Красная гора

Она кивнула.

– Может, встретимся еще?

– Думаю, да.

– Могу я узнать твой номер телефона?

Она нацарапала на клочке бумаги номер своего мобильного, собрала с пола книги и выбежала из кабинета.

4
Женщина-загадка

Брукс Бейкер встал из-за стола и подошел к огромному окну, через которое был виден винный погреб мирового уровня. В нем работники брали пробы из бочек и резервуаров, перемещали бутылки с вином, убирались. Обычный день на винодельне во время сбора урожая.

Посреди всего этого действа он увидел ее.

Эбби Синклер.

Эта женщина неземной красоты и величия казалась миражом, и в своем воображении он возносил ее в облака, делая практически неприкосновенной. Произносить умные слова и острить в ее присутствии было все равно что выковыривать гвозди из свежего дерева гвоздодером. Какая жалость, что у него не было шанса! Конечно, у Брукса был высокий статус главного винодела на предприятии Джейка Форестера «Лакода», и он считался симпатичным «плохим мальчиком», но у него не хватало мужества для попытки перевести отношения с Эбби из профессиональных в романтические.

Как он мог набраться смелости и пригласить на свидание Эбби Синклер? Им обоим было за тридцать. Она никогда не бывала замужем и у нее не было детей. Что, если она так же одинока, как и он? Или – большое жирное ИЛИ – вовсе не одинока? Неужели ей достаточно быть помощницей Кармен Форестер? Его нежелание пригласить ее на свидание было вызвано одной-единственной причиной – страхом получить отказ. Брукс беспокоился, что это разбередит все его старые раны и напомнит, кем он был раньше.

Эбби, должно быть, почувствовала его любопытный взгляд и посмотрела на окно. На ней была серая шляпа водителя грузовика с логотипом «Лакода», ее каштановые волосы были собраны сзади в конский хвост. Она слегка улыбнулась и помахала рукой. Он поприветствовал девушку в ответ, изо всех сил стараясь удержать ее взгляд. Эти теплые глаза цвета влажного песка впились в него, пугая своей уверенностью, накаляя нервы, обнажая его несовершенства. «Не дай ей понять, что я чувствую сейчас, – сказал он себе. – Не позволяй увидеть бабочек в моем животе, учащенное сердцебиение, желание в моих глазах, то, что она заставляет меня чувствовать. Не дай ей увидеть, как остро я в ней нуждаюсь».

Брукс непроизвольно подмигнул. И тут же смущенно отвернулся и поспешил обратно к своему столу, надеясь, что она не обратила внимание на его способность создавать неловкие ситуации. Откуда такая неуверенность? Он не был таким ни с кем другим. Только с ней. «О, Эбби Синклер, что ты со мной делаешь. Что ты со мной делаешь, женщина!»

Его прошлое питало эту неуверенность. В то время как другие усердно трудились в средней школе, чтобы поступить в хороший колледж, а затем не менее усердно трудились в колледже, чтобы получить хорошую работу, Брукс сбежал из приемной семьи, нарушал законы, бродяжничал, прыгал из поезда в поезд в прямом и переносном смыслах. О той прошлой жизни, кроме абсурдной неуверенности в себе и страха каким-то образом проснуться в прошлом, теперь напоминали только татуировки, покрывающие руки, и стопки стоматологических счетов.

Он отогнал эти нездоровые мысли и вернулся к просмотру рабочих заказов, удостоверяясь, что позаботился о каждом сосуде с вином. Некоторые резервуары нуждались в перфорации; это означало, что всплывшую на поверхность виноградную кожуру нужно было пробивать обратно в сок, чтобы обеспечить надлежащее извлечение цвета и аромата. Другие емкости нуждались в изменении температуры. К счастью, все вина, которые он пробовал до сих пор, были очень даже многообещающими.

Раздался стук в дверь, и она оказалась на пороге.

– О! Эбби, – промямлил он непослушными губами, – рад тебя видеть!

Она вошла в кабинет, хотя для Брукса это больше походило на явление богини или ангела, парящего на ковре-самолете. Она не смогла бы скрыть, насколько соблазнительна, даже если бы очень старалась. Брукс узнал ее поближе во время долгих обедов и ужинов на винодельне и в доме их боссов, расположенном недалеко. Она была из тех женщин, которые никогда не эксплуатируют свою красоту.

