А во дворце даже не знают, куда он уехал. Возможно, вообще сочтут его сообщником Патриса, виновным в нападении на Элеонору. Лишь бы худшего не случилось! Хоть бы они начали разбирательство, а не действовали сгоряча! Назначили бы суд. Вызвали бы инквизиторов и привлекли придворных магов. Увидели бы след шамана, как и он…

«Маловероятно…» – в мыслях Менфис качал головой и привычным жестом задумчиво оглаживал бороду, а на деле старался не касаться языком грязной тряпки со вкусом земли во рту.

Магический след в воздухе таял слишком быстро. И шаман вряд ли оставил на месте преступления хоть какие-то ещё улики. Если уж баракорцу удалось обдурить его, хотя Менфис почти постоянно находился рядом с Патрисом, и всё равно не заметил, что принца околдовали… Ведь наверняка шаман воздействовал на разум мальчика не раз: жених должен был как-то спрятать кинжал в парадных одеждах уже после того, как слуги помогли ему облачиться. А уж затем его нужно было второй раз зачаровать прямо в зале, чтобы напасть. Менфис знал и раньше, конечно, что умелые шаманы могут буквально влезть в голову животному или человеку и управлять им, видеть его глазами, говорить вместо него… Но чтобы магу, пусть и молодому? Осознание случившегося шокировало.

И потом, с какой целью баракорцы это сделали? Развязать новую войну? Просто убить ещё нескольких магов?

Когда почти пятьдесят лет назад баракорский вождь Но-Хад сумел объединить под своим началом десятки племён и повёл войско степных кочевников на бывшую империю Аркен-Хар, уничтожить главных защитников империи – волшебников – ему помог Мастер Проклятий Данис с учениками. Они накладывали необратимые проклятия на защитников, и те постепенно угасали, отдавая магические силы заклинателям. Данис погиб в битве при столице Амбер, но его последователи помогли Но-Хаду захватить весь Аркен-Хар. К тому моменту большинство магов и армия империи погибли. Нельзя сказать, чтобы при баракорцах Аркен-Хар процветал. Люди боялись жестоких степняков и их демонических богов. Кочевники же боялись знаний и культуры, сжигая книги и разрушая храмы. Смерть и разруха поселились в стране надолго. Некогда великая империя, уже и без того ослабевшая, пришла в упадок. После смерти Но-Хада лишь спустя два года власть сумел захватить уцелевший волшебник Брайфон. Он изгнал остатки захватчиков обратно в степи, но и тогда страна не оправилась от удара. И вот спустя несколько лет баракорцы вернулись, пусть и как шпионы. С какими целями?

Скорее всего, их мог по-настоящему испугать союз двух правителей-магов. Аркен-Хар и Аландрия вместе могли бы стать великой страной, как некогда империя Амбериона. И, конечно, у Патриса и Элеоноры родились бы одарённые дети…

Тягостные размышления мучили Менфиса до заката. Он крутил в голове варианты того, что случилось в Митсале после его отъезда, и как предотвратить новую войну, которая погубит ещё больше жизней. Он так и не придумал, как спастись из плена. Оставалось отдаться воле судьбы и молиться богине Фреятрон.

С наступлением сумерек баракорцы затоптали костёр, рывком подняли мага на ноги и повели на север. Двое впереди, двое сзади. Разрисованный к тому времени куда-то ушёл и не вернулся. Менфис попробовал что-то промычать, но один из головорезов грозно рыкнул на мага и сунул кулак в лицо. Разговоры их явно не интересовали.

Они шли всю ночь, днём сделали привал, а с закатом двинулись в путь снова. Менфису позволяли облегчиться, давали воды, вливая насильно в рот из фляги и тут же затыкая обратно, – чтобы не сумел вымолвить заклятия. К концу третьей ночи старик ослаб настолько, что еле передвигал ноги, мысли путались. Поэтому он даже не осознал, почему закричали баракорцы, выхватили изогнутые мечи.

Над ухом просвистела стрела, Менфис рефлекторно упал на землю и скрючился. Прозвучал женский крик, похожий на боевой клич. Перед глазами мелькнули чьи-то бордовые сапоги и тяжёлые воинские, с металлическими наколенниками. Зазвенели клинки, в воздухе запахло магией, а потом палёным. Рядом упало тело баракорца. Уже через пару минут шум утих, и кто-то тронул его за плечо:

– Эй, уважаемый, как там вас, Менфис, кажется? Вы же Менфис, да?

– Да он это, он, – скептически заметил обладатель алых одеяний, говоривший с едва заметным аландрийским акцентом. – Я видел его на свадьбе у постамента…

– Мне тоже выдали подходящее описание: седой, бородатый, загорелый, синие с золотом одежды.

