Боевая единица

Разобравшись с ногой, Нельма подробно осмотрела выступающий кусок каменной кладки, убедилась, что предварительные выводы были верными – это действительно часть арки. Не оборачиваясь, она произнесла:

– Старкова, посвети мне на руки. Я попытаюсь расчистить выход в радиальный коридор, до него не больше метра. Когда телефон погаснет, сразу его не включай. Мысленно сосчитай до тридцати, только потом жми на кнопку. Батарея не бесконечная, надолго ее не хватит.

– Может… позвонить? – неуверенно предложила воспитанница. – Вызвать помощь?

– Старкова, ты настолько тупая, что я даже немного завидую твоей тупости. Тебе наверняка жизнь кажется очень легкой и понятной. В наше время даже обезьяны знают, что связь под землей не работает.

Чуть помедлив, настоятельница еле слышно добавила:

– Да и некому нам звонить.

Дорога показалась через двадцать минут – узкое шоссе с некачественным асфальтовым покрытием. Лина немного посидела в кустах, убедившись, что все спокойно. Машины проезжали частенько, в обе стороны. Учитывая, что она не знала местную географию, особой разницы в том, куда податься, девушка не видела.

Покинув укрытие, она вышла на обочину, огляделась по сторонам. Метрах в пятидесяти левее обнаружилась боковая дорога. Если покрытие основной было просто некачественным, то на этой вообще присутствовало фрагментарно. Уцелевшие реликты асфальта только ухудшали ситуацию – создавалось впечатление, что их уложили умышленно, для усложнения рельефа, с целью создания дополнительных препятствий гусеничной технике. Про то, как там ездит колесная, страшно было подумать.

Но Лину не заинтересовало качество дорожного покрытия– ее привлек синий указатель, стоящий на перекрестке. Память на географические названия у девушки была отличная, не исключено, что, прочитав название близлежащего населенного пункта, она определит свое местонахождение.

Решительно направившись в сторону указателя, по мере приближения рассмотрела, что на обочине возле него трава вытоптана до голой земли, что свидетельствовало о частом и длительном пребывании на этом пятачке людей. Просто так никто у дороги маячить не станет, скорее всего, здесь ожидают общественный транспорт. Лина приободрилась, ведь она как раз размышляла над тем, как бы ей добраться до крупного населенного пункта, где наверняка есть Интернет. Таким образом, одна из проблем отпадала.

Увы, определить название населенного пункта было невозможно. Какие-то шутники полностью закрасили буквы желтовато-серой краской, а поверх нее небрежно вывели странное слово – «Трахучилище». Подобные топонимы Лина еще ни разу не встречала, да и детали надписи свидетельствовали о ее непрофессиональном характере – судя по всему, это проделки скучающих подростков. Других указателей поблизости не было, как и признаков жилья, так что сориентироваться не получалось. Не особо огорчившись, Лина встала посреди вытоптанного пятачка и обернулась на басовитый гул подъезжающей машины.

К сожалению это оказался не автобус, а грузовик. Однако шофер, разглядывая Лину, даже приподнялся над сиденьем, после чего ровный гул сменился на рокот – машина остановилась так ловко, что кабина оказалась точнехонько напротив девушки. Дверца почти мгновенно распахнулась, упитанный мужчина со смешной, какой-то козлиной бородкой, свесившись, пару мгновений буравил Лину насмешливо-оценивающим взглядом, после чего весело произнес:

– Привет ткачихам! Никак в город намылилась?

При слове «город» Лина мгновенно представила крупный населенный пункт с сетью Интернет и согласно кивнула. Водитель ухмыльнулся и, назидательно помахав ладонью с вытянутым указательным пальцем, заявил:

– А время-то раннее, занятия поди идут полным ходом. А?

Что на это ответить, Лина не представляла и растерянно заморгала. Мужчина тут же рассмеялся и, качая головой, проговорил:

– Ну ты, ткачиха, и даешь! Вид у тебя, будто с вертолета упала.

– Откуда вы знаете? – вскинулась Лина.

– Что знаю? – не понял водитель.

