Разоблачение Клаудии

2

Семнадцатого марта эта история появилась на страницах «Ситизен джорнал».

ПОЛИЦИЯ ИЩЕТ ВТОРОГО ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ТРОЙНОМ УБИЙСТВЕ НА ЗАПАДЕ ГОРОДА

В минувший четверг объявили в розыск второго подозреваемого в убийстве, совершенном двенадцатого февраля.

Клаудия Яско была арестована вечером в среду. Ей предъявили обвинение по трем пунктам касательно убийства при отягчающих обстоятельствах.

По словам сержанта Говарда Чемпа, мисс Яско около часа пополудни во вторник обратилась в участок и рассказала подробности преступления, которые мог знать лишь человек, побывавший на месте убийства.

Она добавила, что боится идти домой, поскольку ее тоже могут убить, поэтому офицеры поместили ее под стражу.

Чемп не сообщил, как мисс Яско связана с предполагаемыми убийцами или их жертвами.

Мисс Яско с четырнадцати лет наблюдается у психиатра, однако в момент допроса, по заверениям Чемпа, выглядела «совершенно здравомыслящим человеком».

* * *

Три дня спустя выписали ордер на арест Политиса. В четыре десять утра пятеро полицейских, включая детектива Голдсберри, Тони Рича и Говарда Чемпа, постучали в дверь трейлера, где тот жил со своей подругой. Когда Элси Мэй Бенсон, подруга Политиса, отперла замок, ей предъявили ордер.

Она махнула в сторону спальни, и пятеро полицейских с оружием наперевес прошли в комнату, разбудили Политиса и сообщили, что он арестован за убийство Кристин Хердман, миссис Дороти Маккан и Микки Маккана.

Политис, спросонья разозлившись, заорал, что он ни при чем. Это какая-то долбаная ошибка!

– Не разрешай им обыскивать дом! – велел он Элси Мэй, когда его заковали в наручники и потащили к выходу. – Не хочу, чтобы они здесь топтались!

Обвиняемого отвезли в окружную тюрьму, оформили арест в четыре тридцать утра, и Политис оказался за решеткой в третий раз за месяц.

* * *

Когда Мэри Новатни открыла дверь и увидела на крыльце сына, то сразу поняла: случилась беда. По словам Бобби, он прочитал в журнале статью про расследование убийства. Раз там сказано, что Клаудия опасается за свою жизнь, есть подозрение, что в розыск объявили именно его. Поэтому в их квартире ему лучше не появляться.

Оказавшись в отчем доме, Новатни закатил истерику и принялся орать, что Клаудия совсем больная. Потом заперся в своей старой комнате, пытаясь решить, что делать дальше.

Невысокая и жилистая, совсем седая, миссис Новатни тем временем пошла на кухню, чтобы приготовить Бобби ужин. Она поняла, что ее старший сын смертельно напуган, во второй раз обвиненный в преступлении, которого не совершал.

Его страх перед полицией имел очень давние и глубокие корни. Миссис Новатни хорошо помнила тот день, когда Бобби и его младшего брата Энди арестовали после того, как поймали на плотине Гувера со взрывчаткой. Ходили слухи, что взрывчатку им дал один из владельцев бара, связанный с организованной преступностью. Однако Бобби и Энди рассказали ей, как было на самом деле.

Однажды утром в конце июля Бобби решил порыбачить и за компанию взял с собой Энди и их приятеля Фрэнка. Они захватили снасти, пару упаковок пива и поехали к плотине.

Рыба ловилась неохотно, и Энди, заскучав, принялся бродить по округе. Он заметил, что одна из дверей в дамбе не заперта, решил заглянуть внутрь и позвал Бобби. Тот, взяв пива, пошел вслед за ним. Фрэнк с удочками остался снаружи.

Энди сказал, что они прошли буквально пару шагов, как их окружила морская полиция и нацелила на них пистолеты. Бобби с Энди подняли руки и послушно двинулись к выходу, но тут Фрэнк, захвативший с собой пару петард, оставшихся после четвертого июля, поджег одну и бросил в дверной проем, а сам удрал на машине Энди.

Когда Бобби и Энди выбрались наружу, их поджидала целая толпа вооруженных людей в форме и полицейский вертолет вдобавок.

Парней арестовали за незаконное проникновение и применение взрывчатых веществ на плотине. В их защиту выступил Лью Дай. Обвинение переквалифицировали в простое хулиганство, и братьев освободили, выписав им штраф. Однако после тех событий они больше не верили полиции.

– Так у них всегда, – говорил Бобби матери. – Простую рыбалку выдают чуть ли не за терроризм.

