Камерон

Мы можем покончить со своим прошлым, но прошлое еще не покончило с нами.

Из к/ф «Магнолия», («Magnolia», П. Т. Андерсон, 1999)

Часть 1

Реймон

Я знал, что сюда не следует приезжать, что воспоминания вновь начнут душить меня, заставляя сердце сжиматься от тоски и страстного желания промотать время назад, как пленку, и… и я бы все сделал по-другому.

Я огляделся вокруг. Ничего не изменилось. Щемящая томительная грусть охватывает меня. Воспоминания накрывают, оживляя давно забытое, заставляя проживать меня вновь и вновь то, что, казалось, давно оставлено в прошлом: эти мучительные чувства, мысли, желания или, может… ничего нет, и это все просто иллюзия.

Последний раз я был здесь в далеком 1990-м, в лучшие годы своей юности. И вот, спустя двадцать лет, я снова здесь.

Я спустился вниз ближе к реке. Сумерки. Что-то чарующее, таинственное обволакивает меня, и отголоски прошедших времен пленяют, захватывают и уводят за собой. Я будто слышу звонкий смех Камерон, вижу ее дерзкий синий взгляд, мелькнувший среди деревьев. Сердце начинает учащенно биться. Вглядываюсь в наступающую темноту. Глубина темнеющего леса оживает, призрачные силуэты мелькают в пышных ветвях, расплываются и таинственно исчезают. Нет, мне почудилось, это лишь тени уходящего дня, играющие со мной, и насмешливый ветер, шумящий в ветвистых кронах деревьев, но я уже чувствую ее теплые губы на своих губах, ее черные локоны щекочут мне лицо. Я вдыхаю запах ее волос, пахнувших лесными цветами и свежей травой, и нежность волной захлестывает меня. Камерон…

Но резкий окрик Джэда заставляет меня вздрогнуть.

– Не прикасайся к ней! С каких это пор ты смеешь целовать ее?!

Чувство ярости и досады ослепляют меня. Губы Камерон расплываются в дразнящей пленительной улыбке, и я слышу ее шепот:

– Реймон, не останавливайся. Пусть смотрит.

Я отталкиваю ее.

– Еще не наигралась? – зло усмехнувшись, я поворачиваюсь лицом к Джэду, на ходу снимая часы и куртку, готовясь нанести первый удар.

Я резко оглянулся. Вокруг ни души, но я ведь только что слышал…

Нет, это шорох опавшей листы под ногами, щебет птиц, потревоженных моим случайным вторжением в их лесное царство. Я с силой встряхнул головой, прогоняя наваждение. Господи, все это было двадцать лет назад, и до сих пор так же больно.

Я разворачиваюсь и иду по знакомой, еле видимой тропе, удаляясь все дальше в глубину чащи и воспоминаний. Тропинка выводит меня на небольшую поляну, где столетний величественный дуб неизменно стоял все также, и к которому она когда-то прижималась, прячась от прозрачных струй дождя среди его раскидистых ветвей. Как волшебно вокруг… Я вздрогнул.

– Реймон, как волшебно вокруг… – Она протягивала мне руки. – Иди ко мне… Ну, не дуйся! Иди же ко мне… – Ее синие глаза смеялись надо мной, провоцируя, издеваясь и маня.

Я действительно слышал ее голос?

Мы были тогда так юны, взбалмошны и беззаботны. Мы втроем были лучшие друзья, знали друг друга с самого детства. Если бы мы только знали, как все закончится для всех нас.

Я спустился к обрыву и вспомнил, как Камерон много лет назад стояла со мной на этом же месте, положив мне голову на плечо, и мы провожали закат уходящего дня, любуясь летним солнцем и небом, переливающимся сочными цветными красками. Правда, я любовался не закатом, а Камерон, наслаждался ее близостью, слегка касаясь губами ее волос, но все это кануло в прекрасном недосягаемом прошлом, которое никогда уже не повторится.

Не нужно было сюда приезжать. Камерон вновь овладевает мной, снова захватывает мою душу в плен, подчиняет все мои мысли воспоминаниям о ней. Ее незримая прекрасная тень следует за мной везде. Я почти чувствую ее чарующий зовущий взгляд, слышу за спиной ее легкие шаги и тихий смех. Мысленно молю ее исчезнуть, уйти, и в то же время – продолжать преследовать меня.