– Да вытащите вы ему кляп, в конце концов! – это девушка. – Он не может даже кивнуть, судя по виду. Дайте воды.

Когда его прислонили к дереву, вытащили тряпку изо рта и дали напиться, Менфис, наконец, смог сфокусироваться. Перед ним стояли широкоплечий, закованный в доспех рыцарь с пронзительным серым взором; одетая в легкую кожаную броню симпатичная русая воительница и темноволосый инквизитор явного южного происхождения в форменных алых одеяниях, старавшийся выглядеть равнодушным. Странная компания. И смутно знакомая.

– Благодарю. Кто… кто вы?

– Судьба твоя, – мрачно бросил воин.

– Да погоди ты, судьба! – девушка присела на корточки рядом с волшебником. – Меня зовут Виктория. Это Гордон, рыцарь из гвардии наместника, и инквизитор Махуд, уполномоченный именем лорда Гаррета Сертана вершить правосудие на месте. В крайнем случае. Если будете активно сопротивляться.

Она внимательно посмотрела на его реакцию, но Менфис лишь устало кивнул:

– Вы спрашивали… Да, Менфис – это я.

– Нас послали за вами из дворца, уважаемый, – продолжил рыцарь. – Вас считают причастным к убийству Элеоноры Сертан. И то, что вы сбежали сразу после нападения принца, вряд ли служит оправданием. Вы должны это понимать.

– Патрис… Элеонора… Они живы?

– Принца казнили за убийство наследницы. Она также скончалась от яда, не успели спасти, – сухо констатировал инквизитор, глядя на свои вычищенные ногти.

Менфис хотел вдохнуть, но не смог. Сердце сдавило удавкой. Он хотел заорать, возопить, зареветь, но смог выдавить только жалкий хрип:

– Мой мальчик, как же так, нет… они невиновны… всё баракорцы, шаман…

Он ведь думал о том, что такой исход возможен. Что Патриса могут казнить. Но услышать эту новость оказалось невыносимо больно. По щекам старика непроизвольно полились слёзы, он зашёлся в судорожных всхлипах и согнулся пополам, уткнувшись в колени. Он не мог даже закрыть лицо руками, всё ещё связанными.

Прошло какое-то время, и краем уха, остатками ошарашенного сознания Менфис слышал движения и тихие разговоры. Ему удалось взять себя в руки и восстановить дыхание, но старик всё ещё сидел, сгорбившись, пытаясь собрать мысли воедино. И вдруг почувствовал на руке металл, с прикосновением которого его магическая сила пропала, будто мгновенно ушла в глубины тела и разума, потерялась посреди одолевшего его горя.

Менфис от неожиданности поднял голову и увидел сияющие на браслете алые руны. Вот оно что: магия Крови, которая позволяет блокировать другую магию. Что ж, этого следовало ожидать.

После того как на нём застегнулся браслет, троица явно перестала опасаться волшебника. Виктория развязала ему руки и ноги и, сочувственно улыбаясь, предложила краюху хлеба и кусок сыра.

– Ну, будет, господин Менфис, – бросил Махуд почти презрительно. – Молодых уже не вернуть. А вы ещё можете помочь нам разобраться и поймать виновных, раз уж вы говорите, что принц ни при чём, а виноваты шаманы. Мы готовы выслушать вашу версию.

Менфис кивнул, вытер рукавом влажное лицо и с благодарностью принял еду.

– Допустим, баракорцев мы действительно увидели, и они почему-то схватили вас, – кивнул в сторону четырёх трупов Гордон. – Так что случилось?

Менфис глубоко вздохнул, наконец выпрямился и, стараясь держать подобающее главному магу Аландрии лицо, рассказал отряду спасителей всё, с момента, как почуял чуждую магию в свадебном зале. Он говорил небыстро и порой останавливался, чтобы лучше подобрать слова на неродном языке.

– Они вели меня в какой-то пещер и говорили о пред… главном шамане. Говорили «дети», но я так и не понял этот смысл, – подвёл итог волшебник. Обвёл взглядом посланников лорда: – Я хочу знания, что делает Баракор опять здесь. Хочу… Хотел бы с вами знать, что там, в пещер. Может, мы спасём жизни. Аркен-Хару нужно знать о шаманах.

Во время его рассказа Гордон задумчиво мерил шагами поляну, Махуд стоял напротив и внимательно следил за каждым взглядом и жестом Менфиса, явно надеясь поймать на лжи, а Виктория сидела рядом на пне и периодически сочувственно качала головой. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Воин остановился, инквизитор отвернулся, а наёмница поглядывала то на одного, то на другого.

– Что будем делать? – наконец, не выдержала она.

Инквизитор бросил через плечо: