Жизнь не всегда легка. Особенно если ты влюблена в мужчину, жизнь которого так сильно отличается от твоей. Власть, деньги, уважение – обо всем этом девушка, выросшая в приюте, может только мечтать. Но порой любовь – это единственная сила, которая тебе нужна для того, чтобы получить желаемое…

Луиза Вудс всегда была борцом. Она с детства знала, что все имеет свою цену. Но единственное, чего у нее никогда не было, – это свобода.

Живя в мире лжи и предательства, пожертвует ли она своей любовью ради того, чтобы наконец стать свободной? Или же позволит своему сердцу одержать победу?

Новое путешествие, полное страсти и запретных мечтаний. Это новый танец, это новая жизнь.

– Мы начнем все с самого начала, с самого первого поцелуя…

Пролог
Нью-Йорк, 2005

Уильям

Я ужасно опаздывал на встречу с отцом. Я взглянул на часы и ускорил шаг, прокладывая себе путь через толпу, заполонившую железнодорожную станцию.

Сегодня был день, которого я ждал целую вечность, день, когда должна была осуществиться моя самая заветная мечта; день, когда я собирался стать официальным преемником своего отца. Наконец-то.

Сколько я себя помнил, я всегда хотел быть похожим на своего отца – сильного и успешного мужчину, каждое слово которого было приказом. Когда я был ребенком, то думал, что каждый мужчина, одетый в костюм и галстук, был «ходячей буквой закона». Я мысленно улыбнулся, оглядывая то, что сегодня было на мне надето – мой самый первый костюм, который казался будто позаимствованным у кого-то. Это был не я, а незнакомец, который был намного мудрее и намного умнее, чем настоящий Уильям Блэр. Я не чувствовал себя ходячей буквой закона, по крайней мере пока. Я все еще чувствовал себя маленьким мальчиком, не уверенным в том, готов ли я делать то, чего от меня ожидала моя семья; я не ощущал, что сегодня именно тот день, я все еще мечтал о великом, и надеялся, что мои мечты в конце концов сбудутся.

Самое смешное во всем этом было то, что до этого самого момента я никогда не задумывался о силе мечты – одной из самых волнительных и загадочных вещей в мире. Мечты подобны коротким историям, которые наши сердца и души пишут для нас. Они заставляют людей совершать удивительные вещи: мотивируют нас, позволяют видеть то, о существовании чего мы даже не подозревали, иными словами, они меняют нас.

Они изменили и меня…

Впервые я пришел в офис своего отца десятилетним мальчиком. Его офис находился в Эмпайр Стейт Билдинг, одном из самых высочайших небоскребов в мире. Я стоял в фойе с широко распахнутыми глазами. Для меня это было как целый новый мир. Никто не обращал внимания на ребенка, который бродил сам по себе, пока один из охранников не подошел ко мне, сказав: «Отличный день для экскурсии, молодой человек, не правда ли?» Он был одет в темно-синюю униформу, из кармана его рубашки свисал значок; согласно удостоверению личности, его звали Милтон. Ему было около двадцати, может быть чуть больше.

– Не знаю, сэр, – ответил я, глядя на него сверху вниз. – Люди приходят сюда на экскурсии?

– Постоянно.

– Я пришел сюда по делу, – сказал я, направляя камеру, которая была у меня в руках, на огромные витражные окна. Я любил фотографию и везде брал с собой камеру. Это был подарок моего отца, моя драгоценная «игрушка» и самый лучший подарок из всех, которые я когда-либо получал. Тогда я был уверен, что фотография станет моей жизнью, но как известно, у жизни всегда свои планы…

– О, правда?

Парень улыбнулся мне, как будто подумал, что я шучу.

– У тебя здесь встреча?

– Да, сэр. Я здесь для того, чтобы увидеться со своим отцом.

Я посмотрел на только что отснятую фотографию, одобрительно кивнул и выключил камеру.

– А кто твой отец?

– Рэндэл Блэр, – ответил я, ощущая гордость.

У парня расширились глаза.