– Что я с вертолета упала?

Мужчина аж согнулся от нового приступа смеха:

– Ну ткачиха! Ну ты и даешь! С юмором значит?! Это хорошо, мне веселые нравятся! Ну что, поехали?

Лина знала, что грузовой транспорт не используется для перевозки пассажиров, и предложение застало ее врасплох. Прочитав в ее глазах недоумение, водитель истолковал его по-своему и добавил:

– Ты что, прямо тут расплачиваться собралась? Не гони лошадей. Сейчас по пути в Сральню заскочим, там бензорез надо забрать. Это не ждет, хозяин свалит скоро, я его уже третий день вылавливаю. Ну что уставилась? Присаживайся!

Мужчина приглашающе хлопнул по пассажирскому сиденью:

– Потом расплатишься, так даже веселее будет. Все будет как в сказке, начнем со знакомства. Романтика дороги.

Слово «расплата» напомнила Лине о том, что деньги у нее есть. Правда, по монастырскому обыкновению, их выдали крупными купюрами. Но спрашивать водителя о размерах оплаты или наличии сдачи она не стала. Уточнять, почему веселее будет расплачиваться «потом», тоже постеснялась. Девушка понимала, что подобными вопросами выдаст с головой свое слабое знакомство с реальным миром, – в ее положении лучше всего говорить как можно меньше. В данный момент она лихорадочно пыталась вспомнить, где расположен населенный пункт под странным названием Сральня. Слово было знакомое – так некоторые воспитанницы называли монастырские уборные. Однако не вызывало ни малейшего сомнения, что водитель имел в виду вполне конкретное географическое место.

Но пребывать в раздумьях девушке не дали. Едва машина тронулась, водитель как-то буднично, явно говоря о привычных, обыденных вещах, поинтересовался:

– Ты в город по делу или чисто в удовольствие пупок потереть?

Лина не представляла, зачем надо ехать в город для столь непонятного занятия, как трение пупка, и решила, что водитель сказал это в шутку, после чего ответила:

– По делу.

Шофер присвистнул, а затем хохотнул:

– Знаем мы ваши дела! Ну ты даешь! Ты бы еще в рабочем халате на съем поехала. Или там переоденешься?

Придумать внятный ответ Лина не успела, так как водитель задал новый вопрос:

– Ты под Сухим, или у Соски?

Тут уж девушка и вовсе растерялась – складывалось впечатление, что шофер разговаривает на иностранном языке. Превратно истолковав ее замешательство, он покачал головой:

– Сама, что ли? Ну и дура! Выщемят тебе, если уже не выщемили. Хорошо, если так, на включенной дуре проскочишь. Сухой, как бы его ни хаяли, меру знает, а вот Соска тебя нехило поправит, она безбашенная.

Внезапно, бросив баранку, он двумя руками хлопнул себя по лбу:

– Твою мать! Я торможу, как трактор якорем! Такой ляльке, как ты, у них делать нечего. Там не девки – крокодилы в гуталине! Значит, чисто спонсора себе нашла? А?

Понимая, что отрицательный ответ обрушит на нее очередную гору непонятной информации, Лина утвердительно кивнула. Водитель причмокнул, явно возгордившись своей проницательностью, и как-то снисходительно поинтересовался:

– И что это за спонсор, раз учиться продолжаешь? По специальности работать ты не пойдешь, это козе понятно, так на хрена? Чисто из-за аттестата? Ну и дура. В вечернюю устройся, туда вообще можно не ходить, чисто договориться и платить сколько надо. Дело копеечное, это тебе не институт. Не, бросать тебе надо это дело и цепляться в мужика двумя руками. Станок у тебя точеный, все на месте, не то что у остальных ваших клуш. На хрен тебе там пропадать?

Ловко действуя одной рукой, он достал сигарету, прикурил. По кабине поползли клубы удушливого дыма. Не привыкшая к подобной атмосфере девушка рефлекторно потянулась к рукоятке опускания стекла, но водитель, заметив ее движение, тут же прикрикнул:

– Стоять! Ты чё, совсем страх потеряла? К Сральне подъезжаем, тут духман такой, что мухи плачут. Или вы там у себя привыкли к аромату Сочи? Как вы вообще живете, когда ветер с этой стороны?

