Боевая единица

Президент молчал несколько секунд, но это была не та ситуация, где можно закусывать удила. Орден не раз окунал земных правителей головой в дерьмо, у тех уже на генном уровне сформировалась склонность соглашаться со всеми требованиями этой странной организации. То, что в ней намечалась междоусобица, ничего не меняло – всегда прав тот, у кого самая большая дубина. А у тех людей, от имени которых говорил Ланс, дубина была просто грандиозной. Давненько Орден не прибегал к столь сильным аргументам в спорах с земными правителями.

– Какая помощь вам требуется?

– Приятно встретиться с такой отзывчивостью, – с легкой насмешкой отозвался Ланс. – От вас многого не требуется, не беспокойтесь. Небольшое содействие в военных вопросах. Нам необходимо оружие, которым Орден не обладает.

– Что именно?

– В частности, кое-какие авиабомбы и средства их доставки. В силу специфики деятельности Ордена мы таким оружием не располагаем, до сего дня оно нам никогда не требовалось. Помимо этого у меня целый список, проще сбросить его факсом. Мы ждем от вас оперативности – к завтрашнему дню все должно быть готово.

– Я сделаю, что могу. Но не гарантирую, что все успеем.

– Успеете. Мы ведь не требуем за сутки развернуть несколько танковых дивизий. Так… сущие пустяки. Очень рекомендую не затягивать с этим. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Да, – почти без паузы ответил президент.

Настоятельница положила трубку, достала из пачки третью за день сигарету, но прикуривать не стала – просто задумчиво закрутила меж пальцев. Было о чем задуматься – ход событий ей не нравился, и чем дальше, тем хуже. Все ее усилия по упорядочиванию хода событий разбивались о мнение большинства, которое пребывало в эйфории от намечающейся схватки. Она знала, что подобного в истории Ордена еще не было, но также знала, что менее масштабные заговоры все же случались. И прекрасно помнила, чем они заканчивались.

Настоятельница была против привлечения гражданских структур, но остальные заговорщики решили, что земные правители могут оказать неоценимую помощь в перевороте. Кто знает, возможно, и так. Времена меняются, прежде дикие земляне достигли немалых высот, кое-где обогнав даже Орден с его чужеродными технологиями. В кабинете Мюллера все было сделано на гражданских предприятиях, если не считать заряженного «Тайфуна» в стенном шкафу. Но это было просто исключение, только подтверждающее правило.

Орден стал во многом зависеть от обычных землян. Что говорить, если даже большая часть боевой техники изготовлена на обычных военных заводах, ее лишь незначительно модифицировали. При удаче помощь со стороны армии и спец-служб окажется весьма кстати. Структура Ордена децентрализована, но все же есть узлы, на которых держится вся его сеть. Умелый удар по некоторым из них с захватом остальных приведет к полной смене власти, а затем и политики организации. Но как всегда – гладко выходит только на бумаге…

Оппоненты не собираются молча ждать, когда к ним ворвутся спецназовцы в черных боекостюмах. Они огрызаются, причем делают это неожиданно, в самые неподходящие моменты. Пустячный эпизод – что стоит помочь земным правителям в такой мелочи, как обычная контртеррористическая операция? Монастырю нетрудно – пусть девочки потренируются, а гражданские порадуются, что приведет к большему укреплению связей. Но закончилось все неожиданно – безликий враг продемонстрировал свое отношение к интеграции со спецслужбами. Жестоко продемонстрировал.

Это война, и настоятельница еще ночью поняла, что заговорщики к ней не готовы. Если противная сторона столь нагло, не маскируясь, наносит удар, то речь идет не столько о наглости, сколько о припрятанных тузах. И кто знает, сколько среди этих тузов козырных. Вся подготовка последних месяцев внезапно показалась детской суетой, а предпринятые шаги обидно незначительными. По плану, до начала переворота оставалось еще больше недели, всякое выступление раньше намеченного срока чревато почти неизбежным провалом. Пути назад нет – поезд событий набрал свой ход.

