в тех качелях папа катал нас. Весной деревья тут красиво цвели, и мамин сад ничуточки не изменился. Всё осталось прежним. Только уже не чувствовалось того домашнего уюта, что был когда-то раньше.

Войдя в прихожу, я сняла ботинки и осмотрелась. В гостиной громко шумел телевизор, а по полу были раскиданы детские игрушки. Лия сразу стала вырываться из рук, захотев поиграть с ними, и мне пришлось отпустить её. В тот момент я была так слаба. Дом напоминал мне прошлое, которое больше не удалось бы вернуть.

– Мама, я хочу бутерброд!

Мальчик лет десяти пинал мягкую игрушку, подпрыгивая рядом. Это был Пенни. Любимая игрушка Алина. Без неё она отказывалась засыпать.

– Сейчас, Ваня. Ты убери здесь всё, – строго сказала женщина, проходя на кухню.

Её сын мгновенно забыл об игрушке и побежал за ней. Медленно подойдя к Пенни и присев на корточки, я подняла игрушку с пола, окунаясь в воспоминания…

* * *

– Ася, смотри, Пенни заболел! – Показывая на свою игрушку, сестра надула губы.

Они дрожали, и она едва сдерживала себя, чтобы не заплакать. После того, как мама постирала её любимицу в стиральной машинке, у Пенни оторвался один глаз.

– Ничего, милая. Давай мы с тобой сделаем ему операцию и пришьём всё обратно? – улыбчиво предложила я, старательно исполняя долг старшей.

Алина кивнула, стёрла слезы и улыбнулась мне в ответ беззубой улыбкой.

* * *

– Вот, запишите номер? – из воспоминаний меня вырвал голос хозяйки дома.

Я подняла глаза, но из-за подступивших слёз ничего не видела.

– Да-да, конечно, – прошептала в ответ, стирая их с лица. – Вы извините, но могу же я забрать Пен… Эту игрушку? Она принадлежала моей умершей сестре.

Женщина кивнула.

– Ой, ваши родители, когда переехали отсюда, оставили много вещей. Мы с мужем не тронули их, всё думали, что они вернутся и заберут их. Вы извините, но дети, они же такие непослушные. Вот Ваня с Галей и играли с вашими игрушками, – виновато отозвалась она. – Кстати, как вас звать-то? Меня Аля.

– Есения.

Познакомившись, я записала номер родителей. К сожалению, Аля не знала, куда они переехали. Её семья приобрела дом примерно полгода назад. Оставив Лию играть с новыми друзьями, я сама пошла в гараж, где новые хозяева сохранили наши старые вещи. Их было несколько больших коробок, но мне не захотелось их открывать. Водитель такси уже звонил дважды, поэтому нам с дочерью стоило уезжать.

– Можете ещё некоторое время придержать вещи? Я приду в другой день и заберу их.

– Тогда запишите мой номер тоже, Ася. Понимаете, я не всегда бываю дома.

Только в машине я осмелилась позвонить родителям. Трубку поднял отец. Услышав его родной голос, я тихо глотала слёзы, но всё же осмелилась произнести:

– Это я, папа. Твоя старшая дочь. – И на другом конце воцарилась недолгая пауза.

Глава 9. Ася

Разговор с отцом вышел натянутым. Нет, он был рад моему звонку. Однако после всего, что произошла между нами, и того, с чем они столкнулись, когда меня не было рядом, время сыграло плохую шутку. Между нами чувствовалось напряжение. Все ответы были сухими, да и слова приходилось тщательно подбирать. Узнав новый адрес родителей, я назвала тот водителю. Дождь тем временем усилился. Всё было словно против меня.

Долгая дорога оказала эффект, и Лия уснула. До нужного места мы добрались примерно за полтора часа. Ливень перекрывал обзор, поэтому пришлось заплатить водителю двойную сумму. У многоквартирного дома меня уже ждали. Папа держал над головой зонт, накинув на себя старую куртку и сжимая в руке запасную. Видимо, для меня.

Поскольку со мной была дочь, все мои мысли сосредоточились на сухости и тепле, которые ей требовались. Лия не проснулась, когда я подняла её на руки и, надёжно укрыв от дождя, вышла из машины и направилась к отцу.

За прошедшие годы он осунулся. Исхудал. Седины на голове стало больше, чем в последнюю встречу. Мягкая и добрая улыбка появилась на его губах, стоило мне подойти. Так хотелось с ним обняться. Спрятаться у него в груди и плакать, пока не отпустит.

«У меня на руках дочь!» – напомнила я себе. Папа словно прочитал мои мысли и посмотрел на внучку, а затем, покачав головой, расправил надо мной второй зонт.

– Пошли давай. Мама уже заждалась вас.

В это слабо верилось. Я знала, как она сильно любила Алину, пусть и по какой-то неведомой мне причине. Честно говоря, я практически росла без её любви. Всегда была на втором месте. И никогда не понимала, почему. Да и не пыталась. Меня очень любил отец, и этого мне было вполне достаточно. Но теперь хотелось верить, что всё изменилось. И мама не вышла навстречу лишь потому, что папа запретил ей выходить в такую погоду.

