Тайна Безмолвного Леса. Город Призраков

Глава IV

Мама мы-ла ра-му. У Шу-ры ша… Нет, не так! Сначала. Ма-ма мы-ы-ы… А это что за буква, подождите? Сначала. Мама мы…мы-мы-мы…

Лирри с глубоким вздохом закрыла потрёпанный советский букварь. Ничего у неё не выходит. Зачем вообще нужно учиться читать?

В большую комнату постучался и тихо проскользнул её папа. Он любит её, конечно. Но постоянно заставляет делать разные не сильно приятные вещи, которые не заставляли делать Хабиту и Ипокатастина. Например, расчёсывать ветки-волосы по утрам или следить за осанкой (прямотой ствола). Или вот, читать эту ужасную книгу. Самое неприятное – это узнавать, что книги делаются из сородичей тех, кто тебя воспитывал первый год твоей жизни.

А ещё папа постоянно делал замечания по поводу её речи. Но Лирри было очень сложно привыкнуть к тому, что она всё-таки не растение.

– Получается? – Гармен присел на бежевый мягкий диван рядом с дочерью и приобнял за плечо.

– Нет, – покачала головой та. – Зачем это вообще нужно?

– Чтобы пойти в школу. Ты же хочешь учиться, узнавать об этом мире всё-всё-всё? При нашей первой встрече ты так и сказала.

«Если для этого нужно уметь читать и причёсываться, то лучше я возьму свои слова назад».

– Лирри, мы: я и бабушка, желаем тебе только добра.

– Почему Лулу не живёт с нами?

– Мало места и до её школы довольно далеко добираться. Несколько часов на космолёте. Это жутко неудобно. А так она живёт прямо в школе.

– Я думала раньше, что это из-за того, что у вас маленькое жильё. Зачем вы вообще запираете себя в этих бетонных коробках, напичканных пылью и мусором?

Гармену, который когда-то был сифом и жил на окраине леса, было сложно ответить на этот вопрос. Он почесал затылок и сказал первое, до чего смог додуматься:

– Вероятнее всего это опять-таки из-за удобства. У многих людей тут работа, родственники, увлечения. И если бы все жили в лесах, то леса давно бы закончились. Ты знаешь, сколько людей на одной только Земле? Семь с половиной миллиардов. А есть ещё волшебные существа, такие как мы с тобой. Невозможно всем жить в одинаковых условиях на одной планете, просто потому что этих условий не существует. Но человекоподобные приспособили непригодные места для себя. Эти квартиры помогают всем нам выживать. В твоём мире разве нет домов?

– Нам это не нужно, – Лирри пожала плечами. Нам нечего скрывать, мы все одинаковые. – И шёпотом добавила: – Иногда я жалею, что оказалась чужой для того мира. – Девочка готова была расплакаться: она почувствовала, как свербит в носу.

– Ну-ну, малыш, не плачь, – Гармен погладил дочку по голове. – Если устала, можем сходить погулять во двор.

– Мы там уже сто раз бывали. Не верю я, что в вашем огромном мире нет ничего другого, на что можно посмотреть.

– Ну пойдём в соседний двор тогда. Там есть тарзанка.

– Ты не понимаешь.

Лирри встала и ушла в маленькую комнату, запершись изнутри на щеколду.

Гармен видел, что Лирри развивается очень быстро физически для обычного ребёнка. И сейчас она будто вступила в возраст раннего пубертата. «Интересно, это проявление вампиризма или генов дракона?»

«Может, при наличии полной семьи у неё отпали бы все сомнения в том, кем она является?»

Гармен, признаться, скучал по Квокхорис и никак не мог смириться с тем, что она ушла из его жизни и превратилась в некое подобие миража.

«Это надо просто переждать. Это всего лишь очередной пройденный этап в моей жизни».

В тот же миг он вновь подумал о своей дочери. Её воспитатели – мирологи, не стоит это забывать.

Мужчина постучался в комнату. Ответа не последовало, поэтому он вошёл внутрь. Лирри лежала на большой двухместной кровати на спине, сложив руки на груди, с закрытыми глазами.

– Э-э-эм, хочешь сходить в музей?

Реакция поступила незамедлительно. Лирри поднялась на локтях и с воодушевлением посмотрела на отца.