– О… Понятно…

Очевидно, это имя было ему знакомо.

– Ты пришел сюда один? Или ты здесь со своей мамой?

– Меня сюда привез Кристофер, наш водитель. Он сказал мне подняться на пятьдесят третий этаж и попросить секретаря проводить меня в кабинет отца.

– Окей, почему бы мне не пойти с тобой? Ну, знаешь, чтобы убедиться, что ты не заблудишься.

Он снова улыбнулся, на этот раз шире. Могу поспорить, я был первым ребенком, которого Милтон видел здесь, совсем одного, и который сказал, что пришел сюда по делу.

Я равнодушно пожал плечами. Мне казалось, что я достаточно взрослый для того, чтобы самостоятельно найти кабинет своего отца, но я не хотел грубить Милтону, поэтому согласился. В конце концов, это была его работа – обеспечивать безопасность здания и людей.

– Хорошая камера, – сказал он, ожидая, пока лифт откроется на нужном нам этаже. – Ты любишь фотографию?

Я кивнул, улыбнувшись.

– Да, люблю.

– Думаю, именно ты заменишь своего отца, когда он уйдет в отставку, ведь так?

Я нахмурился, не зная, как ответить на его вопрос.

– Он никогда не говорил мне, что я должен пойти по его стопам.

– Но я уверен, это именно то, чего он ждёт. Погоди, ты вырастешь и захочешь того же.

О, если бы Милтон только знал, что его предсказание однажды сбудется…

– Вот мы и на месте, сэр, – сказал он, как только лифт остановился и двери открылись в просторный холл.

– Кейт! – Позвал он девушку с рыжими волосами, сидевшую за столом в форме полумесяца. – Пришел сын мистера Блэра, чтобы увидеться с ним.

Она кивнула, встала и подошла к нам, широко улыбаясь Милтону. Они были примерно одного возраста, и я видел, что Милтон был рад встрече с Кейт. Я предположил, что именно она была настоящей причиной, по которой он повел меня наверх.

– Уильям, верно? – Спросила Кейт, подойдя ко мне. – Твой отец ждет тебя. Пожалуйста, следуй за мной.

Но перед тем, как сделать это, я повернулся к Милтону и пожелал ему удачного дня.

– Надеюсь, вам здесь понравится, сэр, – сказал он в ответ.

И мне действительно понравилось, так сильно, что я не мог перестать говорить об этом следующую пару недель. Я сидел и ждал, когда мой отец вернется вечером домой только для того, чтобы спросить все, что мог только придумать о компании и о том, как она работала. Некоторое время спустя я понял, что Милтон был прав. Мой отец действительно хотел, чтобы я пошел по его стопам, и хотя я до сих пор бредил фотографией, все же легко мог представить себя однажды сидящим в его большом кожаном кресле…

И вот сегодня я собирался на еще один шаг приблизиться к этой большой мечте, которая вот-вот должна была стать реальностью. Я никогда открыто не говорил, что это было моей мечтой с десяти лет. Я окончил школу, брал уроки фотографии в Париже, которыми, должен признать, я остался очень доволен, но глубоко внутри все, чего я хотел, – это стать им – мужчиной, которого я с гордостью называл своим отцом.

Я до сих пор чувствовал волнение, которое ощутил в тот день, когда впервые пришел в офис своего отца, почти десять лет назад. Но только сегодня присутствовал еще и страх, боязнь не оправдать его ожидания, боязнь неудачи.

Никто не видел, как сильно я нервничал. Толпа вокруг меня была слишком занята решением собственных проблем. Я не винил их. Я был одним из них, со своей жизнью, о которой следовало беспокоиться.

Вдруг что-то привлекло мое внимание. Я присмотрелся и увидел на полу мигающий огонек красного цвета, всего в нескольких шагах от меня. Я замедлил шаг, надеясь, что это было не то, о чем я подумал. Потом я подошел ближе и остановился как вкопанный.

