– Ну вот, Роман Николаевич, все закончилось. Будут какие-нибудь пожелания? Может, передать что нужно, Вы говорите, не стесняйтесь.
– Покурить бы…
–Ну, это святое, – комиссар достал папиросы и, глядя на Андрея Петровича, подмигнул ему.
– Вот, угощайтесь, – он подошел к каждому офицеру, и те взяли из пачки по папиросе, затем он зажег спичку и дал всем прикурить. Закурил и сам. Курили и красноармейцы расстрельной команды. Все молчали при этом. Только вороны своим карканьем нарушали утреннюю тишину. Докурив, ротмистр обнял поручика, затем штабс-капитана, перекрестился и, поправляя китель, встал у стены; остальные офицеры последовали его примеру.
– Становись, скомандовал комиссар.
Красноармейцы выстроились в шеренгу.
– Товсь! – винтовки сняты были с плеч и направлены на офицеров.
– Заряжай! – послышался лязг затворов.
– Цельсь! –солдаты прищурили левый глаз.
– Пли!!
Раздался залп, ротмистр и поручик упали, словно скошенные. Нужно отдать должное расстрельной команде – все попаданья пришлись в грудь, в область сердца, и смерть офицеров была мгновенной.
Лишь Андрей Петрович остался стоять совершенно невредимым.
– Вы вот меня хоть убейте, Игорин, а этих ваших офицерских штучек я совершенно не понимаю. Ну, отошел бы сразу в сторону. Подумаешь, – поняли бы они перед смертью. Не все ли равно? Что по мне, так все равно, совесть какая-то, прошлое, враг он и есть враг. А мы правы, вот в чем не должно быть никаких сомнений, и мы победим! А так пуля еще какая шальная или рикошет, не понимаю, честное слово, – сказав это, комиссар снова закурил. Игорин подошел к нему и тоже взял папиросу.
– Так удалось выяснить-то, кто у них главарь? – протянул ему зажженную спичку комиссар.
Бывший офицер долго прикуривал, наконец глубоко затянулся.
– Нет, похоже, в организации жесткая иерархия, и главного знает очень ограниченный круг лиц.
Комиссар поменялся в лице, вся его веселость и отличное настроение вмиг улетучились.
– Вот те раз! А я было подумал, что у тебя все получилось, нет, я просто был уверен в этом!!
Игорин пожал плечами.
– Бывает и так.
– И что мне Зимин постоянно про тебя долдонит – «бесценный кадр, бесценный кадр», я было уже и поверил ему.
– Да не знали они, говорю тебе.
– Но организация-то действует, террор и по сей день продолжается. А этот, седой, – комиссар указал на лежащего ротмистра, – знал, он точно знал, я его лично допрашивал, я чувствовал, по глазам видел, такое не скроешь. Комиссар глядел на Игорина, тот глаз не отводил. Мужчины докурили.