Монстр молча смотрел на лес на противоположной стороне дороги. Именно там первоначально скрылся отряд, потом громко зарычал, повернулся лицом (Или мордой? Как правильно сказать про человекообразного мутанта?) в сторону людей и пошел по дороге в их направлении.
– Чёрт! Эта падла нас как-то так чует. Отходим пока! – приказал Капитан Цибуля-Кисель-Шершавый.
Стали быстро отходить по краю дороги. Через еще полсотни метров уткнулись в направленный в их сторону ствол. Это была Ведьма, которая как-бы материализовалась из ниоткуда в пяти метрах от Шершавого.
– Бюрера что ли испугался, Шершавый? – игриво спросила Ведьма.
Капитан шёл первым и перед ведьмой оказался первым. Он не разу узнал Елену. Сознание не торопилось признать факт её существования, потому как считало её ушедшей в мир иной.
– Так ты жива? – через пару секунд, наконец, произнес он.
Все его ребята уже догнали их и стояли перед ведьмой небольшим полукругом с нацеленными на неё стволами.
– Как видишь, жива и вполне здорова, – слова Ведьме давались с некоторым трудом, слишком давно она не разговаривала с людьми.
– Зверушку я просто пожалел, но он не понимает этого, на неприятности упорно нарывается. – Капитан озабоченно посмотрел назад, стоять спиной к приближающемуся мутанту было неприятно.
– Это не зверушка, это Боря, и он домой уже пошёл, – насмешливо ответила девушка.
Сейчас она действительно была весёлой девчонкой, а не угрюмой ведьмой-отшельницей. Общение с людьми, со старым другом, доставляло ей большое удовольствие. Её лицо светилось радостью. Глаза, улыбка, излучали добродушие и озорство, отчего лицо выглядело молодо и прекрасно. Перед бойцами стояла не ведьма, а скорее сама Елена Прекрасная.
Капитан недоверчиво оглянулся назад, вышел на край леса, чтобы убедиться, что на дороге нет ни одной живой души. Действительно никого, шёл только дождь, погружая даль в белёсый туман. Вернулся с уже опущенным вниз стволом винтовки. Бойцы тоже опустили оружие.
– Ты умеешь разговаривать с мутантами? Я тебя этому не учил, – Капитан продолжил прерванный разговор.
– Сама научилась. С кем поживешь, как говориться.
– Ты живешь с мутантом? Не с контролёром случайно? А то у нас есть один товарищ, который и выпить с ним может за встречу. Он любит к контролёрам в гости ходить. Или этот Боря твой хахаль?
– А ты, никак, ревнуешь что ли?
– Я забочусь. Ты мне не чужой человек. Раз твоя жизнь, слава Богу, продолжается, то и моё воспитание тоже продолжается.
– Я уже взрослая девочка, с кем хочу с тем и живу! – Лена приняла игру Капитана и с удовольствием играла роль своенравной девчонки.
Капитан это заметил, но играть в игрушки сегодня ему не хотелось.
– Я серьёзно говорю. Ты можешь общаться с мутантами?
– Да, на самом простом уровне. Я послала Бюреру информацию, что вы опасности не представляете. Он успокоился и ушел к себе домой.
– Лихо! Поручик, ты тоже так можешь? – Обратился Капитан к Голицыну.
– Нет. Не пробовал. Я только могу их почувствовать.
– Он у нас попал под Контролёра, но ненадолго, мы его успели быстро «вырубить». Поле чего он снова к нам вернулся. Только сейчас с Зоной разговаривает, и контролёры его за своего считают, только он с ними не вежливо обходится. Бьёт не в бровь, а в глаз. Научишь его с мутантами разговаривать?
Елена подошла к Голицыну, внимательно посмотрела на него и сказала:
– Не надо ему этого. Не его это. Уходить ему надо из Зоны.
– Прямо сейчас уходить? – спросил Капитан.
– Нет. Можно завтра, – Лена продолжала задумчиво смотреть на Голицына, – не надо ему окунаться в этот омут. Оттуда выхода не будет, а парень хороший, жалко будет, если такой в Зоне пропадет.
