Мама. 48 откровенных историй, рассказанных взрослыми о своих мамах

30

Татьяна Жуковская

Моей маме посвящается…

Мама моя родилась в маленькой деревне в Беларуси. Хотела бы я сейчас сказать, что и выросла она там же. Но нет, расти и раньше времени взрослеть, ей пришлось в самых разных местах.

Зовут маму Наташа. И только о ее детстве можно написать отдельную книгу. Там историй и материала более чем достаточно.

Мама была третьей из четверых детей в семье.

Когда маме исполнилось 8 лет, ее вместе с сестрой отдали в школу-интернат. Затем в 10 лет перевели в другой интернат. Я, рассказывая о маме, говорю, что она росла в детском доме. Старший мамин брат всегда меня поправляет и говорит, что не в детском доме, а в интернате. Но, по-моему, для 8-летней девочки, тут разница небольшая: ты живешь не дома, родителей не видишь, они, по сути, тебя не воспитывают. А живешь ты вместе с другими детьми и воспитательницами, в совершенно другом месте. Назови это хоть интернатом, хоть пансионатом, хоть гостиницей, а по сути: детский дом, где живут одинокие дети. У кого-то родители умерли, от кого-то отказались, а кого-то, как маму, временно отдали в этот пансионат.

В школе-интернате вместе с сестрой они провели четыре года. Затем сестра выросла, и ей нужно было идти учиться. Мама моя должна была ещё на два года остаться в интернате. Тут мама взбунтовалась и сказала, что без сестры там все равно не останется, и, если ее не заберут, просто сбежит. Тогда бабушке пришлось ее забрать обратно в семью.

Но в семье девочка не задержалась. Её отправили в Ленинград в семью ее старшего брата. Старший брат уже был женат и у него родился ребенок. Семье нужна была нянька, так и вышло, что моя мама, в двенадцать лет, по сути, сама ещё ребенок, поехала нянчить своего племянника.

Когда маме исполнилось 18 лет, она вышла замуж. Она мечтала о замужестве: наконец-то можно завести свою семью, сменить фамилию и делать, что захочешь! Но не тут-то было. Если говорить коротко про мамино замужество: попала из одной кабалы в другую.

И тем не менее, выстояла, выдержала, не ожесточилась, не научилась ненавидеть, а каким-то невероятным образом, сохранила жизнерадостность и удивительнейшее чувство юмора.

Когда я представляю маму молодой, то вижу следующее.

Юная двадцатилетняя девочка, уже с двумя детьми на руках. Живет в деревне, где нет ни горячей воды, ни отопления, ни минимальных удобств. У нее двое детей, работа, грядки, хозяйство (корова, свиньи, козы, куры), готовка, уборка. Помощи, кроме как от себя, ждать не откуда.

И если человек таких условиях не сошел с ума, не ожесточился, воспитал детей, получил заочное образование, а самое главное остался ЧЕЛОВЕКОМ – просто безграничное восхищение до неба!

Мне мама с самого моего рождения в голову всеми правдами и неправдами вкладывала одну мысль: нужно получить образование и стать независимой. Нужно всегда и в любых обстоятельствах смочь себя и своих детей обеспечить.

Я не помню каких-то специальных бесед, когда мама мне говорила о важности высшего образования. Это всегда было как-то так мимоходом. Всегда ненавязчиво.

Но тем не менее к семнадцати годам я очень сильно хотела получить высшее образование. Меня интересовали не мальчики или дискотеки, а только возможность учиться в университете. Без высшего образования я себя чувствовала неполноценной. Мое высшее образование – это духовная и финансовая заслуга моей мамы.

Любимая поговорка мамы – дай Бог детей, а в детях счастье. Если счастье действительно в этом, то сейчас моя мама (я думаю) счастливый человек! Дети выросли почти такими, как она мечтала.

Мама моя – неимоверно сильный человек, способный выстоять, по-моему, в любых условиях. И если во мне есть хоть толика какой-то силы, то это от мамы!

Мама, люблю тебя до неба и благодарна тебе безмерно!

