Королева Солнца: Аварийная планета

К тому времени как флаер стартовал от штаба, Галио почти скрылась за домами. Раэль сидела на заднем сиденье, зажатая между Джелико и Торсоном. Полковник Кон и рядовой Кейл Робертс помещались спереди, последний – перед панелью управления. Их товарищи вылетели чуть раньше вместе с сержантом на гражданского вида машине, чтобы зайти с другой стороны. Те, кому предстояло ворваться в притоны, уже, наверное, заняли свои места. Их космолетчики не видели.

Через несколько секунд флаер опустился в проулке. Остальные ждали в глубокой тени у противоположной стены. Машина высадила их за пару кварталов и вернулась в штаб.

Кейл нахмурился. Проулок за всеми четырьмя подозрительными барами был погружен во мрак.

– В любом случае мы вкатим им за нарушение закона об освещении, – прошептал он на ухо начальнице.

Кон рассеянно кивнула. Она и ее спутники выскользнули из флаера. Окна соседнего публичного дома слабо светились, позволяя видеть вокруг. Вдоль стены была выставлена ограда, другие секции разгораживали между собой прилегающие к подозрительным барам участки. Так. Какие-то дела тут явно творятся, и хозяева действительно объединились или, по крайней мере, активно сотрудничают.

Из всех заведений неслась оглушительная музыка, перекрывая гул голосов.

В проулке не заметно было никакого движения. Мусор еще не скопился, его будут выносить ближе к утру, пьяниц не потянуло на воздух, – видимо, содержимое их желудков пока не просится наружу. И уж конечно, нигде не видно маленьких проворных мохнатых тварей…

– Ладно, мистер Торсон, – сказала полковница, вручая ему пятидесятикилограммовый оковалок, который до сей минуты оберегала лично. – Вы, я вижу, самый сильный из молодых, да и ростом повыше. Перелезьте через ограду и забросьте эту штуку подальше.

– Нет!

Кон резко взглянула на суперкарго:

– Мистер Ван Райк?

– Взгляните на ограду.

Губы полковницы напряглись – она увидела, о чем говорит космолетчик.

– Спасибо, мистер Ван Райк. Извините, мистер Торсон. Не знаю, какое напряжение в этой сетке, но, если бы вас ударило током, вина была бы на мне. Права доктор Коуфорт или нет, ясно одно: эти дети скифских обезьян затеяли что-то нечистое и явно в нешуточных масштабах. – Она взглянула на флаер. – Кейл, давай-ка сюда машину. Пусть бросит с кабины.

– Я могу скинуть с воздуха, – предложил рядовой.

– Нет, тогда нас точно увидят. Держись за оградой. Мы и так рискуем. Ничто не исчезает быстрее вещественных доказательств.

Внешне флаер напоминал обычную гражданскую машину такого же класса, но начинка в нем была самая современная. Он двигался почти бесшумно, так что даже напряженный слух звездолетчиков различил лишь легкий шелест. Их не услышат, разве что кто-нибудь выглянет в заднюю дверь, но тогда засаду так и так обнаружат.

Дэйн забрался на круглую кабину. Джелико напружинился, словно перед боем. Машина плавно оторвалась от земли, поравнялась с верхушкой ограды и зависла. Торсон встал на колени – благо за годы в космосе он научился держать равновесие – и изготовился к броску.

Майсил взглянул на стоящую рядом девушку. Раэль Коуфорт застыла, прямая как струна. В эти мгновения она казалась страшно одинокой; и снова, как в кабинете, он положил ей руку на плечо – на это раз одну. Другая сжимала бластер.

Джелико почувствовал, как напряжена Раэль. В следующие несколько секунд станет ясно, была ли она права. Это само по себе испытание, а если теория подтвердится, они окажутся перед лицом той же жуткой опасности, которая унесла жизнь владельца обглоданной кости и несчитаного множества других. У нее хватило воображения все это представить, – естественно, ей страшно. Им тоже.