– А ты на других посмотри, он не один здесь такой хороший парень. – Вступил в разговор Дуб, как и все уже опустивший оружие.
– Вы все хорошие, – улыбнулась Елена, – поэтому к вам сама вышла.
– А нам пока кажется, что ты только с Шершавым пообщаться хочешь, – вмешался Сидр.
– Хватит о пустом, – перебил Капитан, переходящий в легкий флирт разговор, – под дождём в лесу разговаривать не самое лучшее место. Может, ты домой к себе пригласишь? – обратился Капитан к Елене.
– Боюсь, что моё убежище такого количества военных, красивых, здоровенных не сможет уместить. Хотя, если часть по пути поджарится или мозги раскинет по окрестностям, то оставшиеся бочком уместятся как-нибудь.
– Не хочешь домой приглашать малознакомых мужчин, это для девушки нормально и даже похвально, – продолжил в игривой тональности Капитан, – тогда давай в кафешке посидим. Есть здесь поблизости сарай какой-нибудь с крышей или пещера без мутантов?
– С кафешками здесь плохо. Места безлюдные. Пещеры в конце лощины, а хуторок занят коммунарами.
– Нам интересно и то и другое. Эти коммунары адекватные парни? Или сначала стреляют, а потом разбираются? Как у них с гостеприимством?
– Не была у них в гостях ни разу. Даже не разговаривала ни с кем из них. Они про меня знают, даже знают, где живу, но не беспокоят. Мирные они и к зверушкам хорошо относятся. Не стреляют почем зря как долговцы.
– Тогда пойдем к ним. По пути и там, в коммуне, расскажешь, что с тобой случилось, – закончил Капитан.
Дождь продолжал лить с прежней силой. Мешал разговаривать, но выступал проявителем аномалий. Химические аномалии громко шипели, электрические ярко сверкали, тепловые дымились облаками пара, гравитационные были видны во всей своей красе. Нити дождя показывали все гравитационные искривления: купола, вихри, воронки. Дождь лучше всякого детектора позволял обходить опасные места. Поэтому, разговор продолжился. Елена первая задала вопрос, который с новой силой стал её волновать:
– Ты из-за меня тех бандитов вырезал?
Ей по-женски было важно получить на него ответ. Это был поступок, который лучше тысяч слов мог сказать об отношении мужчины к женщине. А ещё больше скажет честный ответ на этот вопрос. Капитан взял длинную паузу, Елена его не торопила, просто молча шла рядом.
– У меня были свои счеты с ними, – после того как молчание уже начало становиться неловким ответил Капитан.
– Какие? Или это военная тайна? – Елена продолжала бить в одну точку, не давая уйти от ответа.
– Нет, личные мотивы. Не вежливо себя вели, на «счетчик» хотели поставить.
– Из-за ящика тушенки тридцать человек? А зачем главаря на кол посадил?
Капитан опять замолчал, но молчание его было не долгим.
– Ты хоть строчку, полстрочки могла оставить? Что я должен был подумать? Откуда такой эгоизм? Ты своим эгоистичным поступком не меня одного подставила под неприятности! Не я один тебя искал!
– Не ты один? А кто ещё? – уже виновато-растерянно спросила девушка, для неё было неожиданным проявление мужских симпатий в таких объёмах.
– Витя Дрозд, Серый Башмак, Саня Красный и это не все. Некоторых из них я в чате видел, живы еще. Надо дать им знать, что ты жива. Обязательно придут тебе задницу надрать! Не поступают так с друзьями, девочка моя…
Елена виновато смутилась. Для неё на самом деле было неожиданно узнать о такой армии поклонников. Она была слишком поглощена своим горем, своей заботой о матери, что не смогла увидеть того, что Зона ей давала то, что она на самом деле хотела больше всего на свете! То, что она не могла найти в обычной жизни, а здесь было в изобилии. Витя Дрозд, Сашка Красный… Она помнила этих ребят. Они не были надоедливыми, не приставали с предложениями. Какая она была дура! Елена даже покраснела от осознания своей слепоты. Они же и подарочки ей дарили, и других знаков внимания было оказано множество! Ничего она не замечала и не хотела замечать, ей нужен был только Артефакт! Пуффф… Даже в жар бросило от осознания совершенной ошибки. Выходит, правы легенды об Исполнителе Желаний. В её случае самое её заветное желание могло быть исполнено ещё два года назад. Зона ей могла дать то, что она безрезультатно пыталась отыскать в обычной жизни. Совершенного не вернуть, надо жить дальше и впредь быть более внимательной к знакам Судьбы.
