Глава 17
– Ну, супер, – проворчала Тея, сидя на диване в номере и листая новости, где бесконечно мелькало ее фото, – я вся в желтке прямо на первой полосе.
– Могло быть и хуже, – проворчал Тэ Ун, вытаскивая из мини-холодильника воду, – яйца не самое страшное из того, что могут учудить фанаты. Было бы хуже, если за это взялись анти.
Тея перевела удивленный взгляд на айдола.
– Была история по то, как одного парня чуть не отравили на фанмите. Какая-то девушка подлила ему в стакан с соком клей, – Тэ Ун говорил об этом так спокойно, будто подобное происходило каждый день, – в последний момент другие фанатки это заметили и успели предупредить его.
Тея застыла в одном положении, не зная, как реагировать. Рассказ больше выглядел как сюжет для фильма.
– Что еще бывает? – осторожно поинтересовалась она.
– Всякое. Преследования, угрозы, – Тэ Ун стал демонстративно загибать пальцы, – покушения и прочая фигня.
– Фигня? – с горькой усмешкой переспросила Тея, забираясь с ногами на диван, – больше похоже на психологический триллер.
– Так оно и есть.
С каждой подобной историей она смотрела на Тэ Уна другим взглядом, будто открывая для себя новый уровень его жизни. Он не был знаменитостью со звездной болезнью, его жизнь не была похожа на сказку, о которой все мечтают. В ней, без сомнения, были и свои приятные моменты, но такие истории с антифанатами и прочим давлением знатно отравляли жизнь.
– А что насчет личных угроз тебе? – напрямую спросила Тея, заметив, как Тэ Ун напрягся всем телом, – помимо тех, которые произошли при мне.
– У тебя сегодня прямо день сложных вопросов, – усмехнулся он и сделал несколько глотков воды.
Тея молчала в ожидании ответа. Она хотела знать, как часто кто-то окрашивал кровью его квартиру или как часто кто-то нападал на него с ножом, потому что теперь это касалось и ее. Тэ Ун подсел к ней на диван и облокотился на спинку.
– Активно это началось пару месяцев назад. Сообщения, звонки с угрозами…То, что случилось при тебе, произошло впервые. Еще ни разу все не заходило так далеко. Я уверен, что за этим стоит один человек, и у него личная обида на меня, – Тэ Ун замолчал, не уверенный в том, что способен рассказать полностью все.
Тея следила за тем, как менялись эмоции на его лице. Ей вдруг стало некомфортно в ожидании того, что Тэ Ун собирался рассказать.
– Я еще никому об этом не говорил, – вдруг разрезал тишину комнаты его голос, – немного эту историю знает менеджер, но лишь поверхностно. И я не хочу, чтобы полностью всю историю знал кто-то кроме тебя. Но я…верю тебе.
Последняя фраза показалась Тее осколком битого стекла, врезавшегося в ее сердце. В голосе и интонации звучало отчаяние. Он собирался открыться человеку, которого встретил случайно пару недель назад. Иногда он допускал мысль, что Тея способна продать все его секреты. В этот момент будто он на секунду трезвел от чувств, но совсем скоро снова проигрывал сердцу.
– Пока я был стажером, я участвовал в своеобразном конкурсе на место нового айдола в агентстве. Соперничал с еще двумя начинающими исполнителями, – Тэ Ун нервно покусывал нижнюю губу изнутри, – это были Чон Сора и Мин Сок, такие же стажеры, как я. Мы были друзьями, хоть и претендовали на одно место. И это место досталось мне.
Тея почувствовала нотку сожаления в голосе Тэ Уна. Он не мог передать того, с какой скоростью перед глазами проносились воспоминания. Сора всегда тайком приходила на его тренировки, несмотря на запрет в правилах конкурса. Она поддерживала и Мин Сока, после занятий в дальней части парковки она помогала ему с некоторыми движениями в танце. Между ними тремя не было обостренного чувства соперничества. Они знали, что они конкуренты, но это не рождало вражды. Они были равны, поэтому главное слово было только за жюри конкурса. И они выбрали Тэ Уна, поставив ему больше плюсов за внешность и голос. Он никак не мог забыть, как Чон Сора его поздравляла. Если бы он только знал, что это было в последний раз, он бы что-то сделал.