«Это невозможно», – подумал я. Я внимательно осмотрелся вокруг, но казалось, никому не было дела до маленькой девочки, сидевшей на куске картона, с железным браслетом, застегнутым вокруг одной из ее лодыжек. Я заметил красный свет, свет, который сказал обо всем – девочка была из «Рая», худшего места в мире или, скорее даже, ада на земле для детей или любого другого человека, переступившего его порог.

Я тихо выругался. Я знал о «Рае» слишком много, чтобы поверить в то, что этот чертов браслет, также известный как трекер, на лодыжке девочки был всего лишь мерцающим ювелирным украшением. Это было ее проклятье, жестокая реальность, которую она не могла изменить…

Я вспомнил тот день, когда отец впервые рассказал мне о «Рае». Он сказал, что это был приют для детей, в котором вырос и он сам. Он сказал, что это место не было похоже на другие приюты, в которых родители оставляли своих детей потому, что они были им не нужны. Это было место, где должны были храниться секреты. И под секретами я подразумеваю незаконнорожденных детей знаменитых и влиятельных людей, чьи жизни были бы осложнены существованием этого ребенка, ребенка, который не должен был даже родиться. В «Раю» они отслеживали каждый шаг, совершаемый детьми, а когда те становились достаточно взрослыми, чтобы уйти, они отпускали их, чтобы они могли жить так, как те того хотели. Но только некоторые из них могли противостоять жестокости внешнего мира. Лишь немногим удавалось стать теми, кем они хотели стать. Им не разрешалось знать о том, кем были их биологические родители. Многие полагали, что они просто умерли.

Девочке с железнодорожной станции было лет десять, от силы двенадцать. Она была одета в темное пальто, порванное и грязное. Она заметно тряслась, засовывая руки поглубже в карманы пальто. Сомнений не было, она замерзала. Моей первой мыслью было забрать ее со станции, накормить и купить ей новую одежду. Но потом я вспомнил, что отец рассказывал мне о правилах «Рая», и передумал. Девочке нельзя было разговаривать с незнакомцами, а мне нельзя было помогать ей; из-за меня у нее могли быть большие неприятности.

Но было что-то во взгляде ее глаз, что не отпускало меня, – он был ищущим и наивным, но полным надежды. Она посмотрела вниз на пустую шляпу, лежавшую возле ее скрещенных ног, и вздохнула. Никто не остановился и не дал ей и пенни.

Я знал, что мне нужно что-то делать, помочь ей, но я не знал, как это сделать и не стать причиной проблем для нее. Я подошел ближе, заботливо глядя на девочку. Я не хотел пугать ее. И хотя я спешил, я не мог уйти, не поговорив с ней.

Я вытащил бумажник из кармана своего пиджака, открыл его и достал оттуда стодолларовую купюру, надеясь улучшить девочке настроение. Я положил банкноту в ее шляпу и стал ждать. Сначала я подумал, что она не видит меня. Потом она повернула голову к шляпе на земле и тихонько ахнула. Я улыбнулся. Могу поспорить, я был одним из немногих, если не единственным, кто дал ей так много денег.

– Спасибо, – сказала она, глядя на меня снизу вверх. В ее зеленых глазах было так много света, как будто они подсвечивались изнутри.

Я улыбнулся ей в ответ.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Луиза, – ответила она после короткой паузы. Мы оба знали, что ей не следует разговаривать со мной, и я вдруг так возгордился ее маленькой попыткой продемонстрировать то, какой смелой она была.

«Маленький боец», – подумал я. Не знаю откуда, но я каким-то образом знал, что она была не такой, как остальные дети из «Рая». Безграничное волнение, которое я видел в ее взгляде, выдавало гораздо большее, чем она думала. Несомненно, она надеялась, что у нее будет лучшая жизнь, полная радости и вещей, о которых дети из приюта могут только мечтать.

Мое сердце сжалось при одной лишь мысли о том, что я оставлю ее на станции. Она казалось такой маленькой, такой хрупкой. Даже ее громадное пальто не смогло бы защитить и согреть ее.

– Луиза, – тихо повторил я. – Какое красивое имя.