– Я не знаю, что это.

– Ну, музеи бывают разные: научные, исторические, краеведческие. Там можно увидеть много нового и даже частично заглянуть в прошлое.

– Я всё ещё не понимаю, что это, но звучит интересно. Пошли!

Гармен решил, что лучшим выбором будет что-то классическое, поэтому они направились прямиком в Третьяковскую галерею. Притом добирались они исключительно на метро, что также для Лирри было в новинку. Хотя девочка и не особенно оценила столпотворение людей и грохот поездов, но это тоже считается за опыт как-никак.

Они ходили по разным залам, двигаясь от эпохи к эпохе, от художника к художнику. Сперва их сопровождала экскурсовод, но затем она отошла по своим делам по истечении времени её оплаты труда и оставила Гармена с дочкой наедине с прекрасным. Народу не было, и они стояли в полной тишине.

У Лирри от восхищения перебивалось дыхание. Казалось бы, это всего лишь картины, которые кто-то нарисовал очень давно, но где-то внутри неё рождались смешанные чувства. Она смотрела на лица героев и словно переживала все их эмоции. «Надо же так ярко передать настроение. Чтобы зритель всё понял».

– А вот это Суриков, «Боярыня Морозова». Любимая картина моей дражайшей сестрицы, к слову.

– Мамы Лулу?

Гармен кивнул, и они замолчали.

– Почему… почему эти люди вокруг такие грустные?

– Это исторический момент. Эту женщину увозят на смерть за то, что она принадлежала к так называемой «старой вере». Её везут в Боровск, где её кинут в глубокую яму и заморят голодом.

«Вера – это должно быть что-то ужасное. Никогда не буду ни в кого верить».

Девочка окинула взглядом ещё пару работ знаменитого художника. Её выбор пал на ещё две картины: «Иллюминация Московского Кремля» и «Зима в Москве».

– Москва – это то место, где мы сейчас находимся?

Гармен утвердительно хмыкнул.

– Значит вот это всё мы сможем посмотреть вживую?

– Да, милая. Только для второго образа нужно всё-таки дождаться зимы.

– Я не знаю, что такое зима. Я вообще так мало знаю.

– Жизнь достаточно длинна, чтобы познакомиться со многими интересными явлениями. Пойдём в другой зал.

Здесь были работы «Васнецова», которые Лирри приглянулись несколько больше. Они были живые и красочные, хоть и изображали, как она потом узнала, нереальных героев.

– Вот это «Алёнушка».

– Она красивая. Но почему-то тоже грустная.

– А, ну ты пока не читала сказку, и не знаешь, какое горе её постигло.

– Какое?

– Вот научишься читать – узнаешь.

На долю секунды Лирри и вправду захотелось освоить этот навык. Хотя бы для того, чтобы узнать, что же случилось с Алёнушкой.

«Три царевны подземного царства» девочке тоже понравились.

«Вот это наряды. И все сияют».

Гармен взглянул на часы и почесал девочке плечо, привлекая её внимание.

– Думаю, сейчас самое время идти смотреть огни Кремля, как раз вечереет. Но мы всегда сможем вернуться сюда в другой раз.

После выхода из музея у Лирри возникло странное желание взять краски и кисти и самой порисовать вот так вот просто от души. «Это не должно быть очень сложно, но должно быть прекрасно». Стоя близ «Охотного ряда» и наблюдая за снующими по мерцающей фонариками улице у Кремлёвской стены, Лирри думала об этом и о многих других вещах. Архитектура вокруг впечатляла её, равно как и ритм города, в котором она резко оказалась, но чего-то не хватало. «Может быть я и вправду найду себя в искусстве?»

Она поделилась этими мыслями с Гарменом. Тот лишь усмехнулся и сказал:

– Сперва ты научишься читать, а всё остальное – потом.

