Поезд Москва – Санкт-Петербург еще не проехал и половины пути, а большинство пассажиров уже скучало. Кто-то пытался поспать, кто-то читал, большинство же сидели с унылым видом и то и дело шастали в туалет и обратно. Нам повезло (нам – это Андрею, десятилетнему мальчику, сыну моей хорошей знакомой, и мне, тридцатилетнему мужчине, как говорил один известный герой, в самом расцвете сил): мы не знали, что значит скучать в поезде. Ведь есть окно, за которым все время проплывают новые, сменяющие друг друга виды, есть настольные игры, те же карты. У Андрея еще была игровая приставка, в которую он с удовольствием «рубился» первое время, но теперь дал ей отдохнуть – подзарядиться в поезде было негде.

– «А» восемь, – сказал Андрей.

– Мимо, – ответил я.

Игра «Морской бой» – вот что нас занимало на данный момент.

– «К» десять, – сказал я.

– Мимо.

– «Б» два. – Андрей старательно отмечал произведенные выстрелы.

– Ранил.

– «Б» три.

– Ранил.

– «Б» четыре.

– Ранил.

– «Б» пять.

– Убит. – И вот мой четырехпалубный корабль идет ко дну.

Лицо Андрея заметно просветлело. Мало какое удовольствие может сравниться с попаданием в корабль противника.

Игра продолжалась с переменным успехом. Корабли тонули один за другим, оставляя все меньше места для маневра. В конце концов, по моим расчетам, осталась всего одна необстрелянная клетка. А у Андрея оставался всего один однопалубный корабль.

– «К» пять, – уверенно сказал я, подводя итог нашей партии.

– Ха-ха, – услышал я в ответ. – Мимо.

– Не может такого быть! Я уже все клетки прострелял, ничего свободного не осталось, – заспорил я.

– А вот и нет, одну ты пропустил! – Андрей весело улыбался.

Споры, конечно же, ни к чему не привели, поэтому мы решили сойтись на ничьей и посмотреть друг у друга расположение кораблей. Неподбитый корабль нашелся, и стоял он на клетке, которая у меня была отмечена как простреленная. Но раз уж договорились о ничьей, значит, ничья.

Андрей снова взялся за приставку, а я прилег у окна и принялся смотреть в окно, рассматривая верхушки деревьев и белые пушистые облака, плывущие по небу.

Петербург встретил нас вполне приветливо. Мы выходили из последнего вагона практически самыми последними, и, как оказалось, правильно сделали. Народ почти весь разошелся, стремясь побыстрее пробраться к метро. Мы же теперь могли спокойно идти, разглядывая вокзал и сами поезда.

– Красота! – Я улыбнулся Петру Первому, встречавшему нас в центре вокзала.

– Да, симпатично, – поддакнул Андрей, разглядывая, однако, не сам вокзал, а множество палаток и ларьков, торгующих едой и различными сувенирами.

Вещей у нас было немного, два спортивных рюкзака, набитых запасными вещами, едой и предметами обихода – что еще надо обычным путешественникам?

В метро «Площадь Восстания» на удивление было свободно, а ведь вроде вокзал под боком. Быстро купив карточки и получив разъяснения по их использованию, мы прошли через турникеты – трехрогие создания пугали одним своим видом, но мы смело просочились мимо их зубов.

Красные края эскалаторных ступенек чем-то напоминали кровавые разводы, я никогда не видел такой расцветки, поэтому втихаря сфотографировал их несколько раз на мобильный телефон.

– Как тебе эскалатор? – спросил я, с усмешкой показывая на «кровавые разводы».

– Отлично! – Андрей вообще любил поезда, а также все, что с ними связано, а так как эскалатор был связан с поездами, гудящими где-то там внизу, то и их он тоже любил. – Эти эскалаторы раза в два длинней московских!

Я ничего не имел против длинных эскалаторов, но под конец складывалось впечатление, что ты спускаешься в преисподнюю (особенно глядя на красноватые ступеньки).

