Возрождение времени

Мое сознание мерцало. В одно мгновение я понимал, что галлюцинирую, в следующее забывал и снова безнадежно боролся с пожирающим меня монстром…

Голос Тяньмина стал более глухим, как будто он разговаривал во сне.

– В такие моменты я цеплялся за воспоминания об одном человеке. Словно Дантова Беатриче, она являлась мне среди облаков, окруженная ангелами, в венке из цветов на голове, одетая в огонь, как в платье. Это священное сияние пронизывало темную воду озера, даря мне надежду. Я говорил себе: «Чэн Синь – не чудовище, она богиня, которая принесет мне спасение. Она не предаст. Все это лишь проделки дьявола…» Но мир – не волшебная сказка. Моя богиня не придет и не спасет меня только потому, что я воззвал к ней. Мысли о Чэн Синь и тонкая ниточка надежды не давали мне облегчения. Вместо этого они разрывали мне сердце.

– Остановись, – сказала АА, ласково поглаживая его поросшую щетиной щеку. – Я понимаю. Забудь о кошмарах. Это только сны, и они остались в прошлом.

– Нет! Ты ничего не понимаешь! – Тяньмин оттолкнул ее руку и вскочил в возбуждении. – Это были совсем не сны! Разве не ясно? Трисоляриане стимулировали мои нейроны электрическими сигналами. Для меня все это происходило на самом деле – как сейчас, когда я вижу тебя, ощущаю тебя. На уровне нейронной активности никакой разницы нет. Они внедряли кошмары в мой мозг, делали их реальными, задействовав биологические механизмы, и защиты от этого у меня не было. Я не боролся с иллюзиями при помощи реальности – наоборот, я создавал иллюзии, чтобы побороть реальность! И выиграть в этой битве я не мог.

Какой прок был призывать Чэн Синь?! В ответ на мольбы мучители вызывали в моем сознании ее образ, давали надежду, что чудо свершилось, что спасение – вот оно, только протяни руку. А потом они опять превращали все в ад, в тысячу раз худший, чем тот, через который я только что прошел.

В одном из снов я прожил с Чэн Синь десять лет, у нас даже была чудесная маленькая дочка. Но эти десять лет радости и покоя оказались лишь прелюдией к кошмару. Великий голод поразил страну, и все мы были изнурены до того, что от нас оставались лишь кожа да кости. Мы умирали. И все же однажды Чэн Синь исхитрилась приготовить для меня жаркое. Я был озадачен: где она достала мясо? Немного поев, я вдруг увидел в углу кухни прядку волос и клочок кожи. Я был потрясен. И тут Чэн Синь выудила половником из горшка что-то круглое, мясистое… оно варилось так долго, что почти распадалось на части. Я узнал головку нашей дочери. Улыбаясь, Чэн Синь проговорила: «Очень вкусно, правда? Добавки хочешь?»

– А-а-ах! – АА схватила Тяньмина за руку, ее едва не стошнило. Она и представить себе не могла, как можно перенести такой кошмар и не сломаться.

Но Тяньмин продолжал рассказывать чуть ли не с ожесточением:

– Хуже всего то, что, хотя меня едва не выворачивало наизнанку, а моему ужасу и скорби не было предела, испытываемый мной голод, казалось, обладал собственной волей. Я ничего не мог поделать – набивал и набивал рот, ел свою дочурку, пока не наелся до отвала. Насытившись, мы с Чэн Синь предались любви, а после заснули прямо рядом с костями нашего ребенка.

Пробудившись, я обнаружил, что связан по рукам и ногам и не могу пошевелиться. Чэн Синь опустилась передо мной на колени и сообщила, что ради собственного выживания должна съесть меня. Я в ужасе смотрел, как она вгрызлась в мою руку, оторвала зубами кусок плоти, разжевала и проглотила. Она продолжала до тех пор, пока не счистила с моих костей все мясо…

АА больше не могла этого вынести.