***

Я жил с бабушкой, достопочтенной миссис Фрейзен, в прелестном зеленом историческом городке Колчестер, расположенном в графстве Эссекс на реке Кольн, недалеко от Лондона.

Когда мне исполнилось восемь, мои родители сменили работу и переехали в Лондон. Меня оставили временно с бабушкой, решив не дергать посреди учебного года, и я должен был окончить третий класс здесь. Имея серьезные финансовые проблемы, родители хотели сначала обустроиться в Лондоне, прежде чем окончательно меня забирать. Но они опоздали. С самого начала я не хотел никуда переезжать, а когда в мою жизнь вошла Камерон, я наотрез отказался покидать Колчестер. Ведь здесь была она – моя любовь, моя жизнь, и мои друзья.

Родителям пришлось смириться. Они приезжали каждые выходные, и эти дни были для меня настоящим праздником. Мама не могла оторваться от меня, заваливая сладостями и подарками. Отец проверял мои успехи в школе, брал с собой на рыбалку, это было наше с ним общее хобби. Дни их приезда были всегда яркими и запоминающимися в моей спокойной размеренной жизни.

Вспоминая свое детство, я могу назвать его одним словом – беззаботное. Бабушка предоставляла мне полную свободу действий, во всем доверяя мне. Она без проблем отпускала меня с друзьями до позднего вечера и всегда снисходительно относилась к моим дерзким мальчишеским выходкам. Учеба давалось мне легко, ожидания родителей я не обманул. Лучшим моим другом уже тогда был Джэд.

Джэд Лейдон…

Он рос в обеспеченной семье. Его отец, Кайл Лейдон, имел собственный бизнес и являлся одним из самых уважаемых людей в Колчестере. Он часто уезжал по делам во Францию, и воспитанием Джэда никто не занимался. Его мать, Клер, не могла совладать с властным и жестким характером сына. Она мне запомнилась белокурой изящной женщиной с вечно грустными голубыми глазами. Гувернантки стремительно менялись одна за другой, в ужасе убегая от Джэда. Он уже тогда отличался необузданной жестокостью, грубостью и невыносимым характером. Ему не хватало внимания отца, а Клер просто была в отчаянии, не зная, как справиться с сыном. Никогда не забуду тот день, когда Джэд пришел ко мне и рассказал новость, которая изменила всю нашу жизнь. Его лицо отражало злость и тревогу.

– Мои родители разводятся, – заявил он.

– Что? – Я в недоумении уставился на него.

Признаться, в восемь лет мало что понимаешь в отношениях взрослых. Он присел рядом со мной.

– Это означает, что мои родители жить вместе больше не будут.

– А ты? Ты с кем остаешься? – я встревожился, так как друга мне терять не хотелось.

– Мама с моей младшей сестрой уезжают к бабушке в Нортгэмптон. Она хочет и меня забрать с собой, но отец против. Он настаивает, чтобы я остался с ним. Мама сегодня утром долго плакала, я случайно услышал их разговор на кухне, – и Джэд подробно рассказал мне о разговоре, который произошел между его родителями.

Из рассказа Джэда я понял одно – Кайл Лейдон, всеми уважаемый и примерный семьянин, решил развестись с женой из-за другой женщины. Это был неслыханный скандал на весь город. Кайл и Клер Лейдон считались образцово-показательной парой, и для всех было настоящим потрясением, когда они подали на развод.

Клер не хотела расставаться с сыном, но Кайл убедил ее, что она с ним просто не справится, с чем Клер не могла не согласиться, и в итоге они пришли к договоренности, что Джэд остается с отцом.

– Они еще долго о чем-то спорили, я уже не помню, но мама с сестрой скоро уезжают, но я рад, что остаюсь здесь, – Джэд закончил рассказ.

Я искренне расстроился за друга, но не знал, как ему помочь.

– Он привезет сюда жить какую-то женщину! Из-за нее мама уезжает! – Его глаза загорелись безумным огнем.

– Значит, у тебя будет мачеха?

Джэд злобно усмехнулся.

– И не только! У меня еще будет новая сестра! Эта женщина приедет со своей дочерью.