– На следующий день после того, как я дебютировал, Чон Сору нашли в ее комнате мертвой.
Тея резко закрыла рот рукой, чувствуя, как дрожь накрыла ее тело.
– Она покончила с собой, – Тэ Ун облокотился на столик, стоящий перед диваном, и закрыл ладонью глаза.
Он долго молчал, прежде чем продолжить. В его голове звучал напуганный голос Мин Сока, позвонившему ему рано утром. «Сора покончила с собой» – фраза ударила в виски, вышибая сознание. А ведь накануне вечером они втроем пили соджу и обсуждали дальнейшие планы на жизнь. Сок собирался остаться в агентстве стажером и попробовать стать мембером какой-нибудь группы, в которую шли открытые прослушивания. Сора говорила, что, возможно, завяжет с творчеством, хотя ей нравилось писать песни. Тэ Ун винил себя в том, что ничего не заметил в тот вечер. Он мучил себя вопросами, было ли по Соре заметно, что что-то не так, подавала ли она какие-то сигналы, которые он, к сожалению, не заметил.
– Я винил себя в том, что занял, возможно, ее место. В том, что по сравнению с ней прикладывал меньше усилий, но все равно забрал себе место победителя, – айдол не мог поднять глаза на Тею, – не могу сказать, что я перестал обвинять себя. Думаю, это чувство навсегда останется где-то глубоко внутри меня. В СМИ ее тогда быстро забыли. Забыли, будто Чон Соры никогда и не существовало.
– Мне очень жаль, —прошептала Тея, обнимая его за плечи.
Похороны. Несколько человек родственников, знакомые стажеры из агентства, пара хореографов, которые лично знали Сору, и тишина процессии, разрезаемая лишь тихими всхлипами.
– Буквально пару месяцев назад мне начали приходить угрозы. В каждой записке, в каждом сообщении одни и те же слова: «Она умерла из-за тебя». Я закрываю глаза и вижу эту фразу перед глазами каждую ночь. Я тренируюсь и вижу лицо Чон Соры, – Тэ Ун прижался щекой к ладони Теи, – за неделю до того, как мы с тобой встретились, мне казалось, что я схожу с ума. Панические атаки, антидепрессанты, я перестал различать дни. Парни и даже Ли Шин пытались достучаться до меня, отвлечь, но все было напрасно. Я будто увяз в трясине и отказывался принимать спасение. Я будто…б-будто хотел утонуть.
На последней фразе Тея рвано выдохнула. Ей казалось, что она сжимала плечи айдола так сильно, что белели пальцы. Он снова и снова прокручивал в голове одинокие вечера в квартире и ощущение давящих стен. Он звонил маме, рассказывал, как у него все хорошо, а потом долго лежал на полу спальни, утыкаясь взглядом в потолок и ожидая рассвета.
– А потом случилась ты, – вдруг сказал Тэ Ун, вытаскивая себя из тяжелых воспоминаний, – я уехал в Пусан, чтобы развеять мысли и постараться очистить голову. Я собирался выполнить свою роль айдола в клубе, а потом напиться до потери памяти. Пытался заполнить пространство вокруг себя той девушкой, которую ты не хотела пускать, – Тэ Ун на долю секунды улыбнулся, – а потом ты. Сгусток бешеной энергии у барной стойки. Твой взгляд, когда я успел перехватить твою руку до того, как она чуть не коснулась лица той девушки. Ты смотрела так, будто готова была ударить и меня.
Айдол встретил удивленный взгляд Теи. Она не думала, что привлекла его внимание еще в первую встречу.
– Затем утром ты влетела в клуб, как ненормальная. Чуть дверной проем не снесла. Из тебя эмоции сыпались пулеметной очередью, – он снова слабо улыбнулся, прокручивая в голове те моменты, – вся та ситуация выбила меня из колеи. Твое поведение, отношение ко всему рушили мой привычный мир.