Нет, подумал капитан, он несправедлив к Раэль. За последнее время он успел кое-что о ней узнать. Она ничуть не сомневается в истинности своих выводов, она заранее предвидела последствия вылазки, но думает она о жертвах, угодивших в западню, и о других, которым это предстоит, если она не докажет свою правоту.

Дэйн размахнулся и бросил. Шмат мяса шлепнулся у самой ступени, кость громко стукнула о мостовую.

Джелико медленно вытащил бластер. Как и остальные, он установил широкий луч, чтоб обеспечить максимальное поле поражения. Он снова взглянул на Раэль и одобрительно кивнул. Врач тоже держала оружие на изготовку.

Решимость его крепла. Если случится худшее, если стая бросится на них и пути к бегству будут отрезаны, он позаботится, чтобы эта девушка умерла быстро, потом уложит столько товарищей, сколько успеет, прежде чем погибнет сам. Это тоже долг капитана…

Несколько бесконечных секунд ничего не происходило, потом из-под дома начала выползать, накатывать волна еще более темного мрака. Послышался писк, издаваемый, казалось, сотнями тысяч крохотных глоток. В следующее мгновение волна накрыла приманку.

– Свет, – прошептала Кон. Она говорила тихо не столько от необходимости таиться, сколько от ужаса и омерзения.

Фары флаера осветили, быть может, ужаснейший ад Федерации. Перед ними колыхалось бурое море копошащихся ощеренных тварей, дерущихся за свою долю скудной добычи.

По периферии стаи вспыхнули злобные красные глазки: крысы смотрели на людей, алчно скаля зубы в желании, которое не требует перевода на обычный язык.

Передовые грызуны двинулись к космолетчикам и остановились в нескольких сантиметрах от ограды. Здесь они замерли в бессильной ярости: добраться до мяса мешали товарки, путь к пиршеству преграждала ограда, которая, они знали, причиняет боль.

– Теперь понятно, для чего ток, – прошептала Кон.

Она поднесла к губам зажатую в левой руке рацию.

– Крысы здесь, – резко сказала она ожидающим приказа патрульным. – Вперед, но, ради всего, что мы почитаем, осторожнее в подвалах. Они лезут оттуда. Они могут вернуться, и кто знает, сколько их еще внизу.

11

На следующее утро экипаж «Королевы Солнца» вновь набился в тесную кают-компанию. Капитан пересказывал рапорт, который только что получил от Урсулы Кон.

– Космическая полиция захватила все, что требовалось, – записи и живых крыс, четвероногих и достаточное количество двуногих. Сейчас они наперебой дают показания, спасая свои шкуры, хотя бы для того, чтобы провести остаток дней в галактической тюрьме. История похуже всего, что я слышал до сих пор. На Кануче встречаются драгоценные камни, в основном среднего качества аметисты и гранаты, очень редко – мелкие солнечные камни, мечта каждого старателя. Масштабы самые скромные. Старатели бродят поодиночке, парами, столбят участки на год-два, потом возвращаются с добычей. Содержание низкое, нет смысла ставить дело на широкую ногу, однако местные торговцы охотно берут товар. Камни хорошо гранятся и идут дешево, поэтому доступны рабочему люду, создающему устойчивый спрос.

– Может быть, нам стоит взять это на заметку и в следующий раз прихватить сюда небольшую партию полудрагоценных камней, – как бы про себя сказал Ван Райк. – Ладно, продолжай. Какое отношение имеют плохонькие самоцветы к убийству посредством крыс?

– Они несъедобны, – мрачно отвечал капитан. – Старатели бывают двух типов. Большинство работает по нескольку лет и на выручку заканчивает образование, открывает собственное дело или осуществляет какую-то другую заветную мечту. Остальные – неприкаянные скитальцы, каких в Федерации не счесть, маргиналы, часто уже старики, вечно мечтающие намыть полный карман солнечных камней и до конца жизни купаться в роскоши. У них нет ни реальной цели, ни настоящего упорства. Некоторым удается кое-что скопить и уйти на покой более-менее обеспеченными, но большинство ковыряется на участке до конца срока, продает права, на вырученные деньги арендует новый, а остальное за неделю спускает в Городе Счастья или в другом подобном районе.