Эбби никогда не пыталась соперничать или тем более превзойти свою работодательницу Кармен Форестер – бывшую супермодель, которой сейчас было около пятидесяти, но она все еще носила костюмы Изабель Марант, Марни и Проэнцы Шулер. Имена этих дизайнеров стали привычными даже для Брукса. Он знал, что для размещения одежды Кармен понадобилось аж три гардеробные. Не то чтобы Кармен одевалась слишком по-молодежному для своего возраста, совсем нет, но к выбору нарядов она подходила очень тщательно, и эта ее любовь к крутым шмоткам была слишком даже очевидна.

Хотя Эбби унаследовала от Кармен массу одежды, она предпочитала носить менее броские вещи: джинсы и футболки, длинные платья и свитера, более консервативные юбки и блузки, как будто она не хотела, чтобы люди смотрели на нее так, как это делает Брукс. Возможно, скромность Эбби была одной из многих причин, по которым Кармен наняла ее в качестве своей личной помощницы. Стареющей супермодели, вероятно, нравилось то, что Эбби, будучи красивой, не испытывала желания конкурировать с ней и не пыталась превзойти ее в чем бы то ни было. С другой стороны, Брукса не покидало ощущение, что Эбби скрывает свою дикую сторону, которую еще никто на Красной Горе не видел.

В глазах Брукса Эбби была гораздо привлекательнее хозяйки. Лицо Кармен казалось ему резким и почти надменным, тогда как у Эбби оно было теплым, безобидным, с добродушной, а порой и сексуальной улыбкой. Кармен – слишком худая и почти устрашающе высокая, а Эбби – среднего роста, с плавными изгибами фигуры. В каштановых волосах Эбби мелькали светлые пряди, и Брукс считал, что мелирование – это единственное, что она делает, чтобы улучшить свой имидж. Вот что ему в ней нравилось. Она не пыталась в себе что-то менять, а просто была такой, какая есть.

Ее черепаховые очки были еще одним доказательством того, что она сознательно старалась не использовать свою внешность, чтобы преуспеть в жизни. Возможно, она была немного не уверена в себе и изо всех сил старалась скрыть свою красоту, и это тоже казалось Бруксу нормальным. Ему это даже импонировало. Ему нравилось, как работает ее голова. В каждом их разговоре он ловил себя на том, что упорно старается не казаться влюбленным и с трудом это выдерживает. Она была прекрасным собеседником, а Брукс работал над собой в этом направлении, совершенствуя себя. Ее мастерство в искусстве вести беседу – вот что по-настоящему волновало его. Конечно, когда она вплывала в комнату, он столбенел от одного ее взгляда, но именно ее ум пробуждал его желание находиться с ней рядом снова и снова. Когда эти двое начинали говорить, их нужно было прерывать насильственным образом, чтобы они наконец замолчали.

Брукс, однако, беспокоился, что она умеет быть такой со всеми. Она может быть одной из тех женщин, которые заставляют каждого, с кем они говорят, чувствовать интерес к себе.

Наряду с теплотой и скромностью в Эбби было нечто от «плохой девочки», привлекающее парня-мотоциклиста, живущего в Бруксе. На вечеринках именно она была инициатором первого, а иногда и второго раунда стопок «Хосе Куэрво»^[12], и часто единственная оставалась на ногах, когда гас свет. Она смеялась громче всех – нет, она ржала – над пошленькими остротами, и обычно у нее самой в арсенале отыскивалось несколько грубых шуток. Утром, днем или ночью Эбби с радостью участвовала в дискуссиях, особенно затрагивающих церковь или государство; и она закопала бы вас, посмей вы оскорбить женщин. Порой она употребляла крепкое словцо, делая это в нужный момент и так уверенно, что эффект был потрясающий. Брукс очень хотел узнать ее поближе: ее прошлое, скелеты в шкафу.

– Как сегодня дела? – спросил Брукс.

– Потихоньку. – Она указала на его кресло за столом. – Сядь, пожалуйста. – Он сел, и она продолжила: – Я решила зайти поздороваться. Похоже, все заняты.

