Сердце нового мира. Книга седьмая

Глава 2

Не знаю, что именно было причиной моего хорошего настроя в следующий час, однако потянувший меня вперед элтан вскоре смог перейти на бег, подгоняя меня к центральной площади столицы.

Волосы распустились уже на четвёртом доме. А когда мы двое рванули из-под барьера «защищенной улицы», их начал трепать ветер, не останавливаемый стенами двухэтажных строений – мы находились ниже Сахарного домика, нависающего своей мрачной громадой справа.

Черепица под ногами не смогла отвлечь меня от происходящего на оживлённой улице: сновала тягучая шумная толпа, иногда отвлекаемая высокими куклами из тёмной ткани на длинных кривых шестах – каждая из них не была похожа на другие. Я заметила несколько знакомых и истинно танатосских животных, «изображенных» в масштабе (особенно тех, которые имели размер с одноэтажный дом из двух просторных комнат), однако чаще всего здесь появлялись портреты метр на метр, запакованные в золочёные рамки, которые носили солдаты Брахманов (что было моей догадкой) из одной стороны улицы в другую. То, что на них будет изображена Богиня Луна, было очевидным. Вот только выглядели они практически как иконы, а запомнившаяся воякам Корделии «Богиня» нарисована на выбеленной ткани в объятьях закрытой солнцем луны.

Тот самый момент. Они рисовали меня.

Дакерэй был прав – я могла выйти к ним и сказать пару напутственных слов, и толпа невероятных размеров, не знающая где найти духовное пристанище, была бы моей с первым же словом.

Мы успели добежать до центральной площади, где, взамен свисающего истерзанными клочьями знака рода Вольтер, на постаменте виднелись кривые, написанные рукой очевидно какого-то крестьянина, символы, переводящиеся не иначе как «Правящая Хакгард».

– Там дальше твой портрет на полстены, – указал мне вперед Гаспар, когда я остановилась разглядеть то, от чего бежали мурашки по спине, – не хочешь взглянуть?

Я мотнула головой и попыталась прислушаться к хоровым песнопениям под живую и едва слышимую музыку на площади. Нельзя было разобрать даже отдельных звуков, не то что слов.

– Что это за язык? – я подошла к мелкому ограждению по щиколотку, которое скорее всего служило лишь как украшение, и села на замшелую черепицу, подобрав ноги под себя.

Приходилось кричать, чтобы парень услышал меня – мне в этом плане было куда проще, потому как у меня был волчий слух, о чём он знал.

– Язык бедняков, – он стоял рядом, – самый низший, – он хмыкнул, – ты, если думаешь, что я привел тебя просто так к начальству, то ты дуреха. Выйди к ним, и половина из них попытается тебя убить, – хмык два, – ты со своим освобождением им всю жизнь испортила – теперь ведь работать надо. А если вторая любящая тебя половина успеет спасти твою шкуру, то ты со своими красивыми словами донесешь до них только то, что ты богиня, а они ущербные, – пронзительный взгляд сверху вниз, – Рэй хотя бы понимает, что и как с ними делать, – он снова оглядел меня и недовольно опустился рядом, – да и язык их ты не знаешь. Ведь раньше могла встретить таких как они только в страшном сне.

Я вспомнила целую толпу коленопреклоненных девушек в Туманной Роще. Лорд Кери вроде говорил, что от него никто убежать не захочет.

– В других городах так же? – я была уверена, что он что-то сейчас знает.

Как в общем то и всегда.

– В тех, которые перечислила твоя недовоительница, – ехидное, – в остальных ничего не будет, – хмык, – их разобьют ещё на подступах к драконьему материку.

Я нахмурилась.

– Что за драконий материк? – отвлеклась на озадаченного элтана я.

– География как наука в стае запрещена? – поржал он.

Я закатила глаза.

– Да ладно, жопа, не сердись, – хохот от него, – я, кстати, поторопился, когда сказал, что ты от рабов далека – на одном уровне развития будете.