– Прекрати! Прекрати! Умоляю! – Она отвернулась, и ее стошнило. Рот наполнился гадостным кислым вкусом.

Оправившись, она спросила:

– Но зачем? Зачем трисоляриане изводили тебя такими отвратительными иллюзиями?

– Чтобы понять людей, – ответил Тяньмин. – Подумай как следует и увидишь, что ничего странного тут нет. Хотя софоны и помогали держать все происходящее на Земле под наблюдением, они не могли понять наши эмоциональные или физические реакции без постановки экспериментов. Кошмар, который я только что описал, трисоляриане вовсе не восприняли бы как трагедию, поскольку их моральный кодекс абсолютно иной. Они часто поедают плоть других дегидрированных трисоляриан и не могут понять, почему человек испытывает такое отвращение к каннибализму. Я мог бы порассказать тебе куда более отвратительные истории. Например…

– Может, отложим все эти мерзости до другого раза? – перебила АА. Наконец-то ей стало понятно, почему Тяньмин хранил молчание о своем пребывании среди трисоляриан. – Что бы ни случилось, Тяньмин, помни одно: ты выжил в этих испытаниях и завоевал их доверие и уважение; ты внедрился в самое сердце инопланетного общества. Твои жертвы стоили того.

Тяньмин взглянул на нее с перекошенным лицом:

– Да, конечно, мои жертвы стоили того. Они способствовали уничтожению Земли и человеческой расы.

АА в недоумении воззрилась на мужа. Тот, сделав глубокий вдох, наконец поведал ей тайну, которую скрывал от всех.

– Ну как ты не понимаешь, АА? Единственной причиной, почему я смог завоевать доверие трисоляриан и «внедриться» в их общество, как раз и было то, что я сдался. Атака капель, покончившая с Эрой Устрашения, по большому счету была делом моих рук.

* * *

Если уж искать кого-то, ответственного за уничтожение колыбели человечества, то самым подходящим кандидатом на эту роль была бы не Чэн Синь, не Юнь Тяньмин или еще кто-то, чьи решения повлияли на жизни миллиардов людей, а Томас Уэйд, посвятивший себя спасению человечества с помощью программы беспощадной борьбы. Более шестисот лет назад именно он сказал слова, определившие конечную судьбу обеих рас:

«We’ll send only a brain».

– Мы пошлем только мозг.

Эта гениальная идея вытащила программу «Лестница» из мрачного тупика и вручила трисолярианам великую драгоценность – человеческий мозг. Хотя софоны и могли наблюдать деятельность человеческого мозга во всех подробностях, пассивное слежение не позволяло с необходимой глубиной изучить, каким образом люди познают и осмысляют окружающий мир. Вдобавок после того, как Отвернувшийся Билл Хайнс попытался вмешаться в деятельность мозга, лидеров человечества стали все больше тревожить опасности, связанные с нейробиологическими исследованиями. Ученым было запрещено вникать в специфику того, как биоэлектрическое взаимодействие между нейронами порождает мысли, – ведь такие исследования дали бы трисолярианам возможность читать мысли людей посредством детального нейроэлектрического мониторинга.

После первого контакта прошло два века, а мыслительные процессы людей по-прежнему были для трисоляриан непроницаемым черным ящиком. Инопланетяне жаждали провести опыты на живом человеке. Впрочем, их энтузиазм диктовался отнюдь не только научной любознательностью; скорее его питала отчаянная практическая необходимость научиться стратегическому обману.