В комнате снова воцарилось молчание. Тея, не отрываясь, смотрела в глаза Тэ Уну, и не знала, что сказать. Чувства переполняли ее, а их спектр скакал от негативного к положительному с такой скоростью, что сводил с ума. Айдол уткнулся носом в изгиб ее шеи и глубоко вдохнул, закрывая глаза. Ее ладони медленно гладили его плечи. Касания невесомые и мягкие, преисполненные такой нежности и сожаления, что Тэ Уну становилось не по себе от эмоций.
– Я уже неделю не принимал антидепрессанты, – вдруг шепотом сказал он, будто признаваясь еще в одном секрете, – даже менеджер это заметил.
В ответ Тея лишь сильнее прижалась всем телом к Тэ Уну, вдыхая его запах и стараясь обнять как можно крепче.
– Все это какое-то безумие, – чуть слышно произнесла она, кладя подбородок на егт макушку, – как будто я нахожусь в дораме.
– Я в ней живу.
Тэ Уну ничего не хотелось кроме как постоянно касаться Теи: держать ее за руку, обнимать, гладить по волосам и плечам. Он чувствовал себя маленьким капризным ребенком и удивлялся своему поведению и искренности, о которой будто уже давно забыл. Ему казалось, что он живет с Теей всю жизнь, что ее улыбка в его сердце уже многие годы. Он мог сказать ей, что любит ее, и это было бы так по-детски глупо. Ведь он был уверен, что нельзя полюбить кого-то меньше, чем за месяц. Нельзя влюбиться так, будто никого другого до нее не существовало. Иногда он хотел признаться ей, что когда касается ее, то все его внутренности сходят с ума, а кончики пальцев начинает приятно покалывать. Ему хотелось передать свои чувства, выразить, заставить их звучать – так рождалась песня в его голове. Строчка за строчкой, мелодия уже играла в голове, пока он просто смотрел на Тею. Смотрел как она задумчиво выглядывает в окно, выходящее на тихую уже спящую улицу, как запускает пальцы в волосы, чтобы убрать прядь, так назойливо щекочущую ее нос. Ее образ заполнял собой все пространство вокруг. Она словно была недостающим кусочком паззла его жизни. Теперь все было на месте. Теперь все было в порядке.
Когда ночью Тея заснула, не расцепляя ладоней и прижимаясь под одеялом всем телом к Тэ Уну, ему показалось, будто череда темных дней отступила. Осторожно, переложив голову Теи со своей груди на подушку, айдол встал и подошел к письменному столу, заваленному множеством листов бумаги с набросками текста для новой песни. Смахнув все на пол, он достал чистый лист, впервые за долгое время уже точно зная, какими будут слова.
И первое, что он написал, темными чернилами выделяющимся на белой бумаге, стало слово «Ты».
Глава 18
Тея проснулась от шума мужских голосов, доносившихся из-за стены. Тэ Ун и менеджер о чем-то спорили. Она не хотела подслушивать, но игнорировать слова о себе не получалось.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, я надеюсь? – спросил менеджер и, не дожидаясь ответа, продолжил, – играть на публику – это одно, но спать…, – он запнулся, – это вообще другое.
Тэ Ун молчал, а Тея даже не могла понять, какую реакцию хотела услышать.
– Ты айдол. Ты должен понимать, что любой твой проступок может привести к полному краху твоей карьеры, – менеджер громко вздохнул, – я видел тебя после расставания с Ли Шин, ты только вернулся в строй. Не торопись уничтожить себя в других отношениях.
Тея лежала в кровати, закрыв ладонью рот и стараясь не заплакать. Она понимала, что все эти слова имели смысл. Понимала, что и она, и Тэ Ун рисковали начать очередные отношения с плохим концом, потому что не отошли от предыдущих. И потому что они друг другу совсем не подходили.
– Дерьмо, – прошептала Тея, утыкаясь лицом в подушку, – почему все должно быть так сложно.
– Смотрю, ты очень рада новому дню.
От голоса Тэ Уна она подскочила на кровати.
– Ты чего так пугаешь, – проворчала она, укутываясь в одеяло, – и почему ты всегда так рано встаешь. Сколько вообще времени?
– Половина восьмого, – сквозь смех произнес Тэ Ун, садясь на край кровати, – вставать не собираешься?