За это он уже получил. Его ржание прекратилось в тот самый момент, когда я попыталась скинуть его с крыши. У меня даже почти получилось.

– Ладно-ладно! – поднял ладони вверх он, – сдаёшься, так сдавайся. К-хм… перемирие говорю! – он начал довольно поправлять сбившуюся одежду, – так называют восточный материк, – он заставил меня представить карту, – землями там по большей части владеет Кери, но ещё немного отхапал Виватма и Брахманы.

Ага. А на Деймосе там живут как раз драконы, гномы, и стоит Магистрат.

– Земли Виктора до гномьих гор? – глаза вернулись к постаменту с именем моего рода.

– Чьих гор? – не поверил он мне, – я ослышался?! Лесс, я тебя боюсь. Гномы вымерли тыщи две лет назад.

Я опешила. Самолично в том мире гномку видела. И гнома тоже. Бородатого такого, на маленького мальчика похожего. Но развивать тему не стала.

– А драконы? – я вспомнила, что их глаз тоже встретить не успела.

– Ха! Летают себе спокойно… где-нибудь подальше отсюда. По большей части свалили на Фобос. Может парочка осталась. А насчёт гор и земель, то Кери продвинулись намного дальше – у них под контролем почти всё побережье на самом востоке, а ещё центральная часть. И это не считая северных земель до тех самых гор.

Я сопоставила размеры владений Лордов двух миров и поняла, что те, что живут здесь, имеют намного больше. Вопрос: как при соединении миров они будут эту землю делить? Но об этом потом.

– Ну правильно, – пробормотала я, – их пятеро Высших, а на Деймосе восемь.

Гаспар не услышал меня, разглядывая танцующую в грязно-сером парике (или это была краска?!) девушку с огненными кинжалами, с пути которой расступалась глазеющая толпа.

– Тебя пародируют, – указал на неё элтан, – даже платье под цвет подобрали.

Я нахмурилась.

– У меня было синее платье? – брови сошлись в одну.

Он сперва завис, а потом отрешённо кивнул. По его лицу будто прошла судорога, прежде чем он резко выпрямил спину, сквасился и повёл глазами, мол «Всё понятно, расходимся». Голубые глаза вновь вернулись к грязной красавице в толпе, размахивающей кинжалами. На меня он предпочёл не смотреть, особенно после того, как я поняла, что он хочет что-то сказать.

– Опиум реально помог, Рэй хрени не посоветует, – раскрыл, что он во всём этом участвовал, парень.

– Зачем? – я пыталась разглядеть в его выражении лица причину.

Уверенный взгляд, собранные в высокий идеальный хвост светлые волосы, плотно сжатые губы и прямой нос – он был настолько похож на Александра, насколько не был похож на Фила. От мысли о последнем в груди что-то засвербело.

Долго будет это продолжаться? А если я не справлюсь? Если оставлю своё мнение позади, то всё разлетится прахом, да? Мои стремления, каждый мой шаг вперёд…

– Я твой истинный, – слова, которые не смог затмить даже грохот небес от запущенного ввысь фейерверка.

Алый и совершенно не похожий на мою метку символ «Х» возвысился над дворцом Владыки, рекой освобождённых и испуганно-радостных крестьян, и осветил мрачные лица двух смотрящих друг на друга нас. Вот только у него был ожидающий неравнодушный взор, в то время как мои расширенные от нежелания слышать это глаза сопровождала трусость вперемешку с тревогой.

– Это… – я натянула улыбку на дрожащие губы, – здорово… мы же не просто так были друг для друга элтани и…

Он усмехнулся и подался ближе к застывшей глыбой льда мне, чтобы, едва касаясь носом носа, добавить:

– Я люблю тебя, накуренная дурочка, – не позволяя мне выдохнуть.

И пытаясь приблизиться быстрее. Я успела отскочить от его губ в последнюю секунду – попросту поднялась на ноги рывком, отбежала к противоположной стороне крыши и вновь впала в ступор уже там.