Ее щеки покраснели.

– Спасибо, – пробормотала она, опустив глаза на свои руки. Ее перчатки были все в дырах и выглядели так, будто она носила их лет сто или даже больше, хотя подобное было невозможно, учитывая ее юный возраст.

– Вот, возьми мои перчатки, – сказал я. – Твои выглядят не очень хорошо.

Она замешкалась, внимательно осматриваясь вокруг, очевидно боясь, что кто-то из «Рая» может увидеть ее разговаривающей со мной и принимающей мой маленький подарок.

– Возьми их, тебе они нужны больше, чем мне.

Она кивнула и взяла перчатки.

– Ты ведь не собираешься потратить мою сотню на сладости или мороженое?

Я знал, что она никогда бы так не поступила, даже если бы ее злые наставники позволили ей сохранить деньги.

– Я куплю себе новый шарф, – сказала девочка, удивив меня своими словами. Она спрятала деньги глубоко в карман и снова осмотрелась вокруг. Но вокруг нас было слишком много людей, и никому не было дела до того, что она делает.

– У тебя хватит денег и на покупку нового пальто, – сказал я.

– Я последую вашему совету, сэр.

Я кивнул, а потом снова посмотрел на часы.

– Мне нужно идти. Ты пообещаешь мне кое-что?

– Все, что угодно, – ответила она, снова удивив меня своей смелостью.

– Не позволяй никому делать тебе больно.

– Обещаю.

– Хорошо. Удачного дня, Луиза.

– И вам, сэр.

Я уже было двинулся вперед, потом остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз.

«Я найду тебя, Луиза, – сказал я про себя. – Я обещаю это».

***

Я не мог перестать думать о девочке, которую встретил на станции. Она сказала, что ее имя Луиза, и для меня оно звучало как имя из другой галактики. Может быть, это было оттого, что оно принадлежало именно ей. Почему-то она казалось особенной, отличавшейся от любого, кого я когда-либо встречал в своей жизни – ангелочек, живущий в аду, но с надеждой однажды обрести крылья и улететь далеко, где никто и ничто не сможет причинить ей боль.

Первое, что я сделал, когда встретился с отцом, – спросил его о «Рае».

– Есть ли возможность забрать её оттуда?

– Сын, я так не думаю. Мы не можем помочь ей. Даже если она была туда отправлена случайно. Я имею в виду, даже если ее родители не платили за то, чтобы ее держали там, «Рай» никогда не позволит своим детям уйти до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Это единственное правило, которое не может быть нарушено.

– Думаешь, они позволят мне снова её увидеть? Я бы хотел что-нибудь сделать для нее, может быть, купить ей новую одежду.

– Ты можешь попытаться поговорить с их директором. Но я очень сильно сомневаюсь в том, что это что-то изменит. Детям из «Рая» разрешено жить только той жизнью, которую это место предлагает им, и не более того.

Я не думал, что когда-нибудь почувствую себя таким раздраженным и беспомощным одновременно. Но я все равно решил попробовать. Я поехал в «Рай» и попросил о встречи с директором. Марлена оказалась настоящей стервой. В тот момент, когда я сказал, что хочу помочь одной из ее девочек, она сказала, что это невозможно, потому что все дети должны жить в одинаковых условиях, никаких исключений.

– Могу я хотя бы присылать ей маленькие подарки? – спросил я Марлену.

– Можете. Но помните, вы не можете присылать ей ничего слишком ценного. И я бы очень сильно рекомендовала вам, чтобы это было то, чем она сможет поделиться с другими. Дети ненавидят, когда один имеет больше, чем остальные.

Я кивнул в ответ.

– Я запомню это.