– Ничего себе! – Я во все глаза смотрел на Джэда, от души сочувствуя ему.

– Но это мы еще посмотрим, – многообещающе заявил Джэд. – Я им устрою жизнь!

Джэд был на год меня старше, и в свои девять лет он уже отличался острым, хитрым, изворотливым умом. С того дня мы строили грандиозные планы, один коварнее другого, как будем выживать отсюда его злую ненавистную мачеху. Вспоминая их не без улыбки, хочется отметить, что они были достаточно ловкие и изощренные для мальчишек нашего возраста.

Прекрасная Рене приехала через месяц с прелестной маленькой девочкой шести лет. Это была Камерон. Рене была истинной француженкой. В ней чувствовались легкость, фривольность, изящество и какое-то необъяснимое французское очарование. Она безупречно владела английским, так как когда-то была замужем за англичанином. Говорили, что в Париже она работала танцовщицей в одном из самых знаменитых кабаре, где, по слухам, отец Джэда и встретил ее. Признаться, было от чего сойти с ума. Белая нежная кожа, глубокий синий взгляд, чувственные губы, черные волосы в стрижке каре и безупречная изящная фигура. Рене была начинающей звездой кабаре-шоу, ее внешность и обаяние позволяли добиться многого, но она отказалась от всего и уехала с Кайлом.

Половина мужского населения Колчестера была без ума от новой жены Кайла Лейдона. Ее называли никак не иначе как «Прекрасная Рене». Прилагательное «Прекрасная» стало ее первым именем. Женское население нашего городка моментально возненавидело Рене в опасении, что эта «разрушительница стабильных браков» доберется и до них, что, кстати, было совершенно безосновательно. Рене была такой милой, мягкой и кроткой женщиной, что ни для кого не представляла никакой угрозы, к тому же она сильно любила отца Джэда и другие мужчины для нее просто не существовали.

Я до сих пор помню тот день, когда впервые увидел Камерон. В день их приезда Джэд попросил меня побыть с ним рядом для моральной поддержки. Мистер Лейдон не возражал. Он уехал встречать их в аэропорт еще рано утром. И вот мы с Джэдом стоим на ступеньках старинного особняка Лейдонов и внимательно наблюдаем, переполненные тревогой и любопытством, как подъезжает автомобиль, из которого выскакивает Кайл и, предупредительно открывая дверцу, помогает выйти своей прекрасной Рене, будущей мачехе Джэда. Кайл выглядел оживленным и взволнованным, его лицо сияло таким счастьем и радостным нетерпением, будто он всю свою жизнь ждал только этого события. Не забыв бросить предупреждающий взгляд на Джэда: «только попробуй что-нибудь выкинуть», Кайл Лейдон нежно заключил Рене в объятия, поцеловал Камерон и немедленно нас всех представил.

– Отец никогда так не смотрел на маму, никогда ей так не улыбался, – хмуро прошептал мне Джэд. – Если честно, я вообще его таким никогда не видел. С мамой и с нами он был совсем другим.

Рене приветливо улыбалась нам, взволнованно посматривая на хмурого Джэда. Видимо, она беспокоилась, и, надо признать, не напрасно, как мальчик воспримет ее. Ведь по вине Рене его мать покинула этот дом и город вообще. Камерон была в прелестном белом платьице, она стояла возле Рене и держала ее за руку. Ее большие синие глаза с любопытством уставились на меня с Джэдом. У меня перехватило дыхание, когда наши глаза на секунду встретились: я никогда в жизни не видел такой красивой девочки.

– Мама, ты говорила, что у меня будет брат, – сказала Камерон, переводя озадаченный взгляд с Джэда на меня. – А который из них, мальчик с темными или светлыми волосами? Или у меня будет два брата?

Мы с Джэдом переглянулись. Рене рассмеялась.

– Дорогая, тот, что со светлыми. Это Джэд. Правда, они с Кайлом очень похожи?

Лицо Джэда вспыхнуло, когда на него с любопытством уставились две пары больших синих глаз. Он и так не любил к себе излишнее внимание, а тут такой откровенный интерес.