Настоятельница все больше склонялась к мысли, что машинист поторопился.

Глава 3

Высокий, прекрасно сложенный светловолосый мужчина средних лет прошел в дверь, предупредительно распахнутую охранником. Окинув взглядом помещение, являющееся сердцем командного центра разворачивающейся операции, он остался доволен. Все сотрудники вскочили, приветствуя лицо столь высокого ранга. Жестом руки остановив начальника штаба, собравшегося делать доклад, он четким, отлично поставленным «командирским» голосом обратился к собравшимся:

– Меня зовут Ланс, обращаться ко мне можно по званию– магистр. Я буду следить за тем, как вы справитесь с сегодняшней задачей. Я знаю, что операция подготовлена поспешно и плохо скоординирована. С этим придется смириться и свести негативные последствия к минимуму. Ключ к успеху – четкое выполнение сроков, каждый удар должен быть нанесен в точное время. Расхождения с графиком могут дать возможность противнику нанести ответный удар. В свете последних событий я не удивлюсь, если они узнают о месторасположении этого командного пункта. Если вы думаете, что бункер вас защитит, то ошибаетесь – от мощного ядерного удара он не спасет. Можете не сомневаться, будучи загнанным в угол, наш противник не раздумывая применит любое оружие.

Сделав паузу, он повернул голову из стороны в сторону, странным образом успев за каких-то пару секунд заглянуть в глаза каждому из нескольких десятков сотрудников:

– На лицах некоторых я вижу следы удивления. Очевидно, это вызвано неожиданностью операции и спецификой нынешнего противника. Должен вас предупредить: я не допущу мягкотелости. Мы должны действовать не только с четкой быстротой, но и с хладнокровной жестокостью. Как ни печально будет проделывать некоторые вещи, без этого не обойтись. Те из вас, кто допустит умышленную или случайную ошибку, нарушившую нормальный ход операции, будут казнены на месте. Это противоречит правилам Ордена, но в данной ситуации подобные меры оправданы. Вы можете пожаловаться на нарушение уставов, но только после окончания операции. С этой минуты считайте себя участниками сражения. Итак, все по местам.

Дисциплинированные сотрудники замерли за мониторами и пультами связи. По всем каналам пошли десятки зашифрованных речевых и телексных сообщений, активируя подготовленные части сложнейшей головоломки, называемой Лансом «операцией». Эти части были грубо обработаны и плохо подогнаны, но с этим придется смириться. На идеальную подготовку просто нет времени.

Пробой произошел приблизительно в ста километрах от Монастыря. Несмотря на большое количество пеленгаторов, размещенных в этом районе, зафиксировать его не удалось. Немудрено – приемная камера была укрыта на глубине более тридцати метров и тщательно экранирована листами спец-сплава, используемого Орденом, что позволяло хозяевам появляться безо всякого опасения. Помимо безопасности здесь также можно было воспользоваться отличным сервисом, позволявшим даже для самых привередливых гостей сократить срок адаптации к новому миру до нескольких часов.

Служки терпеливо дождались окончания свистопляски сигнальных огней, мощная вытяжка быстро удалила из приемной камеры чуждую атмосферу, после чего, согласно ритуалу, они молча покинули помещение. Два адепта более высокого ранга сняли мощные стопоры, с натугой раздвинули двери, тускло блеснувшие на совесть отполированным желтовато-серым металлом. С трудом скрывая волнение, высокий мужчина в черном облачении повернулся к входу спиной, низко поклонился, после чего вновь занял исходное положение и уставился на зияющий проем.

Гость пожаловал в одиночку. Жрец этому не слишком удивился – он с первого взгляда определил в нем высшего, а те почти никогда не перемещались в компании. Собственно говоря, хозяева столь высокого ранга еще ни разу не посещали это святилище. И вообще, вот уже более семнадцати лет данный портал не использовался по прямому назначению, оставаясь не более чем культовым сооружением их филиала Церкви.