Это только на первый взгляд казалось, что людей было немного. На самом деле эскалатор не пустовал и мимо нас то и дело пробегал очередной торопящийся пассажир.

– Ты поаккуратнее, не высовывайся, – сказал я Андрею после того, как меня уже в третий раз зацепили по черной спортивной куртке.

– Я вижу, вижу, – как всегда отмахнулся он.

На платформе мы пропустили один поезд, для того чтобы получше рассмотреть его снаружи. Андрей хотел посмотреть еще несколько поездов, но я уже не согласился. Нам надо было переходить на «Маяковскую», а стоять на платформе просто так слишком скучно, к тому же мы и так уже весь день в дороге, пора бы и домой добраться. Родственники, к которым мы ехали, наверняка скоро начнут волноваться.

На «Маяковской» мы встретились с одной из достопримечательностей питерского метро – двойными дверями (станции с такими дверями называются закрытого типа, если не ошибаюсь). В плане безопасности пассажиров это была безупречная вещь (но только, вероятно, не для машиниста, которому приходилось очень четко рассчитывать остановку поезда, чтобы двери вагонов совпадали с дверями на станции), но в плане интересности, как-то не очень. Все же московская привычка видеть поезд никак не хотела изживать себя. Да и рано это было требовать от привычки, выработанной за многие годы путешествий по московскому метро.

Гул поезда оповестил нас о том, что он вот-вот откроет свои двери.

– Ну и как тебе двойные двери? – спросил я, пытаясь оттащить Андрея от щелей между дверями и стеной, куда он пытался заглянуть во что бы то ни стало.

– Интересно, – только и хмыкнул он в ответ.

Честно говоря, прибывший поезд мне не понравился. Я таких никогда не видел: серые, дымчатые, но прозрачные окна, красноватый пол, с белыми вкраплениями, матовые потертые поручни да старые сиденья непонятного темно-бордового цвета.

– Такое ощущение, что этот вагон когда-то служил для перевозки бомжей, – прошептал я Андрею на ухо. – Может, поехать на следующем?

Но увидев такой необычный вагон, Андрей конечно же захотел поехать именно в нем.

Двери с неприятным скрежетом закрылись. Поезд тронулся. Пассажиров было немного, в принципе, можно было бы и сесть, но когда я посмотрел на сиденья, мысли о сидячем отдыхе сразу же покинули меня. А Андрей всегда с удовольствием ездил стоя, он любил смотреть на пробегающие за окном огоньки. Скрепя сердце я прислонился к двери с надписью «Не прислоняться» и осмотрелся. В принципе, вокруг не было ничего необычного, в московском метро такие или почти такие поезда ходили по кольцевой, но именно поэтому я старался избегать этой линии.

Мы вошли в вагон и прислонились к закрытым дверям. Надпись «не прислоняться» меня с Андреем никогда не смущала. Слева от нас расположились крупный мужчина в темных очках и, вероятно, его жена – маленькая миловидная женщина, на вид слегка затюканная жизнью. А справа примостился парень с костылями и перебинтованной ногой. С ним ехала девушка в желтой футболке и темно-синих джинсах. С противоположной стороны, чуть правее, сидела грузная женщина в широкой шляпе и очках, слева от нее ерзал толстый мальчишка лет шести-семи, постоянно ее задевая и периодически толкаясь. Рядом с этой парой, конечно же, никто не садился. Через проход, слева от нас, сидел здоровенный лысый детина неопределенного возраста, явно частенько посещающий спортзал. Мой взгляд остановился на нем, но ненадолго, после него на остальных пассажиров смотреть уже не хотелось. «Да и чего тут всех разглядывать», – немного раздраженно подумал я и уставился в окно. Как и в любом метро, поезд в тоннеле сопровождали толстые черные кабели, мелькание огоньков да редкие светофоры.

Неожиданно правая стенка кончилась, остались только висящие кабели – на чем они только держались?

– Смотри, смотри! – воскликнул Андрей.