– Почему ты решил, что они что-то со мной сделали?
– Они дали понять, что что-то было. Что была у них нежная и отзывчивая девочка, которая не сразу, но по достоинству оценила их достоинства.
– Дебилы! Нет, чтобы сказать, что не было ничего, что сбежала, а они стали из себя рисовать супергероев-любовников.
– Это в их стиле.
– Это в вашем стиле, мужском. Выдавать желаемое за действительное. А женщине часто нужно совсем не это, или не только это, точнее не только это. Самое важное внимание, забота, участие, подарочки, наконец. А все остальное уже второстепенно. Люди за свою глупость расплатились жизнью.
– Нормальный обмен для глупости. Но для них это не глупость, а расчет. Запугивание, психологическое давление, блеф, это все свойственно бандитам. Это часть их натуры, способ заработка. Они никогда не покажут свои слабые стороны, до последнего будут выдавать себя за супергероев, потому что, кто первый испугался, тот проиграл. Не всегда это срабатывает, но это уже из области фарта, удачи. К фарту, удаче у бандитов отношение особое.
За этим разговором подошли к коммуне. С собой в коммуну Капитан взял только Ведьму и Дуба, остальные должны были остаться в лесу. Коммуна располагалась на месте старого хутора, прижавшегося к обрыву. Не доходя до хутора, нашли большую россыпь крупных камней, на которых можно было вполне безопасно расположиться. Будоражить сознание коммунаров большим отрядом неизвестного происхождения не хотелось, хватит им знакомства с Ведьмой, а Дуба взял на всякий случай, если понадобится грубая физическая сила. У Камня больший опыт, чем у Дуба, борьбы с мутантами, поэтому он остался за периметром. Все справедливо. Дождь, наконец, закончился. Почти сразу выглянуло солнце. Резкая смена погоды для Зоны нормальное явление.
Втроем спокойно дошли до коммуны. Территория была огорожена ухоженным бетонным забором. Все дыры в заборе были тщательно заделаны. За забором по углам поставлены смотровые вышки. Периметр охранялся.
Новая теория Архаического Коммунизма
Без труда, идя вдоль забора, нашли ворота. Никто за время пути их не окликнул. Ранее, это был не хутор, а какое-то хозяйственное сооружение. Бетонный забор стоял ещё со времен Союза, а сейчас за его забором размещается одна из сталкерских группировок. Старые железные ворота плотно закрыты изнутри. Рядом с воротами поставлена крутая деревянная лестница заканчивающаяся смотровой вышкой с часовым внутри. Часовой молчал, не приглашал подняться, ни прогонял прочь. Пришлось самим начинать разговор.
– Здравствуйте, – начал разговор Капитан, – можно к вам в гости зайти? Обсохнуть, об окружающей местности пару вопросов задать?
– Про окружающую местность ваша спутница лучше всего вам рассказать может, – не очень дружелюбно начал отвечать часовой, – обсохнуть можете прямо здесь, дождь кончился, солнце еще часа три поляну будет освещать. Я сообщу вам, если замечу что-нибудь нехорошее. Даже могу огнём прикрыть. Вы можете более точно назвать цель вашего визита?
«Какие-то они не дружелюбные» – про себя подумал Капитан, но не агрессивные, это уже хорошо.
– Копатыч вам привет передавал, про вас много рассказывал, интерес у нас вызывает ваше устройство внутренней жизни, или вы лекцию с этой трибуны можете прочитать?
– Поднимайтесь, – после некоторой паузы разрешил часовой.