– Джэд, – вмешался Кайл. – Камерон теперь твоя сестра, и ты отвечаешь за нее, – категорично и строго произнес он. – Проводи Камерон в ее комнату, покажи здесь все, познакомь со всеми. Я полагаюсь на тебя. Уверен, вы подружитесь.

В его тоне отчетливо прозвучало «попробуй не подружиться». Джэд хмуро молчал. Он какое-то время пристально и безотрывно смотрел на Камерон, и наконец благосклонно улыбнулся ей. Я видел, что Джэд совсем не ожидал появления такого обворожительного создания в своей жизни, и, вопреки себе, он был тоже очарован ею, хотя ни за что на свете не признался бы в этом, считая всех девчонок несносными дурами.

– Конечно, отец. Я с удовольствием покажу Камерон наш дом, – смиренно произнес он.

Рене с умилением наблюдала за нами.

– Иди же, смелее, ты ведь так хотела познакомиться с Джэдом. – И Рене легонько подтолкнула к нам Камерон, которая застенчиво из-под длинных ресниц рассматривала нас.

Камерон нерешительно продолжала стоять. Тогда Джэд сам приблизился к ней и властным уверенным жестом взял ее за руку. Она беспрекословно подчинилась и послушно последовала за ним, не выпуская его руки, периодически бросая на Джэда неуверенные и в то же время заинтересованные взгляды.

Я тоже последовал за ними, любуясь ее длинными черными локонами, струящимися по спине, впервые охваченный каким-то странным невероятным чувством, которое я не мог себе объяснить. Появилось странное необъяснимое желание находиться рядом с этой девочкой, прикоснуться к ее дивным волосам, хотелось, чтобы она смотрела на меня, а не на Джэда, своими чудесными синими глазами, и сжимала не его, а мою руку. Я смотрел на их сплетенные пальцы, и меня охватывало неясное смутное раздражение. Ошеломленный, взволнованный этим нарастающим, совершенно новым для меня чувством, я шел за ними, и меня пронзало необъяснимое желание, чтобы эта девочка посмотрела на меня, заговорила со мной, почувствовать ее чарующий взгляд на себе. Мне изо всех сил хотелось дернуть ее за эти играющие блестящие локоны, чтобы она, наконец, оглянулась на меня. Что со мной?

Джэд деловито и гордо показывал ей дом и что-то покровительственно объяснял. Камерон молча слушала его, с любопытством осматривая обстановку. Неожиданно она посмотрела на меня и спросила что-то по-французски. Я в растерянности смотрел на нее как завороженный, слушая красивую французскую речь. Джэд со снисходительной улыбкой ответил за меня, что мы не понимаем ее.

– Ах да, забыла! Извините, – сказала Камерон уже на чистом английском. – Мама меня предупреждала, но мне сложно сразу перестроиться на другой язык.

Она улыбнулась мне и Джэду своей неповторимой ослепительной улыбкой, и мы с ним поняли, что дело совсем плохо, что мы готовы на все, лишь бы снова увидеть эту улыбку на ее лице, чтобы заслужить внимание, дружбу и привязанность этой очаровательной девочки.

С первого дня их приезда мы позабыли все свои коварные планы, так как Камерон мгновенно завоевала наши сердца. Она унаследовала необыкновенную красоту своей матери. Ее большие синие глаза оттеняли темные длинные ресницы, густые черные волосы тяжелым каскадом падали на плечи, струясь локонами по спине, и эта несравненная чарующая улыбка – она пленила, околдовывала и врезалась в сердце навсегда.

***

Шли годы. Все носились с ней, все обожали ее. Камерон прекрасно сознавала свое очарование, спокойно и снисходительно принимая внимание и восхищение окружающих. Ей нравилось наблюдать наше соперничество за нее, наше стремление завоевать ее сердце. Наша дружба с Джэдом всегда омрачалась чувством ревности к ней. Камерон не без улыбки наблюдала, как мы спорим, деремся из-за нее, воспринимая наше соперничество как очередную игру, как детскую забаву. Впрочем, в то время так все и было. Лишний повод подраться и в очередной раз испытать себя, показать Камерон и всему миру, кто из нас круче, – это нам с Джэдом было по душе. Прислуга, гувернантки никогда не вмешивались в наш запутанный треугольник отношений, только разводили руками: «Что же будет, когда они все вырастут? Не миновать трагедии!» Они ничего не говорили родителям, так как боялись Джэда. Они знали его хитрость и мстительность. «Этот ребенок просто демон», – шептались они за его спиной.

