Прежде, действительно, у нас было занятие… Мы людей искушали… совращали их с пути добра на стезю зла… Теперь же это занятие, антр-ну-суади, и плевка не стоит… Пути добра нет уже, не с чего совращать. И к тому же люди стали хитрее нас… Извольте-ка вы искусить человека, когда он в университете все науки кончил, огонь, воду и медные трубы прошел! Как я могу учить вас украсть рубль, ежели вы уже без моей помощи тысячи цапнули?
Впрочем, уйдемте! Как приятен выход! Будь я содержателем Salon des variétés, я брал бы не за вход, а за выход…
Знаете, у недалеких и самолюбивых людей бывают моменты, когда сознание, что они несчастны, доставляет им некоторое удовольствие, и они даже кокетничают перед самими собой своими страданиями.
Фрейлейн Луиза сидит за столом. Она высока, толста, потна и неповоротлива, как улитка
но... но почему бы не соврать, если можно?
Подается кусок мяса… Девочка ест, и… как ест! Ест ртом, глазами, носом…
«Долой мужчин!» Дайте в это время публике рычаг, и она перевернет землю! Орут, голосят, визжат…
Человек со стриженой головой тупо смотрит на рюмку, пожимает плечами и с остервенением глотает водку.— Не могу, Иван Иваныч! У меня порок сердца!— Плюнь! Ничего твоему пороку не поделается, ежели выпьешь!Юноша с пороком сердца выпивает.— Еще рюмку!— Нет… У меня порок сердца. Я и так уж семь выпил.— Плюнь!Юноша выпивает…
В толпе два молодых купчика усердно жестикулируют руками и ненавидят друг друга.
урааа, господа охотники!! — 29-е июня… Наступил день, в который забываются долги, жучки, дорогие харчи, тещи и даже молодые жены, — день, в который г. уряднику, запрещающему стрелять, можно показать двадцать кукишей