Выставив сигарету наподобие указки, водитель заявил:

– Это же сколько срать надо, чтобы такую махину наполнить. Сразу видно – большой город работает.

Взглянув в указанном направлении, Лина увидела большую, далеко тянущуюся дамбу. А, почувствовав крайне неприятный запах, просачивающийся в кабину, поняла, что это очистительные сооружения городской канализационной сети. Таким образом, загадка со странным названием населенного пункта была решена. Это вовсе не деревня и не поселок, а та же уборная, только более грандиозная.

Водитель уверенно повернул в гостеприимно распахнутые ворота, притормозил возле длинного, обветшалого здания технического назначения. На шум открылась перекошенная дверь, явив дневному свету неряшливого мужика с настолько красным носом, что Лина не удивилась, если бы оказалось, что от него можно прикуривать. Шофер, распахнув дверь, страдальчески охнул – концентрация вони была такой, что еще немного, и ее можно будет нарезать кусками. Впрочем, его поведение было явно наигранным, так как в следующий момент он торжественно поприветствовал красноносого:

– Привет передовикам-ассенизаторам!

Тот поднял голову, тускло сверкнул мутными, болезненно-грустными глазами и выдал столь ругательную тираду, что за любое из произнесенных слов монастырскую воспитанницу на полгода вперед обеспечили бы ежедневной чисткой десятка унитазов. Водитель ничуть не обиделся, очевидно, подобные приветствия здесь были в порядке вещей. Обернувшись к пассажирке, он заявил:

– Посиди пока. Не скучай, радио послушай.

Лина только кивнула. В данный момент она с ностальгией вспоминала атмосферу кабины, загаженную табачным дымом. Все познается в сравнении – сейчас она старалась дышать через раз. Впрочем, совет водителя не прошел мимо ушей.

Радио взорвалось какофонией душераздирающих звуков. Девушка не удивилась – она уже сталкивалась с современной эстрадой и поняла, что слышит то, что в Большом Мире принято называть песней. Истошные завывания, даже не пытающиеся идти в одном ритме с грохотом неисправной циркулярной пилы, смысловой нагрузки не несли и более всего напоминали крик человека, падающего с большой высоты. Впрочем, один раз Лина отчетливо различила слово «любовь», что еще больше сбило ее с толку. Слишком уж сильно диссонировало это понятие с предсмертными криками.

Переключив на другую станцию, она наткнулась на более понятную песню. Музыкой здесь и не пахло, но зато слова были в основном понятны. Простым, доступным языком, практически, говоря речитативом, мужской голос рассказал краткую биографию Антихриста, начиная с момента его ночного рождения в уединенном месте под охраной падшего ангела. Лина прослушала ее с интересом – в Монастыре подобное, разумеется, не услышишь. Этот канал ей понравился, но, как назло, после второй, тоже вполне понятной песни, пошел блок кратких новостей. Она было потянулась переключить приемник на другую станцию, но тут же отдернула руку: «…Новые подробности из Моврина. Как мы уже сообщали, сегодня утром произошел сильный взрыв на складе боеприпасов в девяти километрах к востоку от города. После него большое количество артиллерийских снарядов разбросало по окрестностям. Начата эвакуация близлежащих деревень. Причины взрыва пока неизвестны, не исключен террористический акт. Минобороны пока никак не прокомментировало случившееся. Так же неизвестно, насколько соответствуют слухи о наличии на складе химического оружия. А теперь новости московского зоопарка. Сегодня у шимпанзе…»