– Удобно сделали шлюз, – поднявшись на вышку приветливо начал общение Капитан, – что-то похожее я видел на Алтае, в староверческих общинах. Они тоже ворота почем зря не открывают, а через забор ходят по пологим сходням. Сходни доходят почти до верха забора, последние полметра забора перешагиваешь, и ты внутри. О! У вас так же! С этой стороны тоже сходни! Снаружи крутая лестница понятно для чего, чтобы мутанты меньше беспокоили. Я Кисель, это Дуб, а это Елена. Оружие сдавать?
– Можете оставить, если вам так спокойнее, но дайте слово, что не будете применять ни при каких обстоятельствах на нашей территории.
А вот это уже хорошо, что не стали отбирать оружие. Силу свою чувствуют. Не боимся, вас, говорят. А если только попробуешь рыпнуться, то сразу пуля в лоб за нарушение обещания. Дали обещание не применять оружие. С высоты сторожевой вышки хорошо видно, что почти всё пространство внутри периметра отдано под грядки. Картофель, помидоры, огурцы, ягода и прочее занимают все освещаемые солнцем участки. Около сходней уже стоял ещё один человек в гражданской одежде, который и согласился проводить гостей к лидеру группировки. В его сопровождении по нешироким дорожкам между огурцов-помидор прошли к типовому двухэтажному строению.
– Хороший урожай ожидается в этом году? – попытался начать разговор с провожатым Капитан, но тот отделался невнятной фразой. Не захотел разговаривать значит.
Внешне здание ничем не выделялось от прочих в Зоне, с серыми облезлыми стенами, отваливающейся штукатуркой, следами от пуль и осколков, а внутри было неожиданным увидеть опрятную домашнюю обстановку. Другие группировки сталкеров, даже длительное время, владея объектами, не особо заботились об их содержании и внутреннем убранстве. Достаточно было, чтобы сверху не лилось и из окна не дуло, а здесь внутри помещений был сделан хороший ремонт. Ровно оштукатуренные стены покрашены приятной для глаз краской. На стенах висят картины местных художников или одного художника, не классиков и не репродукции, какие маслом, а какие акварелью нарисованные. Тематика и стиль у всех произведений похожие: пейзажи Зоны, сталкеры, мутанты. Полы чисто вымыты, двери, наличники резные, ручной работы. Возле одной картины Елена остановилась, на картине была изображена она сама! Черты лица были не очень точно переданы, но место было её. Огромные плакучие ивы склонились над небольшим озером, усыпанным сплошь электрическими аномалиями. Посередине озера возвышается огромный камень и на этом камне сидит девушка, озаряемая всполохами электрических разрядов. Это было её убежище и, несомненно, на картине была она сама!
– Да, это Вы, – спокойно подтвердил провожатый, заметив интерес девушки к картине, – у Вас здесь много поклонников. Может быть, лицо не очень похоже получилось, но это из-за Вашей скрытности. Жаль, что Сергей сейчас отсюда сильно далеко находится. Ему очень хочется нарисовать Ваш портрет.
– Может быть, как-нибудь в другой раз получится, – закончила неловкий для неё разговор Елена.
Для неё это тоже было откровением, что кто-то ею интересуется, ею, потерявшей интерес ко всем, к миру людей. Что делать с этим интересом она пока не знала. Слишком ново и неожиданно для неё.
На первом этаже откуда-то справа повеяло ароматом кухни, похоже, на обед у коммунаров будет борщ. Желудок гостей в ответ дал знать, что давно уже в него ничего не попадало, но напрашиваться на угощение не стали. Провожатый видел удивление гостей. Для него это не было новым. Все гости из внешнего мира удивленно замолкают, попав внутрь этого здания. С явной гордостью в голосе человек немногословно пояснял:
– Это картины нашего художника, цемент, штукатурку нашли на складах цементного завода, сделали ремонт, дерева в Зоне много, в свободное время многие наши ребята увлекаются резьбой по дереву: вот резные перила, наличники. Перетащили к себе оборудование с лесопилки, можем сами делать необходимый пиломатериал, двери все заменили в этом здании, окна. Скоро полы поменяем, паркет стелить будем.