В течение всей Эры Кризиса трисоляриане не ощущали потребности применять в отношении человечества хитрости и уловки – точно так же, как людям в борьбе с вредными насекомыми не нужна ложь, нужны лишь пестициды. Однако это не означало, что трисоляриане не отдавали себе отчета в ценности подобной стратегии для достижения других целей. С того самого момента, когда они открыли царящий в космосе закон темного леса, трисоляриане жили в постоянном страхе перед остальной Вселенной. Они знали, что в галактике скрываются бесчисленные охотники, и тот давний обмен сообщениями между Землей и Трисолярисом наверняка будет обнаружен и расценен как угроза существованию этих самых охотников. Трисоляриане рассматривали стратегические уловки как важное оборонительное оружие, но чтобы овладеть им, нужно было сначала изучить единственный известный им вид, обладающий способностями к обману, то есть человечество.

Вскоре после того как Эванс рассказал инопланетянам об этом уникальном свойстве людской натуры, в среде трисолярианской научной элиты возникла новая отрасль знания – «обманология». Трисоляриане надеялись, что освоить это человеческое умение будет несложно, но надежды быстро увяли. Чисто теоретически понимание принципов обмана не представляло трудности: нужно попросту выдавать ложные утверждения, и как только противник поверит им, желаемая цель будет достигнута. К несчастью, трисолярианские ученые почти сразу обнаружили, что у их расы не сформирован биологический механизм лжи и они не в состоянии применить эту нехитрую технику на практике. Примерно то же самое происходит с учеными-людьми: они способны досконально описать четырехмерное пространство средствами математики, но не могут сконструировать в уме даже самой простой четырехмерной фигуры.

Как все разумные существа, трисоляриане иногда совершали ошибки, но поскольку их язык состоял из электрических мыслеобразов, излучаемых напрямую в мозг собеседника, выдавать заведомую фальшивку за правду у них не получалось. Если трисолярианин знал, что утверждение ложное, когнитивные маркеры немедленно разоблачали его. Хотя в некоторых специфических обстоятельствах, например в дальней связи, осуществляемой при помощи техники, можно было сфабриковать сигналы ложной мозговой активности, глубинный инстинкт трисоляриан, наследие долгой эволюции от примитивных до развитых жизненных форм, удерживал их от подобного шага.

Трисоляриане надеялись овладеть искусством лжи, изучая историю человечества, а также выдающиеся работы в области политики, военной стратегии, торговли и теории игр. Но вскоре они выяснили, что не могут понять историю землян, как не могут разобраться и в теоретических работах по данным вопросам, принадлежащих перу земных ученых. (Истины ради заметим, что и среди людей эти работы понимают немногие.)

Тогда они обратились к художественной литературе, понять которую, кажется, было легче. Одно время трисолярианским ученым и политикам предписывалось читать популярные произведения, повествующие об интригах и обмане. Книги наподобие «Графа Монте-Кристо», «Приключений Шерлока Холмса» и «Троецарствия» стали бестселлерами. Но инопланетяне не обладали нужными качествами, чтобы по достоинству оценить и эти книги. Романы, которыми люди зачитывались на досуге просто ради удовольствия, трисолярианам представлялись мудреными, непостижимыми трактатами. Даже после многих лет их изучения наиболее продвинутые стратеги смогли понять лишь простейшие обманы, представленные в таких сказках, как «Красная Шапочка». Для ведения межзвездной войны эти знания были бесполезны.

После нескольких десятилетий бесплодных усилий трисоляриане были вынуждены отказаться от амбициозного плана фундаментально изменить собственную природу. Тогда они стали разрабатывать компьютерные симуляции, способные выстраивать перспективные сценарии стратегического обмана. Однако компьютеры могут лишь воспроизвести и расширить дарования своих создателей. Чтобы наделить компьютеры особыми навыками, нужно написать необходимое программное обеспечение, а чтобы написать такое программное обеспечение, необходимо глубоко разбираться в соответствующих принципах. Если люди не в состоянии найти доказательство проблемы Гольдбаха, вряд ли им стоит рассчитывать, что с этой задачей смогут справиться сделанные людьми компьютеры. Так и здесь: поскольку трисоляриане не понимали, как работает обман, этого не могли понять и их компьютеры.