Рядом появился поезд. Он выглядел очень ярким, даже каким-то веселым, однако что в нем могло быть веселого, сказать было трудно. В хорошо освещенных окнах виднелись лица пассажиров. Казалось, они что-то кричат. Я приписал это своему воображению, продолжая наблюдать за соседним поездом. В Москве тоже есть такие места в метро, когда можно увидеть проезжающий поезд, только обычно эти поезда едут навстречу, а не параллельно. Сложившаяся ситуация выглядела несколько странно.

Соседний поезд засвистел. Наш ответил долгим пронзительным гудком. То ли поезда поздоровались, то ли поорали друг на друга, сразу понять было трудно. Наш поезд стал набирать ход. Мы переглянулись.

– Ничего себе, как мы несемся, – заметно тише сказал Андрей. Я кивнул в ответ, продолжая всматриваться в окно.

Соседний поезд не отставал и не исчезал в каком-нибудь другом тоннеле, продолжая катиться рядом с нами. Создавалось ощущение, что между нами было всего лишь три-четыре метра. Оба поезда продолжали набирать скорость. Происходило что-то неладное.

– Куда мы так мчимся?! – крикнул Андрей, пытаясь перекричать нарастающий шум.

Гул стоял просто невообразимый, казалось, что поезд мчится изо всех своих железных сил, стараясь обогнать соперника. Соперник, возможно, тоже ревел что есть мочи, но наш поезд ему явно было не «перекричать».

– Что происходит? – я едва расслышал крик толстушки.

Люди в вагонах начали понимать, что происходит что-то неладное. Здоровяк поднялся и стал всматриваться в окно. Парень с костылями крутил головой, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, девушка встала коленями на сиденье и теперь рассказывала ему все, что видела. Все, кто мог, уже вскочили со своих мест, пытаясь понять происходящее. Мужчина в очках попытался связаться с машинистом, но в ответ звучало лишь странное шуршание.

Гонка продолжалась, сильно раскачивающийся вагон почти всех вновь усадил на сиденья. Стоять было очень сложно. Я с трудом удерживал Андрея и себя, вцепившись изо всех сил в противный поручень, но теперь было не до брезгливости. Оторваться от поручня или слететь с сиденья означало сильно удариться о какую-нибудь железяку и получить нешуточную травму. В глазах людей чувствовался страх. Мужик в очках уже, непонятно зачем, наорал на свою жену. Парень с девушкой прижались друг к другу, стараясь удержаться на месте. Мамаша держалась за поручень, а ребенок, перепугавшийся не на шутку, вцепился в ее руку так, что наверняка потом у нее останутся или синяки, или кровоподтеки.

Поезда шли на равных. Об этом я мог судить по людям, находящимся в соседнем поезде. Несмотря на то, что большинство из них уже прекратили кричать, вероятно, тоже теперь стараясь удержаться и не упасть, я все еще мог разглядеть человеческие силуэты, а главное, знакомые одежды, по которым и определял, что рядом с нами едет все тот же вагон, что и в начале гонки.

– Уже давно должна была быть станция! – прокричал Андрей.

– Наверняка! – прокричал я в ответ. Но что мы могли здесь сделать? Только стоять и ждать, когда это безумие закончится.

Неожиданно свет несколько раз мигнул и погас. То же самое произошло и в соседнем поезде. Вокруг стояла кромешная темнота. Послышался женский крик и детский плач. Андрей, молодец, держался хорошо, хотя понятно было, что все мы теперь находимся в смертельной опасности. Я же переживал больше за него, чем за себя, так что в каком-то смысле мне было несколько легче.

Раздался оглушительный человеческий визг, затем дикий вой и визг тормозов. Судя по тому, что мы не тормозили, визжал соседний поезд.

Свет включился так же неожиданно. Поезд сбавлял ход. Мы снова были в обычном тоннеле. Все те же кабели, те же огоньки. Можно было перевести дух. Все пассажиры (думаю, что и мы тоже) выглядели весьма помято. Мужчина лишился своих темных очков, теперь они валялись у противоположной двери с разбитыми стеклами. Парень потерял один костыль, но девушка быстро нашла его и принесла обратно. Мальчишка никак не хотел отцепиться от своей матери, так что ей пришлось применить силу. А учитывая стрессовое состояние, силы она применила более чем достаточно, так что мальчишка схватился за руку и завопил от боли. Как я и ожидал, теперь у женщины на руках виднелись отпечатки детских рук, которые быстро наливались синевой.