Глава V

Это было единственное солнечное первое сентября на памяти Лулу. Учащиеся ИШДОМС собрались во дворе на линейку в ожидании потрясающей и внушительной речи месье Лавуа. Он был одет по-парадному, пусть и его бабочка съехала на бок, а усы топорщились в разные стороны, как, впрочем, это было всегда. Призвав толпу угомониться, он начал торжественную часть с важного объявления в микрофон у трибуны:

– Д’гузья! По некото’гым техническим п’гичинам библиотека на пятом этаже зак’гыта. Но не в’гемя для паники! Вы всё так же сможете пользоваться учебной лите’гату’гой. Библиотека пе’геехала на т’гетий этаж в левое к’гыло. Был пе’гек’гыт так же и к’гуговой ко’гидо’г, ок’гужающий библиотеку с двух с половиной сто’гон для вашей безопасности. И вход туда ст’гого восп’гещён. Это касается всех! Отнеситесь к этому со всей се’гьёзностью и пониманием. За на’гушение этого п’гавила ученику г’гозит ст’гоги выгово’г с ве’гоятным последующим отст’ганением от учёбы.

По толпе пробежался шепоток удивления с одновременным возмущением.

– Да-да, вы не ослышались. Мы ста'гаемся следить за дисциплиной в нашем учебном заведении и не поте’гпим таких ‘гедкостных хамов, плюющих на п’гавила. Посещение те’г’гито’гии бывшей библиотеки может быть опасно для вашей жизни.

Лулу была готова поклясться, что знала, о чём сейчас думает Майк. Разумеется, о том, как бы проникнуть в библиотеку. Ей и самой было интересно, что же там такого страшного, что туда никому нельзя? Ну, сгорела и сгорела. Каждый день вон что-то горит. За лето могли бы уж починить.

– Так же будет п’гоизведены некото’гые изменения в п’геподавательском составе, о кото’гых вы узнаете несколько позднее.

«Хм, а вот это интересно. Может, уберут наконец Власту?»

Но её разочарованию не было предела, ведь Власта осталась на прежнем «посту». Она всё так же дёргалась и криво улыбалась, отчего её лицо приобретало ещё более зловещее выражение.

Некоторые ученики шутили, что Власта настолько дряхло выглядит, что дорога ей отсюда только одна – в могилу. Лулу никогда не смеялась от этих шуток: немногие знали истинное обличье учительницы.

По странному расписанию самого первого учебного дня им почему-то поставили урок заклинаний перед классным часом, так что Зельду Лулу пока что не увидела. В классе были всё те же девочки, следовательно, новеньких волшебников не прибавилось. За исключением Корнелии, разумеется. Странно было её видеть совсем не в окружении ровесников.

Власта встала из-за своего рабочего стола и подошла к доске. Выглядело это скорее так, будто она сделала сальто назад через спинку стула.

– Итак, дети. Хотя вы уже не дети, а девчата. – Тут Лулу готова была поклясться, что учительница пробурчала себе под нос что-то вроде «потаскухи». – Впрочем, пока вы учитесь здесь, вы должны забыть о вашей жизни за пределами школы. Все эти цветочки, конфетки, мальчики…

«Чего это она вдруг?»

– Поэтому сразу намечу план на этот год, – резко сменила тему Власта. – Мы будем изучать ритуалы, в которых используются всевозможные руны.

«Она опять перепрыгнула программу одного курса».

– У вас есть такой предмет как рунология?

Ответом ей была гробовая тишина семерых. Власта вывернула колени под тупым углом назад так, что кости у неё затрещали, а затем, фыркнув, сказала:

– Вот в те времена, когда я ещё сама училась, у нас был такой предмет как отдельная дисциплина. Кто знает, что такое руны?

Фелисити подняла руку вверх. Неудивительно.

Ведьмочка встала с места, как их заставляла всегда делать Власта при ответе, и лаконично ответила:

– Это род письменности.

– Почти, – Власта обнажила острые жёлтые зубы. – Это возникший за несколько веков до нашей эры древнегерманский алфавит. Первоначально они использовались для обозначения магических символов, но после стали использоваться и для обычной письменности. И так было до тех пор. Пока в XVII веке северные народы не решили сменить руны на более практичный латинский язык.

Учительница вдруг согнулась пополам. Оказалось, что она для чего-то полезла в ящик письменного стола, откуда вытащила небольшой красный мешочек из бархатной ткани. Власта развязала золотую верёвку, перетягивающую верх мешочка, а затем вытряхнула его содержимое на стол. Это были небольшие глиняные пластинки с округлыми краями, с нарисованными на одной из сторон палочками и закорючками.