Квартира родителей встретила нас приятным ароматом съестного. Лия проснулась и, завозившись у меня на руках, начала с любопытством осматриваться. Опустив дочь на маленький пуфик в прихожей, я принялась раздевать её, а после и сама сняла верхнюю одежду. Все это время отец находился рядом и молча нас ждал.

Стоило мне отпустить малышку, как она приступила к изучению дома. А мне наконец удалось обняться с папой. Шагнув к нему, я попала в его раскрытые и такие родные объятия. Втянула носом знакомый запах табака и дешёвого одеколона. И улыбнулась.

«Так и не бросил своей дурной привычки», – поняла про себя.

– А кто это у нас тут такая красивая?

К нам из кухни вышла мама. И она тоже заметно исхудала. Волосы постригла, да и их цвет изменила. Наверное, так хотела закрасить пробивающуюся седину.

– Дорогая, смотри, кто к нам пожаловал, – проговорил отец.

Краем глаза я заметила, как он украдкой смахнул слёзы, отчего на душе у меня стало совсем уж паршиво. Перед родителями было невероятно стыдно.

Казалось, мои ноги приросли к полу, когда мама обернулась к нам. Её глаза быстро пробежали по мне, а улыбка стала шире и заметно грустнее. Она подняла Лию на руки и расцеловала её в обе щеки. Дочь не капризничала и не плакала, словно чувствуя, что перед нею родные люди, и доверчиво тянулась к ним.

Шатающейся походкой я подошла к матери. Глаза застилали непрошенные слёзы. Но я обещала себе не плакать, а потому улыбнулась и утонула в её объятиях. Они пахли уютом, любовью и всем хорошим, что у меня ассоциировалось с семьёй.

Наконец-то я была дома. На душе враз стало спокойно. Ни единой мысли в голове.

– Ну и где ты пропадала, когда у нас в семье горе? – тихо начала мама и следующую секунду задрожала от беззвучных рыданий.

Поглаживая её по спине, я и сама с трудом сдерживалась.

– Извини, что опоздала, – прошептала в ответ, ощущая горечь.

Слёзы всё же не удалось сдержать. Эмоции захлёстывали меня штормовыми волнами.

Папа почувствовал наш настрой. Он быстро увёл Лию в соседнюю комнату, и мы в гостиной остались одни. Мама никак не могла успокоиться. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы отошли друг от друга.

– Идёмте все обедать. Я приготовила твоё любимое блюдо. Ты же любишь манты, да?

Промокнув рукавом слёзы, мама попробовала улыбнуться.

«Нет, я не люблю манты. Я их терпеть не могу. Но ты не помнишь, верно? Ты помнишь то, что любила Алина. А я люблю гречку и макароны», – подумала я, а на деле только кивнула. Чувство вины грызло меня так, что мне было не до детских обид.

– Дорогой, идите сюда!

Я пошла на кухню, решив помочь родителям накрыть на стол. Там всё оказалось обставлено во вполне современном стиле, что даже удивило меня. Мама беззаботно щебетала, рассказывая о жизни, но тему смерти Алины или её самой мы не трогали.

И это было немного странным.

Знаете, бывает такое щекочущее ощущение, когда ты, спустя долгое время разлуки с родными, впервые с ними встречаешься? Чувствуется некоторая неловкость, словно вы совсем немного чужие люди. Все мнутся, пытаются обойти опасные темы и не затрагивать давно забытое прошлое. Но потом оказывается, что там было больно только тебе. Твоя жизнь в какой-то момент прекратилась, но не для остальных. И со мной происходило нечто такое.

Нет, у меня всё было не столь плачевно, как можно подумать. Моя оборвавшаяся однажды жизнь началась, когда я впервые обняла свою кроху. И развелась с Романом. Тогда я чувствовала небывалое облегчение. Но вот для мамы жизнь после смерти Алины точно закончилась. Я понимала, что она по-особенному любила её. Гораздо больше, чем меня. И мне было трудно свыкнуться с мыслью, что даже после смерти сестры ничего не изменилось.

Смотря на родные лица родителей, которые за три года заметно осунулись и похудели, я не видела в глазах у матери интерес к жизни. Она и правда старалась, улыбалась и легкомысленно шутила, но параллельно словно была пуста изнутри. И я не обижалась на неё, вовсе нет, а отчаянно волновалась. Мне было тревожно из-за её состояния. И становилось всё стыднее за свой побег. Я знала, что поступила ужасно, когда оборвала все связи с семьёй.

Лия была ещё маленькой. Она ничего не понимала, поэтому охотно льнула к моим родителям, хотя я ей их так и не представила. У неё не было других бабушки и дедушки, ведь Роман рос сиротой. Кажется, его воспитывала тётка по материнской линии, но к тому времени, как мы с ним познакомились, он уже был совершенно один в этом мире.