Наконец после долгих лет концентрированных усилий и упорных попыток, предпринятых целыми поколениями лучших трисолярианских умов, в распоряжении которых была база данных, включающая в себя содержание всех земных библиотек, наиболее совершенные трисолярианские компьютеры научились лгать примерно как двенадцатилетний землянин. Впрочем, и это действие было возможно только в обстоятельствах, близких к земным (поскольку все сценарии, по которым тренировали компьютеры, имели земное происхождение). Такие навыки имели лишь ограниченную применимость в потенциальных конфликтах между трисолярианской и другими, еще не открытыми инопланетными цивилизациями. Во многих случаях эти «продвинутые» компьютеры не умели даже вести содержательную беседу, проваливая стандартный тест Тьюринга.

Потратив столько времени попусту, трисолярианские ученые пришли к выводу, что для овладения навыком стратегического обмана жизненно необходимо изучать настоящего, живого человека. До того как межзвездный флот достигнет Земли и завоюет ее, единственным человеком, которого могли бы заполучить трисоляриане, был Юнь Тяньмин, вернее, его мозг, уже покинувший Солнечную систему. В конце Эры Кризиса флот отрядил корабль с единственной целью – перехватить зонд, несущий мозг Юнь Тяньмина.

Человечество ошибочно истолковало отбытие этого корабля как попытку трисоляриан, осознавших подавляющее превосходство земных сил, заключить мир, и эта ошибка косвенным образом привела к уничтожению всего земного флота в битве Судного дня. В этом смысле непреднамеренный «стратегический обман» со стороны Трисоляриса, можно сказать, увенчался успехом.

Флоту удалось выловить зонд с мозгом Юнь Тяньмина только после того, как Ло Цзи ввел в действие систему Устрашения. Теперь между Землей и Трисолярисом установился хрупкий баланс сил. После многих лет блокады софонов развитие земных технологий пошло громадными скачками. Трисолярису же оставалось лишь смотреть, как его преимущество убывает день ото дня. Теперь для него основной целью стратегического обмана стала не какая-то покуда неизвестная инопланетная раса, а человечество. Хотя на Земле еще и оставались кое-какие последователи общества «Земля – Трисолярис», готовые плести интриги и играть на стороне пришельцев, трисоляриане не хотели пускаться в рискованные предприятия под пристальным взором землян, дабы те не осуществили всеобщую космическую передачу. В таких обстоятельствах стало необычайно важно прозондировать и понять мозг Юнь Тяньмина.

На выяснение базовой структуры органа трисолярианам понадобилось примерно десять земных лет. Принимая во внимание эффективность трисоляриан, которая намного превосходила человеческую, их прогресс был эквивалентен целому столетию работы земных ученых. Инопланетяне сконструировали симуляцию тела для захваченного мозга, чтобы он мог видеть, слышать, осязать, ощущать вкус и запах, а затем принялись изучать, как генерируются и передаются сенсорные сигналы.

Следующим этапом была попытка истолковать информацию, содержащуюся в памяти Тяньмина. Трисоляриане в определенные моменты стимулировали языковой центр мозга, чтобы он мог рассказать им, что он видит, слышит, о чем думает и так далее. Не умея еще читать мысли Тяньмина напрямую, они методом проб и ошибок, перебирая различные стимулы, научились вводить в его мозг любую информацию, а затем изучать его реакции по его собственным описаниям.

Поначалу трисоляриане обращались с подопытным объектом бережно, и эксперименты были осторожными и мягкими. Они показали Тяньмину множество прекрасных видов и приятных сцен. Вот эти самые опыты и оставили в сознании Тяньмина иллюзорные воспоминания о снах, которые он якобы видел в течение своего долгого полета сквозь космический мрак. Но по мере того как пришельцы детальнее знакомились с человеческим мозгом, эксперименты становились все более грубыми и бесцеремонными. Много раз мучители приводили Тяньмина к грани безумия, но они знали уже достаточно, чтобы остановиться на краю пропасти и успокоить подопытного с помощью химических транквилизаторов, давая тому возможность восстановиться.