– Да, как обычно в это время года, – кивнул он.

Она улыбнулась. Возникла неловкая пауза. Брукс вспомнил, что ему гораздо легче с ней разговаривать после бокала вина.

– Кармен послала меня наверх захватить несколько бутылок для сегодняшнего ужина. Есть какие-нибудь идеи?

– У них что, гости?

– Несколько друзей из Сиэтла. Разве Джейк тебя не приглашал?

– Впервые слышу об этом.

– Почему бы тебе не пойти? Я думаю, что мы соберемся в семь. Я буду коптить лосося.

– Ты? Коптить лосося?!

– Почему нет?

– Знаю, что ты отличный повар! Но ничего себе!

– О, я и забыла, что это мужская работа? Как же: «женщины должны сидеть на кухне» и «с грилем должен управляться мужчина».

– Я ничего подобного не говорил.

Эбби улыбнулась.

– Шучу! А если серьезно, почему бы тебе не прийти?

– Уверен, если бы Джейк хотел меня там видеть, он пригласил бы меня.

– Я хочу тебя там видеть. То есть… мне же нужен кто-то, с кем можно поговорить. Ты же знаешь, как долго длятся эти обеды.

Брукс удивленно поднял брови.

– Да, знаю.

– Эй, я видела, как ты подмигивал мне минуту назад.

Застигнутый врасплох, Брукс выпрямился в кресле и закрыл глаза рукой.

– Я надеялся, ты не видишь…

– А я увидела.

– Я этого не хотел. На самом деле я не имел в виду ничего плохого. Со мной это иногда случается, непроизвольно.

– Брукс, – сказала Эбби.

– Серьезно, не обращай внимание.

– Брукс! – повторила она.

Он перестал оправдываться и взглянул на нее.

– Я просто дразню тебя.

Он глубоко вздохнул, они помолчали. Потом девушка улыбнулась, и он тоже не смог удержаться от улыбки.

– Сегодня я чувствую себя слабо защищенным, это очевидно.

– Созрел для пикника, это точно. А теперь расслабься и скажи, что спустишься к обеду. Если я буду ждать, пока ты пригласишь меня на свидание, мы далеко не уедем.

Эбби склонила голову набок и пристально посмотрела на него. Он молча встретил ее взгляд, и оба расхохотались.

– Это так заметно? – спросил Брукс.

– Заметно что?

– Ты знаешь.

– Скажи мне. Хочу услышать, как ты это говоришь.

Он сдался, слегка поник и спросил:

– Заметно, что я хочу с тобой встретиться?

Она соединила большой палец с указательным:

– Совсем немного.

– Что ж, это правда. Я давно хотел пригласить тебя на свидание.

– И почему не пригласил?

Он поднял руки вверх, признавая поражение.

– Даже не знаю, что сказать.

– А я знаю. Ты боишься отказа.

Брукс вытаращился на нее. Что за женщина?

– Все мужчины одинаковы. Не беспокойся. Я не отвергну тебя. Может быть, я не пойду на второе свидание, но по крайней мере дам тебе шанс. Только не испорть все. Я очень разборчива.

– Бьюсь об заклад, – Брукс почувствовал себя комфортно и заговорил уверенно, – если я приглашу тебя на свидание, дорогая, ты захочешь его повторить.

– Вот! Теперь это Брукс, которого я знаю!

Он просиял.

– А сейчас исчезни, пока я не потерял голову.

– Ха. Туше. Увидимся в шесть. Ты сможешь помочь мне с готовкой.

– Я буду там в шесть-пятнадцать, чтобы ты знала, что не можешь мной управлять. И я принесу несколько бутылок.

Эбби послала ему воздушный поцелуй.

– До свида-анья!

Брукс не ответил. Он не хотел нарушать ритм. Он махнул ей и, улыбаясь, смотрел вслед. Когда она ушла, он торжествующе вздернул кулак. Наконец у него появился шанс.