Теперь он прятался в своей старой детской комнате, потому что боялся, как бы полиция не обвинила его в убийстве.

В понедельник поздно вечером, двадцатого марта, Мэри Новатни услышала, как стучат в дверь. Она надела халат, спустилась, выглянула в окно и с удивлением увидала перед домом патрульные машины, перегородившие улицу в обе стороны.

Бобби, который спустился вместе с ней, сказал:

– Это за мной. Уйду через заднюю дверь.

– Не надо, сынок, – остановила его мать. – Сиди в доме.

Седовласый полицейский в штатском крикнул с крыльца:

– Я сержант Чемп! Мы знаем, что ваш сын в доме. Хотим с ним поговорить.

– У вас есть ордер? – спросила Мэри.

– Нет, но у нас есть пара вопросов к вашему сыну.

– Одну минуту. Я у него узнаю.

Она бросилась к телефону, набрала домашний номер Лью Дая и спросила, что им делать.

– Скажи Бобби, пусть успокоится. Ни при каких обстоятельствах не выходить и не впускать в дом полицию. Отведи его к себе в спальню, пусть сидит там, пока я не перезвоню.

В четыре утра Лью Дай перезвонил и спросил, на месте ли полиция. Бобби выглянул в окно. И крыльцо, и улица оказались пусты.

– Тогда поспи немного, если сможешь. И утром первым же делом езжай ко мне. Мы вместе пойдем к шерифу.

Утром Бобби поцеловал мать на прощание.

– Может, в последний раз видимся… Вдруг меня казнят.

– Не говори так, – попросила та.

– На меня хотят повесить убийство. Ты знаешь, это они могут.

– Не надо, Бобби! Не смей так говорить! – сквозь слезы сказала Мэри, выпуская его через заднюю дверь.

Тем же вечером в новостях сообщили, что Лью Дай явился в участок вместе с Бобби.

Мэри разрыдалась, когда репортер сообщил, что двадцать первого марта, в четыре тридцать, большое жюри округа Франклин вынесло вердикт: Клаудия Элейн Яско, Роберт Рэй Новатни и Дено Константин Политис (все трое в настоящий момент заключены под стражу) обвиняются по нескольким статьям в предумышленном убийстве по предварительному сговору.

То есть в преступлении, которое каралось смертной казнью.

3

Представлять интересы Клаудии было делом крайне мучительным. Заседание продлилось всего сорок пять минут, однако Дай изрядно взбесился, стоя рядом с перепуганной клиенткой в зале суда и выслушивая обвинительное заключение. Власти штата требовали, чтобы по каждому отдельному обвинению – за все три убийства при отягчающих обстоятельствах – Клаудию приговорили к смертной казни на электрическом стуле.

Краем глаза Дай поглядывал на Клаудию: та все еще улыбалась (правда, немного стесненно, словно извиняясь, что доставила столько хлопот), но при этом была бледной и заметно дрожала. Она все еще верила, что снимается в кино, хотя прокурор своим выступлением ее перепугал.

Дай решил, что, если девушку и впрямь приговорят к смертной казни, он поднимет в средствах массовой информации шумиху. Пусть это крайне неэтично, зато правильно – потому что поможет спасти невиновного от смертельного разряда тока. Выслушав обвинение, адвокат понял, что это неизбежно.

Будучи преданным республиканцем, сперва он пытался надавить политическим авторитетом. Не то чтобы Дай был дружен с Джорджем К. Смитом – с прокурорами редко водят дружбу. Кое с кем из этой братии он, правда, приятельствовал прежде, до того, как они заняли свои нынешние посты, но понимал, что в какой-то момент надо провести черту. «Если защитник в дружеских отношениях с прокурором, может сложиться щекотливая ситуация», – так он считал. Вдруг в самый последний момент, когда адвокат будет готов нанести решающий удар, прокурор попросит его придержать немного руку – просто в порядке личного одолжения.

Дай наблюдал в зале суда за помощником прокурора Джеймсом О’Грейди. Джим ему нравился. Он был ирландцем – причем из «зеленых», не «оранжевых»^[5] – и активным патриотом. Как-то раз Дай застал Джима в кабинете, когда тот слушал Вагнера. Он в который раз напомнил себе, как важно знать тех, с кем предстоит сразиться в суде.