Хотя трисоляриане и научились читать мысли Тяньмина с относительной точностью, они обнаружили, что благодаря уникальной нервной топологии каждого отдельного человека то, что они узнали от своего пленника, применимо к другим людям только на самом базовом уровне. Нейронные структуры и паттерны высшей мыслительной деятельности, которые они изучали, были присущи только Тяньмину, и никому другому. Мечта трисоляриан научиться читать в головах всех людей оставалась недостижимой.

Таким образом, глубоко индивидуальный характер опыта и памяти сохранил природу человеческого мышления в тайне – оно по-прежнему оставалось черным ящиком. Если бы у трисоляриан был доступ к тысячам или миллионам подопытных, возможно, тогда им бы и удалось преодолеть этот барьер. Увы, у них имелся лишь Юнь Тяньмин.

И все же, имея в распоряжении только один мозг, они достигли великолепных результатов.

Еще семь земных лет концентрированных усилий по исследованию мозга Тяньмина – и трисоляриане создали первую цифровую модель этого органа. Модель содержала всю информацию, хранящуюся в разуме пленника на квантовом уровне, и могла использоваться для имитации основных процессов его мышления. После того как трисоляриане удалили из цифрового мозга все «бесполезные» человеческие эмоции и чувство видовой принадлежности, они наполнили его собственными данными, надеясь, что машинный разум поможет им плести интриги и строить козни. Трисоляриане назвали эту технологию «облачным компьютингом» – во-первых, потому что она окутывала туманом свет истины, а во-вторых, потому что «юнь» по-китайски означает «облако».

По мере того как цивилизация трисоляриан становилась все более коммерчески ориентированной, были выпущены недорогие версии цифрового мозга Юнь Тяньмина для массового потребления. Трисоляриане вживляли эти «облачные» устройства в свои органы мышления, маскируя с их помощью свои истинные мысли и достигая таким образом беспрецедентных результатов, невозможных для «неусовершенствованного» трисолярианина.

Например, традиционная беседа во время трисолярианского брачного периода могла пойти вот так:

– Моя дорогая особь-первого-пола, эта смиренная особь-второго-пола желает, чтобы наши тела соединились. – Трисолярианин, обращающийся с просьбой, делал щупальцами жест, выражающий желание. (Трисоляриане тоже делились на два пола, хотя и совершенно иные, чем у людей.)

– Пошел вон, уродина! Один твой вид вызывает у меня желание извергнуть фекальные массы! – Второй трисолярианин посылал мыслеволну, выражающую крайнее отвращение.

Такая откровенность со стороны второго трисолярианина часто приводила к ситуации, не желательной ни для одной из сторон, а именно к бешеной драке. Изобретение «облачного компьютинга» позволяло незаинтересованной секс-особи отвечать в более деликатной манере:

– Благодарю! По-моему, ты чудесная особь. Но, думаю, я для тебя недостаточно хороша.

После такого ответа проситель уходил гордый и довольный, – возможно, даже еще более счастливый, чем если бы спаривание произошло.

Это, несомненно, было грандиозным шагом вперед для трисолярианского общества, но некоторые другие случаи применения этой технологии оказались не столь приятны. Поскольку трисоляриане не умели обманывать и отличались почти эйдетической памятью, на их планете не были в ходу физические деньги. Большинство деловых транзакций даже не регистрировались, а представляли собой лишь объявление желаемой цены и остатка на счетах. Типовая купля-продажа, описываемая ниже, в людском сообществе была бы попросту невообразима:

– Я хочу приобрести вот этот дегидратор быстрого действия. У меня есть 12 563 кредита. Сейчас я заплачу тебе 231 кредит, и у меня останется 12 332 кредита.

– Согласен. У меня было 73 212 кредитов. Только что получен 231 кредит, в итоге у меня 73 443 кредита.