Лина прослушала сообщение о прибавлении в обезьяньем семействе, но оно прошло мимо ее сознания. В отличие от дикторши, она прекрасно знала, что в девяти километрах к востоку от Моврина артиллерийских складов нет и никогда не было. Нет там и складов валенок или противогазов, там вообще нет никаких государственных складов или других армейских объектов. Зато там есть «Христианский женский центр благородного воспитания» – так официально назывался Монастырь, это и было написано на вывеске перед въездом. На его полигоне имелся склад боеприпасов, некоторое количество патронов хранилось в оружейке при втором учебном корпусе. Однако вряд ли они могут вызвать настолько сильный взрыв, что придется эвакуировать жителей близлежащих населенных пунктов. Да и артиллерийских снарядов там нет – кроме как из минометов, воспитанницы не стреляли. Их обучали стрельбе из гаубиц, но только в теории, на уровне «потяни за эту пипочку, и пушечка бабахнет».

Девушка даже позабыла о мерзком запахе – в голове воцарился сумбур, она не верила, что в Монастыре могло произойти что-то ужасное, но тем не менее события последнего времени выстраивались в зловещую цепочку, старающуюся удушить растерявшуюся воспитанницу. Вокруг что-то происходило, что-то нехорошее, страшное – Лина чувствовала себя пылинкой, попавшей в смерч. И при всем при этом мир вокруг нее продолжал жить будничной жизнью: двое мужчин в замызганных спецовках протащили мимо кабины какие-то тяжелые штуковины, принялись их загружать в кузов, при этом непринужденно беседуя с водителем с помощью трех-четырех слов. Разговор проходил мимо сознания воспитанницы, она даже не покраснела – ей просто дико было видеть будничные действия рабочих, в то время как мир вокруг рушился.

В голову лезли различные предположения, одно нелепее другого. Неудивительно: Монастырь и мир были для Лины синонимами – если с первым что-то случилось, то по ее вселенной нанесен сокрушительный удар. Нет, этого просто не может быть: Монастырь вечен – смертны воспитанницы, ничто не способно поколебать его древние стены. Хватит терзать себя – надо отбросить мешающие мысли. Душевное равновесие – часть силы выпускницы, не стоит ее разбазаривать. Есть приказ, он должен быть выполнен, все остальное – мелочи, не заслуживающие внимания.

Процесс восстановления душевного равновесия был прерван появлением водителя. Захлопнув за собой дверь, он весело гикнул:

– Эх! Сейчас с ветерком прокачу через Плющевку! Еще пара минут, и сдохнем тут. Сейчас…

Однако «сейчас» задерживалось – двигатель отказывался заводиться. Шофер с пулеметной скоростью отвешивал матерные рулады, но запугать ими мотор не получалось – кроме нескольких чихов, никакой активности он не проявил. Лина с ужасом подумала было, что из этой зловонной местности придется выбираться пешком, но тут техника перестала капризничать – после очередной попытки раздался уверенный рокот.

Уже выезжая за ворота, водитель, прикуривая очередную сигарету, заявил:

– На таком воздухе даже мотор не хочет работать. Сейчас дымком вонищу разбавим.

Лино кивнула – табачный дым казался ей сейчас чуть ли не божественной амброзией. От души затянувшись, шофер выдохнул немалое облако на ветровое стекло и с досадой произнес:

– Первый раз такое… Движок у меня как часы работает, заводится с полунамека. Что такое, сам не пойму, надо вечером посмотреть. Ну чё сидишь? – чуть не выкрикнул он.

Лина удивленно захлопала глазами, не улавливая смысл вопроса. Хохотнув, водитель пояснил:

– Окно открывай, да побыстрее. И не зыркай, как корова на случке, тут можно. Сральня позади осталась, а ветер прямиком на нас, аромат тут просто зашибись.

Девушка поспешно опустила стекло. Встречный поток воздуха почти мгновенно выдул из кабины остатки зловонной атмосферы – только сейчас Лина смогла вздохнуть полной грудью, ее тонкое обоняние никогда прежде не подверглась столь серьезному испытанию. В голове тем временем полным ходом шел процесс идентификации географического объекта «Плющевка». Успехом он не увенчался – топонимов с подобными названиями в России немало. Кроме того, после истории с насосной станцией, обозванной нехорошим словом, Лина не доверяла терминологии водителя.