– Лесс, не делай вид, что ты ничего не понимала, – не стал менять положение он.

По крайней мере я не слышала ни шагов, ни шороха крыши, ни шуршания одежды.

– Это было очевиднее, чем то, что вы с Князем не уживётесь. Только представь его в образе твоего мужа, – он рассмеялся, – он в этот раз совсем ненормальным стал. Опять выставляет правила сам, играет нечестно, а ты…

– Зачем тогда Лерой? – я показалась себе прямее самого ровного камня, – тоже с ним… играешь?

Теперь я услышала, как он становится на ноги.

– Вот только давай без негатива, – несколько неуверенных шагов ко мне, – никто не стал бы отрицать того, что он похож на тебя. А ты до последнего…

Я прикрыла глаза. Стоя спиной к нему, это было просто. Как и выдохнуть застоявшийся в лёгких воздух.

– Лесс, ты же понимаешь, что эта связь, она не просто так, – слова, от которых действительно начали падать небеса.

Второй взрыв над головой – теперь окольцованные буквы «А» и «Х». Агератум Хакгард. Богиня Луна. А какая она должна быть? Сидящая с опиумной трубкой в зубах сумасшедшая? Или несозревшая для войны неуверенная девочка, обиженная на мир? Не способная даже справиться с эмоциями! Жалкая. Истерзанная, как её собственная душа. Израненная ею самой. Беспомощная и трусливая.

– Ты сняла привязку, – его лоб ткнулся в мой затылок, – больше никакого Князя, – ладони ласково прошлись по плечам, – я помогу тебе, – пальцы сомкнулись с моими, – только ты и я, – прикосновение к вздымающейся быстро груди, – и больше никого, – животу, – обещаю.

Его губы на моём затылке. Тёплые, как в детстве. Тогда он казался мне тем, с кем я проведу всю свою жизнь – весёлый и преданный мне друг. Элтан. Всегда на моей стороне. Всегда открытый, готовый помочь и верный. А ещё только мой.

Раньше это казалось очень важным. Что изменилось сейчас?

Поцелуй у виска. Он двигался к моему лицу. Хотела ли я этого?

Соленые и мокрые от слёз уголки глаз. Всё ещё тепло. Только не знаю где: в голове, сердце или животе. Что-то же не позволяет мне сбежать с этой крыши. Сигануть вниз. Можно даже спиной вперед, чтобы видеть его лицо. Зачем только. Столько вопросов. И полный сумбур в сознании. Тараканы попадали на тамошний пол кверху лапками.

Щека. Я зажмурилась.

Нас определенно ждет взрыв при соприкосновении. Вселенная или я сама? Я бы не хотела…

Губы.

От него пахло какими-то дорогими пряными духами, немного опиумом и мускусом. А ещё каким-то родным запахом, смешанным в моей голове с ароматом дома. Тёплый запах объятий дорогого мне человека, разбившего мне сердце минуту назад.

– Хватит, – отстранилась от его поцелуя я.

Мы всё ещё находились лицом к лицу. Так близко, как я не смогла бы позволить подойти никому. Кроме… него.

Но измена?! Зачем и ради чего?!

Я не изменю ему только потому, что мы с ним теперь никто.

Мой судорожный всхлип потонул в пиджаке на его плече. Я прижалась к нему сама, боясь отпустить последний лучик солнца из своей жизни. Последний островок надежды на то, что моя чёрная полоса закончится, и вскоре я смогу выйти без защиты, барьеров и прикрытий на залитый светом полуденный луг.

– Я не обижу тебя, как он, – резануло по ушам.

Кто-то уже говорил мне это. Вот в чём проблема. Никто никогда не сможет меня обидеть, потому что я не чувствую ни к кому того же, что ощущаю к нему! Только по этой причине! Только…

– Лесс, я… – мой подбородок был поднят его пальцами.

Я подалась вперед. Паника? От своих же действий? Сердце рвануло галопом подальше отсюда. Голова опустела. Душа… она осталась здесь, скованная нитью истинной пары с тем, кого я поцеловала.