31

Полина Матвеева

Одно лицо.

Я прохожу мимо зеркала и мельком выхватываю на своем лице улыбку. Чужую. Я замираю, касаюсь лица, вглядываюсь в свое отражение и пытаюсь поймать эту лукавую тень.

Оп! Вот она!

Она змейкой пробегает от верхних губ и, едва тронув скулы, теряется в морщинках в уголках глаз. Незаметная и в то же время меняющая мое лицо на другое.

Лицо моей матери.

***

Я родилась похожей на отца. С черно-белой фотокарточки на меня смотрел, насупив брови, щекастый мальчик с пухлыми губами и серьёзным взглядом миндалевидных глаз. «Просто одно лицо!» – удивлялись знакомые, глядя на меня и папу, и добавляли: «Если девочка похожа на отца, то её жизнь будет счастливой!»

Тогда у меня были смутные представления о счастье, но сходством с отцом я очень гордилась и пыталась ему подражать. Позже мы, такие похожие с ним, потеряем связь и станем говорить на разных языках. И став старше, я начну ненавидеть отца, а вместе с ним и себя.

***

«Тише-тише, мама рядом, всегда рядом».

Мама другой породы. Маленькая и гибкая, она хрустально смеется, искрится радостью и энергией, как шампанское в тонком бокале. Она носит локоны и яркую помаду, а еще что-то лёгкое и звенящее. В детстве она мне казалась райской птицей. А я – птенец, свалившийся с другого гнезда.

Мама пела мне романсы вместо колыбельных и читала наизусть Блока и Есенина. Я не понимала всех любовных терзаний, но завороженно слушала её голос. От неё в наследство мне досталась любовь к литературе, искусству, хорошим фильмам, а еще музыкальность, вкус и болезненная чувствительность.

Я шла к ней за утешением, когда было больно, когда не находила понимания окружающих и терпела неудачи. Я, захлебываясь, рыдала у нее на коленях, а она говорила о главных вещах, которые, она обещала, я пойму позже, став взрослой. Она, талантливая актриса, рассказывала истории из жизни, подбадривала и направляла. Она превращалась в воинствующую птицу, защищая меня. А я смотрела на нее, вдохновлялась, училась быть сильной и справляться с трудностями самостоятельно. Я и не заметила, как переросла её, став для неё мамой.

В детстве она оберегала меня, словно курица-наседка, не позволяя сделать и шагу из родной тёплой клетки. Окружала заботой со смесью беспокойства и тревоги, и, конечно, эта микстура не шла мне на пользу. Замкнутому и тихому ребенку было душно под таким тяжёлым одеялом материнской любви. «А у перепеееелочки ножки боляяят…» – пела она, а я себя ощущала этой бедной больной перепёлкой и жалела себя. Я училась бояться, быть настороже и не доверять людям и миру.

Позже я буду воевать с матерью за право быть свободной от неё и иметь своё лицо. С яростью буду стирать этот образ «клуши»-домохозяйки, недалекой и серой, живущей урывками между работой, кухней, дачей, интересами своих детей и мужа. Буду клясться, что никогда-никогда-никогда такой не стану. Начну бояться рутины и семейной жизни со скучными вечерами. С головой уйду в работу, учебу и хобби, только бы не закиснуть в жизненном болоте. И, не дай Бог, самое жуткое – похоронить навсегда свои мечты.

Внутри я выращу осуждение. Высокое, колючее и ядовитое. Чтобы защитить себя от той, на которую не хочу быть похожей.

***

Улыбка растворилась в серо-зелёных глазах.

На меня из зеркала смотрела женщина. Локоны до плеч, плавная линия подбородка, мягкий свет на щеках, тонкие губы и озорные искорки в глазах. Фотография мамы. Женщина кивнула мне, как старой знакомой, и вернула мне улыбку.

32

Ирина Крапивина

– Мама, привет. Это Ирина. Как здоровье, как там твоя шпора на пятке?

– Привет, доченька! Спасибо, мне уже лучше. А вы как, как дети, как Серёженька? Что нового у вас?