Тем временем грузовик свернул с разбитого асфальта, затрясся по плохо накатанной грунтовке, петляющей среди густого леса, полностью затянутого кустарником. Через пару минут он выехал к излучине маленькой речушки, остановившись посреди ровненького луга, во многих местах изуродованного следами кострищ. Судя по мусору и многочисленным пустым бутылкам, это место пользовалось популярностью у любителей незатейливого импровизированного отдыха.

Водитель заглушил двигатель, весело хлопнул Лину по бедру и поинтересовался:

– Зовут-то тебя как? Меня вот обычно, Колей.

Девушка подумала было возмутиться на столь фамильярное поведение шофера, но растерялась, не выработав линию поведения в такой обстановке. Отодвинувшись к двери, она почти бессознательно ответила:

– Алина.

– Эх, Алинка, Алинка! До чего ты хороша – будто ягодка-малинка! Тебе бы еще сиськи побольше да глаза повеселее – и цены бы не было. Даже в солдатских брюках козочкой смотришься. Ну пошли.

Достав из-за сиденья свернутую грязную куртку, он, распахнув дверь, спрыгнул на землю и, обернувшись к недоумевающей девушке, нетерпеливо рявкнул:

– Ну что расселась как засватанная. Выходи, Алиночка, расплачиваться будем.

Воспитаннице не хватало жизненного опыта, но это не помешало ей понять, что понятия «оплаты» у нее и водителя несколько различаются. Однако отвечать ничего не стала, спокойно покинула кабину.

Шофер тем временем расстелил куртку на увядающей траве, отбросив при этом парочку мешавших бутылок, после чего, обернувшись к девушке, деловито пояснил:

– Ты пока не ложись, начнем с маленькой. Ох, и красивая же ты, Алинка! Как же я тебя раньше-то не заприметил!

– Постойте, Николай! – требовательно произнесла девушка. – Вы несколько заблуждаетесь в отношении меня. Я согласна оплатить проезд, но деньгами, заниматься с вами сексом я не намерена.

– Ты чё несешь, коза драная? – внезапно вспылил водитель и, торопливо расстегивая брюки, шипящим голосом добавил: – Иди сюда… На колени! Ишь ты, нашла где хвостом крутить! И не строй из себя целку, никто тебя силком не тащил, сама села, сама платить согласилась!

Спорить со странной логикой водителя Лина не стала. Она понимала, что психологически подавить его будет затруднительно. Учитывая ее пол, возраст и хрупкое телосложение, подчинить своей воле массивного возбужденного самца одними словами не получится. Здесь нужен настоящий талант, а у девушки он отсутствовал. Впрочем, у нее имелись весьма полезные навыки, компенсирующие этот недостаток.

Лина улыбнулась настолько мило и притягательно, что водитель замер, перестав возиться с заевшим замком штанов. Закончив первую стадию операции по подавлению чужой воли, девушка приступила ко второй, более контрастной, реализуя на практике один из методов защиты от насильников, – в Монастыре этому учили, начиная с двенадцати лет, вдалбливая в головы воспитанниц различные модели поведения. Шагнув вперед, она подняла руки к шее, имитируя расстегивание пуговиц. Завороженный водитель даже не понял, что пуговиц на футболке нет. В следующий миг Лина от души врезала ему твердым носком ботинка по голени.

– …!!! – взвыл водитель, запрыгав на второй ноге.

Терпеливо дождавшись удобного момента, Лина повторила садистскую шутку со второй голенью – шофер подавился новым криком и присел, обнимая колени. Ноги у девушки были сильные, ботинки крепкие, она бы не удивилась, если б оказалось, что на костях мужчины появились трещины. Но и без них ему очень больно – Лине тоже приходилось получать подобные удары. Разумеется, они были не столь жестокие, но ощущения запомнились на всю жизнь. Она было замахнулась для завершающего удара в затылок, но тут же себя одернула. Кто знает, к чему может привести такая травма? Убивать водителя или серьезно его калечить не стоило – он того не заслуживал. А самое главное – шофер еще был нужен.