5
Выжившие

Отис уже сворачивал с подъездной дорожки, когда появилась тетя Морган. Стайка кур купалась в пыли у поленницы, наслаждаясь прекрасной солнечной погодой. У крыльца, задрав лапы, развалился Джонатан, 120-фунтовый пиреней – Большой Белый Зверь, как часто называл его Отис. Когда внедорожник Морган проехал по гравиевой дорожке, пес вскочил и побежал к незваному гостю; его свирепый лай распугал кур. На улице было плюс двадцать четыре, в небе – всего несколько белых пятнышек, а ночью температура падала до четырех градусов. Метеорологический канал обещал еще две такие же недели, к радости жителей Красной Горы.

– Господи, – прошептал Отис, крестясь и глядя, как она паркуется рядом с его автомобилем. – Ты, должно быть, шутишь надо мной. И я говорю от всего моего любящего сердца: пожалуйста, немедленно убери ее отсюда.

Морган вышла из своего автомобиля, разодетая в пух и прах, вся увешанная драгоценностями. Ее седые волосы немного поредели с тех пор, как они виделись в последний раз, но лицо все еще хранило остатки былой красоты: большие ярко-голубые глаза и довольную жизнью лучезарную улыбку. И он знал, прежде чем она заговорила, что тетка все еще остра на язычок. Почти семидесятилетняя Морган совершила восьмичасовую поездку совсем одна. Кто бы отважился на такое в ее возрасте? Отис подумал, что она действительно нашла источник вечной молодости, где-то за пределами Бозмена^[13]. На самом деле Морган выглядела ненамного старше племянника, скорее наоборот. Морщин у него было определенно больше. При этом Марго не была сторонницей ботокса, пластической хирургии или даже сильного макияжа. Она просто стремилась оставаться молодой.

– Мой драгоценный Отис! Я так рада тебя видеть, дорогой. – Они обнялись. Тетя была на несколько дюймов ниже, очень тоненькая, и просто утонула в его больших руках.

– Морган, как здорово, что ты приехала!

– Я чувствовала, что тебе необходимо общение. Забери, пожалуйста, багаж и покажи мою комнату. Я уверена, что ты навел для меня блеск. Спереди в машине маленькая сумка и еще две сзади. Не забудь краски и кисти. И мольберт.

Отис распахнул заднюю дверцу и увидел огромные, трещащие по швам сумки, рядом лежали художественные принадлежности. Он удивился, как она вообще смогла их застегнуть.

– Ничего себе! Похоже, ты собралась в длительное путешествие. Куда еще направишься?

– После тебя сразу вернусь домой. Джонни присматривает за моими кошками, и я не могу доверить ему их слишком надолго. Предупредила его, что уеду на две-три недели, не больше.

Отис был близок к обмороку. «Три недели!» Однако смог подавить свое отчаяние.

– Это прекрасно!

– Тетя Морган чувствует, когда кто-то из ее родных нуждается в любви, – сказала она. – Я никогда не забуду, как твоя семья вернулась из Лондона, чтобы помочь Джиму, когда он болел. Теперь моя очередь позаботиться о тебе.

Пока она рассказывала о жизни на ферме в Бозмене, Отис показал ей изменения в доме и провел в комнату. Она навещала его каждые два года, так что дом был ей знаком. Он оставил ее умываться и пошел на кухню готовить ужин. На стойке мариновался бифштекс: в травах и диком чесноке. Для начала вечера мужчина выбрал вино одного из ранних сортов – «Шенен блан». Откупорил пробку и сделал глоток. На вкус оно было таким же тусклым, как все, что он пробовал в последнее время, но он старался не поддаваться эмоциям и не отчаиваться.

Морган присоединилась к нему чуть позже. Отис как раз наливал густые сливки в кастрюлю с картофельным пюре.

– Выглядит чудесно! – воскликнула она. – Я всегда любила твою стряпню!

– Тебе нравится бифштекс?

– Я дала тебе твой первый кусок бифштекса, сынок. Ты разговариваешь с одной из первых девушек-скотоводов Монтаны. Где мой стакан?

Отис уже направлялся к холодильнику. «Придержи коней». Но молча наполнил стакан и протянул ей. Он и забыл, как ему нравился ее вздорный характер.

– Сейчас, – начала она, причмокивая, – я должна сказать тебе кое-что, что может стать сюрпризом. На самом деле ты можешь рассердиться, но мне все равно. В своем возрасте я могу делать все, что захочу.