Тея в ответ накрылась с головой и снова рухнула на постель. Она не хотела показывать айдолу, что слышала его разговор с менеджером. Ей просто хотелось продлить момент этого утра, когда он рядом с ней без масок и наигранности для публики. Тэ Ун запустил руки под одеяло и коснулся Теи, пробегаясь кончиками пальцев по ее животу и ребрам.
– Не смей меня щекотать, – пробурчала она, ловя его ладонь, – даже не вздумай. Я за себя не отвечаю.
– Это вызов? – нависая над ней, спросил он.
– Нет, – резко ответила Тея и поднялась на локтях так, что между ней и айдолом оставалась всего пара сантиметров.
Ему сносило голову в моменты, когда он буквально мог чувствовать ее дыхание на своем лице, когда она была так близко, что хотелось немедленно сократить это расстояние и поцеловать ее. В его голове все еще крутились слова менеджера, осколками врезались в мозг и не давали насладиться моментом. Тэ Ун не мог расслабиться, не мог выбраться из замкнутого круга своих мыслей, потому что каждую минуту на фоне всей радости было черное пятно страха. Поэтому в момент, когда он мог дотянуться и поцеловать Тею, он неловко отвернул голову и встал с постели. Тея же, смутившись, постаралась скорее выйти из комнаты под предлогом того, что ей нужно было умыться. Ей тоже было страшно. Страшно, что все снова может стать ошибкой, что она снова лишь растерзает себе душу и останется ни с чем. Опершись руками на края раковины, Тея пыталась понять, чего она хотела, но она не знала. Мысли играли в догонялки в ее голове и не давали сосредоточиться.
– Не влюбляйся, не влюбляйся, – шептала она, умываясь почти ледяной водой, – не привязывайся.
Но она знала, что уже слишком поздно просить себя об этом. Она давно переступила черту. Когда она вышла из ванной, то в холле уже собрались Тэ Ун, менеджер и начальник охраны. Ким Тан был раздражен. Его руки постоянно находились в движении, то и дело он перебрасывал из ладони в ладонь свой мобильник.
– Почему вы все опять такие напряженные, – проворчала Тея, подходя ближе к мужчинам, – что-то опять случилось?
– Да, – резко бросил Ким Тан, – кто-то слил в новости, что у Тэ Уна гемофилия. Теперь сразу после новостей о том, что между вами есть какие-то отношения, идет новость о том, что айдол болен. И мне бы очень хотелось уже узнать, кто так сильно портит нам всем жизнь.
Он не сводил взгляд с Теи, будто уже обвиняя ее.
– Почему вы смотрите на меня? Какой мне прок от распространения информации? – возмутилась она, скрещивая руки на груди.
– Пока не знаю, но я сейчас подозреваю любого, – буквально выплюнул фразу Ким Тан.
Злость, сквозившая в его фразе, иголками впивалась в кожу Теи. Она чувствовала себя незащищенной, но Тэ Ун вдруг встал перед ней, закрывая от взгляда начальника охраны.
– Я уверен, что это не она, поэтому крысу ищи среди других.
– Да черт с тобой, – поворчал Ким Тан, переводя взгляд с Теи на айдола.
С одной стороны ей было приятно чувствовать защиту Тэ Уна, но с другой – ее раздражало отношение начальника охраны к ней, его постоянные придирки и подозрения. Она понимала, что для него она новый объект его команды, к которому пока не могло быть сильного доверия, но даже этот факт ее не утешал. Неожиданно повисшую тишину разрушил телефонный звонок.
– Вот блин, – проворчал Тэ Ун, вытаскивая смартфон из кармана худи и видя номер мамы на экране.
– О…– протянул менеджер, – это надолго.
Он сразу же уставился в собственный телефон, возвращаясь к своим привычным делам, а затем вообще вышел из номера айдола. Ким Тан тоже не пожелал больше там оставаться. Бросив очередной раздраженный взгляд на Тею, он развернулся и оставил ее и Тэ Уна наедине.
– Мам, ну не кричи, – как маленький ребенок проворчал айдол, падая на диван, – прости, что не позвонил сразу…
Он чуть отодвинул телефон от уха, чтобы голос матери так сильно не резал слух. Когда она злилась, то становилась просто неуправляемой и очень громкой. Даже в противоположной части комнаты до Теи доносились отрывки ее фраз.