– Жертвами были старатели? – спросил Джаспер Викс.

Капитан кивнул:

– По большей части неприкаянные. Остальные знают, на что собираются потратить барыш, и не станут пускать его на ветер. Если они и появляются в Городе Счастья, то с очень небольшой суммой. У других тоже не полный вакуум в голове. Они прекрасно знают, что после рюмки-другой их могут запросто подкараулить в темном закоулке. Они сперва покупают новый участок, кладут в банк остальные камни или кредиты, а уж потом отправляются кутить.

Однако есть и такие, которым полученные кредиты жгут руки, к вящей радости негодяев. Такие, кому надо пропустить глоточек сию минуту. Можно не говорить, что при самых благих намерениях эти несчастные или сами пропивают все, или их обирают до нитки.

Около двенадцати лет назад владелец «Красного граната» начал подумывать, как бы извлечь из этого постоянный доход. Для начала он поручил своим людям выслеживать таких старателей в конторе по аренде участков и вести к нему, а если не удастся, сперва в другие заведения, а потом все-таки в «Гранат».

Следующей проблемой было удержать их в баре, пока они не спустят последние кредиты. Полковник Кон сказала, обычно местные жители стараются веселиться на всю катушку, кочуя из заведения в заведение. Поэтому он посвятил в свои планы соседей. Без этого так или иначе было не обойтись. У них уже имелись общие делишки: покупка и сбыт запрещенных наркотиков, крупная шулерская игра. Хозяин «Граната» не сомневался, что уговорит их войти в долю. С самого начала он был у них за главного, и он же придумал самое страшное.

Еще затевая всю эту историю, он, разумеется, понимал, что есть не так много законных или полузаконных способов вытянуть у жертвы главное богатство – камни. Карточные столы – не решение. В Городе Счастья запрещено принимать в оплату самоцветы, за этим строго следят полицейские агенты в штатском.

– Пьяных всегда можно ограбить в темном проулке, – заметил Шеннон.

– Но рано или поздно полиция вычислит банду. Другое дело, если жертва исчезает быстро, тихо и без следа. Грабеж может продолжаться бесконечно – по крайней мере, если преступники не станут жадничать или не потеряют бдительность.

– Двенадцать лет? – прошептал Дэйн.

– Почти.

– Крысы?

– Они были едва ли не с самого начала, – подтвердил капитан. – Под них отвели весь подвал «Красного граната». Держали под замком, только со стороны черной двери устроили пандус, по которому они могли свободно вылезать. Их специально учили бояться ограды. Таким же образом были защищены соседние дома, чьи хозяева состояли в сговоре. Кормили хорошо, чтобы сидели смирно. Кормежка прекращалась два раза в году: когда заканчивались сроки аренды и когда в городе появлялись старатели.

Крэйг нахмурился:

– И все-таки в этот секрет была посвящена куча народу. Понимаю, хозяева, но остальные? Они-то что молчали?

– Тут все решалось просто, – мрачно отвечал Джелико. – Их держали на реклике или на старом добром опиуме, а если кто узнавал слишком много и начинал бузить, крысам доставался обильный ужин. Похоже, в доле были четыре бара, в обоих борделях ничего не знали. – Он серьезно взглянул на Раэль. – Вам благодарность от Космической полиции и, похоже, будет еще и от Торговой палаты. Слухи о том, что в Городе Счастья исчезают космолетчики, ходили давно. Теперь они получили новый смысл.

Особенно для Ван Райка, мрачно подумал капитан. Среди пропавших был однокашник суперкарго по Школе, одинокий неудачник.

Коуфорт поежилась:

– С меня довольно и того, что все позади.