Сама.

Его ладони уместились на моей талии, вжимая меня в его торс. Мои пальцы впились в напряжённые плечи.

Я уже не знала, чего хотела. От этого было гадко, мерзко, неоправданно дебильно и так, что разрывалось сердце. Я боялась оступиться. И иронично не понимала, где именно ступать правильно. А есть ли это «правильно» вообще?

– Лесс… – шёпот с тяжёлым дыханием мне на ухо.

Его рука в этот момент закидывала мою ногу к нему на талию и не встречала сопротивления. Я ощущала себя расплавленной патокой, стекающей по той форме, которая нужна кондитеру.

Всё ещё закрытые глаза. Горячий неправильный поцелуй. Сумасшедший и совершенно неуместный.

Его рука на втором моём бедре. Тёплая, но грязная. Не липкая, не вызывающая неприятие и неприязнь, однако не такая.

Руки на его обнаженной шее. Я расстегнула несколько верхних пуговиц, чтобы подобраться к ней. Зачем? Мои зубы на нежной коже. Не сильно. Мерзко играючи.

Пьяна? Уже нет.

Обжигающие ладони под платьем. Под чулками. Под бельем. Под кожей. Безразлично. Просто так надо.

Портал. Поспешные и сумбурные шаги в него. Не мои – я прижималась к нему, одновременно практически вырывая с корнем непослушные пуговицы на его рубашке. Голая кожа. Ладонь на его животе. Судорожный выдох-стон от него.

А после падение на кровать, подминая меня под себя, вгрызаясь твёрдыми губами в нежную кожу на скулах, шее и ключицах. Ловкие пальцы, нырнувшие под юбку и стянувшие белье.

Слёзы, затекающие в уши и совершенно не заметные для его взора.

Платье через голову. Рубашка. Её следом.

Руки по груди, животу, бедрам, спине.

Звон пряжки ремня.

Разрывающий сердце поцелуй.

Всхлип.

Портал!

Мгновенный, потому что призвала я его сама. Прошедший сквозь треск нескольких барьеров, встреченных мною на пути. Однако каждый из них пропустил меня, уронив на бархатные покрывала, защекотавшие спину. И заставившие почувствовать. Чувства!

Спальня Сахарного домика стала полна моего крика. Из груди вырвались рыдания – хлюпающие и надрывные, как то состояние, в котором я была уже больше получаса.

Горло охрипло уже через час истерики, пальцы, сжимающие мертвой хваткой покрывало онемели и не хотели разжиматься – пришлось делать это сквозь боль, однако единственным, что остановило меня, стало совсем не это. Я вдохнула запах леса, костра и моей любви. Маняще, сладко, больно и дразняще.

Так, как надо.

Мне хватило нескольких долгих минут, чтобы перестать прижимать проклятое Циклом покрывало к носу и не умирать от осознания того, чего я лишилась, сняв привязку. Буквально вырвав своё сердце.

Через силу и опухшие веки я оглядела тёмную спальню с двумя настенными подсвечниками у камина, в которых из всех находящихся в комнате горели свечи. А перед горящим огнём со в сотый раз налитым вином сидел Феликс, не отводя обсидианово-чёрных глаз от замершей меня. На его лице не отображалось ровным счётом ничего, однако я чувствовала едкий запах алкоголя, витающий вокруг него, подмечала матовую пьяность в зрачках и впервые радовалась этому.

На лице появилась несдержанная улыбка лёгкости, а ноги сами потянули меня с кровати, чтобы…

– Оставайся на месте, – тяжелый тон от того, от кого я не ожидала подобного.

Я вмиг почувствовала себя выбитой из пространства куда-то в вакуум. Стало некомфортно быть под его не опускающимся вниз взглядом голой, и я натянула обнюханное ранее покрывало на плечи.

Господи, что он по это вообще подумал? Он же был здесь всё это время и не стал предпринимать ничего. Ещё и мой вой. А что если…?!