– Да, слава Богу, мам, у нас всё хорошо! Вроде, всё по-старому…

– Ну и слава Богу! Я за вас рада! Я вас люблю!

Этот телефонный диалог может продолжаться и повторяться через несколько дней. Это как частичка сердца. И не хочется думать, что когда-то он больше не зазвучит…

Моя мама – самая лучшая мама в мире! Почему? Потому что она моя, моя единственная мама! И для меня она лучшая!

У неё есть свои достоинства, есть и несовершенства, ведь она человек… И всем им есть объяснения.

Иногда я что-то говорю своим детям или делаю какие-то движения, или принимаю какие-то решения, как вдруг в глубине души чувствую, что так говорила, делала и решала мама. Как это только ей удалость так завладеть мной?

Особо, чем я восхищаюсь в маме, так это её способности любить. Конечно, прежде всего любить своих детей (меня и моих сестёр). Она готова отдать последнее, чтобы помочь. Хотя мы ничего и не просим, а ей так хочется проявить это участие в наших жизнях.

Но не только нас она любила и любит. Я очень часто вспоминаю своё детство. Вот тогда я не понимала, за что она любит папу…

Папа часто пил. И этим, наверное, всё сказано. Он её обижал, оскорблял, унижал, предавал, обманывал… А она прощала, кормила, отмывала, обстирывала, отглаживала, кодировала… Она верила, надеялась на лучшее и жила дальше.

Возможно, кто-то скажет, что так жили многие, не было выбора в те смутные девяностые. Но я не об этом, я о любви. Что делать? Любить. Это, прежде всего, действия, а не только чувства…

Мне становится стыдно, когда меня цепляет какая-то неприятная мелочь по отношению ко мне от любимых людей. Меня не бьют, не меняют на бутылку, не изменяют, не предают, любят, ценят, «носят на руках», а я могу огорчаться…

Мама оставила мне пример, как любила она, любила в очень непростое время. И это тот эталон, который как-то естественно внутри меня оценивает мою любовь, мои поступки, мои слова…

Не простить? А мама прощала и не такое… То, что я видела в маме, будучи ребёнком, до сих пор влияет на мою жизнь. Ей удалось навсегда оставить неизгладимый след в моей душе!

33

Оксана Пономарева

Мама.

Уже от одного слова становиться тепло.

Моя мама.

Так странно и так интересно.

Расскажи мне о маме?

О маме?

Моя мама – лучшая на свете мама. Банально, но факт.

Моя мама пример и образец того, как можно добиться того чего хочешь своим умом и трудом, при этом со стороны будет казаться, что тебе всё очень легко даётся.

Девочка из деревни, которая уехала учиться в город, в педагогический. В 21 год вышла замуж, в 22 родила первого ребенка, в 25 второго, причем на новогодних праздниках и вдалеке от дома. В 28 лет вместе с мужем и детьми переехала из 9-ти метровой комнаты в коммуналке в свою трехкомнатную квартиру.

Золушка – не иначе.

В коммуналке вода была из колонки, туалет – дырка в полу и печное отопление дровами. Справилась, справились, смогли. Даже гостей часто принимали, шашлыки жарили прямо в печке.

Мама – такая маленькая, хрупкая и такая сильная женщина.

Мы часто слышим в нашей стране – сейчас настал сложный этап, нужно затянуть пояса и немножечко потерпеть.

Моя мама, сдается мне, прожила большую часть своей жизни именно в такой момент.

Но я не помню ни одного раза, когда бы она жаловалась, пеняла на судьбу.

Мамуля всегда прекрасно выглядела, прекрасно одевалась и была образцом того, как при минимальных затратах можно быть звездой. При этом вести хозяйство, быть великолепной матерью и любимой женой.

Есть еще одно качество, которое меня всегда восхищало в маме и я ему до сих пор у нее учусь – это ее терпение. Но это не терпение «терпилы». Оно такое благородное, с пониманием своих границ, умением их защитить, если это необходимо. Учусь, понимаю, пожалуй только сейчас, повзрослев всю ценность этого мудрого терпения.