Жрец много повидал за свои без малого семьдесят лет жизни, из которых сорок пять отдал службе. Хотя ему не удалось стать одним из верховных иерархов Последней Церкви, но карьеру в ней он сделал неплохую. Ведь возглавляемая им ячейка организации была на особом счету, так как располагалась почти в центре вражеской территории. Всего в семи километрах отсюда располагался подземный завод, на котором получали сверхтяжелые элементы для «чистого» ядерного оружия; чуть подальше, в одиннадцати, на берегу красивой реки стоял санаторий, где проходили реабилитацию тяжелораненые воины. Этими объектами владел главный враг Последней Церкви – Орден Файра. Если бы там вдруг узнали о существовании святилища, то после этого оно бы просуществовало не более часа. Увы, слишком несопоставимы их весовые категории – адепты не смогут противостоять тяжеловооруженному спецназу; да и церемониться с ними не станут– нападающие, не задумываясь, применят любое оружие. Несмотря на все меры предосторожности, экран не давал стопроцентной гарантии укрытия от всевидящего ока сенсов, усиленного пеленгаторами. Так что демон шел на риск, появляясь в столь опасном месте.

Изучив гостя подробнее, жрец нахмурился еще больше. Его ничуть не смутило то, что коленопреклоненный хозяин не подавал признаков жизни. В отличие от простых служек, он знал, что демон сейчас беспомощнее младенца и будет находиться в таком состоянии от нескольких мгновений до часа. Служителя насторожило вовсе не это, а полное отсутствие симбиотов на теле высшего, что однозначно указывало на его боевую принадлежность. Появление подобного существа в этом мирном регионе было событием, мягко говоря, маловероятным. Кроме того, непонятно, что с ним теперь прикажете делать? Служки уже подготовили стандартную ритуальную часть, что совершенно не подходило для подобной встречи. И что, черт возьми… нет, бог возьми… ему здесь понадобилось?

Жрец растерялся.

Между тем гость не стал растягивать первичную адаптацию на час, что неудивительно, учитывая его боевую специализацию. Громадная фигура медленно, но уверенно выпрямилась, вызвав шуршание опадающих чешуек отслоившегося в межпространстве хитина. Жрец уважительно поднял бровь. Он был стар и умен, давно минули те времена, когда подобные встречи вызывали в его душе бурю благоговения. Религиозный экстаз сошел на нет, уступив место скрупулезному исполнению ритуалов. Время принесло опыт и знания, теперь он знал о хозяевах больше, чем все его прихожане вместе взятые, и не испытывал при их виде священного трепета. Впрочем, трепет все же был, но вызывал его банальный страх, принесенный теми же знаниями. Они же позволили ему легко определить, что демон сильно страдает, но все же не стал затягивать первый этап адаптации, что позволило бы значительно облегчить его муки.

Справившись с неуместной растерянностью, жрец опустил голову и, не глядя на демона, произнес:

– Приветствую тебя, повелитель. Я Ксас, хранитель дверей и твой верный слуга. Прости, но мы не ожидали, что прибудет воин, стоящий над легионами, и не подготовили надлежащую встречу. Прошу тебя, дай нам немного времени исправить эту ошибку.

Жрец исподлобья покосился на гостя, и в это мгновение тот поднял веки столь неожиданно и стремительно, что Ксас вздрогнул. Правый глаз хозяина был желтого цвета, он почти сиял золотом, левый, напротив, – тусклым, похожим на кусок некачественного, мутного янтаря, покрытый странными фиолетовыми прожилками. Узкие щели зрачков уставились на человека, ороговевшие лицевые пластины дрогнули, безразличным, специфически приглушенным голосом демон произнес:

– Называй меня Тринадцатый. Ксас, ты мне поможешь, к вечеру я должен восстановиться полностью.

Жрец послушно кивнул:

– Мы держим двух девочек со светлыми волосами. Это изысканное лакомство специально для повелителей твоего ранга. Их жизни позволят тебе быстро восстановить свои силы.

– Нет, – повысив голос, изрек демон. – Я воин, мне нельзя трогать ваших самок, ты должен был это знать… жрец.