– Подходите ближе, не стесняйтесь.

Девочки повскакали со своих мест и сгрудились у стола, с любопытством рассматривая руны.

– Я вам дам расшифровку рун, что каждая из них означает и для чего используется в магии. Вы можете разобраться с ними самостоятельно до конца урока. У вас как раз осталось тридцать две минуты. После того, как время выйдет, я всё уберу обратно в стол. А на следующем занятии каждая из вас будет отвечать мне руны на оценку. А я сейчас пойду выпью кофе – что-то я подустала.

«Ох, ну конечно, вот где подвох. Она никогда не бывает такой милой».

Лулу без особого энтузиазма вытащила из общей кучи руну, своим рисунком напоминающую латинскую букву «D». Бофара, стоящая рядом с ундиной, взяла в руки очень старый, почти что рассыпающийся листок бумаги и прочитала с него, слегка напрягшись:

– Это руна Турисаз. Она придаёт владельцу защиту от нападения, защищает от негативных последствий магических сил.

– Интересная. А вот эта? – Соника показала фее руну, напоминающую искажённую букву «Z».

– Это Эйвас – символ дерева ясень. Руна трансформации, объединяющая жизнь и смерть, добро и зло.

– Как красиво сказано, – воскликнула Софи, хлопнув в ладоши. – А вот это что такое? – Она показала руну с нарисованной на ней вертикальной палочкой.

– Руна Иса – символ хладнокровности и неподвижности.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Соника. – Это именно то, что тебе нужно, Софи. Хладнокровность не помешает.

– Она способна замораживать действия и останавливать процессы, – продолжила Бофара. – Она неспособна что-либо ликвидировать, а только «притормозить» процесс.

Девочки ещё немного покопались в рунах, как вдруг поняли, что Фелисити вообще не участвует в этом процессе.

– Ты не хочешь посмотреть? – спросила Бофара.

– Пф-ф-ф, там всего-то двадцать четыре символа. По книге выучу вечером.

– Ну как знаешь. Практика иногда лучше теории.

– А можно подумать, что вы сейчас практикой занимаетесь. Вы точно так же читаете с листка из книги, только руны у вас не нарисованные, а «живые».

– Девочки, не разжигайте конфликт. А то разожжёте что-то и покрупнее, – пошутила Соника.

Если бы Фелисити могла превращаться в кипящую кастрюлю, она непременно бы это сделала, так была похожа на этот объект. Но, к счастью или к сожалению, она не умела. А благодаря смуглой коже, нельзя было понять, что она покраснела до состояния варёного рака. Девочка сжала кулаки и с очень суровым видом покинула класс, не дожидаясь звонка.

– Зря ты так, Соника, – мказала ей Лулу. – Может, она ещё что-то сожжёт.

– Это уже не наша проблема, – пожала плечами подруга. – Не мы же её спровоцировали, а руны. А с них что взять?

***

Зельда раскуривала новую трубку. Она была выполнена из качественного дерева, покрытого глянцевым лаком сверху, извитой формы. И казалось, что даже дым из этой трубки выходит какой-то витиеватый.

– Все вы знаете, что у вас добавилось несколько новых предметов на третьем курсе: это нежить, естественнонаучные дисциплины и животноводство. Защита от Тёмных Сил переносится, по решению педагогического состава, на следующий курс. Да, Макдуф, – кивнула поднявшей руку ведьмочке учительница.

– Простите, госпожа Соверейн, а если я сама являюсь представителем Тёмных сил или по крайней мере хочу им являться?

– Вы знаете, Макдуф, – Зельда стряхнула пепел в керамическую плошку на кафедре, – иногда я задаюсь похожими вопросами, когда смотрю на ваш учебный план. Но будем считать, что вам так же необходима данная дисциплина, поскольку не вы одна являетесь тёмной ведьмой. А также не только волшебники могут быть тёмными, – Зельда остановила свой взгляд на Майке, который активно чесал за ухом. – Прекратите это, Читерн. Сие действие очень раздражает.

Оборотень растянул рот в хитрой улыбке, но всё же перестал чесаться.