Дай знал, что начальник О’Грейди, прокурор Джордж К. Смит – сильнейший политик. Если хорошо зарекомендуешь себя в его глазах – получишь должность судьи или еще какой-нибудь значимый пост; Джордж умел протаскивать своих людей на высокие должности. Накануне обвинения Дай позвонил ему в приемную и договорился о встрече с ним и О’Грейди. Он хотел сказать: «Господа, бросьте уже это дело. Вы ведь знаете, что моя клиентка невиновна. Не совершайте ошибки, которая поставит жирный крест на вашей политической карьере».

Дай надеялся, что Смит рассудит здраво и закроет дело против обвиняемой. Топить его не хотелось. До сих пор Дай предпочитал дружить с местными республиканцами. Да и вообще, молодой адвокат, раскачивая политическую лодку, и сам может уйти на дно. Хотя чтобы спасти Клаудию, он был готов на все.

Однако приехав в прокуратуру, Дай услышал от Джима О’Грейди и его ассистента по административным вопросам, что Джордж его принять не сможет. Чертов политикан уехал из города.

Дай вежливо ответил: «Что ж, господа, думаю, федеральным СМИ это дело придется по вкусу. Если не видите дальше своего носа, придется спустить на Джорджа всех собак и срубить его политическую карьеру на корню». О’Грейди сказал, что они обязаны выполнять свою работу; в конце концов, надо смотреть на вещи трезво: с такими уликами и признательными показаниями они просто-напросто не могут закрыть дело.

– Вы же знаете, что предшествовало ее аресту, – не сдавался Дай. – Знаете, в каком она состоянии. Знаете, что Чемп запер ее в отеле и запудрил мозги.

Увы, его не слушали.

– Тогда я спущу на вас федеральную прессу, – обещал он наконец, понимая, что слишком давит.

Хоть Дай и чувствовал в этом деле странности, он только позднее понял, что изначально все идет от Джорджа Смита. Оказывается, Смит лично встречался с Чемпом и давал тому рекомендации по расследованию. Видимо, тройное убийство в округе Франклин приобрело политический окрас.

Первым журналом, проявившим к этой истории интерес, стал «Хастлер»^[6] (его издатель, Ларри Флинт, жил как раз в Колумбусе). Дай не стал ничего обещать, при этом понимая, что журнал станет отличным рычагом давления. Поэтому он сообщил местным телерепортерам, что об этой истории хочет написать федеральный журнал. Какой именно, не сказал, потому что еще ничего не решил наверняка, да и прокурор мог закрыть дело. Однако когда репортер начал задавать наводящие вопросы, Дай признался, что речь о «мужском» издании.

Через несколько дней ему позвонил старший редактор «Плейбоя» Билл Хелмер, стал расспрашивать про Клаудию и намекнул, что фонд «Плейбоя» готов оказать помощь. Хелмер заверил, что как только делом займется Хью Хефнер^[7], считай, проблемы нет. Оказалось, что тот репортер из Колумбуса обзвонил все редакции мужских журналов, пытаясь найти нужное издание, – и невольно подкинул тему «Плейбою».

Теперь, выходя из зала суда и глядя, как Клаудию усаживают в полицейский фургон, Лью Дай наконец решился. Он сделает что угодно, сразится с любым, кто перейдет ему дорогу, – но спасет ее, пусть даже если ради этого придется принять сомнительную помощь от изданий вроде «Хастлера» и «Плейбоя».

4

Тони Рич вновь испытывал крайнее разочарование.

В пятницу тридцать первого марта судья Уильям Джилли выпустил Дено Политиса под подписку о невыезде, обязав ежедневно, до самого суда, сообщать по телефону обо всех своих передвижениях.

Адвокат Дено устроил подзащитному проверку на полиграфе, и тот успешно ее прошел, запнувшись лишь на одном вопросе. Судя по показаниям машины, он солгал, когда заявил, будто не был в доме Микки Маккана в день убийства. Впрочем, специалист пояснил, что на показания прибора вполне могли повлиять какие-то застарелые детские страхи, связанные с домом.

Сам Дено заявил, что раз полиграф дает неверные ответы, больше никогда в жизни не станет проходить проверку на детекторе лжи.

В следующий четверг, шестого апреля, в десять сорок утра, прокурор забрал утвержденный большим жюри присяжных обвинительный акт против Политиса, согласно которому тот в момент кражи отбивных имел при себе огнестрельное оружие. Рич получил очередной ордер на арест Дено.

* * *

Незадолго до часа ночи, в субботу, восьмого апреля, было обнаружено тело семидесятисемилетнего Дженкина Т. Джонса. Старика нашла дочь вместе с мужем у него дома, в коттедже на тридцать седьмом шоссе неподалеку от Ньюарка, штат Огайо. Джонс, по всей видимости, лежал на диване и читал журнал, когда в него выстрелили через стекло во входной двери. Пуля двадцать второго калибра попала в спину. Затем убийца – один или с сообщниками – ворвался через парадную дверь и несколько раз пальнул несчастному в голову, после чего перетащил тело в спальню на первом этаже. На полу остались гильзы от патронов двадцать второго калибра.

