— А, мое почтение… — сказал Ершаков, не оглядываясь на вошедшего. — Что хорошенького, господин Гейним?
Ершаков смешивал слова «гений» и «Гейне», и они сливались у него в одно — «Гейним», как он и называл всегда старика.
— Да вот-с, заказик принес, — ответил Гейним. — Уже готово-с…
— Так скоро?
— В три дня, Захар Семеныч, не то что рекламу, роман сочинить можно. Для рекламы и часа довольно.
- Гм... Как вы насчет писанья рассуждаете... - обиделся Гейним. - Не съешь, не выпьешь. Того не понимаете, что я, может, когда сочинял эту рекламу, душой страдал. Пишешь и чувствуешь, что всю Россию в обман вводишь. Дайте денег, Захар Семеныч!
Писанья не съешь, не выпьешь... плевое дело! И рубля не стоит.
Трем магазинам сразу рекламу сочинял... Это и у Шекспира бы голова закружилась.