Я вытер лоб, крупные капли пота смахнулись на пол.

– Тут и не заметишь, как употеешь, – попытался я пошутить.

– Да я, кажись, тоже весь промок. – Андрей оттопырил футболку и подул внутрь.

На лицах пассажиров появились вымученные улыбки, люди начинали радоваться, чувствуя, что опасность миновала. Однако еще непонятно было, чему же мы радуемся. Тому, что поезд перестал нестись с бешеной скоростью? Но так ведь и должно быть! Если нас везет маньяк-машинист, то ничего еще не кончилось! Может быть, все только начинается!

Я не стал озвучивать такие страшные мысли. Зачем? Достаточно, чтобы волновался кто-то один.

Сейчас поезд ехал еле-еле, складывалось ощущение, что машинист его не ведет, а толкает. Казалось, мы вот-вот остановимся. Однако прошло минут двадцать, а поезд все полз и полз. Мы с Андреем присели на сиденье – надоело стоять и просто глазеть на еле-еле ползущие кабели – зато остальные пассажиры, наоборот, поднялись со своих мест и теперь пытались что-то рассмотреть. Все было скучно и нелепо. Единственное, что мы узнали – это как звали мужика, потерявшего очки, да его жену. Сначала она позвала его: «Владислав», когда тот уже в пятнадцатый раз пытался вызвать по переговорному устройству машиниста, затем тот на нее цыкнул «Замолчи, Елена». Вряд ли это была полезная информация, но никакой другой не поступало. Здоровяк неодобрительно посмотрел на Владислава, но промолчал. Лезть в чужие семейные дела себе дороже.

Между тем снаружи что-то начало меняться. Дымчатые окна скрадывали тот эффект, что должно было произвести появление белесого тумана, но вскоре все заметили, что не только дымчатый налёт мешает разглядеть стены тоннеля. Так как в окна вагона все хорошо было видно (а точнее, не видно) и так, мы с Андреем вставать не стали. Однако остальные пассажиры прильнули к окнам, в надежде хоть что-то рассмотреть. Зато у нас теперь была возможность разглядеть пассажиров из дальнего конца вагона. Их оранжевые рабочие безрукавки трудно было не заметить ранее, однако я умудрился заметить их только сейчас. Может быть, всему виной был шум, поднятый ими только сейчас. Я ничего не мог толком разобрать, да и говорили они на русском только частично, часто переходя от волнения на свой родной язык. Однако так как беспокойству и панике подверглись практически все, то обращать внимание друг на друга стоило только в какой-то мере, иначе можно было сорваться и перестать себя контролировать. Я и Андрей старались держаться, парень с девушкой тоже выглядели неплохо – вот что значит поддержка друг друга в трудную минуту. Владислав уже не стесняясь ходил по вагону и что-то периодически выкрикивал, ругая всё и всех на свете. Его жена казалась спокойной и умиротворенной, видать вспышки гнева своего супруга она уже практически не воспринимала. И как они только вместе жили? Мамаша с ребенком бросались то к одному окну, то к другому, в тщетной надежде хоть что-нибудь рассмотреть. Хотя я сомневаюсь, что здесь, в тоннеле, можно было увидеть хоть что-нибудь интересное или полезное.

Так же хорошо, как мы с Андреем, держался здоровяк. Он подсел рядом со мной, внимательно посмотрел мне в глаза и представился: «Николай». Мы пожали друг другу руки.

– Я смотрю, вы единственные, кто не поддался паническим настроениям, – сказал он, также пожав руку и Андрею. – Так и надо. А то что панику разводить? – Он развел руками, а затем прислонился к спинке, сложив руки на груди. – Только бесполезная трата сил.

– Это точно, – поддакнул я.