Камерон нравились грубые ласки Джэда, когда он привлекал ее к себе, его руки путались в ее черных волосах, наматывая длинные пряди на кулак, он притягивал ее лицо к себе. В ее глазах отражались покорность и удовольствие. Камерон признавала его властность и силу. Ей нравились его необузданность, его неистовство. Она позволяла ему чувствовать, что принадлежит ему, что он главный человек в ее жизни. Вернее, один из главных, так как я ни в коей мере не уступал ему привязанность и внимание Камерон.

– Джэд, ты самый сильный, самый красивый, – говорила Камерон, с любовью глядя на сводного брата.

Он счастливо улыбался и неистово обнимал ее. Она охотно принимала его ласки и нежность, потому что она знала, что нежен он только с ней. И Джэд – он был предан ей, он обожал ее.

Я жутко ревновал и досадовал, что у меня нет возможности жить с ней в одном доме и забираться к ней в постель, как это делал Джэд. Они иногда засыпали вместе, обнявшись.

– Реймон, он мой брат, – всегда говорила она мне, замечая мою злость, – и я люблю его.

– А меня любишь?

– И тебя люблю, – Камерон нежно обнимала меня, и мое сердце замирало от восторга.

Но она редко проявляла симпатию и нежность ко мне при Джэде. Надо было видеть, как сразу вспыхивали его глаза, как темнел его взгляд.

Кайл и Рене были просто счастливы, что Джэд и Камерон стали так дружны и близки. Но они почти не занимались детьми, ничего не замечая вокруг, полностью поглощенные своей неутихающей страстью и друг другом. Так что Джэд и Камерон росли без присмотра вечно влюбленных родителей, предоставленные больше самим себе, учителям и гувернанткам. Учителя и гувернантки были у Джэда «под колпаком». Они жутко боялись его и понимали, что этот несносный подросток может им устроить невыносимую жизнь, если они будут играть не по его правилам. Они боялись жаловаться на него родителям, отзываясь о Джэде и Камерон всегда положительно, так как, несмотря на выходки и тиранию Джэда, все держались за свою работу. Кайл Лейдон был очень щедрым работодателем.

Камерон оставалась прекрасной загадкой для нас. В ней гармонично сочеталось столько черт. Она была дерзкой и кроткой, насмешливой и нежной, жестокой и мягкой, а искусством очаровывать она овладела с самого детства. С прелестной грациозностью, одним только взглядом и взмахом ресниц она заставляла нас с Джэдом играть по ее правилам. Спорить с ней было бесполезно, Камерон редко повышала голос, но всегда от всех получала все, что хотела. Джэд и я не уставали конкурировать между собой за ее взгляд, внимание, улыбку. Я чувствовал себя счастливейшим на земле, если Камерон была довольна мной. Она стала главным человеком в нашей с Джэдом жизни. Я завидовал Джэду, что он видит ее больше, чем я. Джэд же просто бесился, когда Камерон лукаво называла его «Мой милый брат».

– Я тебе не брат! – злился он.

– А кто тогда?

– Когда я вырасту, я женюсь на тебе, как мой отец на твоей матери!

– Нет. Я не выйду за тебя, – смеялась она.

Она забавлялась нашей ревностью и обожанием.

– Это почему?

– Потому что есть Реймон.

Помню, я остолбенел от счастья. Джэд, еле сдерживаясь, сжимал кулаки. Она хохотала.

– Не злись! Ты – мой господин и повелитель, но помни, что не навсегда! – шутила она.

Но потом уже были не шутки, так как мы становились взрослее. Камерон не показывала, кому именно из нас она отдавала предпочтение, но каждый в душе надеялся, что ему.

Джэд никогда не показывал при родителях свои чувства к Камерон, был всегда очень сдержан при отце и Рене. Максимум, что он позволял при них, – это обнять ее или взять за руку. Но Рене с Кайлом ничего не замечали, они были зациклены только на себе и своей великой любви.