В 36 лет мама чуть не потеряла мужа. Долгие длинные дни в больнице, дома двое подростков, на дворе «лихие 90-е».

И снова справилась, справились, смогли.

Помню, как в какой-то момент говорю младшему брату – надо сейчас (по телевизору же рассказывали как всё плохо) пить больше чая, а бутербродов есть меньше). Но бутербродов в нашем доме меньше не стало.

И сейчас, когда я сама уже как 15 лет мама я понимаю всю ценность поддержки в роддоме. Мама приезжала туда через весь город каждый день, а потом каждый вечер домой, чтобы помочь с купанием малыша.

Бабушка из мамы, конечно же, получилась чудесная.

Мама с папой вместе уже 42 года – это тоже и про терпение и про мудрость и про любовь.

Уверена, что я сегодня именно такая, какая я есть и потому, что у меня такая замечательная мама.

Мама это про мудрость и любовь, про понимание и терпение, про доброту и строгость, а еще про любовь к себе. Про честность выбирать себя, учитывая интересы других.

Я учусь. Надеюсь, что я не слишком посредственная ученица.

Я благодарна Богу, судьбе, Вселенной, что моя мама именно такая.

34

Татьяна Ямщикова

С мамы начинаются счастье и любовь.

В спальне висел портрет мамы. И я всегда была убеждена в том, что нет никого красивее на этой планете. Круглое лицо, приподнятые щечки и огромные глаза восхищали меня каждый раз. Волнистые волосы, красивый тёмный джемпер. На этом фото была, не более и не менее, современная Джоконда. И я мечтала быть похожей на неё, но боялась что этого никогда не будет.

Я считала себя гадким утёнком. Кривая чёлка, словно корова лизнула. Веснушки, от которых не избавиться уже никогда. Большие кроличьи зубы, предательски выпирающие вперёд. Огромный высокий лоб и губы меланхолика с опущенными уголками. Тонкие волосы цвета мышки. Шрам между бровями. Я думала и сетовала, почему мамины гены не перешли ко мне. И когда она говорила о том, что пока растёшь твоя внешность постоянно меняется, в моем сердце появлялась надежда что я буду как она.

Мама, всегда шла мне на встречу, чтобы я не попросила: шила куклам красивые платья, водила за руку, когда я училась ездить на коньках, читала муху-цокотуху в сотый раз по моей просьбе, вставала рано утром, ведь я постоянно будила ее со своими новыми затеями. Покупала мне все, что не попрошу, а запросы у меня были высокие. Я чувствовала, что могу рассчитывать на маму всегда. Ей было тяжело говорить мне «нет», возможно, не хотелось расстраивать и видеть как реву, словно настал конец света. Услышав ее слова: «Не расстраивайся ты так! Нервные клетки не восстанавливаются!», – я сразу представляла, как умирают мои многочисленные нервные клетки. И в тот же момент начинала абстрагироваться от проблемы, всячески отвлекаться, чтобы не дай Бог они не закончились, не понимая как потом жить, если это вдруг произойдёт)) И по сей день, замечаю, что не могу долго расстраиваться, быстро отхожу от обиды и злости и очень рада этому.

От мамы я несомненно взяла присущие ей женственность и хрупкость: она спокойно и с удовольствием просила о помощи там, где требовалась мужская рука. Папа всегда был рад проявить себя, и я понимала тогда, что в таких маленьких моментах и раскрываются любовь и забота, которые так важны в семье. Мама твёрдо верила, что физическая сила и мощь – это мужская прерогатива и никогда не претендовала на неё.

Когда я нахожусь рядом с мамой, я чувствую спокойствие и безмятежность, словно под огромным крылом, который защищает от всего негативного в этом мире. И купаясь в ее объятиях, слова о том, как я люблю ее, сами льются рекой, как в далеком детстве: «Мама! Я так сильно тебя люблю! А ты меня любишь?» на что она отвечала: «Конечно, люблю, как же не любить свою родную доченьку?!» – целовала меня в лоб, крепко обнимая. Она подарила мне спокойствие и безмятежность, хотя внутри чаще бушуют чувства и эмоции.