– Надо бы нам держаться вместе. Авось выкрутимся как-нибудь, – хмыкнул Николай.

– Несомненно. Но кроме нас здесь есть еще Елена. – Я показал глазами на женщину.

– Да, я заметил ее. Но этот хрыч… – Здоровяк покачал головой. Пояснений не требовалось.

Мы проехали еще какое-то время. Медленно мы ехали или очень медленно, оценить было невозможно – за окном клубился туман, не давая не то что ничего разглядеть, но даже понять, едем мы или стоим. Только по тому, что где-то иногда слышался звон подвижной сцепки да чувствовалось легкое покачивание вагона, мы могли определить, что еще движемся.

– Если в ближайшее время ничего не произойдет, попробую пробиться к машинисту, – не выдержал бездействия Николай. – Так можно всю жизнь просидеть и никуда не приехать.

В принципе, я был с ним согласен, но можно ли пробиться через двери между вагонами? Вопрос оставался открытым.

Кто-то из рабочих все же не выдержал и дернул стоп-кран. Раздался ужасный визг, рабочего отбросило от стоп-крана и ударило о дверь. Бедняга поднимался с помощью товарищей с большим трудом, однако поезд как ехал, так и продолжал ехать.

– Да уж, была у меня такая же мысль, – задумчиво процедил Николай. – Хорошо, что не воспользовался.

Странно, звук стучащих колес изменился. Казалось, что мы теперь едем по мягкому мху или траве. Туман начал рассеиваться. Вот теперь уже и мы с Андреем подошли к окнам, чтобы лучше видеть происходящее. А происходящим было то, что мы подъезжали к станции. Только не к обычной метрошной станции, а к уличной. На самом деле, от станции здесь была только платформа, располагавшаяся слева от нас, к которой мы очень медленно приближались. Ни навесов, ни крыш, только голая, скорее всего, бетонированная платформа.

– Ну хоть куда-то доехали, – мрачно сказал Владислав.

Его никто не слушал, все завороженно смотрели на станцию.

С правой стороны в окнах рассеивающийся туман не открыл ничего нового, единственное, что мы увидели, – это отсутствие каких-либо привычных в метро стенок.

– Значит, мы уже не в тоннеле, – зачем-то произнес я. Андрей кивнул.

– Вопрос в том, стоит ли выходить на этой остановке, – мрачно сказал Николай. – Что-то я здесь не вижу никаких признаков людей или жилья.

Ничего похожего не видели и мы, но туман продолжал рассеиваться, хоть и очень медленно, оставляя надежду на хоть какой-то прогресс.

Наш вагон уже ехал вдоль платформы, когда резким порывом ветра (почувствовать его мы не могли, но что еще это могло быть?) туман сдуло. Не весь, остатки его пытались удержаться в каких-то низинах, но в целом перед нами открылось все, что мог окинуть наш взор. И надо сказать, увиденное нас не порадовало.

Все краски носили здесь приглушенные тона, в какой-то момент даже показалось, что мы попали в черно-белое кино, но это было не так. Краски были, но такие тусклые и неприветливые, что ничего общего с обычными и привычными нам цветами не имели. Мы даже взглянули друг на друга, чтобы убедиться в том, что впечатление оказалось общим.

– Ничего себе!.. – Николай держался за верхний поручень и настороженно вглядывался наружу.

А посмотреть было на что – призраки. Живьем я никогда призраков не встречал, так что назвал их призраками только условно. Серые полупрозрачные тела людей, а в том, что это были люди, никаких сомнений не возникало. На первый взгляд силуэты казались одинаковыми, но присмотревшись, можно было заметить некоторые различия. Но нам сейчас было не до различий.

– Боже мой! – воскликнула мамаша, подхватив сынулю на руки.

– Кто это?! – в один голос воскликнули Владислав и Николай. Даже парень на костылях приподнялся, чтобы рассмотреть призраков. Не каждый день ведь увидишь такое.

Андрей схватил меня за руку, хотя непонятно, от страха или просто для моральной поддержки. Я пожал ему руку и попробовал улыбнуться.