– А не жалко свой труд, – подал голос Дуб, – делаешь, стараешься, время, силы тратишь, потом бах – и аномалия или ещё какая напасть и всё пропало!
– Жалеть надо о бесцельно потраченном времени, о скотской жизни в хлеву. Мы не по принуждению это всё делаем, а по побуждению, с удовольствием и получаем удовольствие от жизни в нормальных условиях.
Поднялись на второй этаж, вошли в угловую комнату на освященной стороне, похожую на гостиную или столовую в приличных домах. Посередине комнаты стоит длинный деревянный стол на массивных резных ножках. У стены несколько шкафов с опять же резными дверками. На стенах развешаны картины и массивные резные панно. Никакого оружия, никаких охотничьих трофеев, мирный кабинет, со вкусом обставленный красивой мебелью и резными статуэтками. Если это штаб этой группировки сталкеров, то он сильно отличается от штабов группировок Долг, Свобода и им подобным, грязным, заставленным оружием, чучелами мутантов, пропахших потом и табаком, показывающим своим гостям мощь, суровость и непреклонность группировки. Несмотря на свою миролюбивость, кабинет вызывал большое уважение к его хозяевам. Чтобы в условиях Зоны создать оазис цивилизации необходимы не малые ресурсы. За столом сидит три человека. Двое в обычной гражданской одежде, джинсы и ветровка, третий одет в добротный охотничий комбинезон и с оружием. Следом за гостями в комнату вошли непонятно откуда взявшиеся ещё два вооружённых сталкера. Невысокий, худощавый человек в бежевой ветровке встал со стула и обратился к гостям:
– Проходите, присаживайтесь, так как вы не захотели расставаться со своим оружием, то мы тоже немного подстрахуемся, – и жестом указал на вошедших вооруженных сталкеров. – Давайте присядем на диваны.
Справа от стола стоял большой диван, три кресла, небольшой столик. Гости сели на диван, хозяева напротив них, в кресла.
– Кабанчики? – спросила Елена, погладив рукой кожу дивана.
– Они самые, натуральная кожа, не радиоактивные, собственное производство, – улыбаясь ответил человек в бежевой ветровке, – давайте знакомиться, меня зовут Андрей Попонин, это Фёдор Корчагин и Василий Рогов.
Военный и гражданский сталкер кивком головы дали понять о ком говорит их лидер. Настал черёд Капитана знакомиться.
– Я Кисель, со мной Ствол и Ведьма Елена. У вас, я вижу, не входу клички-позывные.
– Да, мы предпочитаем уважительное отношение друг к другу, как брат к брату поэтому, клички самоиспарились, – улыбаясь ответил Андрей.
– Вы ко всем гостям так дружелюбно настроены? С оружием пускаете внутрь?
– Нет, не ко всем. Вашим пропуском стала ваша спутница. Мы уже долгое время живём по соседству. У нас сложилось исключительно положительное мнение о ней. Не раз она спасала наших ребят от мутантов, но познакомиться, никак не удавалось. Если Елена, очень приятно узнать имя прекрасной лесной нимфы, вам доверяет, то и у нас нет причин вам не доверять.
Цибуля вопросительно посмотрел на Елену, про помощь сталкерам она не упоминала. Елена опять смутилась, ей было приятно то, что её, оказывается, здесь считают не ведьмой, а лесной нимфой. Быть феей, пожалуй, мечтает любая девочка до пяти лет, а нимфа, это почти фея, это не могло не затронуть какие-то глубинные воспоминания, детские мечты. Елена не знала, что с этим делать, поэтому отогнала прочь эти нежности и довольно холодно ответила:
– Ваши люди часто по своей глупости лезут, куда не нужно, тревожат понапрасну зверушек. Я их просто успокаиваю. Я не люблю, когда кто-то гибнет по глупости, в том числе зверушки. Кто убил кровососа Васю? Я знаю, что не вы, а приезжие.