Кайл неустанно баловал прекрасную жену, ни в чем ей не отказывал, любое желание Рене беспрекословно выполнялось. Он осыпал ее цветами и щедро дарил роскошные подарки. Нас всегда удивляло одно загадочное обстоятельство. В день рождения Джэда Кайл неизменно преподносил Рене какой-нибудь подарок и только потом шел поздравлять сына. Джэд всегда возмущался, что только он должен получать в этот день подарки, и никто больше. Когда их дети спрашивали об этом, они ничего не отвечали. Только смотрели друг на друга страстным и всепоглощающе нежным взглядом, в котором отражался их секрет, который знали и понимали только они одни. Мы не уставали гадать о причинах, по которым Рене всегда получает подарки в дни рождения Джэда, но это обстоятельство оставалось загадкой. Об истинной причине я узнал только спустя много лет.

Они никогда не разлучались друг с другом, часто уезжали в путешествия по Европе, оставляя Камерон и Джэда одних. Вот мы отрывались в эти дни! Когда Кайл ездил по делам бизнеса в Париж, Рене всегда сопровождала его. Они познакомились в Париже, это был ее родной город, и она испытывала ностальгию, скучая по нему. Я никогда ни у кого не видел таких нежных и чутких отношений, как у Кайла и Рене. Такое обожание светилось в их глазах, когда они смотрели друг на друга, что это ослепляло. Если Кайл где-то задерживался, Рене себе места не находила, взволнованно ожидая его. Она нервничала и нетерпеливо выбегала из дома, встречая его у ворот, каждый раз, когда слышала звук подъезжающего автомобиля. Кайл страстно обнимал подбегавшую к нему жену, и они неистово целовались, будто не виделись не каких-то полдня, а как после долгой разлуки.

– Они больные на всю голову. Это психическое, – часто говорил про них Джэд.

– А я считаю, что маме очень повезло, что твой отец так любит ее, – как-то возразила Камерон. – Я бы тоже хотела, чтобы меня так любили.

– Я тебя люблю сильнее, – сказал Джэд, устремляя на нее пылкий взгляд.

– Я имею в виду возвышенную и романтичную любовь, как у Кайла к маме, – мечтательно произнесла тринадцатилетняя Камерон. – Ты собственник, Джэд, и слишком эгоистичен, чтобы так любить. – Она грациозно откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

Помню, я воздерживался от комментариев, потому что я любил ее более, чем «возвышенно и романтично», более, чем возможно описать словами. Я не мог смотреть на нее долго, так как сразу начинал чувствовать эту сладкую щемящую боль, которая разливалась по всему телу.

Джэд развалился на диване рядом с ней, не отрывая от нее заинтересованного взгляда.

– Я смотрю, ты стала разбираться в любви? – усмехнулся он, осторожно положив ей руку на колено.

– Я говорю о чувствах, Джэд, а не о том, что ты имеешь в виду.

– Одно без другого не бывает, – категорично сказал он. – Ты думаешь, мой отец ограничивается с Рене только романтической возвышенной любовью? – Его рука медленно поползла по ее ноге вверх.

– А ты, я смотрю, все знаешь! – с усмешкой бросила Камерон.

– Убери свою руку, Джэд, – вмешался я, не отрывая взгляда от ее ног, которых безумно сам хотел коснуться.

Камерон насмешливо скинула его руку с колена и с нежной улыбкой взглянула на меня.

– Мне кажется, Реймон мог бы так любить.

Джэд с досадой поморщился, не сводя глаз с ее красивых ножек, которые откровенно обнажала, издеваясь над нами, ее короткая юбка.

– Камерон, поверь, романтика – это скучно, – сказал он, и его глаза загорелись. – Я покажу тебе другую любовь.

– Другую любовь? – На ее губах мелькнула улыбка, в которой сквозило очарование распускающейся пронзительной невыносимой красоты.

– Да, Камерон, «другую». – Он вздохнул и намотал на палец ее локон. – После которой просто «романтичная» покажется тебе неинтересной.

– И ты мне ее покажешь? – Ее синие глаза с доверчивым неподдельным интересом смотрели на него.

Джэд медленно кивнул.

– Со временем. – Он мягко улыбнулся ей. – Не сейчас.

Мои глаза вспыхнули злостью. Камерон взглянула на меня. На ее лице блуждала загадочная улыбка.