– Если что, давай постараемся держаться вместе, – шепнул я ему. Андрей не ответил.

Между тем поезд вот-вот должен был остановиться. Призраки прямо-таки лезли к закрытым окнам, желая пробраться внутрь, заглядывали, разевали рты, но не издавали ни звука.

– Ну уж живым они меня не получат. – Николай сделал несколько разминочных движений.

– А ты уверен, что нужен им именно живым? – ехидно, с неприятным прищуром, сказал Владислав.

– Будешь выступать, так ты им точно достанешься с разбитой мордой! – не сдержался Николай.

– Но если это привидения, то как вы сможете с ними драться? – пролепетала Елена.

– Раз через стекло и через железо пролезть не могут, то еще неизвестно, привидения это или нет, – резонно заметил Николай.

Краем глаза я заметил, как парень отдал своей девушке один костыль, а сам взялся поудобнее за второй. «Смотри-ка, и они готовы к борьбе», – подивился я выдержке и мужеству этих людей.

– Нельзя открывать двери! – крикнул я. – Мы же можем не дать им открыться!

Призраки снаружи были или нет, но там было слишком много народу. С таким количеством даже обычных людей никто бы не справился, а тут еще совершенно неизвестно, с кем мы столкнулись.

– Хорошая идея, – поддержал меня Николай. – Я к первой двери. Вы, – он показал на меня, – идите ко второй. Владик, – имя неприятного мужика он произнес как-то по-особенному, крайне неучтиво, – ты им помогаешь… Эй, вы! – крикнул он рабочим. – Распределитесь там на оставшиеся две двери.

Все безропотно заняли позиции. Поезд зашипел и остановился. Я и Андрей уперлись в правую створку двери, Владислав – в левую. Как там держали рабочие, я не видел, но Николай уперся сразу в обе створки, причем так мощно, что те чуть не выгнулись. Сразу стало понятно – если Николай не захочет, эти двери не откроются никогда.

– Круто! – Я подмигнул Андрею, он улыбнулся в ответ. «Ну, раз еще есть силы улыбаться, значит, все в порядке», – решил я, и на душе сразу стало легче.

– Станция «Обменная». Осторожно, двери открываются, – говорил ужасно противный пронзительный голос.

– И где только они берут таких дикторов! – пошутил Николай; мы улыбнулись. И тут же закричал: – Держать!

Вероятно, мы все одновременно почувствовали давление дверей, пытавшихся разъехаться в разные стороны.

Помнится, в детстве мы иногда так шутили – ненадолго придерживали двери вагонов; получалось довольно легко: прижал дверь ногою, чтобы никто не замечал, – и всё. Сейчас же двери явно были другими. Мы упирались изо всех сил, а давление дверей все нарастало.

– Ничего себе, – пропыхтел Владислав.

– Да уж, – пропыхтел я в ответ.

– Держать! – еще раз закричал Николай. Видно было, что ему тоже становится тяжеловато, но я не сомневаюсь, что он выдержал бы и десятикратное увеличение давления.

Я упирался как руками, так и правой ногой. Андрей навалился всем своим небольшим весом, но даже такая помощь сейчас была весьма кстати. К Владиславу подбежала жена и несмотря на его протесты, стала ему помогать.

Призраки снаружи начали бесноваться. Краем глаза я видел, как они врывались в соседние вагоны, но что там происходило, было не понять. Призраки залетали и вылетали обратно, а что же люди? Людей нигде не было видно.

Я уже начал надеяться, что мы продержимся. Давление дверей потихоньку ослабевало. Это почувствовали все. Раздались смешки и шутки. Рабочие что-то залопотали на своем языке, весело пересмеиваясь. И тут двери надавили вновь. Все, что было перед этим, не шло ни в какое сравнение. Мы понимали, что бьемся за свои жизни, но тяжесть была неимоверной.

– Держа-ать! – в третий раз закричал Николай. Теперь в его голосе чувствовалось напряжение, так что еще непонятно, кому он кричал, думаю, что и себе в том числе.