С того дня я начал посылать Луизе разные подарки, надеясь, что они сделают ее жизнь по крайней мере более сносной, пока она вынуждена оставаться в этом богом забытом месте. Я не знал, каково это – жить ее жизнью, но судя по тому, что я видел и что отец рассказывал мне о своем собственном детстве, это было совсем не сладко. Еще я посылал Луизе письма. Предполагалось, что они будут вызывать у нее улыбку, не более того. Почему-то для меня было важно знать, что она много улыбается. Я просто хотел, чтобы она была счастлива, даже если, учитывая ужасные условия её жизни, это случалось не часто. К несчастью, большая часть проблем, с которыми мы сталкиваемся, вырастая, – это следствие того, что нам пришлось пережить в детстве. Я не хотел однажды узнать, что будущее Луизы было разрушено воспоминаниями о ее детстве. Я знал, что ни мои подарки, ни мои письма не смогли бы ничего изменить, но надеялся, что у нее будет что-то хорошее, пусть и маленькое, на память о ее жизни в «Раю».

Я никогда не переставал заботиться о Луизе. Год за годом я наблюдал за тем, как она растет. После смерти отца моя жизнь изменилась, я постоянно был в разъездах и проводил в Нью-Йорке совсем мало времени. Но даже находясь вне дома, я просил Кристофера убедиться в том, что с Луизой все в порядке.

Он фотографировал ее и потом посылал снимки мне. Он рассказал мне о том, как она нарушила комендантский час и прокралась в кондитерскую, чтобы купить сладости. Однажды он сказал мне, что видел ее танцующей на железнодорожной станции. Камеры у него с собой не оказалось, но он сказал, что она была такой счастливой, когда танцевала; люди останавливались, чтобы посмотреть на нее, и давали ей деньги. Она улыбалась и благодарила их за доброту. Кристофер также рассказал, что каждую ночь, возвращаясь в приют, она достает из кармана кожаные перчатки и на несколько мгновений надевает их, закрывает глаза и улыбается, потом снимает и прячет в рюкзак или карман. Он сказал, что она делает это даже в теплую погоду.

Я улыбнулся, услышав это, но не рассказал ему, что это были, скорее всего, те самые перчатки, которые я дал ей в день нашей первой встречи. Это делало меня счастливым; простое осознание того, что она помнит меня, давало мне веру в то, что однажды, когда ей наконец разрешат покинуть «Рай», я смогу снова увидеть ее и, возможно, смогу помочь с мечтами о будущем или просто поговорить с ней.

У меня всегда было странное ощущение того, что моя история с Луизой еще не окончена, что придет день, когда она и я встретимся в другом месте, в другом мире, где все будет проще. Может быть, это был просто обман моего воображения, не знаю. Но идея о наблюдении за тем, как Луиза начнет новую и лучшую жизнь, была весьма заманчивой. Я хотел помочь ей; мне нужно было знать, что она получила все, что не могла позволить себе, будучи ребенком. Всякий раз когда я думал о ней, я вспоминал своего отца, который, как я полагаю, был еще одним поводом моего желания сделать что-то хорошее для Луизы. Его со мной больше не было, но воспоминания о нем были такими яркими. Я помнил каждое слово, которое он мне рассказывал о «Рае», и я пообещал ему, что позабочусь о Луизе.

Я не мог помочь каждому в «Раю», хотя у меня было достаточно денег для того, чтобы купить это чертово место вместе со стервой Марленой, но я не знал ничего о других детях, «заключенных» там, или об их родителях. Но был по крайней мере один ребенок, которого я точно мог сделать счастливым. Луиза заслуживала этого, и я собирался быть там, когда ей наконец разрешат стать свободной…

Глава 1
Настоящие дни

Уильям

Иногда мы проводим всю свою жизнь в поисках того, кто способен заставить наши сердца биться чаще. Мы посещаем разные места, знакомимся с разными людьми, рискуем, мы находим и теряем. Но порой одного взгляда достаточно, чтобы все понять, увидеть, что прямо на тебя смотрит твое будущее. И в тот момент, когда это происходит, все меняется: твое прошлое, настоящее и будущее. Кажется, даже самые лучшие твои воспоминания меркнут по сравнению с теми, которые ты хочешь разделить с тем, в кого влюбляешься так сильно, что не можешь отвести взгляд даже на мгновение. Потому что глубоко внутри ты уже знаешь, что начиная с этого момента ничто и никогда уже не будет так, как прежде.