Было несколько случаев, когда Елена отводила от сталкеров мутантов, чтобы ни животные, ни люди не гибли зря. Однажды помогла раненому, перевязала, дала заживляющий артефакт. Возможно, это был коммунар.
– Спасибо и на этом, – улыбаясь продолжал Андрей, – но что вас привело к нам?
Замечание Елены про своего хахаля-кровососа пересекалось с целями Капитана. Это нужно было использовать в свою пользу.
– Мы ищем следы людей, которые проводят опыты над мутантами, отлавливают, увозят или наоборот привозят. У нас есть информация, что какая-то активность велась в районе шахт? По дороге проезжали грузовики, с одного из них убили Васю. Вы знаете что-либо об этих людях?
– Опыты над мутантами? Разве они не закончились с закрытием всех этих подземных Х-лабораторий?
– Похоже, что не закончились, я видел клетки для перевозки мутантов, есть образцы оружия с транквилизаторами. Вы про исчезновение научной миссии со стпнции Янов слышали?
Андрей помрачнел. Слово взял одетый в охотничий комбинезон Фёдор:
– Машины ездили, это правда. Похоже, грузовики шли до шахт. Наши разведчики, я сам, ходили к шахтам. Следов постоянного присутствия людей не обнаружили. Шахты в настоящее время заняты снорками, по крайней мере, на внешнем периметре, внутрь углубляться не стали. Я не Шершавый, чтобы лазить по снорочьим норам. Возможно, Елена сможет вас провести внутрь, если сможет договориться с монстрами. Про исчезновение ученых слышали, но прокомментировать не сможем. Нас это не касается и не интересно. Мы не вмешиваемся в дела других группировок и не позволяем вмешиваться в наши внутренние дела. Пожалуй, мы ничем не сможем вам помочь.
– Научный лагерь был защищен более прочным, чем ваш забором, его охраняли подготовленные бойцы. Часть бойцов погибла на месте от неизвестного воздействия, сталкеры в панике покидают Янов. В Зоне происходят изменения, которые затрагивают безопасность всех.
Раздражение, с которым Капитан произнёс эти слова, было вызвано упоминанием своих деяний под позывным «Шершавый», а не самим ответом Фёдора.
– В Зоне всегда что-то происходило и происходит. Мы не имеем каких-то инструментов чтобы повлиять на эти изменения, – всё тем же спокойным тоном продолжил разговор Фёдор, – мы слышали про «Колыбельную» на станции Янов. И что? Что мы можем сделать? Мы можем надеяться, что нас эта участь обойдет стороной. У нас есть большие основания для такой надежды. Мы не лезем в дела Зоны, как ученые. Что вы от нас хотите? Людей на поиски источника «Колыбельной»? Мы их не дадим, это не наше. Мы в таких проектах не участвуем.
– Нет, людей нам не надо, нам нужна информация о грузовиках. Копатыч говорил, что слышал шум моторов, но к нему никто не заезжал, думал, это к вам Долг за продуктами ездил.
– Нет, не к нам. Мы пока не занимаемся поставками продовольствия на сторону, – заговорил второй человек в ветровке, – все производство исключительно для внутреннего потребления. Нас не мало, а пригодных к выращиванию земель в Тёмной Лощине не много.
– Я вижу, у вас есть три ветви власти: политическая, военная и экономическая? – Капитан с улыбкой перевёл разговор в другую тему, – на разные темы отвечают разные люди. У вас нет Вождя? Мне говорили, что вы сторонники коммунистических взглядов, а у коммунистов обычно диктатура и культ Вождя.
Необходимость перевода темы была вызвана тупиковыми ситуациями в диалоге. Собеседники ушли в глухую защиту и прекрасно себя чувствовали в роли обороняющихся. На все вопросы были заготовлены ответы. Надо попробовать поговорить о том, что было интересно им. Вполне возможно, что им интересно было бы поговорить об их укладе. Это их гордость, их достояние. Вот и пусть расскажут о себе, а там, может быть, потеплеют и вспомнят что-нибудь нужное Капитану. Информации, необходимой для выполнения задания, предельно мало, а эти товарищи могли что-то знать, но не говорить. Этот Фёдор – тёртый калач, его Капитан опознал. Это Федя Чага, прозвище было вторым слогом фамилии, оказывается. Во время Шершавого он был уже не новичком, смелым и умным поисковиком, любил бегать за зверушками и артефактами.