– Ничего не было, – попыталась принюхаться к самой себе я.

Точнее к губам. От рук запах не остаётся. Наверное.

– Замечательно, – максимально безразлично ответили мне, не забыв сделать глоток.

Уголки губ опустились глубоко вниз – я не смогла это контролировать, настолько гадко чувствовала себя. Голова склонилась вниз, мои волосы закрыли лицо.

Что же ты творишь, Алесса? Сходишь с ума, как бабушка? Зачем пришла, раз такое совершила? Зачем совершила, раз смогла прийти?

– Прости, – слёз уже не осталось.

Только промозглый шёпот, который не сможет передать и капли чувств. Особенно непонимания и боли.

– Я… не знаю, что со мной… – отрывистое бормотание, а затем впервые громкое, – я ненормальная. Не понимаю, что делаю уже который раз. Боюсь что-то сломать и ломаю. Боюсь потерять и отталкиваю сама. Обижаю всех, кто… кого люблю. Это… – я смогла поднять голову, – на меня всё это навалилось. Правда. Все эти миры, бабушка, мама, папа, их драки и… желания, обиды, – я потёрла лоб ладонями, – я просто устала и не понимаю, что творится вокруг. Мне очень тяжело. Честно. А ты… ты был таким холодным все то время! Я от тебя грелась раньше, а тут… мне показалось, – я выдохнула, – мне показалось, что так будет лучше. Что… – я покачала головой с едкой улыбкой, – да кому я вру? – и признание для самой себя, – я хотела, чтобы ты, наконец, обратил на меня внимание, – взгляд глаза в глаза, – я хотела, чтобы ты вернул своё время мне, а не проклятому Танатосу с его чёртовыми проблемами!

Вышло у меня зло. На себя или на него – не знаю. Я смогла гордо встать, запахнуть плед и продолжить:

– Ты меня бросил. Сбежал решать проблемы, а меня оставил в Садах с рехнувшейся бабулей! Помахал ладошкой, сказал пару слов и сбежал играть с другими мальчишками в песочнице, а меня… забыл, – я села обратно, не став удерживать спину в прямом положении, – мне просто ничего не оставалось. Бежать доказывать тебе, что я тоже могу быть рядом. Потом то, что я не хуже тебя. Потом, что ты не можешь мне приказывать. И всё так намоталось клубком, что… я уже не понимала, что я должна делать. Мне было так обидно, что я, даже сама не осознавая, – хмык, – и придумывая отмазки для всех, разорвала всё насовсем, – я посмотрела в разные по цвету глаза и добавила жалостливо, – мне так было больно. Прости.

Тишина стояла в комнате минуту. Но не угрюмая и совсем не напряжённая. Мы оба сейчас понимали, что помиримся. Я видела его взгляд и ту жажду, которая была сейчас и во мне. Нужно было ускорить примирение так, чтобы мы оба не казались сдавшимися без боя. У меня выходило плохо – если бы у меня был висталочий хвост, давно бы бежал в его сторону и нёс меня вместе с собой.

– Ты и слова мне не сказала, – он отставил бокал на каминную полку– готовится к тому, что я подбегу к нему.

А я ждала знак. Любой. Господи, почему всё так сложно? И долго? Проклятая привязка и проклятая я, которая сняла её!

– Я говорила, – мысли были уже в другом месте, – пыталась начать разговор, а ты уходил от ответа. Или вообще уходил. Физически.

Заброшенная на другую нога встала прямо. Ну же! Я готова бежать к тебе. Только скажи мне «можно».

– Ты должна понимать, что прежде чем… – в моей голове это продолжилось «ты побежишь ко мне», – мы должны обсудить некоторые обстоятельства.

Какой же он красивый. Я хотела бы видеть его раскосый чёрный взгляд на себе каждую секунду. Особенно такой, как сейчас – пылающий. Едва сдерживаемый, о чём говорили стиснутые побелевшими пальцами подлокотники его кресла.

– Я больше не буду, – сообщила ему то, что он хотел услышать.