Рухнув на колени, Ксас с неожиданным для его возраста проворством развернулся к демону спиной, отвесил поклон до каменного пола и, оставшись в таком положении, поспешно затараторил:

– Прости меня, повелитель! Я стар и глуп, и никогда не видел воина столь высокого ранга! – Чуть помедлив, он на всякий случай добавил: – И в моем высохшем теле почти не осталось жизни.

Несколько мгновений полной тишины показались жрецу вечностью. Он уже было почувствовал, как в затылочную впадину вонзается коготь, чтобы согласно ритуалу отнять жизнь у нерадивого служителя, но тут демон заговорил:

– Ксас, мне не нужна твоя жалкая жизнь, мне нужна твоя служба. Найди мне другую пищу, помни – вечером я должен вернуть свою силу.

Поняв, что угроза миновала, жрец с достоинством поднялся, поправил на шее массивную цепь с большим перевернутым крестом из полированного железа и произнес:

– Повелитель, мы можем быстро предоставить тебе множество мелких и крупных животных, птиц, возможно, мужчин.

– Одного теленка и двух куриц мне не хватит, – уточнил гость.

– Да, повелитель, мы постараемся доставить тебе много жизней. Я сделаю все, что в моих силах.

– Потом мне понадобится от тебя и другая помощь, – предупредил демон и, обгоняя вопрос жреца, добавил: – Сейчас я не стану ничего говорить. Принеси мне жизни и не медли.

– Да, повелитель! – воскликнул жрец и, уже бросившись к выходу из зала, был пригвожден тихой фразой:

– Девочки тоже пригодятся, следом прибудут мои Двенадцать, а с ними золото, предназначенное для твоей церкви. Надо закрыть этот грот от глаз наших человеческих врагов.

Судорожно сглотнув, жрец суетливо кивнул, позабыв о ритуальном поклоне. Если появление высшего воина еще можно было как-то объяснить, то наличие при нем свиты – Дюжины говорило только об одном – назревает нечто страшное, грозящее кому-то грандиозными неприятностями. Программы теленовостей в ближайшее время резко поднимут свой рейтинг – новости пойдут одна интереснее другой. Зачем на Землю явилась Дюжина, или за кем, Ксас не знал, и, честно говоря, в данный момент даже знать этого не хотел.

Главное, что Дюжина пришла не за ним.

Вжикнула молния, сигнализируя об окончании коротких сборов. Взвесив в руке небольшую сумку, Лина наглядно убедилась, сколь мало у нее личного имущества. В этот раз ей не понадобится хорошо подогнанный камуфляж и прибор ночного видения – это не те вещи, что остро необходимы на южных морях. А без подобных военных игрушек ее ноша просто мизерная. Покачав головой, девушка с досадой произнесла:

– С такой сумкой я выгляжу бедной родственницей.

К ее удивлению, Вика, сидящая рядом, все услышала и даже ответила, правда, невпопад:

– Не переживай, деньги у тебя есть. Купишь любую сумку, какая понравится.

– Дело не в ней, – возразила Лина. – У меня ведь ничего нет, совсем ничего. Все мои вещи легко помещаются в маленькой сумке, да и то в ней еще много места остается. Впрочем, ты права, деньги есть, а это главное.

– Купишь себе все что надо, – поддакнула Вика. – У тебя ведь даже купальника нет.

Лина удивленно подняла брови – подруга сегодня вела себя крайне необычно. При прохождении практики она намертво влюбилась в одного из штатных сенсов Стокгольмского филиала, причем взаимно. Теперь разговаривать с ней было почти невозможно – произнеся три слова, она немедленно сворачивала беседу в привычную колею, обсуждая своего ненаглядного, а после десяти слов доставала фотографии. Дошло до того, что Лина иной раз во сне видела рослого белобрысого шведа с его идиотской улыбкой; если так будет и дальше, то вскоре при одном его воспоминании у нее начнет срабатывать рвотный рефлекс. Нет, парень, конечно, симпатичный, но не в таких же количествах! Причем рассказы Вики были одни и те же, вся казарма уже до мельчайших деталей знала все подробности их отношений. А ведь прежде девушка славилась своей молчаливостью и серьезностью – вот что любовь делает с человеком.