– Ну я же живой! Чего ты так кричишь, – канючил Тэ Ун, понимая, что облажался, – Я просто не хотел тебя беспокоить!
Тея жестами спросила его, стоит ли ей покинуть комнату, чтобы дать ему поговорить по телефону одному, на что он отрицательно покачал головой, указывая на кресло напротив. Ему не хотелось, чтобы она уходила даже на минуту.
– Ты звонишь мне отчитать меня за то, что я поругался с ней? – удивленно переспросил айдол, – Да, ее зовут Тея. Нет, мама…говори потише, она сидит рядом.
Тея почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
– Да, я попросил у нее прощения, – смущенно ответил Тэ Ун, ловя заинтересованный взгляд Теи, – мама, какие внуки! Где папа? Почему он не может остановить это безумие.
Подобный разговор длился еще минут двадцать, прежде чем айдол смог нажать кнопку отбой с чувством выполненного сыновьего долга.
– Давно ты не виделся с семьей? – спросила Тея, приберегая на потом свой вопрос о том, что его мама сказала о ней.
Тэ Ун утвердительно кивнул, и его взгляд заметно погрустнел.
– Почти полтора года. Мой родной город не Сеул, вряд ли ты даже знаешь его название. Когда был стажером, удавалось чаще ездить домой…но став айдолом, в мой график перестали вносить пометку с названием «семья».
– И как к этому относятся родители?
– Мама сначала долго ругалась, расстраивалась, но потом смирилась. Она понимает, что из-за большого количества работы у меня не получается приехать. Правда, я сам иногда так хочу вырваться домой хотя бы на праздники.
Тея пристроилась рядом с Тэ Уном на диване, взяв его за руку.
– Прошлый новый год я встречал один в номере отеля в Пекине. Это была середина моих гастролей. Сотни тусовок были рады меня принять в роли звезды, но я не хотел в ту ночь в очередной раз играть роль. Я скучал по дому, но всем было плевать.
Тэ Ун замолчал, вспоминая самый одинокий новый год в его жизни.
– Мне жаль… – тихо сказала Тея, поглаживая его ладонь.
– Почему?
Она пожала плечами.
– Не знаю. С экранов ты кажешься таким счастливым, но копнуть поглубже, а там все болит. Когда я первый раз тебя увидела, подумала, что ты самовлюбленный выскочка со звездной болезнью, но потом увидела твой взгляд. Такой грустный и одинокий, что мурашки по коже.
– Просто никого не волнует, что я чувствую.
– Меня волнует.
Тея в очередной раз подумала, как было бы хорошо останавливать время и наслаждаться моментом столько, сколько хочется. Но уже через час они снова были в здании агентства, играя свои роли. Тея старалась не обращаться внимания на то, как косо на них все смотрели. Некоторые даже не отходили в сторону, чтобы обсудить новости о той злосчастной ссоре. В чьих-то словах слышалось осуждение, в чьих-то – удивление и восторг. Людям просто нравилось обсуждать чужую жизнь, и неважно, что она рушилась.
– Когда ты начал танцевать? – спросила Тея, облокотившись на станок у зеркальной стены, когда они с Тэ Уном наконец остались одни.
Он лишь пожал плечами.
– Мне кажется, я танцую с тех пор, как научился ходить. Мама незаметно для себя привила мне это. Когда она была дома, всегда звучала музыка. Ей нравилось делать все под музыку: убираться, играть со мной, готовить.
– А папа?
– Он всегда работал. Я редко его видел, когда был ребенком, – Тэ Ун замолчал, и Тея почувствовала, как изменилось его настроение.
Какое-то время они оба молчали, и Тея хотела было уже сменить тему, но айдол не дал ей этого сделать.
– Мне всегда не хватало отца, пока он пропадал на работе. Я его не виню. Он всегда хотел и до сих пор хочет только лучшего для нас с мамой…но мне кажется, что мы с ним пропустили что-то важное.
Тея неотрывно смотрела на Тэ Уна, слушая его.
– Я просто очень скучаю по своей семье, – вдруг почти шепотом произнес он, закрывая ладонью глаза.