– Нежить будут вести у вас каждый раз разные преподаватели, Животноводство – всеми вами любимая госпожа Катаурина Итхок. А преподаватель Естественнонаучных Дисциплин – новенький в нашем коллективе, он прибыл издалека, с другой планеты, и будет у вас вести так называемый «комплекс наук», то бишь такие предметы как география, физика, кусочек биологии. Кроме химии, разумеется. Это я никому не отдам.

Класс рассмеялся. Зельда и сама слегка улыбнулась, прикладывая трубку обратно к губам.

– Ещё одна новость: в вашем классе прибавление из троих учеников. Корнелия Прекрасная – девушка, которая по несчастливой случайности осталась на второй год. В очередной раз. Она является сестрой одной из ваших одноклассниц. Угадайте, какой.

Корнелия встала из-за парты и приветливо помахала пальчиками с длиннющими ногтями, покрытыми акриловым брусничного цвета лаком. Одета девушка была в розовое коктейльное платье, совершенно неподходящее для школы.

«Иногда я начинаю думать, что в моей старой школе директриса сделала правильно, введя униформу», – подумала Лулу.

– Всем приветик!

– Вы не мне машите, а классу, – кивнула Зельда.

– Ой, да, точно.

Корнелия развернулась, зацепившись капроновыми колготками за не слишком ровный край парты. Синтетический материал не преминул разойтись ровно по месту зацепки прямой линией вниз. Фея от стыда закрыла руками лицо и быстро опустилась обратно на своё место.

– Иногда я думаю о том, что школьные стулья – мальчики, – прошептал Майк слышавшим его соседям. – Всегда рвут колготки девочкам в любом возрасте.

– Господин Читерн, что вы там бормочете? Если вам так хочется что-то сказать – скажите это всему классу.

Майк отрицательно покачал головой, а Зельда удивлённо вскинула бровь. Видимо, она была готова к тому, что парень опять что-то выкинет.

Тут с первого ряда у окна поднялся юноша со светлыми волосами, настолько длинными, что спускались они почти до коленных чашечек. Одет он был тоже несколько странно, даже вернее сказать – старомодно: шорты и длинные гольфы, поверх которых были туфли с острыми носиками.

– Это Серус Тхерли:р.

«Так это мальчик! – подумала Лулу. – А выглядит, как…»

– Он эльф из южной части Безмолвного Леса.

«Как эльф, да».

Слегка гнусавым голосом, с небольшим акцентом он сказал:

– Моя семья решила, что мне пора учиться, но для академии дроу и эльфов я не подошёл по некоторым параметрам, поэтому я здесь, – юноша сел на место, перекинув роскошные волосы через плечо.

Лулу заметила, что кое-кто из одноклассников не отрываясь следит за каждым действием Серуса. «Ой-ой-ой, Фред кажется нашёл свой новый предмет воздыханий».

Где-то позади ундины послышался звук отодвигающегося тяжелого стула.

– Госпожа Кьяхлохе Зенгидзе, могу ли я вас попросить не царапать новый линолеум в этом кабинете?

– Простите, сударыня, – пробасили сзади.

Из любопытства Лулу обернулась и слегка испугалась представшей перед ней «девушки». Она была вся волосатая. И причём не как оборотни в человеческом облике – с легким пушком на ругах и ногах, а прямо шерстяная, если так можно было выразиться. Всё её тело, кроме лица, покрывал густой мех двух цветов: темно-коричневый оттенок перемежался с искрящимся белым. Одна прядь меха на голове была крашена в розовый цвет, видимо, по веянию моды. А одета девушка была очень тепло: в не менее меховую жилетку, штаны с начёсом и угги. Хотя ей можно было бы вообще ничего не надевать.

– Она йети.

– Я родилась на Кавказе, но потом мы с родителями перебрались в Гималаи, – голос девушки был грудной и очень сильный. Таким хорошо рычать. – У меня мама родом оттуда. Из-за этого в прошлой школе меня звали «Денисовским человеком⁶».

Тут Майк почему-то засмеялся. И некоторые тоже не смогли сдержать улыбки, заметив некое сходство.

«Кто такой Денисовский человек? – нахмурилась Лулу. – Надо бы почитать про это, а то непонятно, где смеяться».

– Ну всё, знакомство с новенькими закончено. Всё общение будете вести на перемене. Правила я повторять не буду, может быть госпожа Корнелия Прекрасная их расскажет новеньким, раз уж она слышала их уже шесть раз?