– Все, кроме суда и приговора, – заверил Джелико.

– Один вопрос, Раэль, – вставил Рип Шеннон. – Если бы Космическая полиция нас не накрыла, побежала бы ты к ним сама?

Она удивленно вскинула ресницы:

– Конечно. Надо было сообщить кому-то о своих подозрениях. Напланетная полиция обычно честна, но как это проверишь? С другой стороны, в Космической полиции практически не знают, что такое коррупция, и там есть люди с головой. К тому же, – практично заключила она, – Тиг всегда советовал поддерживать с ними хорошие отношения. Пусть помнят, что мы помогли.

– Интересно, превозносили бы вы людей в серебристо-черном, если бы испытали то, что недавно мы? – лениво вставил Али.

– Они исполняли свой долг! Этих сволочей из Компании, которые вас подставили, надо было отправить на лунные шахты за попытку убийства, но для Космической полиции вы были разносчиками заразы. Ничего не оставалось, кроме как принять самые крутые меры.

– Очень великодушно с вашей стороны, – заметил Али с той же ленивой растяжкой, – тем более что вы судите с безопасного расстояния.

Раэль положила ладони на стол и уперлась в них взглядом:

– Верно, я с вами не была, но я пережила настоящую эпидемию.

Она быстро оглядела космолетчиков и снова потупила взгляд. Глаза ее были печальны, как и накатившие воспоминания.

– Я была еще ребенком. Отец припланетился в домеханическом мире и договаривался с туземцами в одном из главных ярмарочных городов, когда внезапно выяснилось, что разразилась эпидемия – в том самом районе, где мы работали. Мы успели пробыть на планете несколько дней, постоянно контактировали с местными, а наш врач мог сделать не больше, чем его примитивные собратья. Нам оставалось одно – поступить так, как действовали в сходных ситуациях многие другие межпланетники. Стартовать мы не могли из опасения занести в космос неведомую и пока неизлечимую, страшно заразную смертельную болезнь. Мы не могли даже бежать из пораженного города, чтобы не распространить инфекцию в еще здоровые области планеты.

Пальцы ее, лежащие на столе, побелели.

– То, что произошло дальше, затмило наши первоначальные страхи. Когда мы сели, в городе жили и работали почти триста тысяч человек. За десять месяцев умерла треть, более восьмидесяти тысяч – в одну ужасную неделю. В том числе – семеро наших, включая отца. Среди этих семерых был и наш врач, но он успел выявить возбудителя. Перед самой смертью он создал лекарство и вакцину, которая разом остановила эпидемию. Напланетники поняли, чтó мы для них сделали, поняли, что мы сознательно остались с ними. Они были благодарны. Когда Тиг стартовал, у него оказались средства купить новый корабль, набрать первоклассный экипаж и заполнить трюмы лучшим товаром.

Она подняла глаза, взглянула сперва на Камила, потом на всех членов команды поочередно.

– Это не смягчило ужаса пережитых десяти месяцев. Мы будем помнить эти страшные дни, как помнят их напланетники. Болезнь и смерть были лишь частью кошмара. Страдание, нужда, страх, растущее отчаяние и, что хуже всего, – людская низость. Я была маленькой и чужой в том мире, но даже я видела, какая мерзость поднимается со дна человеческой души. Нельзя допускать, чтобы такое повторилось, пока есть возможность и право это предотвратить. Пусть порой с кем-то поступают чудовищно несправедливо, все равно то, что я сказала, – верно.

– Вряд ли кто-нибудь станет возражать вам, доктор, – отозвался Майсил Джелико после нескольких минут тяжелого молчания. – Если б наши ребята считали, что судно заражено, они направили бы «Королеву Солнца» в ближайшую звезду. Дух Космоса! Не будь я в этом уверен, я бы сам уничтожил нас прежде, чем свалиться с болезнью.

Раэль улыбнулась:

– Знаю. Если б я сомневалась, я бы никогда к вам не пришла.