Я, приехавшая из столицы и страдающая от предательства со стороны людей, на которых даже в страшном сне не могла так подумать, встретила его. Может, именно общее одиночество и объединило нас? Мы хотели дополнить друг друга, за счёт брака доказать что-то самим себе. И оставалось только гадать, почему нам не удалось сохранить семью. Сил на эти отношения было затрачено действительно очень много. В особенности поначалу…

– А где папа нашей внучки? – вдруг поинтересовалась мама, вскидывая голову.

Лия сидела на коленях деда, и тот поглаживал её по голове, пока она уплетала шоколадку. Он никак не вмешивался в наш разговор, но внимательно его слушал.

– Мы с ним развелись, – пояснила я, испытывая невольный стыд.

Мне было известно, что мать по-другому смотрела на брак.

– Надеюсь, причины были вескими, раз ты решила сделать свою дочь наполовину сиротой, – резковато ответила она, едва заметно хмурясь.

Её слова били наотмашь. Лучше бы накричала или промолчала, чем говорила нечто такое. От услышанного у меня на сердце остался неприятный осадок.

– Я застукала его с другой в нашей квартире, – шёпотом ответила ей.

Честно говоря, мне не нравилось рассказывать об этом. Так же, как и оправдываться.

Лия не была сиротой, у неё присутствовали оба родителя. Правда, они больше не жили вместе и не любили друг друга, но старались баловать свою дочь и делать для неё всё возможное. Именно она являлась тем звеном, что неотрывно связывало нас с Романом.

Мама то ли поняла, что ляпнула глупость, то ли не захотела больше обо мне говорить, поэтому быстро перевела тему. Между нами всё ещё оставалась неловкость, которая так никуда и не ушла вплоть до конца вечера. Я уже жалела, что рассказала о своём разводе. Наверно, нужно было солгать или просто утаить этот факт.

– Дочка. – В кухню, на которой я хозяйничала, вошёл папа.

Мама с Лией были в гостиной, рассматривая наш семейный фотоальбом. Я не слышала их, но знала наверняка, что она взахлёб рассказывала внучке о её тёте. О том, какая та была красавица, как её добивались все парни и том, насколько родители ею гордились.

Впрочем, во мне подобное былого возмущения уже не вызывало. Алина умерла, и её было больше не вернуть, а маму всё равно не удалось бы как-то изменить. Моя дочь была ещё слишком маленькой, чтобы разбираться в чужих взаимоотношениях, да и ей, как всем детям, фотографии казались просто цветными картинками, не несущего особого смысла.

– Да? – отозвалась я, вытирая руки полотенцем и перебрасывая то через плечо.

Подойдя ко мне, отец предложил присесть. Как только мы оказались друг напротив друга, я поняла, что он сдерживал себя в присутствии жены. Папа всегда так делал, когда не хотел устраивать скандалы. На самом деле, он являлся человеком спокойным и крайне уравновешенным. Заботливым и внимательным. Он был для меня не только отцом, но и другом, которого мне иногда не хватало. Я могла плакать у него на плече, жаловаться на жизнь и получать поддержку. Всегда первым делом прибегала к нему, когда мне было плохо или появлялись какие-то трудноразрешимые проблемы. Но теперь я выросла и больше так не поступала, когда меня обижали. Это было грустно, однако я научилась справляться без него.

Вздохнув, папа накрыл мои руки своими, виновато смотря на меня. Глядя ему в глаза, я понимала, настолько он состарился за прошедшие годы.

– Не принимай близко к сердцу слова матери. Ты же её знаешь, она не со зла всё это. Просто ей очень досталось, в особенности после смерти Алины. И на тебя она обижена из-за того, что ты все связи с нами оборвала. На самом деле, Наташа очень любит тебя. Помни это.

– Папа. – Подавшись вперёд, я погладила его морщинистые и натруженные руки. – Я не обижаюсь. Мама права, но и моя вина тоже есть. Знаю, я поступила плохо, когда исчезла. Уехала в другой город, не звонила. Не искала и не приезжала к вам. А должна была. Может, тогда и была бы в курсе того, что происходит в вашей жизни.

Всхлипнув, я часто заморгала, чтобы вновь не заплакать.

– Былого не вернуть, но вот будущее в наших руках. Главное, что ты вернулась и теперь с нами. Надеюсь, опять не уйдёшь, – ответил отец, заглядывая мне в глаза.

У меня же появилось стойкое ощущение, что он знал, почему я сбежала тогда.

– Ты прав.

На некоторое время мы замолчали. Неизвестно, о чём думал папа, но вот я анализировала его слова. И делала для себя определённые выводы.

– Если ты не слышала об Алине, то откуда узнала? – наконец уточнил отец.

Я замялась, но ответила честно:

– От Стаса. Мы с ним случайно встретились вчера.

Папа не выглядел удивлённым. Скорее, вёл себя так, словно просто хотел проверить свою догадку. Но он ведь не мог знать о моих чувствах к бывшему зятю. Или всё-таки мог?

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?