– А-м-м-м… Эм-м-м, но для того, чтобы что-то запомнить, мне нужно повторить это не менее десяти раз, кажется.

Класс засмеялся, а Зельда вздохнула и потушила трубку.

– Ну вы хотя бы попытайтесь!

– Ну-у-у, кажется, нельзя красить ногти акриловым лаком? – неуверенно сказала девушка.

– Определённо.

– Пф-ф-ф, а шеллаком, по-твоему, можно? – возразила ей Каролина.

– Госпожа Крэк, я бы попросила вас придержать ваш острый язык за клыками и не мешать ответу одноклассницы.

– Прошу прощения, госпожа Соверейн.

– Так-то лучше, продолжайте, Корнелия.

– Ну-у, э-э-э… – мычала фея.

– Ладно, на это уйдёт слишком много времени. Зельда провела фалангой указательного пальца от кафедры куда-то вверх. Небольшая стопка листов, шурша, взмыла в воздух.

– Я научилась пользоваться той штукой, которая иногда гудит в кабинете месье Лавуа. Так что теперь правила есть в печатном виде.

Соника не смогла удержаться от смеха. Её одинокий смех над старушкой прервал Майк:

– Госпожа Соверейн, это называется «принтер».

– Благодарю вас, Читерн. Что бы я делала без вашего уточнения? – Учительница смерила его таким взглядом, что волку захотелось сползти куда-нибудь под парту. – Госпожа Беглей, если вам попала смешинка в рот, я попрошу вас удалиться. – Соника прикрыла рот ладонями и подавила смешки. – Вам всем уже по тринадцать-четырнадцать лет, кому-то и того больше, и вы уже далеко не малыши, а ведёте себя… В детском саду даже так не ведут.

Лулу вспомнила свой детский сад в Москве со всей прелестью размазывания каши по лицу других детей, бросания туфель из окон и засыпанием песка в штаны на улице. «Да, вы правы. В детском саду ещё хуже».

– Спешу вам сообщить, кстати. Вы окончательно побороли курс общей химии. Теперь у вас только зельеварение. Ну, разумеется, это касается волшебников. Для всех остальных я купила в местном магазинчике интересные пособия с тремя крупными буквами на обложке «Е-Г-Э». Пока не знаю, что это означает, но задания там довольно интересные и выполнены в современном формате для вашего поколения – в тестовой форме.

Лулу впервые в жизни порадовалась, что она хоть на половину, но ведьма. «ЕГЭ – это самое ужасное, что могут ожидать школьники».

– А, следовательно, – продолжила Зельда, – теперь даже в мой кабинет вы будете приходить раздельно. Сегодня у вас совместное занятие, потому что оно отчасти является классным часом, которые теперь будут проходить во внеурочные время после занятий или перед ними.

Лулу посмотрела на Майка. Он выглядел каким-то потерянным и… невыспавшимся? Девочка нахмурилась. Возле её уха что-то щёлкнуло. Она вздрогнула и развернулась обратно. Зельда нависла над их с Бофарой партой.

– Бабочек вы будете ловить на специально предназначенном для этого предмете – Инсектологии.

– А что, у нас будет такой предмет?

– Непременно, ведь это раздел животноводства, девочки.

Прозвенел звонок. Зельда улыбнулась и по велению легкого взмаха кисти два листка из всё ещё висящей в воздухе стопки приземлились на парту к новеньким.

– Ну, вы, конечно, понимаете, что волшебникам к следующему занятию следует ознакомиться с первыми пятью параграфами учебника. А всем остальным – решить не менее тридцати заданий из этих тетрадей и подготовить доклад о применении какого-либо полимера в жизни.

***

– Ты Ривер Гемкаттер, потому что ты катишь гемы⁷? – Эндрю Читерн сидел перед гномом на одну парту впереди, развернувшись вполоборота, и его локти упирались в её стол. Он поставил подбородок на скрещенные между собой пальцы рук, а на лице его застыла ехидная полу-ухмылочка.

– Я родилась в реке. «River» – по-английски «река».

Кто-то сзади не очень приятно стукнул девушку по плечу. Ривер ухватилась за ушибленное место и обернулась.