Его голос надломился. Даже в этом шепоте было это заметно. Он скучал по дому и по маминой еде. Скучал по коротким, но теплым разговором с отцом на кухне по вечерам после его работы. Ему казалось, что он не был дома целую вечность. В потоке бесконечных съемок, контрактов и выступлений он не замечал того, что рвало его изнутри. Он редко говорил с кем-то о своей семье. Никогда не отвечал на вопросы о родителях во время бесчисленных интервью. Эта тема была для него закрыта и священна, но сейчас, когда он вдруг решил поделиться частью себя с Теей, внутри него что-то сломалось. Он хотел домой.
Тея положила руки на плечи Тэ Уну, а он, уронив голову ей на плечо, тяжело вздохнул.
– Почему нельзя попросить менеджера Чхве вписать в твой график поездку домой? – спросила она, гладя айдола по мягким темным волосам.
Он прижал ее ближе к себе, обнимая за талию и перебирая между пальцев ткань ее рубашки.
– Я просил, но ответ всегда один.
– Какой?
– Не сейчас, Тэ Ун, твой график очень забит. Поездка домой на один день лишь только сделает тебе хуже, начнешь скучать еще сильнее, – Тэ Ун повторил слова менеджера, словно строчку из знакомого стихотворения.
– Откуда он может знать, как на тебя это повлияет? Вдруг пара дней с семьей поможет тебе расслабиться?
Тея боялась, что кто-то войдет в танцевальный зал и увидит их в объятиях друг друга. Боялась, что менеджер перестанет их оставлять наедине. Боялась, что кто-то узнает, насколько сильно она привязалась к Тэ Уну. Боялась, но не сделала ничего, чтобы снять с себя его руки.
Они не говорили о том, что между ними происходило. Им казалось, стоит обоим признать чувства, и тогда все пойдет крахом. Они словно дети, играющие в прятки, закрывали глаза на очевидное. Тэ Ун не без усилия заставил себя разорвать объятие. Какая-то маленькая часть его души в этот момент тоже оборвалась.
Но в ту же секунду в зал влетела девушка и с грохотом захлопнула за собой дверь. Ее лицо Тее казалось знакомым, лишь позже она поняла, что видела ее на одном популярном шоу. Под глазами девушки была размазана тушь, точнее ее жалкие остатки.
– Знаешь, что они сделали? – без приветствия вспылила она, подходя ближе к Тэ Уну, – сменили мне менеджера!
– В чем дело Исыль? – напрягся айдол.
Он знал ее несколько лет и еще никогда не видел настолько расстроенной и злой одновременно.
– Агентство узнало, что у нас с Мин Хо были отношения, – ее голос дрожал.
Она даже не обратила внимание на то, что в зале помимо нее и айдола была еще и Тея. Исыль хотелось выговориться, чтобы кто-то ее услышал и понял. В этот момент на эмоциях она могла довериться только Тэ Уну. Он всегда проявлял к ней внимание и заботу еще с того времени, когда они оба были лишь стажерами. Иногда он даже в шутку называл ее своей младшей сестрой.
– Ты влюбилась в своего менеджера? – искренне удивился он, – вы с Мин Хо? В отношениях?
Тэ Ун не мог скрыть своего шока. Менеджер девушки был старшее ее на десять лет и всегда на людях был холоден и отстранен. Тэ Ун никак не мог представить, чтобы этот человек хоть к кому-то испытывал теплые чувства.
– Ты как себе представляла это все вообще? Про контракт забыла? А Мин Хо как мог про него забыть? – айдол отчитывал Исыль как старший брат, зная, что у самого была та же проблема, – они ведь могут вышвырнуть тебя из лейбла и всё, вся твоя карьера к черту.
Тэ Ун озвучивал собственные мысли и выговаривал то, в чем боялся себе признаться. Тея видела, что Исыль готова заплакать. Дрожащий подбородок ее выдавал.
– Не дави на нее, – шикнула она, и девушка сразу обратила внимание на спутницу Тэ Уна.
Исыль закрыла ладонью рот в ужасе понимая, что рассказала лишнего в присутствии чужого человека. Ее взгляд беспокойно метнулся с Теи на айдола и обратно.