– По рукам. Теперь я забираю дегидратор быстрого действия и ухожу.

При реальной же купле-продаже такие тяжеловесные диалоги не велись. Обе стороны попросту проецировали каждый свои расчеты и следили за движениями на счетах собеседника. Если один из них делал ошибку, другой тут же ее поправлял. Но облачный компьютинг позволял трисолярианам маскировать свои истинные мыслеволны и проецировать ложные результаты. Бедняк без гроша мог объявить себя миллиардером, и что бы он ни покупал, остаток на его счету не уменьшался. Торговец мог объявить самые обычные товары люксовыми и взвинтить цены.

Популярность облачного компьютинга едва не привела к тотальному коллапсу трисолярианской экономики. Правительство было вынуждено запретить прямое внедрение облачных устройств в органы мышления граждан под угрозой немедленной дегидрации с последующим сожжением. Чтобы обеспечить выполнение этого закона, повсюду были установлены противооблачные детекторы. Только тогда порядок в рыночных отношениях был восстановлен.

Хотя облачные устройства и не могли быть интегрированы в мышление трисоляриан напрямую, рядовому гражданину было интересно пообщаться с имитацией мозга Юнь Тяньмина. Даже с учетом относительной медлительности мозговых процессов и явной забывчивости ум человека не уступал трисолярианскому. Собственно говоря, человеческий разум обладает некоторыми качествами, не присущими разуму трисолярианина. Люди не только обманщики – они тонко чувствуют природу, любознательны, одарены воображением и стремлением к творчеству. И непредсказуемы. В некотором смысле освоение процессов человеческого мышления – в частности, Юнь Тяньмина – послужило ключом к технологическому прорыву на Трисолярисе в конце Эры Устрашения, кульминацией которого стало изобретение двигателя, искривляющего пространство.

Вот почему трисоляриане испытывали к Юнь Тяньмину искреннее почтение и глубокую благодарность. Позже, после того как он продемонстрировал свою лояльность к Трисолярису, они наделили его очень высоким социальным статусом.

Облачные технологии, однако, показали свою недостаточность для непосредственного продвижения трисоляриан к их стратегическим целям. Второе поколение эмуляторов мозга Юнь Тяньмина пользовалось цифровыми моделями, оперирующими данными на квантовом уровне. Но, как обнаружил Хайнс еще в Общую Эру, человеческая мысль подвержена воздействию квантовой неопределенности. Трисоляриане не могли воспроизвести процессы, идущие в мозгу Юнь Тяньмина на квантовом уровне, поэтому истинная суть человеческой мысли от них ускользала. Чтобы достичь уровня сложности и многогранности, присущих разуму людей, они вынуждены были опереться на изучение подлинного человеческого мозга.

Создав три поколения экспериментальных облачных устройств, трисоляриане были вынуждены признать, что симуляция ответов не дает. Им оставался последний выбор: пробудить Юнь Тяньмина от бесконечного сна и, запугивая или улещивая, заставить его служить Трисолярису.

* * *

Юнь Тяньмин прервал свой рассказ. АА смотрела на него с напряженным лицом.

– И ты… согласился? – Она задержала дыхание, боясь услышать ответ, который разбил бы ее надежды.

Тяньмин помотал головой, но АА это не успокоило. Она догадывалась: поначалу он отказался, но после бесконечного ряда изобретательных пыток, конечно, не выдержал. АА понимала: есть предел издевательствам, которые может вынести мозг, и она не была столь наивна, чтобы презирать Тяньмина за это. И все же в глубине души ей было трудно примириться с тем, что человек, которого она любит, ответствен за уничтожение человечества. Она не желала слушать дальше.

– Мне холодно, – сказала АА, дрожа и обнимая себя руками. – Давай вернемся на корабль.