– Ну вы только посмотрите, уроки английского от гнома-профессионала. – Эрика, медленно ступая степенным шагом, тряхнула космой чёрных волос и обошла Ривер сбоку. – Ну разве не прелесть?

Эндрю заржал, высказывая таким образом одобрение своей сестре. Они были похожи, эти Читерны. И когда дело касалось кого-то беззащитного, всегда держались друг друга. Но они не с той связались.

Читерн сложил три пальца кольцом и потянулся к гному. Та заметила его жест боковым зрением и наотмашь ударила оборотня по руке, отбросив ту на стол. Эндрю взвыл почти по-волчьи (хотя он и был волком), а Ривер уже приготовилась торжествовать, как почувствовала чьи-то пальцы, обвивающие горло. Перед её глазами медленно проплыли вниз оскалившиеся зубы Эрики, а сама гном взмыла вверх, и на этот раз не по своей воле. Эрика поднимала девушку в воздух.

– Ой, Эр, а ты уже вернулась в класс? – послышалось позади них со стороны входа.

Этот голос заставил волчицу ослабить хватку на счастье Ривер, которая, плюхнувшись обратно на свой стул, принялась жадно глотать воздух. Эрика скосила глаза вбок, чтобы, не оборачиваясь, увидеть, кто там. Впрочем, ей было необязательно это делать: нюх ещё никогда не подводил.

Ривер наблюдала из-за плеча волчицы, как к ним подошла не очень симпатичная конопатая блондинка в потёртом спортивном костюме.

– Вильгельмина! – воскликнул Эндрю, дав петуха на последнем слоге.

Девочка же, казалось, не обратила никакого внимания на оборотня. Она взяла одну прядь смоляных волос Эрики и пропустила её через пальцы.

– Хочешь, я что-нибудь тебе заплету? У нас длинный перерыв.

Сложный выбор между продолжением насмешек над гномом и получением приятной услуги от подруги отразился на лице Эрики. Девочка сжала губы и кулаки, затем вздохнула и смягчившимся голосом ответила:

– Да, конечно, пошли.

Обрадовавшаяся Вильгельмина схватила подружку под локоть и потащила из класса.

– Держись от моего брата подальше, – пригрозилась волчица напоследок. – И от Майка тоже.

«Да кто такой этот ваш Майк Читерн?»

Ривер уселась прямо за столом и приготовилась достать из-за пазухи мешочек, набитый кореньями, собранными с любовью родителями, которые остались где-то там, далеко в лесу, высоко в горах. Но её внимание привлёк Эндрю, который, казалось бы, завис. Он сидел с полуоткрытым ртом, а на лице его застыло поистине растерянное выражение.

«И это называется любовью у городских? Это должно называться сумасшествием».

– Хотел бы я сейчас быть на месте Эрики. Чтобы Вильгельмина расчёсывала волосы мне.

Ривер брезгливо передёрнулась, представив эту картину. «Как вообще может кому-то нравиться причёсываться?» Она вот носила две тугие косички, которые заплела несколько лет назад и распустила лишь один раз для похода в клуб с Корнелией.

– Почему бы тебе не подойти и не поговорить с ней тогда?

– Кому? Мне? – Эндрю опешил. – Я не буду ступать на те же грабли, что и мой брат в своё время. Лучше уж издалека наблюдать и надеяться, что когда-нибудь она обратит своё внимание.

«Какие ещё грабли?»

– Может попросить твою сестру помочь?

– Она и слушать не станет. – Эндрю махнул рукой и уставился в зияющий прямоугольник коридора, смотревший на них из дверного проёма. – Гляди-ка.

В коридоре перед их кабинетом стояла миловидная девочка в розовой юбочке и блузке с оборками. Она была немного маленькой для того, чтобы являться ученицей, как показалось Ривер. Чья-то сестра?

Эндрю вытащил из кармана рогатку и нацелился на девочку. Всё произошло так быстро, что Ривер никак не смогла помешать этому, а лишь успела крикнуть:

– Осторожно!

Впрочем, в этом не было необходимости. Реакция малышки была почти сверхзвуковой. Она выставила руку вбок, слегка согнув кисть и парировала с лёгким намёком на французский акцент:

– Rickoshette!