Он бросил в картофель огромный кусок масла. «Не могу дождаться этого момента». С этой женщиной все было возможно.

– Я пригласила кое-кого на ужин.

– Думаю, это нормально. Не знал, что у тебя здесь есть знакомые.

По правде говоря, Отиса эта новость нисколько не обрадовала, но он понимал, что должен быть гибким, если хочет пережить ее присутствие.

– Это женщина, которую я встретила по пути сюда в продуктовом магазине в Западном Ричленде. Я остановилась, чтобы купить кое-что необходимое, и мы разговорились. Оказалось, она живет недалеко, и я подумала, что было бы неплохо предложить ей поужинать. Очень приятная женщина.

– Морган!

– Что?

– Скажи, что ты шутишь.

– Разве я похожа на шутницу? Ее зовут Джоан. Забыла фамилию. Она действительно куколка. И сногсшибательная.

– Морган, ты приехала меньше часа назад, но уже создаешь проблемы. Я не позволю сводить меня с каждой женщиной, которую ты встретишь по пути.

– О, я бы не стала этого делать. Только с теми, кого я считаю подходящими для своего племянника.

Отис открыл было рот, но она опередила его.

– Отис Пеннингтон Тилл, сегодня вечером ты будешь развлекать моего нового друга, и конец. Я старая леди, у которой осталось очень мало времени, и это мой каприз. Ты не посмеешь отнять это у меня. Тебе не обязательно встречаться с этой женщиной, но ты должен провести с ней вечер. – Она повысила голос. – Никогда не знаешь, как все обернется. Она не замужем.

– Морган, я совершенно счастлив сам по себе. Мне это не нужно.

– О, чепуха. Ты один. Каждая морщинка на твоем лице показывает, как отчаянно ты хочешь любви. У тебя не было секса со времен Ледникового периода. Если ты хочешь, чтобы я осталась до конца года, я могу это сделать и скажу тебе прямо сейчас: я не уеду, пока мы не найдем тебе новую девушку.

– Девушку? Мне шестьдесят четыре! Мои свидания в прошлом.

– Ерунда какая! Я ходила на свидание всего два дня назад. Он был на двадцать лет моложе меня. Мы трижды занимались любовью вечером и один раз на следующее утро! Не смей говорить, что ты слишком стар! Сейчас же перестань ныть и смирись с тем, что сегодня к нам на ужин едет гостья. Подними свой бокал и давай выпьем за встречу.

Отис молчал, пытаясь совладать с закипающим гневом. Пауза длилась достаточно долго, чтобы огнедышащий дракон внутри, отчаянно рвавшийся наружу, успокоился. Если Морган собирается провести две недели именно так, то он, пожалуй, может и не выжить. Какая же бестактная особа! Она пристально смотрела на него, пока он приходил в себя. Однако Отис знал, что борьба с ней только ухудшит ситуацию.

Он тщательно подбирал слова.

– Все хорошо. Но я был бы очень признателен, если бы ты не стала повторять это снова, пока находишься здесь. По крайней мере не спросив меня. Знаю, что ты хочешь, чтобы я снова женился, но мне это неинтересно. Дело не в том, что я не могу отпустить Ребекку. Дело в том, что я стар и занят, и больше не думаю о любви. У меня есть мои животные. Мои виноградники. У меня есть вино. У меня и так слишком много всего происходит.

– У тебя есть твои животные?! – переспросила она. – Ты ведь не будешь заниматься этим с овцами, правда?

– Не говори глупостей!

Она положила руку ему на плечо.

– Обещаю, больше никаких сюрпризов. Сегодня будет весело. Я знаю, как их выбирать.

– Она на двадцать лет младше?

– Нет, как раз твоего возраста.

* * *

Гостья к ужину прибыла в семь вечера. Отис и Морган сидели в креслах на заднем дворе, любуясь заходящим над виноградником каберне совиньон солнцем. Они обсуждали проблемы старости – плохие колени, плохие суставы, плохие врачи, много лекарств, предстоящие операции, – когда Джонатан залаял. Отис вышел на подъездную дорожку, готовый извиниться за свою сумасшедшую тетю.