Видя интерес гостей к их быту, Андрей начал рассказ об их общине.
Да, верно подмечено, в общине три ветви власти. С лидерами, которых на текущем этапе они имеют честь беседовать. Андрей отвечает за взаимоотношения, как между членами общества, так и взаимоотношения общества с другими группировками. Федор отвечает за безопасность, Василий занят экономикой и производством. Все решения принимаются совместно, сложные и важные решения утверждаются на общем собрании общины.
– И никогда не бывает споров до рукоприкладства? – спросил Дуб.
– Нет, не бывает, – с доброй улыбкой ответил Андрей, – нас трое. Если не можешь принять решения, которое выбрали двое других – уходи. Если трое не могут прийти к единому решению – уходят все трое. За них решение будет принимать или община, или другая троица, которую выберет община. Было и то, и другое. Уже проверенный механизм. Отрезвляет горячие головы очень быстро.
– Куда уходят? – с тревогой спросила Елена. – За периметр.
– Всякое бывало, и за периметр уходили. – ответил Фёдор.
– А потом возвращались, – смеясь добавил Василий.
– И добивались занятия свое поста вновь, – закончил воспоминания Андрей, имея в виду историю Фёдора.
С коммуной и коммунизмом их объединяет много, но это не коммунизм, в привычном смысле. Теорию коммунизма разработал Карл Маркс. Изменения мирового масштаба произвел не столько его основополагающий труд «Капитал», сколько небольшая брошюра под названием «Манифест коммунистической партии». В манифесте и были заложены десять заповедей, которые брали на вооружение все строители коммунизма. Это, в первую очередь, экспроприация собственности, диктатура пролетариата и прочие жестокости. То есть, всё отобрать и поделить. И тогда, считалось, наступит расцвет производительных сил и люди смогут реализовать принцип распределения благ, который друг Маркса, Фридрих Энгельс выразил как «от каждого по способности, каждому по потребности». И ради достижения этого светлого будущего необходима диктатура, ибо никто так просто не отдаст своего, и реки крови и горы трупов воспринимались последователями этого произведения как необходимая плата за будущее благоденствие. Наше общественное устройство частично выглядит как коммунизм, но построено на совсем других принципах: добровольности и взаимопонимания. Маркс резко критиковал такие формы организации общества, называя их грубыми и примитивными. Он не видел в них ценных идей.
– А вы увидели? – довольно ехидно спросил Цибуля.
Не обращая внимания на тон реплики, Андрей продолжил:
– Да, мы увидели. Когда задумались о том, как реализовать коммунистический способ распределения «от каждого по способности, каждому по потребности». Ни отцы-основатели, ни их многочисленные последователи не могли и не пытались объяснить, как это будет реализовано. Многими, в том числе Энгельсом, предполагалось, что всего будет так много, что на всех хватит. Это есть самая большая ошибка и утопия. Человеку всегда будет чего-то не хватать, что-то нужно будет делить. «По потребности» не означает, что жри, пока не треснешь, а означает в нашем понимании, что получит благо тот, кому оно больше нужно. Как этого достичь? И вот, ища ответ на этот вопрос, пришло понимание, что ответ давно готов. Человечество и не только человечество, а даже животный мир, дано нашёл ответ на этот вопрос. Мы давно уже все живём при коммунизме. Жили, живём и будем жить, слава Богу! Человечество имеет колоссальный опыт реализации коммунистического способа распределения благ. Ответ простой – это семья.