Лина порадовалась тому обстоятельству, что Вику не привлекали к спецоперации. Она могла по часу смотреть в одну точку с загадочной полуулыбкой. Сбрось ее в таком состоянии с самолета, она бы наверняка забыла раскрыть парашют. Дошло до того, что даже Мюллер махнула на нее рукой, вынеся беспощадный вердикт – пропала воспитанница. Так что нынешняя словоохотливость Вики очень удивляла. Очевидно, до ее сознания все же дошел факт расставания с подругой.

Повесив сумку на плечо, Лина заявила:

– Ну все, давай прощаться.

– Зачем прощаться? – вскинулась Вика. – Я тебя провожу до самого вертолета, там и попрощаемся.

Вздохнув, Лина насмешливо-сожалеюще произнесла:

– Вика, ты действительно пропала! Элементарных вещей уже не помнишь! Разве забыла про приказ?

В глазах подруги промелькнула тень понимания, она поспешно кивнула:

– Точно! Совсем позабыла, ведь выпускницам запретили покидать казармы. Ладно, давай тогда прощаться. И слушай, я вот что подумала… У Отто много друзей, тебе все равно делать будет нечего, сможешь познакомиться с ними через Интернет. Там есть очень симпатичные парни. Особенно его двоюродный брат. Ты не поверишь, он…

– Вика, я эту историю уже лучше тебя знаю!!! – чуть не выкрикнула Лина, закатывая глаза.

– Все! Все! – поспешно затараторила подруга. – Ладно. Но ты все же сразу позвони, как долетишь. Хорошо?

– Конечно! Я и тебе, и Ленке позвоню. Обязательно.

Проведя короткий ритуал расставания, Лина, проходя мимо спортивного уголка, кивнула двум разминающимся выпускницам, кроме них в казарме никого не было. Получив в ответ столь же сухие кивки, она вышла на улицу, в очередной раз отметив, что, несмотря на компактность проживания, воспитанницы держались не слишком дружно. В основном все кучковались по три-четыре человека, почти полностью игнорируя остальных девушек, так что Монастырь трудно было назвать дружной семьей. Хотя в трудной ситуации можно было не опасаться за свою спину, если ее прикрывает кто-то из даже малознакомых воспитанниц.

До вылета еще оставался запас времени, но Лине надо было закончить одно небольшое дело, для чего пришлось сделать крюк в сторону мастерских. Воровато оглянувшись, девушка убедилась, что никто ее не видит, и шмыгнула в боковую пристройку закрытого тира. Сокращать дорогу подобным способом было строжайше запрещено. Лина уважала монастырские правила, но не настолько, чтобы ради них топать лишние двести шагов.

Никем не замеченная, она выскользнула через запасной выход, прямо за спиной Кобры. Лина приняла самый беззаботный вид, демонстрируя, что законопослушно шла, как положено – в обход. Но Кобра даже не обернулась – ненавистная садистка торопилась в сторону малого плаца, наверняка собираясь устроить пятиминутку ненависти очередной группе младших. Скорчив ей в спину презрительную гримасу, Лина свернула на боковую дорожку, обогнула пусковую установку зенитных ракет, прикрытую брезентовым навесом. Уже за ней заметила, что Гайка закрывает дверь своей мастерской.

Прибавив шаг, Лина крикнула:

– Галина Андреевна! Подождите!

Женщина замерла, развернулась, сильно щурясь, уставилась на приближающуюся девушку. Лина плохо знала эту женщину – воспитанницы вообще мало контактировали с технической службой Монастыря. Но то, что Гайка чудовищно близорука, девушка знала прекрасно. Мастерица не вела занятий, но на ее оборудовании многие старшие подгоняли свою амуницию и оружие. В свое время она парочкой советов научила Лину нормально точить и балансировать ножи.

Уже в упор рассмотрев девушку, Гайка ее узнала:

– Алина?