– Ты молчишь, Реймон. А ты меня будешь любить? – Сквозь длинные ресницы она смотрела на меня.

– Я буду любить тебя всегда, – улыбнулся я ей, безмерно любуясь ею.

– И ты мне покажешь «другую любовь», как и Джэд?

– Мм-м… разную, а какую мне покажешь ты? – Мы встретились с ней глазами.

На ее лице отразилось смущение, на щеках проступил румянец. В тринадцать лет Камерон еще не освоила умение скрывать свои истинные чувства и мысли, как научилась это делать потом, отточив это искусство в совершенстве.

– Я этому случиться не позволю! – вмешался Джэд с помрачневшим взглядом.

– Будто тебя кто-то спрашивать будет, – небрежно бросил я.

– Если вы имеете в виду «ту любовь», какую я лицезрела у вас на прошлой неделе, то даже не помышляйте! – уверенно заявила она.

– А что было на той неделе? – Джэд вопросительно взглянул на меня. – Реймон, ты не помнишь?

Я пожал плечами. Камерон наклонилась к нему чуть ближе и насмешливо прошептала:

– Вэнди Делауэр и Лорна Мейер. Теперь вспомнил?

Джэд рассмеялся.

– И ты наблюдала?

– Вот еще! – возмущенно воскликнула она. – Видимо, вы в своих страстях забыли запереть дверь. Я к тебе хотела зайти просто за фотоаппаратом, а наткнулась на оргию! – и добавила елейным голоском, – но вы с Реймоном были так заняты, что меня не заметили. Я спокойно зашла, взяла фотоаппарат и вышла.

Мы с Джэдом в замешательстве переглянулись. Неужели Камерон видела все это?! О, черт!

– Мне было жалко этих девушек, – не без иронии произнесла она.

– Жалко? – Джэд громко рассмеялся.

Я тоже не мог сдержаться.

– Да. Жалко. Я думала, вы их растерзаете в прямом смысле этого слова. Одна даже закричала. Я все про вас поняла! Вы просто животные! – надменно заключила Камерон.

Мы смеялись долго. Камерон снисходительно ждала, пока мы закончим.

Джэду, наконец, удалось подавить смех. Он улыбнулся ей одним уголком рта и прищурил глаза.

– И ты ревнуешь?

– Нет!

– Точно ревнуешь!

– Нет!

– Ну, немножко?

– Нет!

– Признайся, ты тоже этого хочешь. Тебе интересно.

– Нет, – ее лицо вспыхнуло.

– Врешь, – смеялся Джэд. – Я вижу, что интересно.

– Нисколько! – ее глаза разъяренно сверкали.

– Ты только скажи… – он подмигнул.

– Отстань!

Камерон раздраженно поднялась с дивана и, бросив на меня с Джэдом презрительный взгляд, обиженно ушла к себе.

– Зачем ты так? Ей всего тринадцать, – с упреком сказал я Джэду. – Ты ее совсем напугаешь.

Джэд пренебрежительно отмахнулся.

– Больше девочек сюда не приводим, – решительно сказал он. – Реймон, какого хрена?! Ты заходил последним. Ты должен был проконтролировать и запереть эту чертову дверь!

Я пожал плечами.

– Я плохо помню, как все было. Тот виски был перебором. К тому же Лорна так вцепилась в меня, какая, к черту, дверь… мы сразу упали на кровать.

– Да, а вот это я помню! – с иронией сказал Джэд. – Потому что вы упали на нас с Вэнди!

– Я не виноват, что у тебя одна кровать, – я развел руками.

– Скажи спасибо, что у меня большая двуспальная кровать!

– Мы с Лорной все равно вас не заметили, – с насмешкой бросил я.

– Зато я заметил ее красивые бедра, когда она была на тебе сверху, – улыбнулся Джэд. – Ты не против, если я возьму Лорну в следующий раз?

– Лорну? – Я вспомнил обольстительную длинноволосую блондинку, ее глаза, мерцавшие зеленым светом, ее восхитительное обнаженное тело. Это девочка просто огонь.

– Да, Лорну. Так будет честно, – сказал Джэд, – потому что ты был и с Вэнди.

– Я был только с Лорной! – уверенно возразил я.

Джэд насмешливо кивнул.