Достав свое единственное оружие – нож, возвращенный Клещом, Лина терпеливо дождалась окончания первичного шока, после чего встала перед глазами водителя. Подняв пластиковую бутылку из-под пива, она неторопливо, скупыми, уверенными движениями разрезала ее на десятки тонких колец. Острейший нож, способный рубить волосинки на лету, резал пластик почти без звука, будто это было подтаявшее масло. Отбросив остатки донышка, девушка взглянула в перепуганные глаза замершего водителя и очень спокойным, уверенным голосом произнесла:

– Николай, ты жив только потому, что мне лень самой сидеть за рулем. Но в этом вопросе я себя пересилить как-нибудь смогу. Так что у тебя два выхода: или ты отвезешь меня в город, или я отрежу тебе голову. Итак, что ты предпочитаешь?

Икнув, водитель чуть ли не плаксиво взвыл:

– Ну твою мать! Где были мои глаза! Видел же, что на биксу из бурсы ты никак не катишь! Ну попал, ну, дурак! Слушай…

– Уважаемый, – перебила его Лина, – из всего потока текста я так и не уловила ответ на свой вопрос. Ну?

– Отвезу, отвезу! – затараторил воитель. – Я и деньги тебе все отдам, только не махай ножом-то!

– В машину, – коротко скомандовала девушка, пустив в глаза водителю солнечный зайчик от лезвия.

Это оказало на него неожиданное воздействие – по-мышиному пискнув, он проворно вскочил и бросился в сторону ближайших зарослей. Лина без раздумий рванула за ним – она понятия не имела, как добраться до города и что вообще это за город, лишаться такого проводника в ее планы не входило. Водитель проявил немалую прыть, что при его упитанности было просто поразительно. Однако преследование закончилось, едва начавшись, – воспитаннице помогла бутылка, подвернувшаяся под ногу мужчины. Ступня уехала назад, он с сочным звуком плюхнулся плашмя в свежее кострище, подняв тучу пепла, после чего остался лежать в этой позе, еле слышно поскуливая.

Неспешно подойдя поближе, Лина легонько пнула его в бок:

– Николай, вы что, спать здесь собрались?

– Не убивай, – чуть не простонал водитель, не поднимая головы.

– Эх вы! – вздохнула Лина. – И где же ваша смелость? Так испугаться простой девчонки! Вставайте немедленно, нам пора ехать.

Мужчина покорно поднялся, еле переставляя ноги, направился к машине. Лина чувствовала себя польщенной – еще бы, парочкой ударов по голени и демонстрацией ножа она заставила повиноваться себе взрослого, физически крепкого мужчину. К счастью для ее гордости, она не могла прочитать мысли своей жертвы. Увы, шофер боялся не столько Лину, сколько своих собственных страхов. Не так давно в районе убили двух дальнобойщиков, после чего сплетни раздули их число до шести. Более того, молва нарисовала подозреваемую – красивую б…, подсаживающуюся в машину. Завлекая несчастных водителей в укромные места, она доставала финку. И понеслась…

В общем, завидев нож в руке своей пассажирки, водитель едва не обмочился. Он не был суперменом и даже не мыслил дать отпор жуткой девушке. Та, не зная об этом, закрыв дверь, пригрозила:

– Николай, даже не думай со мной шутить! Убивать я тебя не стану, просто глаз вырежу, одного тебе вполне хватит, чтобы следить за дорогой.

– Вырезай! – обреченно выдохнул водитель. – Только не убивай!

– Хватит ныть! Поехали!

Страх шофера, вероятно, передался и машине – грузовик легко завелся с первой попытки. Николай вцепился в баранку, но ехать не спешил, он вообще почти не шевелился, если не считать нескончаемой попытки отодвинуться подальше от пассажирки.

– Ну? – не выдержала Лина. – Почему стоим?

– А куда ехать? – в свою очередь спросил водитель.

– Вы странный человек! – удивилась девушка. – В город собирались, вот и езжайте в город.

– А… Это… Там мимо поста придется ехать. Могут остановить…

– Ничего страшного, – спокойно ответила Лина. – Покажете права, у меня документы тоже в порядке. А если крик поднимете, печень вырежу.