Джелико проводил глазами уходящую девушку и тряхнул головой. Сколько ей было во время эпидемии? Одиннадцать? Это тяжелое испытание для человека в любом возрасте. Теперь многое в ней становится понятным: постоянная серьезность, интерес к массовым заболеваниям и другим бедствиям.

Он не осуждал Раэль. Каждый взрослый так или иначе защищается от окружающих и по-своему видит мир. Те, кто пережил тяжелую травму, телесную или душевную, и не согнулся, научаются жить с ней, особенно если беда приключилась в отроческие годы, когда человек формируется и потому особенно уязвим. Детство Али кончилось чудовищной бойней Войны в кратерах. Он уцелел в мясорубке, но приобрел особое отношение к жизни – занял позицию наблюдателя, окружил себя броней, которая не пропускает ничего извне. Раэль Коуфорт была немного старше, ее испытание кончилось быстрее, но все равно у нее есть своя личина и свои шрамы…

Он увидел, что суперкарго двинулся в коридор.

– Погоди, Ван.

Тот подождал капитана, и они пошли вместе.

– Ну и история, – заметил суперкарго.

– Да.

– Ты поверил? – спросил Ван Райк. – Она не назвала ни корабля, ни планеты.

– Это легко проверить. Время вроде совпадает. Коуфорт вышел на сцену совсем молодым. Он – из потомственных торговцев, которые в обычных обстоятельствах никогда не дали бы ему такого начального капитала. Дальнейший его успех, разумеется, складывался из везенья, упорства и умения жестко вести дела, но стремительность взлета вызывала у вольных торговцев самые разные пересуды.

Джелико пожал плечами: дескать, это подождет.

– Сейчас меня интересует сама Раэль. Вы с Торсоном скоро начнете изучать рынок. Возьми ее с собой и, если сочтешь разумным, дай полную свободу. Я хочу узнать, на что она способна.

– Брат никогда или почти никогда не позволял ей закупать товар, – с сомнением ответил Ван Райк. – Выбирать – да, а торговался он сам.

– Все равно проверь.

Ван Райк удивился:

– Зачем тебе это?

Джелико пожал плечами:

– Возможно, мной движет интерес ксенобиолога к иным жизненным формам. Коуфорт – загадка, с какой стороны ни глянь. – Глаза его сузились. – Мы с тобой – старые лисы, но дай нам те сведения, которые были у нее, пришли бы мы к тем же выводам?

– Да ни за звездную жизнь.

– Такие дедуктивные способности могут очень пригодиться вольному торговцу – если направить их на что-нибудь более житейское, чем распутывание хитрых убийств.

– Да, на этом не заработаешь, – сухо подтвердил суперкарго.

– Если тебя не водят Шепчущие или ты не намерен до конца дней завязаться с Космической полицией, что, в сущности, одно и то же.

– Вряд ли Раэль Коуфорт думает в этом направлении, как по-твоему? – спросил Ван Райк.

– Кто знает, о чем думает эта женщина? – устало отвечал капитан.

Ван Райк пристально взглянул на друга:

– Крэйг говорит, у тебя были серьезные сомнения на ее счет.

Джелико усмехнулся:

– Были и остались, зато теперь я знаю, почему Тиг от нее избавился.

Белесые брови Ван Райка поползли вверх.

– Почему же?

– Некоторые очень способные люди притягивают неприятности. Полагаю, доктор Коуфорт – прекрасный тому пример.

– Нехороший глаз?

Майсил хохотнул:

– Разве похоже? Нет, но, видимо, у Раэль гипертрофированное чувство справедливости, или вид обиженного пробуждает в ней сильнейший защитный инстинкт. В любом случае для капитана и команды это лишняя головная боль, если не чистое разорение. Посмотри, как она вела себя в этом проулке, Ван. Перепугалась так, что звездного света не взвидела, а ведь полезла бы за этой костью и побежала бы в Космическую полицию. Не вспомнила бы, что у нас с ними свои счеты и что всякий вольный торговец думает прежде всего о своей шкуре. Она ведь сама созналась, что втягивала брата в переделки, которых тот предпочел бы избежать. Это тебе не шутки.