Джоан появилась из электромобиля и ошеломила Отиса своей красотой. У нее были короткие серебристые волосы, светло-каштановые брови, оливково-зеленые глаза и округлые скулы, словно она всю жизнь улыбалась. Маленькие бриллианты мерцали в ее ушах. У нее была правильная осанка и великолепная фигура, но больше всего поражало ощущение чего-то, скрытого глубоко внутри. И Отис почувствовал себя очень уютно в ее присутствии. Еще не было сказано и слова, однако казалось, что она его старый друг. Когда их взгляды встретились, он, не будучи с ней знакомым, чуть не сказал: «Я знаю вас».

– Вы, должно быть, Отис? – Ее голос был теплым, как музыка Моцарта, как ирландский кофе.

– Он самый. – Он подошел и пожал ей руку.

У женщины были нежные пальцы и очень мягкий взгляд. Они довольно долго смотрели друг на друга.

– Я Джоан Тоби. Прежде чем мы еще что-нибудь скажем, могу я извиниться? Представляю, как вы были шокированы тем, что ваша тетя пригласила кого-то на ужин. И давайте будем честны: похоже, она пытается нас свести.

Отис почувствовал, что краснеет.

– Она взяла мою тележку с продуктами в заложники и не возвращала, пока я не согласилась.

– Я единственный, кто должен просить прощения. Морган – замечательная женщина, но она любит вмешиваться в чужие дела.

– Она очаровательна. Я надеюсь, все нормально?

– Более чем. Рад, что вы здесь. Пожалуйста, входите.

В доме Морган поприветствовала Джоан, и женщины тут же принялись обсуждать, какой прекрасный у Отиса дом и все вокруг. Разумеется, не хватало женской руки, но они, конечно же, готовы были помочь в этом вопросе. Отис принес Джоан бокал вина и отметил, что Морган засияла от радости, когда он пригласил обеих дам сесть в кресла, обращенные на запад, чтобы понаблюдать, как солнце прячется за горизонт.

– Я так довольна, что ты здесь, – проговорила Морган. – Выглядишь блестяще!

– С вашей стороны было очень мило заставить меня приехать. Сейчас я нервничаю гораздо меньше, чем несколько минут назад.

– Тебе не из-за чего волноваться, – поспешила успокоить Морган. – Мы любим компанию. В конце концов, что такое жизнь без человеческого общения?

– Это правда.

Отис решил пропустить мимо ушей всю эту болтовню, которая могли завести на очень опасную территорию.

– Итак, Джоан… кто вы? Откуда взялись? Если мы позволим Морган вести разговор, мы с вами будем бесконечно смущаться.

– Вздор, – откликнулась тетка.

Джоан опустила бокал на маленький столик рядом и, положив руки на колени, откинулась на спинку стула.

– Полагаю, американский ответ на вопрос, кто я такая, будет заключаться в рассказе, чем я зарабатываю на жизнь. Я в некотором роде лайф-коуч. Садовод. Иногда учитель йоги. В остальное время пенсионерка.

Отиса восхитила ее манера держаться. В ней было что-то особенное: спокойная уверенность, смешанная со скромностью, неотразимое самообладание, магнетизм, который непреодолимо тянул к ней, из-за которого хотелось сесть поближе к ней.

– Что именно делает лайф-коуч? – спросил Отис, заметив хитрую улыбку Морган: тетя наслаждалась его интересом к Джоан.

– У меня клиенты по всей стране. Порой они приезжают ко мне сами, в некоторых случаях я езжу к ним. Я помогаю решать проблемы. Если хотите, помогаю им перекрасить реальность. Это долгая и сложная тема, но думаю, суть ее в том, что я помогаю людям реализовать свой потенциал. Учу, как полюбить снова. Учу, как полюбить себя. Как заботиться о себе, о своем теле, как питаться, как обрести свободу. – Она говорила экспрессивно, ее оливковые глаза горели. – Учу их текущему моменту.

– Что ж, ты встретила очень сложную проблему, – драматично произнесла Морган, указывая на племянника, двигая палец вверх-вниз, вверх-вниз. – Раз уж ты и впрямь по этой части.