Солнце уже село, и призрачный звездный свет черного домена озарил небосвод. Температура воздуха резко упала, а на АА не было одежды – ни единой нитки.

Совсем недавно она и Тяньмин встречали на Голубой планете лето. Их первоначальное суждение о климате их мира оказалось не совсем верным. По причине значительного эксцентриситета орбиты в самый холодный период на двух третях планеты устанавливались погодные условия, близкие к земной Антарктике, зато летом температура кое-где достигала 50º по Цельсию. Жара была просто непереносимая, поэтому оба поселенца решили избавиться от одежды и жить, как в раю до грехопадения. Но времена года на Голубой сменялись быстро, и после нескольких бурь наступила прохладная осень.

Тяньмин покрутил кольцо на пальце – единственный предмет одежды, вернее, украшение, которое он носил, – и вокруг них возникло защитное силовое поле радиусом три метра. Температура внутри поля быстро поднялась до комфортного уровня. Никакого источника тепла АА не видела. Она иронически усмехнулась. Люди Эры Устрашения умели манипулировать силовыми полями с такой же точностью – эта технология использовалась для поддержания необходимой для жизни атмосферы в открытом космосе без физических барьеров. Однако людям для достижения такого результата требовалась помощь огромных машин, поглощающих уйму энергии, тогда как Юнь Тяньмину только и нужно было, что колечко на пальце.

АА не знала, откуда у Тяньмина такая передовая технология. Хотя его корабль не мог вырваться из черного домена, он вполне удовлетворял все их нужды. Даже на этой безлюдной планете наша пара поселенцев жили в относительном комфорте, сравнимом с условиями, существовавшими когда-то в Солнечной системе.

Несколькими днями раньше, плавая в озере – вода содержала немного металлических примесей, но купаться в ней было практически безопасно, – АА вспомнила о том эпизоде своей жизни, когда они с Чэн Синь экспериментировали с древним куском мыла. Она рассказала Тяньмину эту историю, а затем, наполовину в шутку, заметила:

– Ох, вот бы раздобыть кусочек ароматного мыла! Правда, было бы здорово принять здесь пенную ванну?

Конечно, она сказала это не всерьез, но, к ее удивлению, Тяньмин пошел в корабль и, вернувшись через пару минут, кинул ей брусок. Аромат у мыла был еще сильней, чем у того, что они купили в музее сотни лет назад. Она терялась в догадках, откуда Тяньмин взял его.

А еще Тяньмин привез с собой подарок для Чэн Синь – миниатюрную вселенную. АА собственными глазами видела плавающий в воздухе прямоугольный контур. Хотя она никогда туда не входила, сама концепция представлялась ей совершенно непостижимой. Маленькая, замкнутая на себя вселенная, существующая независимо от большой, окружающей ее Вселенной? Неужели трисоляриане владеют такой продвинутой технологией? Но если это так, то с чего бы им тогда тревожиться о разрушении Трисоляриса? Могли бы расселиться по таким мини-вселенным, и дело с концом. Так как же этакое чудо попало в руки Юнь Тяньмина?

АА решила не уходить со свежего воздуха.

– Я уже согрелась. Может, продолжишь? Лучше выговориться и снять груз с души. Я в любом случае на твоей стороне.

Тяньмин в глубокой задумчивости поднял лицо к небу. Прошло много времени, прежде чем он заговорил опять.

– Расскажу тебе о том дне, когда я проснулся, о дне, который никогда не забуду.

* * *

Тяньмин проснулся и увидел, что лежит в кровати.

У него было тело.

Должно быть, клонированное, решил он. Это было тело без раковых клеток, и Тяньмин чувствовал себя здоровее и сильнее, чем когда-либо на Земле. Все вокруг было автоматизировано. Трисоляриан нигде не видно. «Возможно, пришельцы не хотят мне показываться, потому что их устрашающая инопланетная наружность может помешать эффективному общению», – подумал Тяньмин.