– Да. Галина Андреевна, помните, я вам давала камень, вы обещали просверлить в нем отверстие, под цепочку?

– Помню, – кивнула женщина. – Ты пришла за ним?

– Да. Извините, что беспокою, но я надолго покидаю Монастырь, даже не знаю, когда вернусь…

– Минута меня не разорит.

Повернувшись к двери, она достала ключ, открыла ее, приглашающе кивнула. Лина шагнула в сумрак пустой мастерской, недовольно поморщилась – здесь жутко воняло растворителем. Гайка, даже не заметив ее гримасы, прокомментировала:

– Не краска, а дрянь. Я вытяжку как раз на всю включила, хочу прогуляться, пока эта гадость не выветрится.

Безошибочно достав из нагромождения на полке маленькую коробочку, она протянула девушке фиолетовый кристалл размером с палец руки:

– Вот, возьми. Только ничего не вышло, не смогла я его просверлить.

– Ничего страшного, – отмахнулась Лина. – Это у меня вроде талисмана… Память. Буду просто в кармане носить.

– Понятно. Так даже лучше, если носить его на цепочке, то будет некрасиво. Аляповато слишком и грубо.

– Я хотела его как брелок использовать. Было бы симпатично.

– Можно к нему эпоксидкой ушко приклеить. Держаться будет хорошо.

– Некогда, эпоксидка сохнет долго, а я сейчас улетаю.

– Понятно. А все же странно.

– Что странного?

– Да камень странный. Это ведь аметист?

– Ну да.

– Его алмазное сверло не взяло. Может, оно никудышное? Я редко им пользуюсь, обычно оно не требуется. Мне подсказали, что камни специальным станком сверлят, ультразвуковым, но где же его здесь взять? А стальным сверлом нельзя, камень раздавишь. Я пробовала так, просто поцарапать. Бесполезно, даже следа не осталось. Интересный камень, и красивый. Из него можно красивую вещицу сделать, если найти специалиста. У нас таких нет, в Монастыре с камнями не работают.

– Может, и найду, – кивнула Лина, нетерпеливо косясь на дверь.

– Ну пойдем, – заявила Гайка, направляясь к выходу.

Выбравшись наружу, Лина с наслаждением сделала огромный глоток свежего воздуха, чувствуя себя бойцом, вырвавшимся из очага применения химического оружия. Пока Гайка закрывала дверь, девушка подняла руку, разглядывая кристалл на солнечном свету. Фиолетовая глубина прозрачного камня показалась девушке необычно мягкой, будто он радовался соединению со своей любимой хозяйкой, некогда вытащившей его из грязи уничтоженного поселка. Вспомнив, как впервые увидела его верхушку, сверкнувшую в солнечном свете, Лина невольно вспомнила и все остальное. В нос ударил резкий аромат хвои, нарубленной разрывными пулями, он смешался с тошнотворным запахом свежепролитой крови. Перед глазами пронесся калейдоскоп картинок, заставивших невольно опустить руку, прижав ее к левой груди – здесь по-прежнему иной раз ныли ребра, реагируя на изменение погоды.

Из забытья ее вывел недоуменный вопрос Гайки:

– Тебе плохо?

Очнувшись, девушка торопливо ответила:

– Нет, все в порядке. Просто… Просто задумалась… Немного.

– Ты на завтраке была?

– Да.

– Что там сегодня?

– Овсянка с изюмом, салат из помидоров и огурцов, брынза.

– Редкий подбор, – вздохнула Гайка. – Салат хоть без лука?

– Без. Только зелени немного добавлено.

– А… Понятно. Ну что же, летишь, значит счастливого полета.

– Спасибо, – кивнула Лина и, поправив сумку, направилась в сторону казармы гарнизона Монастыря.