В подвале также застрелили двух собак и еще двух – снаружи. Одна собака, запертая в сарае, уцелела.

Затем убийца неторопливо обыскал дом, разграбив забитые хламом комнаты и ремонтную мастерскую.

Джонс, по словам соседей, был человеком дружелюбным и подрабатывал в качестве механика, причем весьма умелого. Заказы ему поступали со всего Огайо. Также было известно, что дома у него хранятся крупные суммы денег на тот случай, если вдруг подвернется случайная распродажа и можно будет купить запчасти.

Шериф округа Ликинг Макс Марстон отправил патроны двадцать второго калибра на экспертизу в Бюро криминальной идентификации города Лондон (штат Огайо) для стандартной в таких случаях проверки. Хотя общая картина убийства, особенно большое количество выстрелов в голову, была очень похожа на расправу в доме Макканов, два этих преступления никто не связал.

Убийство Дженкина Т. Джонса в Ньюарке получило очень мало огласки в Колумбусе.

* * *

Тони Рич одиннадцатого апреля повторно арестовал Дено по обвинению в ограблении магазина при отягчающих обстоятельствах, но судья в тот же день снова выпустил Политиса под подписку о невыезде.

Кто-то пошутил, что из-за Дено в тюрьме придется ставить вращающиеся двери.

* * *

В следующую пятницу, тоже после проверки на детекторе лжи, под залог в размере семидесяти пяти тысяч долларов выпустили и Бобби Новатни. Ждать суда он отправился в дом матери.

Мэри Новатни крайне опечалили перемены, которые произошли с ее сыном. В прошлом он был человеком крайне открытым, постоянно шутил, теперь же замкнулся в себе. Помрачнел. Перестал улыбаться. С ужасом рассказывал про тюремные мытарства. Признался братьям, что его мучают кошмары про казнь. За три с половиной недели, проведенные в заключении, Бобби успел окончательно увериться, что детективы сфабрикуют против него дело и отправят на электрический стул.

Итак, его с Дено выпустили под залог, но обвинения в убийстве с них обоих так и не сняли. Из всех троих только Клаудия оставалась ждать суда в тюрьме. Бобби сказал родне, что не знает, простить ли ее из-за болезни или пожелать мучительной смерти на электрическом стуле и отдельного котла в аду.

Глава четвертая

1

После тридцати дней в изоляторе, когда Клаудия не показала ни единого признака агрессии, ей разрешили ежедневно выходить на один час в тюремную комнату отдыха. Других заключенных, которые видели репортажи по телевизору, ее появление крайне не порадовало.

Двадцать четвертого апреля Клаудия вошла в комнату отдыха. Остальные женщины смотрели мыльную оперу. Она в одиночестве уселась за стол, гадая, когда же придет режиссер и расскажет, какую именно сцену будут снимать в этот день.

Когда надзиратели отвернулись, к Клаудии подошла молодая блондинка.

– Гребаная ты стерва! Чтоб тебе до конца дней гнить в Мэрисвилле или Лиме за то, что убила мою подругу!

Клаудия встрепенулась.

– Что за глупости. Я никого не убивала.

– Не ври, сука! – крикнула темноволосая толстуха. – Ты убила Крисси, вот и получай!

Перепалка привлекла внимание надзирательницы, и та предупредила, что если они не уймутся, то потеряют право на визиты родственников и прочие привилегии. На какое-то время все утихли, но внезапно охрану отозвали из комнаты отдыха, потому что где-то неподалеку загорелась мусорная корзина.

Блондинка вновь принялась осыпать Клаудию угрозами и проклятиями. Та попыталась объясниться:

– Я здесь только потому, что мы снимаем кино про тройное убийство. Со мной будет играть Берт Рейнольдс^[8] и Салли Филд^[9]. Правда, не знаю, почему я живу в настоящей тюрьме… Меня ведь могли поселить в отеле, и я просто приходила бы на съемки каждый день… Но это моя первая большая роль, поэтому грех жаловаться.

– Вот оно как? Разуй глаза, сука! – рявкнула блондинка. – Здесь все по-настоящему. И я тебе сейчас устрою!

– Тут же повсюду камеры. Зачем камеры, если мы не снимаем фильм?