Иногда замечаю, сейчас, когда у меня уже есть свои дети, как говорю им те же самые фразы, что говорила мне мама в детстве, с той же интонацией и окрасом. И это очень забавно, сразу вспоминаю моменты из прошлого, и что при этом я чувствовала и думала.

Есть мнение, что дети сами выбирают себе своих родителей, там, сидя на облачке, будучи не родившись)) И я убеждена, что выбор сделан мною правильно, за что бесконечно благодарна судьбе и Всевышнему.

35

Галя Волновая

Волшебное созвучие

Если бы я могла это помнить, то, наверное, вспомнила бы, что приглушённый ритм был первым из того, что я услышала, как только научилась слышать. Звук, напоминающий жизнь часов. Равномерный, спокойный, убаюкивающий. Он запускал тепло и блаженство вокруг моего маленького тельца, и вызывал такое же биение внутри.

Я не спутала бы этот звук ни с одним другим. Я знала все его оттенки: «сжалось», «замерло», «ушло в пятки», «заныло», «пустилось вскачь», Это всегда бывало по-разному. Я знала, как это, когда «визжало от счастья», клокотало, «разрывалось на части», холодело, болело, «умирало со смеху», ликовало… И всё это отзывалось внутри меня, повторялось, соединялось и было со мной целых девять месяцев

Улыбкой в животе отзывалась я на нежное прикосновение извне твоих мягких рук и на далёкую улыбку, растушевывавшую этот блаженный звук, делая его более томным, объемным, всепоглощающим.

Я бы вспомнила многочасовой душераздирающий крик, темноту, силу и бессилие, удушье, холод ножниц, хлопнувшую дверь и… тишину. Страшную тишину размером в вечность. Часы, отбивавшие привычный ритм рядом, впервые дали сбой. А когда запустились вновь, то были слишком далеко, и разлили первый холод вокруг меня. Из этого холода хотелось поскорее сбежать. И как только я выросла, я сразу сбежала, и стала учиться жить без этого звука, без тепла, без этого блаженства.

В жизни много без чего можно обойтись, но только не без этого надёжно оберегающего, ободряющего, любящего биения рядом. Мое сердце тосковало по потерянному раю, по простому созвучию, по теплу, которое этот звук когда-то создавал.

Пройдя тысячи часов в поиске этого ни с чем несравнимого перезвона, я всё-таки заблудилась.

Я помнила, искала, сверяла. Как могла, я воспроизвела в своей жизни все оттенки этого звука, вплоть до захлопнувшейся двери. Но тот единственный,

спокойный, ровный, наполненный любовью ритм не встречался мне больше ни разу.

Лишь иногда он напоминал о себе призывами кукушки, стуком дятла, волшебным перестуком дождинок по стеклу – шуршащим, успокаивающим, чтоб не забыла, чтоб сберегла…

А тем временем, грубые часы-подделки сменяли друг друга – ручные, настенный, настольные: «Часы-будильники», «Часы с кукушкой», даже «Часы с боем». Но они всегда только будили меня не вовремя. Никогда не совпадая, не угадывая, не попадая в ритм. Но чаще всего на моем пути встречались электронные часы, которые и тикать-то не умели. А те, другие, которые умели, делали это механически, по привычке, не пробуждая во мне ничего, кроме скуки.

Прошло много-много лет. И вот когда я уже перестала искать, где-то совсем близко зазвучала волшебная мелодия, становясь всё громче и громче. Знакомая до боли, до мурашек в голове. Как тогда, когда родное, единственное, дорогое соединялось с моим собственным, проникая, растворяясь, совпадая.

Сначала глухой, слегка тревожный, затем спокойный и в конце ликующий. Внутреннее биение соединилось с внешним, разливаясь, «горячим молоком», по всему телу. Понадобилось время, чтобы распознать, что это Колокольный Звон под окном, в ближайшем Храме.