То же самое было со мной и Луизой.

Я даже представить себе не мог, что в день, когда мы встретимся вновь, спустя почти десять лет, я все так же буду очарован ею. Конечно, она была уже не ребенком, а взрослой женщиной, полной грации и ослепляющей красоты, которая до сих пор верила в то, что мир можно изменить одной простой улыбкой. Эта часть её – хрупкая душа с грандиозными планами на будущее – все еще жила внутри нее. И даже годы, проведенные в «Раю», не смогли этого изменить. А единственное, чего не смог изменить я, – научиться держаться от нее подальше.

Я дал ей слово, пообещав, что не буду пытаться контролировать ее жизнь. Я сказал, что буду ждать столько, сколько ей будет нужно для того, чтобы понять, чего она хочет в будущем, и хочет ли, чтобы в этом будущем был я… Я очень надеялся, что да.

Я не имел права удерживать ее возле себя, зная, как сильно ей нужно было почувствовать себя свободной, впервые за всю свою жизнь. У нее никогда не было права принимать решения. И сейчас настал ее черед выбирать. Я любил ее слишком сильно, чтобы забрать у нее все это, и не важно, как больно было отпускать ее, после всех тех прекрасных мгновений, что мы пережили вместе.

Я до сих пор помнил тот день, когда мой мир полностью изменился. В Париже была поздняя ночь, когда на экране моего ноутбука появилось новое письмо. Оно было от Кристофера, он часто присылал мне электронные письма с новостями из Штатов. Старик настолько пристрастился к современным технологиям, он сказал, что пользоваться интернетом ему нравилось намного больше, чем телефоном, что было довольно необычно для человека его возраста, который провел большую часть своей молодости, нет, беру свои слова обратно – своей жизни, без сотового телефона в кармане.

Я не был в Штатах уже несколько месяцев и скучал по своему старому другу, который был рядом со дня моего рождения. Он был не просто водителем и мажордомом; после трагической смерти отца он стал мне вторым отцом, моим настоящим другом, с которым я мог поговорить о чем угодно, и единственным человеком во всем мире, которому я доверял больше чем самому себе.

К электронному письму было прикреплено несколько файлов.

«Она превратилась в великолепную молодую женщину», – прочитал я единственную строчку, написанную в письме, а затем открыл первый файл.

Это была фотография Луизы. Я не нуждался в том, чтобы Кристофер пояснял, о ком идет речь, я знал, что он говорил о девочке, которую я встретил несколько лет назад на одной из железнодорожных станций Нью-Йорка.

Я просмотрел снимки и улыбнулся про себя. Она изменилась…

Я не получал ее снимков на протяжении долгого времени. Кристофер говорил, что с ней все в порядке, но сегодня впервые за долгие годы он позволил мне снова увидеть ее.

Она выглядела такой счастливой. Кто бы мог подумать, что девочка, выросшая в таком месте, как «Рай», могла выглядеть такой счастливой. Она улыбалась все той же знакомой улыбкой, которую я впервые увидел на ее лице много лет назад. Воспоминания в моей голове были настолько яркими, как будто это было только вчера.

– Действительно красивая, – прошептал я, снова пересматривая фотографии.

Я не отрываясь смотрел на новую Луизу, знакомую незнакомку, о которой мне не терпелось узнать больше. Как и в день нашей первой встречи, в ней было что-то такое, что-то особенное… В том, как ее лицо озарялось в ответ тайным мыслям в ее голове, в том, как она смотрела на вход в «Рай», держа в руках маленький чемоданчик. Несомненно, она была счастлива покинуть это отвратительное место. Ей наконец-то было позволено начать новую жизнь.

Я потянулся к своему телефону и позвонил Кристоферу.

– Полагаю, ты получил мое письмо, – сказал он вместо приветствия.

– Да, и тебе привет, – сказал я в ответ. – Она покинула «Рай», ведь так?

– Этим утром.

– Тебе известно, куда она отправилась?