– И с Вэнди!

– Не может быть!

– Может.

– О, черт!

– Точно! – подтвердил Джэд. – Наверное, ты их потом перепутал. Они ведь обе блондинки.

Я переваривал эту новость. И Джэд, не щадя меня, добавил:

– И Камерон это все видела. Нас вчетвером на одной кровати. Потому что ты не запер эту чертову дверь!!!

Я с досадой выругался про себя. И что она подумала про нас? Животные.

– Теперь я хотя бы понимаю, почему Лорна потом так психанула, – сказал я. – А то я решил, что она обкурилась.

– Не переживай, – усмехнулся Джэд. – зато Вэнди была довольна.

– Мог бы мне сказать! – возмутился я. – Я на днях звонил Лорне, понять не мог, с чего она такая злая.

– Да я как-то забыл, – Джэд лениво улыбнулся, – пока вот Камерон не напомнила. К тому же я решил, что ты сымпровизировал.

– Сымпровизировал?

Джэд пожал плечами.

– Да. Это была хорошая идея. Сразу с двумя. Только неплохо бы меня предупреждать.

– Да пошел ты! – Я обхватил голову руками. – Черт! Я больше виски не пью! И на одной кровати – никогда.

– Никогда, – подтвердил Джэд.

– Но все равно, на встречи двух похожих больше не берем.

– Не берем.

– Они должны заметно различаться, хотя бы цветом волос.

– Точно! – насмешливо согласился Джэд.

Я развел руками.

– Что ж, Лорна вся твоя, – и задумчиво добавил, – к тому же, в следующий раз я все равно хотел Конни Риверс.

– Она вроде занята, у нее парень.

– Тем интереснее.

Мы строили бурные развязные планы на ближайшие вечеринки, на которых мы отрывались, «не приходя в сознание», и на другие не менее захватывающие события, цинично обсуждали девочек на перспективу и намечавшиеся разборки с кем-то. Это было веселое, бурное и беззаботное время.

– Насчет Камерон… – недовольно заметил я. – Ты распускаешь руки и нарушаешь наш уговор.

– Не могу удержаться, – с притворным сожалением улыбнулся Джэд. – Какого черта она носит такие юбки!

Мы с Джэдом еще год назад честно по-дружески договорились, что в сексуальном контексте не будем трогать Камерон и приставать к ней, пока ей не исполнится хотя бы лет семнадцать, за тем исключением, конечно, если она сама не захочет. Но мы не думали, что это будет настолько мучительно и тяжело. Ее красота безжалостно распускалась, как редкий цветок, и было просто невыносимо любоваться им на расстоянии и постоянно сдерживать себя, чтобы не сорвать его.

Мы все взрослели. Джэд пользовался успехом у девушек. Высокий, стройный, с холодными серыми глазами, с вечно растрепанной челкой, он притягивал своей дерзостью и властным сильным характером. Соломенный цвет волос ярко выделялся на его лице, жестокая насмешливая улыбка обнажала белые ровные зубы – в этом был весь Джэд Лейдон. Редкие дни у него обходились без острых экстремальных историй. Разборки и драки – это то, чем он жил, что ему было необходимо как воздух. Его боялись, уважали и ненавидели, но его авторитет был бесспорный. Иногда его беспощадность и жестокость не знали границ. Многие порезанные или избитые им оказывались в больнице, но я уже в этом не участвовал. Обладая более уравновешенным характером, я всегда владел собой и лишний раз никогда не ввязывался в очередные истории, в которые особенно любил попадать Джэд. Он был уже замечен полицией, но деньги и связи отца неоднократно выручали его.

Джэд никого не любил, кроме Камерон, ни к кому не проявлял нежности, кроме нее. Ко мне Джэд испытывал искреннюю дружескую привязанность, и мы все равно оставались с ним лучшими друзьями. Сколько мы ни соперничали с ним из-за Камерон, в разборках, драках и в массе других интересных ситуаций мы всегда были с ним вместе и заодно.

Камерон становилась настоящей красавицей. Она была чуть выше среднего роста. Изящная стройная фигура, струящиеся по спине черные волосы и дерзкая пленительная улыбка с сознанием собственной красоты. Она знала себе цену. Она была мечтой… моей единственной мечтой.