Не боясь больше это потерять, в блаженном тепле я свернулась калачиком, и впервые за много-много лет уснула спокойным, безмятежным сном.

– Пресвятая Богородица! Помилуй и прости ее. Огради, научи, подскажи. Дай ей то, что я не смогла ей дать. Спаси, сбереги, сохрани…– шептал знакомый голос совсем рядом. Теперь в моей жизни вновь была она – та, которая любила меня без всяких условий и молилась за меня…

Ребёнок – единственный, кто слышал ваше сердце изнутри.

Укутанная нежными лучами солнца, я нежилась на маленькой деревянной скамеечке. Два шара белых хризантем уютно устроились у подножья скромного памятника. С фото на мраморной плите на меня смотрели родные, глаза моей мамы.

Она не научила меня любить и красиво говорить об этом.

Она просто БЫЛА и любила, как могла

И я учусь потихонечку…

36

Марина Сайганова

Что я помню о ней из детства.

Когда я была маленькой, то помню, как мама моя пела на кухне и разговаривала иногда сама с собой. Было очень забавно подслушивать ее из-за шкафа. В детстве не было у меня своей комнаты, жила на кухне. Шкаф был одновременно и хранилищем вещей, и перегородкой.

Еще я помню печку с плитой, на которой можно было готовить. В одном месте около дверцы кирпичная кладка слегка потрескалась и сквозь эту щель пробивался свет от огня.

Он отражался на стене причудливо танцующими тенями, когда печка топилась и потрескивала. Под этот звук, я засыпала, крепко и до утра.

Моя мама очень миниатюрная и красивая, помню ее в прекрасных развевающихся платьях и на высоких каблуках. Часто бегущую и с полными сумками. Не понимаю сейчас, как она могла столько успевать, но все в нашем доме держалось на ней! Реально несгибаемая и очень энергичная! Моя мама очень добрая и мягкая.

Она как-то мне рассказывала, что всегда мечтала о большой семье, обедающей за круглым и белым столом.

Свою детскую мечту отчасти ей удалось реализовать. Нас, детей, было трое. С папой они живут рядом до сих пор, правда, давно уже как соседи.

В жизни было разное, гладко и просто не получилось.

Мама очень старалась, много работала, разрывалась между нами и папой, пытаясь всем угодить, для всех быть хорошей. Она выросла без отца и часто нам говорила о том, что без папы плохо. Из-за всех сил она старалась сохранить семью. Их совместную жизнь с моим папой нельзя было назвать идеальной.

Жили как умели и любили как могли. Все не просто сложилось у этих двух взрослеющих послевоенных детей.

Я став подростком сильно раздражалась потом по этому поводу, да и взрослая тоже долго не могла простить ее за многое.

Даже сама став мамой давно уже, часто в разговорах с ней высказывала свой негатив по поводу прошлого… Сейчас очень об этом сожалею. Не мне судить!

В настоящее время много информации о том, что родительская любовь, особенно материнская – это то, что помогает ребенку в течении его жизни, то что формирует наш характер и предопределяет будущее.

Но каждый из нас вкладывает в это значение разный смысл.

Не помню, чтобы с мамой были близкие и доверительные отношения, но мы были сыты и одеты, росли в тепле. У нас троих была свобода! Свобода была абсолютной и с самого детства.

Если считать, что родительская любовь – это своевременное невмешательство и право на собственные ошибки и выводы, то с этой стороны все получилось ОК! Но так росли дети многие во многих советских семьях, не рассуждая о детских чувствах и запросах, не заморачиваясь о том, чем занять своих детей.

Что же выбрала я, как распорядилась своей безмерной свободой? Да все хорошо! Мы трое выросли и во взрослой жизни каждый из нас научился достигать своих целей. Выбрали свой взрослый путь и создали семьи!

И вот сейчас я замечаю часто, что многое во мне от мамы выскакивает порой! Именно во взрослой жизни, когда я хочу сделать все сама, когда иногда не умею вовремя остановиться и сказать волшебное слово НЕТ!

Сложно меняться!