– Да ладно тебе, – покраснев, проговорил Отис. – Едва ли можно сказать, что я лежу на диване, посасывая большой палец. – Он покачал головой и посмотрел на Джоан. – Тетя обладает сверхъестественной способностью заставить шестидесятичетырехлетнего человека снова почувствовать себя десятилетним.

– Какая замечательная способность, – сказала Джоан, улыбаясь и подмигивая Морган.

Морган улыбнулась в ответ.

– Видишь, маленький наглец? Я знаю, о чем говорю.

Он вскинул руку.

– Все, забудь!

– Вы двое такие милые, – улыбнулась Джоан.

– Она заставляет меня пить.

– Все, что угодно, заставляет тебя пить, – парировала Морган.

Отис скрестил руки на груди.

– Вернемся к Джоан. Она рассказывает куда более интересные вещи.

– Согласна, – ответила тетя. – Когда мы сможем пригласить Отиса к тебе на йогу? Мне бы очень хотелось на это посмотреть.

– Вы будете удивлены, насколько я гибок, – усмехнулся Отис.

Морган громко рассмеялась.

– Держу пари, что ты не смог бы дотронуться до пальцев ног, даже если бы твои руки были на фут длиннее.

Отис покачал головой, понимая, что чем больше он подпитывает ее пламя, тем выше оно становится. По крайней мере, Джоан выглядела довольной собой. Он не сводил глаз с ее бокала. Она пила не слишком быстро, что заставило его и самого притормозить.

– Итак, Джоан…

– Да?

– Спроси ее, замужем ли она, – встряла Морган.

– О боже! – простонал Отис. – Не могла бы ты вести себя прилично хотя бы пять минут?

Морган захихикала и наконец кивнула.

– Была замужем, когда-то… – начала Джоан. – Очень давно. Я выросла в Сиэтле, училась в Вашингтонском университете, где и познакомилась с будущим мужем. Мы поженились сразу после окончания. Он устроился на работу в PNNL – знаете, наверное, Pacific Northwest National Laboratory^[14].

Отис хорошо знал то место, которое они называли между собой просто «Лабораторией». Кампус PNNL находился всего в двадцати минутах езды от Красной горы. Помимо многих эпических достижений PNNL была создателем технологии производства компакт-дисков в 60-е годы.

– Муж работал там до конца жизни, он умер десять лет назад, – продолжала Джоан. – Мы были женаты тридцать четыре года. Сейчас я обитаю в Ричленде, мой дом находится подле реки, и у меня чудесная жизнь. Это что касается меня. А как насчет вас двоих?

Джоан перевела взгляд с Морган на Отиса.

– О, я всего лишь старая отставная Монтанская ковбойша, – ответила тетя. – Я выросла на ранчо и большую часть времени проводила с мужем, воспитывая сына и дочь. Я пережил их всех. Теперь управляю нашим хозяйством. Это занимает почти все мое время.

Джоан покачала головой.

– С нетерпением жду подробного рассказа о вашем ранчо. – Она посмотрела на Отиса. – А кто вы?

– Я винодел.

– Это ваше? – Джоан подняла свой бокал. – Действительно великолепное вино. Какой талант!

Они поужинали и выпили вина, как старые друзья, и, когда Отис поздним вечером прощался с Джоан, он поинтересовался, можно ли будет с ней увидеться еще раз. Он сам не поверил, что сказал это вслух. Гостья записала свой номер, и он чмокнул ее в щеку. Что-то шевельнулось в глубине его сердца, чувство, которого он не знал с тех пор, как встретил Ребекку много лет назад.

Когда Джоан отъехала, Морган победно произнесла:

– Я же сказала, что умею их выбирать!

– Я этого и не отрицаю, – ответил Отис, внезапно почувствовав болезненный укол от ощущения вины и мысли, что он предает Реббеку.

– Сынок, некоторым вещам суждено быть.

Отис скрестил руки на груди и опустил голову.

– Если бы только все не начиналось, чтобы закончиться…

Морган коснулась его руки.

– Ты не должен думать о плохом.

– Это все, что я когда-либо знал. Моя жизнь – это одна большая черная кошка, бегущая передо мной.