Камешек, который пустил Эндрю из своей рогатки, словно отпружинил от невидимого барьера и вернулся к своему обладателю. Прямо в глаз.

Оборотень взвыл и вскочил с места, хватаясь за поражённое место. А довольная незнакомка злорадно захихикала и, гордо подняв голову, пошла по своим делам. Все вокруг переполошились и столпились возле вервольфа, предлагая свою помощь. Но походило это больше на балаган.

«Может, это было плохой идеей – учиться в городе?»

***

Лулу сидела на подоконнике возле кабинета зельеварения и играла в Subway Surfers на телефоне. Майк, соблюдая определённую дистанцию, наблюдал за ней.

– Сколько у тебя персонажей открыто?

– Почти все.

– Даже Ютани?

– А что Ютани? Там всего пятьсот летающих тарелок собрать нужно – легко.

В этот момент персонаж Лулу упал с поезда, и игра завершилась. Девочка озлобленно рыкнула.

– Можно мне поиграть? – Майк потянулся за телефоном и случайно дотронулся до тыльной стороны руки. Лулу дёрнулась и чуть не выронила устройство на пол. – Эй, да не съем я тебя, не надо так шарахаться.

Ундина отдала телефон однокласснику, как к ним подошла Кьяхлохе Зенгидзе, новенькая.

– Зельда всегда такой тролль? – пробасила она.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, что она насмехается над учениками и задаёт столько домашки?

Лулу покачала головой.

– Ха, и это ты у неё ещё не в «любимчиках».

– Что значит в любимчиках?

Дверь кабинета зельеварения со скрипом открылась, и госпожа Соверейн предстала перед ними.

– А, Читерн, вот вы где. А почему вы прохлаждаетесь тут без дела? В этом году мне снова не хватает лаборантов.

– Вот это и означает, – шепнул Майк Кьяхлохе.

И тут новенькая сделала что-то из рук вон выходящее. Она подняла свою тяжёлую мохнатую лапищу и спросила:

– Госпожа Соверейн, а можно мне побыть вашим лаборантом?

– Простите, госпожа Зенгидзе, я не ослышалась? Вы первый ученик, изъявляющий такое желание в стенах этой школы. Что ж, тогда попрошу пройти со мной. А вам, Читерн, очень повезло, что у вас такие отзывчивые одноклассники.

Они вновь скрылись в кабинете, и Майк остался наедине с Лулу.

– Нехорошо, конечно, получилось.

– Ты о чём?

– Она ведь не знала, что её сейчас обяжут делать.

– Ну, это уже не наши заботы, верно?

– Ты выглядишь уставшим, Майк, – решила сменить тему Лулу и тут же пожалела об этом: оборотень заметно напрягся, движения в игре стали менее точными, но более резкими. – Что-то случилось?

– Ничего, о чём Ваше Высочество должно беспокоиться.

– Ты меня никогда так раньше не называл.

– А что, не нравится? Вот и мне не нравится, когда ко мне с расспросами лезут. – Он втиснул в её ладонь телефон. – Забери свой гаджет вообще.

Майк резкими движениями покинул коридор, скрывшись за дверью, ведущей к лестнице. Лулу не стала его останавливать, лишь вздохнула о том, какой всё-таки тяжёлый характер у её друга.

Спустя несколько часов беспечного общения с друзьями и прогулок по окрестностям Лулу вернулась к себе в спальню. К своему удивлению, девочка обнаружила её закрытой на ключ. Внутри было темно и пусто. «Странно, Майк ещё не вернулся».

Лулу уселась за новейший учебник по Зельеварению и приступила к изучению новой темы.

На первой странице крупными буквами было выведено девять правил по технике безопасности. Ундина для себя решила, что пробовать и нюхать, что попало она бы и так не стала, а посему перевернула страницу. Далее следовала глава о классификации зелий. «Так-так, а вот это уже интересно».

«Основная классификация:

Лечебные Зелья. Они имеют главную функцию – лечение человека или же придание человеку сил, здоровья. К этому же разделу относятся зелья, придающие специфические свойства человеческому организму, например, «Отталкивающее Зелье» – после применения придает коже свойства, позволяющие отталкивать от себя самые основные и более-менее слабые заклятья и проклятия.