Тем самым поторопила события. Живот свело где-то в глубине. Что там Нира говорила? Вернее, предупреждала. Тринадцать детей? Да хоть двадцать. Можно мне…

– Не будешь что? – оставался в сознании он.

Вот у меня с этим было откровенно плохо.

– Ничего не буду, – грудь вздымалась быстро, как после того, о чём я сейчас думала.

Ноги пришлось свести вместе, иначе меня дурманила я сама.

– Лесси, – немного осуждающий тон.

Про что именно он говорит?

Но голос у него необычайный. Вибрирующий такой, низкий, с капелькой хрипотцы. Волнующий меня голос.

– Ты разрешишь мне делать выбор самой? – хоть немного разведрило в голове, – не станешь запирать нигде и…

– Не стану, – улыбнулся он, – прекращай ёрзать и иди сюда.

Просить дважды меня не пришлось – я налетела на него как вихрь, от падения нас удержала только его сила.

Первый поцелуй вышел смазанным. Коротким чмоком, как тот, который дарят любимому на прощание. По крайней мере я представляла его именно так – неосознанным, рваным и быстрым, однако настолько чувственным, насколько не могла быть ни одна жизнь вместе. Мы сейчас не прощались. У нас была противоположная ситуация. Однако, я чувствовала себя той, кто отпустил его тогда по ошибке. Такой ошибке, о которой можно сожалеть всю жизнь, прожитую в разлуке.

Я была мёртвым озером тогда – сейчас же стала живым бьющим ручейком среди живописного сада.

Второй поцелуй. Не отличимый от той сотни, что последует за ним. А может даже тысячи невообразимо влюбленных прикосновений, способных плавить без каких-либо приспособлений.

Покрывало упало на пол перед его ногами, не удержавшись ни на моих оголённых плечах, ни под его обжигающими пальцами на моей спине. Его губы сминали мои. Забираясь в самое сердце калёными нитями, связующими нас навсегда. Сжимая, выдавливая из меня боль и погружаясь внутрь осознанием свободы.

Я была свободна с ним, но скована без него.

Мой стон разнёсся по спальне и исчез где-то под потолком. Я сжала его бедрами, подалась вперёд и прижалась к паху сильнее. Ногти впились в его спину. Губы в область у уха.

Теперь был черёд его стона.

Я довольно отстранилась, чтобы провести по небритой в последние дни щеке носом, тайком порадоваться этому и запечатлеть поцелуй в уголке его губ. Глаза нашли его.

– Унесёшь меня в кровать? – пришлось выгнуть спину, чтобы прижаться к нему полностью.

Рывок вверх. Я вцепилась в его шею, не понимая, почему он стал настолько напряжённым. Спина коснулась прохладного постельного белья, в то время как находящийся между моих ног мужчина сперва снял и отбросил пиджак, затем повторил то же с рубашкой, швырнув её на пол, а после прижался ко мне, наклонился к уху и, едва коснувшись мочки, прошептал:

– А знаешь, поговорим о отметинах на твоей шеё завтра, – сильная и быстрая рука схватила мои обе в секунду.

Я не сдержала громкого выдоха. А следом стона от яростных, покусывающих и немного болезненных поцелуев, которые оставлял поверх тех он. Несдержанное движение. А за ним следующие. Уносящие нас прямиком в звездное небо.

Без облаков. И без туч. Зато с осознанием единения, способного восстанавливать и созидать. Без магии. Без каких-либо заклинаний и слов. Даже без висталочьих песен.

– Я так тебя люблю, – не сдержала прерывистых слов шёпотом я.

Звезды окружили нас двоих. Одновременно. В поцелуе.

Взрыв ударил по ушам, повторившись громким щелчком и ударной волной во все стороны. Эпицентром были мы двое. Только мы.

Моя рука на его щеке, он во мне, небрежно брошенное поверх одеяло и две догорающие свечи в подсвечниках. Нам не нужно было ничего другого в целом мире.

Во всех мирах.