Семья живёт при, так называемом, первобытном коммунизме. Здесь и равенство членов, и отсутствие денежных отношений между членами, и каждый получает по потребности. Ребёнок, который ничего не производит, получает, тем не менее, даже более сладкий кусок семейного пирога, чем взрослые члены семьи, которые обеспечивают семью всем необходимым. Правы были шутники, которые говорили, что члены Политбюро Советского Союза сумели построить коммунизм в одной, отдельно взятой семье. Теория коммунизма не была сколько-нибудь проработана ни в Советском Союзе, ни в других странах социалистического лагеря. Интуитивно пытались идти в этом направлении, но цели ясной никто не видел, шли как тумане. В Советском Союзе много говорилось, что советский народ это одна семья, но дальше разговоров дело особо не шло. Никто не воспринимал это как цель. Единство народа считалось последствиями коммунистических отношений, а не целью.
Мы пошли дальше. Семьи бывают разными, не во всех может выполняться коммунистический принцип распределения благ. Мы задумались о том, что делает группу лиц семьёй. Наш ответ простой. Как вы думаете, что является основой семьи?
– Совет да любовь, – быстрее всех ответил Дуб.
– Ты откуда это знаешь? – удивлённо спросил Капитан.
– Ну, на свадьбах так говорят постоянно. Совет да любовь и «Горько» кричат. У нас в посёлке много молодёжи было. Одно время чуть не каждый месяц летом свадьбу справляли. Друг за дружкой жениться стали.
– Совершенно верно, уважение и Любовь, – продолжил Андрей, – Именно любовь заставляет жертвовать недостающие блага тем, кто в них больше нуждается. Маркс и Энгельс, вероятно, были суровыми мужиками, они в коммунизме видели только борьбу, диктатуру и власть, а мы увидели, как Вы справедливо заметили, Совет и Любовь. Коммунизм – это Любовь. Без любви не может быть тех отношений, которые позволят работать без внешнего принуждения и отдавать по доброй воле, а не по принуждению, жертвовать. Без любви любая жертва – насилие. Мы все здесь одна большая семья, мы все равны и не равны одновременно. Каждый может взять столько, сколько хочет, но когда думаешь не только о себе, скорее даже не столько о себе, начинаешь соизмерять свои потребности с имеющимися возможностями. Ели тебе чего-то не хватает, то стараешься не успеть взять себе больше из общего котла, а сделать так, чтобы в котле стало больше, чтобы хватило и тебе и другим.
– А как быть с лентяями? Если кто-то хочет только получать, ничего не давая взамен? – не унимался Дуб.
– Критика и внутренний диалог. Каждый может сделать замечание друг другу. Можем пошуметь, но если любишь, то хочешь и делаешь, чтобы не только тебе было хорошо. Некоторые не выдерживают постоянного потока критики в свой адрес и вынуждены уходить.
– То есть, не выдерживают травли?
– Да, Вы подобрали достаточно грубые слова, но мы насильно никого в общину не тащим. Наш «колхоз» дело действительно добровольное и требующее большого труда. Труда не только и не столько физического, сколько духовного. Зато награда за этот труд высока – счастье и благодать, возможность здесь, на земле, в этой жизни попасть в ворота рая. Радость от духовного общения родственных душ не сравнима ни с какими материальными благами. Ради этого мы живём, ради этого мы работаем, ради этого мы жертвуем собой каким-то образом. Осознание того, что твой труд приносит радость дорогим для тебя людям, является лучшим стимулом и мотивацией. Я понимаю, что некоторые мои слова могут вызвать у вас либо насмешку, либо подозрение в психическом расстройстве, но Рай, Ад, Чистилище, начинаются здесь, на Земле, в этой жизни. Человек сам выбирает, в какие ворота идти: духовных мучений или духовного благоденствия. Люди путают муки телесные с муками духовными. Понятия Рая и Ада из духовной области. Тело может быть в шоколаде, а душа в адских муках и терзаниях. Мужчина может иметь возможность получить физическую близость с телами тысяч женщин, но духовно не суметь прикоснуться ни к одной, так и не познать радости настоящей Любви. И вот сейчас мы с вами подошли к главному откровению: что есть истинный коммунизм, в котором Маркс не смог разглядеть ничего ценного. Коммунизм – это Любовь, а что такое Любовь?