Он поднялся и осмотрел комнату. Дверь не была заперта. Мгновение поколебавшись, он толкнул ее, вышел наружу и оказался в саду. Он увидел знакомую со времен Общей Эры картину: газон, мостик через узкий ручеек, альпийская горка, маленькая пагода… Модель, сделанная трисолярианами в соответствии с их представлениями о Земле. Сад окружала высокая стена, не позволявшая увидеть находящееся за ней. Пушистые облака плыли в чистом небе, сияло яркое и теплое солнце.

Тяньмин сообразил, что все это место – лишь часть трисолярианского корабля, превращенная в комфортабельную клетку специально для него. Небо, скорее всего, – голографическая проекция. Интересно, как трисоляриане намереваются общаться со своим пленником?

И тут в небе появилась строчка:

«Дорогой господин Юнь Тяньмин, добро пожаловать в наш мир».

Приветствие потрясло Тяньмина – впервые трисоляриане заговорили с ним. Но он сумел сохранить самообладание и кивнул.

– Как делишки? – спросил он.

«Хорошо. – Трисоляриане перешли прямо к делу. – Мы разбудили тебя, потому что нам надо, чтобы ты помог нам завершить план завоевания Земли».

Вот оно.

Саркастическая усмешка приподняла уголки рта Тяньмина. Требование не стало для него сюрпризом. Когда он на церемонии в ООН отказался поклясться в верности человеческой расе, он знал, что этот день может прийти. Время принять решение.

– И какой мне резон предавать своих соплеменников? – холодно спросил он.

«Границы между видами – отнюдь не непреодолимые пропасти. На Земле многие уже поклялись нам в верности, не дожидаясь наших просьб».

– Прошу прощения, но вы жестоко ошибаетесь, приравнивая меня к этим жалким трусам из ОЗТ.

Пришельцев его ответ не рассердил.

«Нам всем известно, что земляне обошлись с тобой безжалостно. Вовсе не случайность, что ты оказался среди нас. Благодаря изучению твоего мозга и твоего разума за последние несколько лет наше общество далеко продвинулось по пути прогресса, и твое имя пользуется высочайшим уважением среди трисоляриан. Если ты согласишься помогать нам, ты станешь самым почитаемым гражданином Трисоляриса, чьи привилегии будут уступать лишь привилегиям правителя. Мы понимаем, что наши материальные блага, возможно, не представляют для тебя интереса, но как только наш флот прибудет на Землю, в твое распоряжение поступят ресурсы целой планеты и ты получишь все, о чем только может мечтать человек».

Тяньмин ощерился:

– И зачем оно мне, если человечество будет уничтожено?

«Мы не станем искоренять все человечество; ваш род, безусловно, продолжится. Ради одной только необходимости в научных исследованиях потребуется сохранить небольшую популяцию – скажем, от нескольких сот тысяч до нескольких миллионов человек. Мы устроим для них на Земле резервацию, и ты станешь их абсолютным правителем. С помощью наших передовых технологий ты будешь жить лучше, чем любой король или император в истории вашего мира».

Поскольку трисоляриане не умели врать, Тяньмин знал, что их посулы искренни.

– А если я откажусь? – осведомился он.

«Тогда мы огорчимся. Но мы тебе ничего не сделаем… разве что вернем обратно в твои сны».

Тяньмина сотрясала неконтролируемая дрожь. Он понимал, что крылось за этим обещанием: сплошной беспробудный кошмар. Это будет хуже, чем любая физическая пытка.

Так, с него хватит. Почему он должен жить с этим адом в голове? Ради своих соплеменников-людей? Да что они такое – люди?! Они вытащили его из тихой гавани эвтаназии, вырезали мозг, заморозили его, сунули в космический зонд и отправили навстречу судьбе, которая хуже смерти! С какой радости ему заботиться о них?

Темные мысли замелькали в его голове, требуя не быть глупцом. Трисоляриане терпеливо ждали ответа.