– Она мой телохранитель, все в порядке, – поспешил успокоить подругу Тэ Ун, – при ней можешь все говорить.
Тея мельком взглянула на него. Прошла всего пара недель с момента их знакомства, но она чувствовала, насколько айдол стал ближе. Он ей доверял и даже не замечал, насколько сильно. Мозг старательно закрывал для него ту часть воспоминаний, в которых не было Теи, и оставлял только тот период, в котором уже была она.
– Ты можешь все спокойно объяснить? – попросил Тэ Ун, протягивая Исыль бутылку с водой.
Она кивнула, взяла дрожащей рукой бутылку и села на пол. Ее примеру последовали и Тэ Ун с Теей. Несмотря на то, что еще секунду назад танцевальный класс казался огромным, теперь для трех человек он сузился до маленького мира секретов.
– Я не помню, когда все изменилось и в какой момент Мин Хо перестал быть для меня просто менеджером, – вздохнула Исыль, – просто он единственный, кто находится рядом со мной двадцать четыре часа в сутки, он знает обо мне буквально все, даже любимый запах кондиционера для белья.
Тея понимала, что девушка в какой-то степени пыталась оправдать себя за любовь, и это казалось таким грустным и странным поступком. В стенах этого лейбла людям приходилось держать внутри себя то, что рано или поздно все равно раскрылось бы. Тея подняла взгляд на Тэ Уна и на секунду снова задумалась о том, что ему никогда не дадут спокойно жить, особенно если узнают о том, насколько он привязался к ней. Она почувствовала, как ее сердце участилось от этой мысли, словно мозг пустил сигнал об опасности. «Я могу разрушить его карьеру», – пронеслось в голове, отчего Тея сразу почувствовала приступ тошноты.
– Просто в какой-то момент все изменилось.
Исыль притянула к себе согнутые колени и грустно положила на них голову.
– Теперь директора узнали об этом…Думаю, кто-то из стаффа мог проболтаться. Мин Хо сказали, что они его уволят насильно и со скандалом, если он сам не напишет заявление. Еще сказали, если он приблизится ко мне, то они начнут судебное дело в связи с нарушением условий контракта.
Тэ Ун устало провел ладонью по лицу и поймал себя на мысли о том, что думал про Тею, и что будет, если его близость с ней тоже раскроется, не только та ссора, попавшая на видео, а реальное положение дел.
– Что ты собираешься делать? – спросил он, осторожно беря за руку Исыль, – что сказал Мин Хо?
Тея заметила, как заблестели глаза девушки. Она была на грани от того, чтобы заплакать.
– Тэ Ун, я не хочу терять его, – ее голос дрожал, – я не хочу терять ни его, ни свое место здесь.
Она сильнее сжала ладонь айдола.
– Мы не общались с Хо уже два дня, а мне кажется, что я схожу с ума. Я не хочу работать с новым менеджером, но, если начну предъявлять претензии, они смешают меня с грязью.
Тэ Ун вздохнул.
– Я знаю, что Мин Хо не позволит себе приблизиться ко мне из страха, что лейбл уничтожит мою карьеру. Он видел, как тяжело мне все давалось, так что он никогда себе не простит, если что-то произойдет, – Исыль вытерла тыльной стороной ладони слезы, – но я даже тренироваться без него не хочу.
Тея с сожалением посмотрела на девушку. Когда люди видят айдолов только на экране, думают, что у тех есть все, о чем они мечтают: признание, популярность, деньги, фанаты. Но они забывают, что все это они получают, отдавая свою свободу и право на личную жизнь. Они отдают себя фанатам и продают душу лейблам и почти никто не заботится о том, как они чувствуют себя из-за этой клетки. Тея почувствовала, как стены здания начали давить на нее сильнее обычного.
Исыль ушла через полчаса, когда ее телефон уже надрывался от звонков нового менеджера. Она тихо поблагодарила Тэ Уна и Тею за то, что они стали свидетелями ее слабости, и вышла из танцевального зала так, будто ничего и не произошло, хотя внутри нее все было разрушено. Как только дверь за ней захлопнулась, айдол сразу же взял Тею за руку. Они молчали, но думали об одном и том же: «совсем скоро нам тоже придет конец».