– Нет, но я знаю, что ее отправили работать в закрытый мужской клуб.

– Сделай список всех клубов в городе, мне нужно найти ее.

– Ты собираешься пойти туда и увидеться с ней?

– Да.

На другом конце провода повисла пауза, а затем Кристофер сказал:

– Я так и знал… знал, что ты не сможешь удержаться от возвращения в Нью-Йорк в ту самую секунду, когда отправил тебе фотографии этой девушки…

Я засмеялся в трубку. Мои глаза прошлись по одной из ее фотографий на экране монитора моего ноутбука.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя навязчивым преследователем. Но все, чего я хочу, это… убедиться в том, что она в порядке.

– Конечно… Ну, в любом случае, мы не знаем, где она сейчас, поэтому мне придется провести небольшое расследование, и я перезвоню вам, сэр, как только у меня будет больше информации.

Я засмеялся еще сильнее. Кристофер редко называл меня сэром. Как правило, он делал это, только когда не одобрял мои поступки, и, очевидно, сейчас именно это и было причиной его неприкрытой иронии.

– Почему ты не веришь в чистоту моих намерений по отношению к Луизе?

– Я знаю, как ты одержим тем, чтобы продолжать защищать ее и помогать ей. Ты всегда был таким, еще до того как узнал, что она выросла и превратилась в прекрасную юную леди. И я не говорил, что сомневаюсь в чистоте твоих намерений…

– Хорошо, тогда просто дай мне знать, когда найдешь ее, ладно?

– Конечно, сэр.

Но когда Кристофер позвонил в следующий раз, новости, которые он сообщил мне, были далеко не хорошими.

– Что тебе удалось узнать? – спросил я, надеясь, что у него есть адрес того места, где я смогу найти Луизу.

– Мне до сих пор неизвестно, где она. Не так-то просто обыскать все клубы в Нью-Йорке, ты ведь понимаешь это?

– Но ведь у тебя есть какая-то информация, разве не так?

– Да. Но боюсь, она может тебе не понравиться…

– Просто расскажи все как есть, Кристофер. Ты же знаешь, я ненавижу ждать.

– Хорошо, итак…

Он сделал паузу, прежде чем продолжить, осторожно подбирая каждое слово:

– Есть один клуб, «Поцелуй Дракона», где видели девушку, по описанию похожую на Луизу.

– Это ведь отличная новость! – сказал я взволнованно.

– Не совсем… Дело в том, что клуб славится продажей тамошних девушек в сексуальное рабство…

– Что?

Мое сердце замерло при одной лишь мысли о том, что Луизу могли продать человеку, заплатившему самую высокую ставку за то, чтобы окунуть её в очередную жизнь полную кромешного ада и пыток.

– Нам нужно убедиться, что её там нет.

– Я понимаю, Уильям. И обещаю, что узнаю это как можно скорее.

– Почему ты до сих пор этого не сделал? Ты всегда был так чертовски хорош в отслеживании людей!

– Да, но этот случай особенный. Почти все девушки, которые работают в этих клубах, меняют свои имена. А это, в свою очередь, все очень сильно усложняет.

– Мне все равно, Кристофер. Мне нужно найти ее, слышишь?

– Да, Уилл. И мы найдем ее. Скоро.

– Завтра. Ее адрес нужен мне завтра. И я вылечу в Нью-Йорк следующим же рейсом.

Тогда я даже представить себе не мог, во что превратится мой «тур» по мужским клубам Нью-Йорка. Это был настоящий кошмар, мой персональный ад, из которого, как я думал, мне уже не выбраться никогда.

Один за другим, мы обыскивали все клубы. Там было так много людей. Так много лиц, они начали сливаться у меня перед глазами. Но ни в одном из них не было Луизы. К счастью, мы не нашли ее и в «Поцелуе Дракона», что оказалось настоящим облегчением. Но были и более шокирующие новости, которыми Кристофер собирался поделиться со мной.

– Помнишь день, когда ты попросил меня узнать, кто ее биологические родители? – спросил он, когда мы отправились в еще один клуб из нашего бесконечного списка.