За ней располагались вертолетные площадки, где обосновались могучие винтовые машины, готовые взлететь в течение нескольких минут и вступить в схватку с кем угодно – от орды диких до танковой колонны. Лина не раз управляла подобными машинами на учебных вылетах и справедливо считалась одним из лучших пилотов среди своего выпуска, так что критиковали ее напрасно. Предстоящий перегон ее не пугал, летное задание несложное: подняться, занять назначенный эшелон и следовать прямым курсом до завода Ордена. Эти края по праву считались одним из главнейших узлов структуры организации: помимо Монастыря здесь располагалось несколько учебных и производственных центров, гарнизоны, транспортные структуры, штабы со своей системой связи, госпитали и санатории, свои дома престарелых. Территориально все это находилось в России, что добавляло удобства и способствовало нормальному функционированию всей этой системы. В случае, если этот узел будет уничтожен, Орден сможет оправиться от удара – ведь таких центров было несколько. Да и разгромить все здешнее хозяйство не так просто– все было рассредоточено в радиусе двухсот километров, и здесь хватало защитников.

Пройдя по коридору, обтянутому колючей проволокой, Лина встала перед дверью караулки, показала лицо камере слежения и четко доложила:

– Ветрова Алина. Перегон.

Щелкнул электромагнитный замок, девушка поспешно шагнула в прохладное помещение, давая поскорее закрыть за собой дверь. Здесь на всю мощность работал кондиционер – сентябрь выдался на удивление жаркий и сухой. Женщина-охранник в униформе службы безопасности Монастыря кивнула Лине и скучающе произнесла:

– Проходи в раздевалку, бери любой шлем. Слева увидишь, они там на стеллажах разложены.

– Да, я знаю.

– И поспеши, тебя уже спрашивали.

Взглянув на часы, Лина убедилась, что у нее еще девять минут, но спорить не стала. Впрочем, с переодеванием она не затянула. Сразу нахлобучив шлем на голову, вышла через внутреннюю дверь, направилась к вертолету, где и впрямь уже стояла женщина в синем комбинезоне, нетерпеливо поглядывая на приближающуюся воспитанницу:

– Ветрова? – уточнила она издалека.

– Так точно.

– Опаздываешь.

– Никак нет, еще две минуты.

Подняв руку, женщина посмотрела на часы и насмешливо покачала головой:

– Нет. Ты уже на две минуты опоздала. Вот она, хваленая пунктуальность воспитанниц.

– Странно, – удивилась Лина, – По моим часам наоборот.

– Выброси их на помойку, мои никогда не врут.

– Может, и так, – согласилась девушка. – Мои недорогие, да и много приключений перенесли.

– Ладно, – подытожила женщина. – Врач уже звонил, к полету ты допущена. Сложностей не предвидится, только учти, машина здорово облегчена, с нее сняли почти все вооружение, боеприпасов нет, а баки заполнены на три четверти. Летную обстановку знаешь?

– Да, инструктаж помню.

В этот момент запиликал телефон. Извинившись, Лина поднесла трубку к уху, успев заметить, что на экране высвечивается большая «М», обозначающая хозяйку Монастыря.

– Ветрова Алина слушает, – четко отрапортовала девушка.

Пару секунд телефон молчал, но затем настоятельница заговорила своим обычным четким голосом, рубя слова:

– Улетаешь?

– Так точно!

– Да не ори как припадочная, я и так слышу. Что врачи сказали?

– Все нормально, к полету допущена.

– Ветрова, наши врачи к полету допустят даже паралитика с оторванной головой, я про здоровье спросила.

– Так это ведь не медосмотр. Пульс, давление, температура… Все в порядке.

– Ладно, проводить я тебя не смогу. В общем, счастливого пути. Позагорай, отдохни, тебе это полезно. Море посмотришь, южных горячих парней. Если забеременеешь… Лучше и не пытайся, аборт собственноручно сделаю, ты меня знаешь. И пьянствовать настоятельно не рекомендую, ты даже не представляешь, как ловко я умею от этого дела отучать. Кодирую за полторы минуты. Надеюсь, ты все поняла?

– Так точно, – чуть не вздохнув, ответила Лина.

– Ты чем-то недовольна? – немедленно уточнила настоятельница.