Девушка хотела было добавить «и съем», но постеснялась – явный перебор. Николая и так трясло будто под высоким напряжением. Его зубы временами начинали отбивать отчетливую чечетку, Лина впервые убедилась, что они действительно могут лязгать от страха. Включив передачу, он вывернул руль, уезжая с гостеприимной полянки.

Куртка осталась лежать на вытоптанной траве, водитель о ней и не вспомнил, что неудивительно. Едва по бокам замелькали лесные заросли, он вздрогнул от несколько странного вопроса опасной пассажирки:

– Николай, коротко, без лишних подробностей объясни, где мы находимся.

– В смысле? – не понял шофер.

Сохраняя самый серьезный вид, девушка пояснила:

– То, что мы на Земле, я знаю. Пожалуйста, объясни подробнее, где именно на Земле?

За время проведения операции Ланс ни разу не присел: он или стоял посреди подземного зала, либо прохаживался мимо столов и пультов, следя за работой сотрудников. Его мрачноватая аура действовала безотказно – никто даже не выходил на перекуры, все выполняли свое дело с максимальной самоотдачей. Однако магистр не только стоял над душой у штабистов, он непрерывно напитывал свой мозг самой разнообразной информацией, поступающей из многочисленных источников.

Вот и сейчас, стоя возле шеренги связистов, он изучал свежую распечатку со списком потерь. Даже их значительное превышение над запланированными цифрами не отразилось на бесстрастном, будто высеченном из камня лице. Честно говоря, ему было глубоко наплевать на количество потерянных самолетов и пилотов – Ланс пытался установить, смог ли кто-то из противников спастись из монастырского комплекса. Во всем списке его насторожил один-единственный пункт.

Развернувшись, он отыскал взглядом ответственного сотрудника, но подходить не стал. Тот сам поднял голову и поспешно направился к магистру.

– Что-то не так? – осторожно поинтересовался мужчина, замерев в двух шагах.

– Да. Истребитель четырнадцать сорок два. Он потерян в ста десяти километрах от места событий. Как это произошло?

– Достоверно пока неизвестно. Его направили на перехват вертолета, незадолго перед началом операции покинувшего воздушное пространство Монастыря. Первая атака победы не принесла, на втором заходе пропала связь, радары близлежащих объектов Ордена зафиксировали его резкое снижение и потеряли контакт.

– А вертолет?

– Тоже упал. Разведывательный самолет уже нашел его обломки, истребитель лежит в двух километрах. Сейчас на место выехали наши сотрудники для организации легенды происшедшего. Местность густонаселенная, слишком многие видели бой и катастрофу. Сами понимаете…

– Ваши действия бездарны, – равнодушно произнес Ланс. – Немедленно отправьте на место группу специалистов для изучения местности и обломков машин. Необходимо установить, сколько людей было в вертолете и спасся ли кто-нибудь из них. Хорошо бы также идентифицировать их личности.

– Частично это известно, – поспешно заявил сотрудник. – Судя по одному из последних радиоперехватов, на борту находилась Ветрова Алина, она известная воспитанница Монастыря, Практикантка.

– Я прекрасно знаю, кто она, – холодно ответил Ланс. – Предоставьте мне полные данные по радиоперехвату и выполняйте указание.

На лице Ланса впервые обозначилось что-то похожее на гримасу. Он посмотрел в дальний угол центра, где с одного из мониторов испуганно смотрела симпатичная девушка. Снимок был сделан около года назад в Монастыре, а после июньских боевых действий долго пользовался популярностью. Магистр прекрасно помнил все перипетии таежной войны. Впрочем, сейчас он размышлял не о подробностях тех событий, он думал об этой странной девушке, выбравшейся живой из настоящего ада, поставив при этом в тупик лучших ученых Ордена. Ему не понравилось, что эта же воспитанница принимала участие в неравном поединке между вертолетом и истребителем, закончившемся вничью. Ветрова была везучей.

Опасно везучей.