У задних дверей раздались непонятная ругань и крики. Я успел заметить, как сорвались руки у одного из рабочих, и дверь поддалась. Призраки, увидев, что одна из дверей не выдерживает, бросились к образовавшемуся проёму, стараясь протиснуться внутрь.

– Да что ж вы творите?! – рявкнул Николай, но было уже поздно.

Промахнувшийся рабочий попытался отшатнуться от просунутой прозрачной руки, но та его коснулась. Рабочий сделал глубокий вдох и… сам стал призраком. Однако внутрь ввалился какой-то незнакомый человек. Остальные рабочие кинулись врассыпную. Последняя и предпоследняя дверь открылись с громким стуком одновременно. Призраки бросились внутрь, стараясь схватить ближайших людей. Рабочие попытались сопротивляться, но любое касание призраком каралось превращением. Владислав не выдержал и отпустил свою половину двери.

– К черту всё! Они достанут нас! – крикнул он, отступая, бросая нас да и свою жену тоже.

– Зараза! Отпускай, – крикнул я Андрею. Какой смысл было держать всего половину двери! Хорошо, что все призраки бросились к первым открывшимся дверям, оставив нас на некоторое время. Пока призраки разбирались с рабочими, мы отступили к Николаю. Он единственный, кто еще держался.

– Что делать? Что делать? – Владислав метался, не находя выхода.

– Заткнись! – рявкнул Николай.

Мамаша что-то причитала, а парнишка плакал.

– Надо выбираться отсюда, – сказал я. – И как можно быстрее. – Призраки уже направлялись в нашу сторону. – Открывай!

Мой крик подействовал. Николай отпустил двери, и они раскрылись.

– Бежим!

Мы бросились наружу. Призраки за нами. В дверях замешкался парень на костылях. Двери захлопнулись, прищемив ему больную ногу. Один из призраков прыгнул вперед и коснулся его ноги. Парень на наших глазах сделал глубокий вдох и… быстро, практически мгновенно, превратился в одного из призраков. Первый наш порыв помочь ему выбраться тут же иссяк, и мы кинулись от него, как от чумного. Девушка закричала и старалась схватить парня-призрака за руки, но здесь хорошо показал себя Николай. Он подхватил ее, забросил себе на плечо и побежал.

– Ему уже не поможешь, – прохрипел он. – Уходим.

Все призраки, как один, покинули вагон. Создалось впечатление, что их выкинули из поезда. Двери у поезда закрылись.

– Обратного пути нет, – мрачно сказал я.

– Бежим, куда-нибудь подальше от них. Потом разберемся, – Николай бросился вправо.

Поезд тронулся с места, постепенно набирая скорость и обгоняя бегущих людей. Призраки устремились вслед за нами. К нашей радости, передвигались они не очень быстро, так что убежать от них можно было вполне спокойно. Но призраков было слишком много. Казалось, что всё вокруг просто кишело ими.

– Куда бежать-то?! – вопила мамашка, подхватив своего сына на руки.

– Туда, где их нет! – рявкнул Владислав и побежал за Николаем. Никто больше не раздумывал – призраки не только приближались, они пытались нас окружить.

– И чего им только от нас надо? – пропыхтел я, краем глаза следя за Андреем. Не хватало еще его потерять.

– Лучше и не знать, – ответил Николай.

Остальные бежали молча, только слышался плач девушки да хриплые, тихие ругательства Владислава. Ребенок на руках у матери замолк, вероятно, чувствуя опасность, впал в ступор или у него просто был шок.

Земля, по которой мы бежали, была вся покрыта тусклой, серо-зеленой травой, которая доходила мне чуть выше щиколотки, но совершенно не мешала при беге, как будто ее здесь и не было. Изредка мы оббегали какие-то тощие деревья, но мне сейчас было не до них. Все выполнялось на автомате. Главное – это следить за призраками, все остальное отошло на второй план.