– Никак нет! Я… я думала, что смогу вас увидеть лично… Перед отлетом.

– Понятно, – смягчилась настоятельница. – Я бы пришла, но мне сейчас нельзя отходить от этих трахнутых телефонов. Но не переживай, долго отлеживаться на песочке я тебе не позволю. Скоро вернешься, и уж тогда я за тебя возьмусь всерьез. Ты у меня на луну будешь выть, гарантирую.

Лина непроизвольно улыбнулась, но тут же подавилась улыбкой.

– Ветрова, что тут смешного?

– Я не смеюсь! – чуть не закричала девушка, потрясенная прозорливостью настоятельницы.

– Это ты врачам расскажешь после того, как я до тебя доберусь. С такой улыбкой тебе в дурдоме место, даже смотреть тошно. Ладно, некогда мне с тобой разбираться. Марш в вертолет! И ты это… В общем, счастливого полета. И отдохни там хорошенько. Поняла?

– Да. И вам удачи и всего хорошего, надеюсь, здесь все будет нормально.

– Ветрова, без тебя здесь обязательно будет все нормально. Ты же у нас эпицентр всех неприятностей, так что пусть с тобой южные филиалы разбираются. Все, до связи.

Лина положила трубку в карман, повернулась к вертолету. Она вдруг подумала, что всего второй раз покидает Монастырь, ставший ей домом. Причем в первый это закончилось плохо. Настолько плохо, что даже спустя более чем два месяца ей стыдно будет показываться на пляже в открытом купальнике, выставляя на всеобщее обозрение пятна шрамов, оставленных хитиновыми шипами высшего демона. Они небольшие, да и со временем их залечат до конца, но пока это время не наступило. Впрочем, можно купаться в сумерках или даже ночью, при луне. Лина слышала, что это принято среди отдыхающих. В общем, на месте будет видно. Если дорога пройдет без осложнений, то уже вечером следующего дня она будет на месте и впервые в жизни увидит море. Девушке заранее казалось, что оно ей понравится.

Она была уверена, что полет пройдет нормально.

Настоятельница проследила за удаляющимся вертолетом, вернулась к столу, аккуратно положила мощный бинокль в средний ящик. В который раз подумала, что стоит сменить его на что-то новенькое, с более мощной оптикой. То, что Алина улыбалась при разговоре, она смогла различить с превеликим трудом, скорее все же догадавшись, чем действительно увидев.

Ну что ж, еще с одним делом покончено. Оно скорее личного характера, но настоятельница давно уже не принадлежала себе: личного как такового у нее нет – вся ее жизнь служение, и не стоит забивать себе голову судьбой любимой воспитанницы в это непростое время. В дверь коротко постучали.

– Войдите.

Начальница канцелярии здороваться не стала – хотя они сегодня и не виделись, но у них не принято было приветствовать друг друга. Присев напротив настоятельницы, Буренка протянула из предложенной пачки первую утреннюю сигарету, поднесла ее к настольной зажигалке, затянулась, с удовлетворением констатировала:

– Первая затяжка, что-то я сегодня поздно.

– Вставать раньше надо, – буркнула настоятельница.

– К чему? До обеда дел все равно не будет, если бы не твоя секретная планерка, то спала бы спокойно до восьми.

– И так ты уже поперек больше, чем ввысь, еще и спать собралась полдня.

– Не клевещи, – спокойно возразила Буренка. – Я почти до двух ночи разбиралась с новым персоналом.

– И как?

– Плохо. В северном секторе нет условий для размещения такого количества людей. Им нелегко приходится.

– Ничего, неженок там нет, потерпят.

– Может… часть все же перебросить на другие объекты? Хотя бы женщин из боевых групп. Замаскируем их среди техников и воспитанниц…

– Нельзя! – отрезала настоятельница. – Я уже практически не надеюсь, что все эти приготовления удалось сохранить в секрете, но и окончательно отказываться от маскировки не намерена. Любое хорошее дело губят мелочи, это закон. Я не стану совершать глупые поступки, и без меня найдутся желающие этим заняться.