– Больная ты дрянь, здесь камеры, потому что за нами следят, чтоб не сбежали. А ты тут потому, что ты убийца.

Клаудия вытаращила глаза и принялась всхлипывать.

– Это ты больная… Не понимаю, что за бред ты несешь…

Блондинка оглянулась, нет ли рядом охраны, и заехала кулаком Клаудии в правый глаз. Девушка упала. Остальные накинулись на нее, топча ногами и осыпая проклятиями. Толстуха навалилась сверху, и Клаудия потеряла сознание.

Медсестра с надзирательницей отнесли ее в камеру. Когда Клаудия пришла в себя, то обнаружила, что вся в синяках, а левая лодыжка ужасно болит и сильно распухла.

Она недоумевала: почему создатели фильма позволили статистам избить ее по-настоящему? Явно происходит что-то странное… Клаудия решила сама выяснить, в чем дело.

Передвигаться теперь она могла лишь ползком или прыгая на одной ноге. Если ее вызывали в суд, то выдавали пару костылей, но поскольку их можно было использовать в качестве дубинки, в здании тюрьмы костылями пользоваться запретили.

2

В следующий понедельник, первого мая, «Ситизен джорнал» рассказал о новом убийстве:

НАЙДЕН МЕРТВЫЙ СВЯЩЕННИК

Шерифа Дэна Берри из округа Фэрфилд, расположенного к востоку от округа Франклин, накануне вечером вызвали для расследования убийства преподобного Джеральда Филдса, тридцатипятилетнего священника Беренской баптистской церкви.

Филдс подрабатывал воскресным охранником в «Вигваме» – частном парке, занимавшем площадь в сто лесных акров. Парк принадлежал компании «Волф индастриз», под эгидой которой работали также местные службы связи, телеканал, радиостанция и национальный банк Огайо.

По словам шерифа, Филдса застрелили во время очередной смены.

У грузовика, припаркованного возле ремонтного завода, было выбито левое стекло, а на борту виднелись пятна крови, будто жертву в момент выстрела отбросило на машину. Шериф Берри предположил, что потом раненый Филдс, шатаясь, прошел триста метров до бараков, где убийца завершил начатое. На земле нашли восемнадцать гильз от патронов двадцать второго калибра. Девять пуль угодили Филдсу в ноги, грудь и голову. Время смерти – после двенадцати тридцати, при очередном обходе, начало которого было отмечено на часах Филдса.

Затем убитого оттащили за барак, чтобы спрятать тело. Карманы у покойника обшарили. Пропали бумажник и пистолет тридцать восьмого калибра, имевший приметную особенность в виде скола на рукояти. Шестнадцать сыщиков с собаками все воскресенье прочесывали парк и в конце концов нашли бумажник, кредитки и водительские права.

Если верить газетной заметке, Филдс устроился ночным охранником незадолго до Рождества по просьбе менеджера из «Вигвама», одного из его прихожан. В парке уволился сторож, дежуривший с девяти часов утра субботы до пяти утра воскресенья, и Филдс вызвался на замену, пока компания не подыщет человека. Ему надлежало следить за лесными пожарами. На прочие проблемы с безопасностью в «Вигваме» никогда не жаловались.

Супруга Филдса, Вирджиния, проснулась, увидела, что муж еще не вернулся, и, по ее словам, сразу заподозрила неладное. Репортеру «Ситизен джорнал» она сказала, что немедленно отправилась на поиски. «Я не знала, там он остался [в «Вигваме»] или где-то упал по дороге, но я чувствовала, что стряслась беда».

Филдс, выпускник Библейского института в Аппалачах, основал свой маленький приход в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, в здании местной начальной школы, а в семьдесят пятом вместе с прихожанами воздвиг деревянную церковь и небольшой домик для себя – построил фактически собственными руками. До убийства он жил там с супругой и тремя детьми.

Следующим утром шериф Берри сообщил, что шесть пуль, извлеченных из тела Филдса, отправят в Бюро криминальной идентификации, чтобы сравнить с теми, которые нашли на месте убийства во Франклине и Ликинге, где жертв застрелили в аналогичной манере из оружия такого же калибра.

Если баллистическая экспертиза покажет, что подобное оружие использовалось и прежде, то Берри обещал репортерам запросить помощь в расследовании у соседних округов.

С момента тройного убийства прошло уже два с половиной месяца, и если вдруг выяснится, что ко всем пяти смертям причастен один и тот же пистолет двадцать второго калибра, то прокурору округа Франклин придется несладко: сложно будет призвать к ответственности обвиняемую, которая на момент двух последних смертей сидела под замком в женской тюрьме.