– Да, тебе удалось найти их?

– Частично. У меня есть только фамилия ее отца.

– И кто же он?

– Ты не поверишь…. Флетчер Монтгомери.

– Черт возьми, этого не может быть… Ты имеешь в виду того самого Флетчера Монгомери, кандидата от демократов в Президенты Соединенных Штатов Америки?

– Да, того самого.

И в тот момент я понял истинную причину того, почему Луиза выросла в «Раю». В тот же момент я понял, как сильно мне нужно будет постараться, чтобы защитить ее от того, что приготовил ей отец. Я был уверен, что такой человек, как Монтгомери, ни за что не позволит своей незаконнорожденной дочери разрушить его драгоценную карьеру.

– Это может быть опасно, – сказал Кристофер, словно читая мои мысли.

– Мне плевать. Я пообещал своему отцу, что позабочусь о Луизе, и я не собираюсь нарушать свое обещание, и меня совершенно не волнует, кто ее отец, и все остальные, кроме нее самой, если уж на то пошло.

– А что если она не захочет, чтобы ты помогал ей?

Я не думал об этом. Я был так занят ее поисками, что не думал о том, что произойдет, когда мы встретимся вновь. Я даже не думал о том, как она отреагирует, увидев меня спустя десять лет. Тогда я еще не знал, что мне придется скрывать свое лицо, чтобы она не узнала, кто я. Это была лишь часть игры, в которую я согласился играть ради нее самой, игры, которая превратилась в нечто большее, чем просто план по выполнению обещания, данного моему отцу.

Мне действительно удалось найти Луизу. Я убедился, что с ней все в порядке. Я забрал ее из «Ле Папиллон» – клуба, куда ее отправили работать на Дрю, который оказался ее дядей. И по ходу дела я каким-то образом влюбился в нее… С того первого раза, когда я пригласил ее станцевать для меня, я знал, что был увлечен ею. Я был старше нее, и мне следовало держаться подальше от нее и ее жизни, но я не мог.

Я не переставая думал о том, чтобы вновь увидеть ее, о том, чтобы снова сыграть с ней в маленькую игру под названием «Мистер Секрет». Она нравилась нам обоим, мы оба наслаждались этой игрой. И я ни за что на свете не смог бы добровольно оставить Луизу. Но потом… Она оставила меня. С единственной надеждой на то, что однажды я снова буду с ней.

Стук в дверь оторвал меня от мыслей, вернув меня в здесь и сейчас, в мою реальность. Я безразлично посмотрел на закрытую дверь своего кабинета и сказал:

– Войдите.

– Доброе утро, сэр, – сказал Кристофер, подойдя к моему столу и поставив на него поднос с дымящимся кофе.

– Чем обязан твоему полному иронии обращению ко мне на этот раз? – спросил я, взяв чашку. – Я сделал что-то не так?

– Пока нет, но сделаешь.

Кристофер задумчиво посмотрел на меня, а потом продолжил:

– Ты не думаешь, что она заслуживает того, чтобы узнать правду?

Моя челюсть сжалась при его словах. Я прекрасно понимал, о чем он говорит.

– Еще слишком рано. Она не готова.

– Она готова, Уильям. В отличие от тебя.

Я вздохнул и поднялся на ноги, подойдя к окну, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Была одна вещь, о которой я никак не решался рассказать Луизе. Мы не видели друг друга почти пять месяцев… Это сводило меня с ума, но я не мог ничего сделать, чтобы изменить это. Она знала, что я беспокоился о ней, как и то, что мне не терпелось увидеть ее снова. Но она так и не позвонила, не прислала ни одного электронного письма. Кристофер был моим единственным источником информации. Он продолжал присматривать за ней. Не желая разговаривать со мной, она никогда не отказывалась отвечать на его звонки. Они даже несколько раз встречались, когда Луизе нужна была помощь в переезде в новую квартиру и подаче документов в колледж. Само собой, принимать помощь от меня она отказывалась. Упрямая девчонка.