Мы бежали беспорядочным стадом, стараясь не отставать друг от друга. Голова каждого человека сейчас представляла собой радар, крутящийся по кругу, выискивая опасность. Больше всех старалась мамаша, и то ли специально, то ли от невнимательности она налетела на Андрея, сбив его с ног. Андрей вскрикнул и повалился на землю. С одной стороны, хорошо было, что я держал его за руку, он не ударился ни головой, ни туловищем, но с другой стороны, несколько метров я его протащил по земле, прежде чем успел остановиться. Андрей сразу вскочил, но тут же как-то неуклюже захромал. Я не стал раздумывать, скинул с себя рюкзак и подхватил Андрея на руки.

– Нельзя ли поаккуратнее? – крикнул я мамаше. Та промолчала, только передернула плечами.

– Смотрим под ноги, следим друг за другом! – крикнул Николай. – Нас и так немного, если мы еще начнем кого-то терять!..

Мы ненадолго оторвались от преследователей и притормозили.

– Куда бежать-то? – теперь уже Владислав задался этим вопросом.

Никто даже и не подумал ему ответить.

Мы стали оглядываться по сторонам. Возвращаться было нельзя – призраки хоть и медленно, но наступали. Впереди маячил обрыв или просто конец земли, с этого места понять было невозможно. Слева от нас виднелись какие-то сооружения, но туда уже нельзя было подступиться – призраки ползли и оттуда. Мы стали медленно отступать к краю земли. Страх безжалостно пробирался в самую душу. Все тяжело дышали, но никто не решался произнести хоть что-нибудь. Только все еще слышался плач девушки, однако теперь она шла сама, лишь слегка поддерживаемая Николаем под руку.

Когда призраки дошли до брошенного рюкзака, мне почему-то стало жаль его – а вдруг он тоже теперь станет призрачным? Глупая, конечно, мысль, но я с ним уже столько изъездил… Призраки обогнули рюкзак и сомкнулись перед ним. Я облегченно улыбнулся: через их полупрозрачные тела рюкзак все же виднелся, и призрачным он не стал. Это радовало, но как-то лишь частично хорошо бы остаться в мире живых самому.

– Идем куда идется, – наконец мрачно сказал Николай.

Однако идти оставалось недолго. Вот уже и край.

Я поставил Андрея и осторожно подошел к самому краю обрыва. Внизу, метрах в двух-трех, виднелась какая-то жидкость. Я не решаюсь назвать ее водой, слишком уж белой и непрозрачной она выглядела.

– Молочная река, кисельные берега, – прошептала Елена, однако все расслышали ее слова.

– Хватит нести чушь! – заорал на нее муж.

– Ты бы сам заткнулся! – теперь не выдержал и Николай. – Хватит на всех орать, а на свою жену тем более.

– Ишь какой защитник выискался! – Владислав сорвался. – Самый здоровый здесь нашелся, покомандовать захотелось?!

Николай отпустил руку девушки и подступил к Владиславу.

– Какой есть, такой и нашелся. А вот ты уже начал всех доставать!

– Не вовремя вы как-то разбираться надумали, – сказал я спокойным голосом (честно говоря, я и сам не ожидал, что смогу так сказать, нервы-то не железные). – Может, сначала решим более насущную проблему, а поцапаться вы еще успеете?

Мой голос подействовал на людей отрезвляюще. Владислав и Николай отвернулись друг от друга и уставились кто куда. Девушка перестала всхлипывать и тоже почти успокоилась. Одна мамаша только нервно прохаживалась вдоль берега, непонятно чего выискивая в белой жиже. Ребенка с рук она так и не отпустила, хотя тот и не пытался освободиться.

– Есть какие-то конкретные предложения? – осведомился Николай. Призракам до нас оставалось шагов сорок.

– Плыть, – просто ответил я.

– Вы с ума сошли! Мы даже не знаем, что там в воде! – Владислав нервно схватился за голову и добавил: – Или молоке, черт возьми! Вдруг там уже сидят привидения или другие чудовища?!

– Вряд ли будет хуже, – парировал я. – Деваться все равно некуда. Если я правильно вижу, то вон там, – я показал немного левее – посреди воды торчит какой-то холм. Заберемся на него, а потом уже будем разбираться что к чему.