– Зачем же самим совать голову в петлю? Мы скоро от нее избавимся.

– Да все из любопытства, – отвечал капитан. – И потом, все равно она с нами до старта. Я хотел бы посмотреть ее в настоящей торговле. Если у нее получится, почему бы «Королеве» на этом не заработать.

– Ладно, испробую ее на рынке, – с неожиданной охотой согласился суперкарго. – Пошли с нами. Она будет видеть, что за ней наблюдают, а к тому же, когда мы закончим с делами, будет довольно поздно, глядишь, и встретим кого из крупных промышленников. Насколько я понимаю, они появляются в порту, когда тут садится новое судно. Может, нас зафрахтуют.

Джелико кивнул.

– Пойду, – сказал он. – Я собирался еще немного выждать, но все равно не вредно будет осмотреться прямо сейчас.

12

Али Камил ускорил шаг и догнал Раэль.

– Извините, – сказал он тихо. – Меня вынесло прямо за рамку карты.

– Меня тоже, – горько отвечала она. – Надо было думать, что говорю. Я знаю, как вам досталось.

– Вам досталось еще больше.

Он нахмурился и посторонился, пропуская Дэйна и Рипа. Легче выловить в космосе астероид из чистой платины, чем поговорить без свидетелей на космическом корабле, особенно скромному помощнику, которому не положено отдельной служебной каюты.

Девушка почувствовала: Камила что-то гнетет, но он ни за что не станет откровенничать в коридоре, на людях.

– Я хочу проверить всходы, – сказала она. – Если у вас есть время и настроение, может, поможете мне снять лотки?

– Охотно, доктор Коуфорт.

Раэль полной грудью вдохнула ароматный воздух сада. Это было ее любимое место на «Королеве», как и у брата на «Блуждающей звезде». Сюда бы только лаванды…

Помощник механика подошел к составленным в штабель лоткам с рассадой.

– Который? – спросил он.

– Верхние два. Вы как раз достанете, а мне бы пришлось идти за лестницей.

Камил в два счета снял лотки и поставил на ближайшую скамейку.

Он взглянул на ровные тесные ряды крохотных растений: каждое уже выбросило по два листика.

– Что это? – спросил он с любопытством. – Вроде эти – одни, а те – другие, но точно не скажешь, такие они маленькие.

– Одни проклюнулись только сегодня, другие – вчера вечером. Они сравняются только через несколько дней. В одном лотке – эстрагон, в другом – серый перец. Мистер Мура решил вырастить их для камбуза. Он хочет для разнообразия попробовать новые пряности.

– Мы всегда за.

Оба замолчали. Раэль проверила влажность и состав питательной почвы, внимательно осмотрела ростки. Если завелись вредители, их лучше обнаружить сразу, не дожидаясь, когда они размножатся и уничтожат всю крохотную плантацию.

Наконец она выпрямилась:

– Все наши детки здоровы. Можете вернуть их в колыбельки, мистер Камил.

Али поставил лотки наверх, потом прислонился спиной к штабелю и задумчиво взглянул на Раэль.

– Все-то у вас в руках спорится, доктор. Или почти все? – поправился он.

Его собственный начальник, в отличие от Тау и Муры, не рассыпáлся в хвалах докторше, но Иоганн Штоц вообще редко высказывает одобрение – спасибо, если не устраивает выволочку каждый день.

– Так, навострилась между делом. Конечно, мне было интересно, хотелось помогать, а не путешествовать мертвым грузом.

– Ах да, вы росли и учились среди своих.

– Мне повезло, – серьезно согласилась она, – тем более что я люблю Космофлот. – Внезапно лицо ее омрачилось. – Но, Али, у меня никогда не было самостоятельности, возможности проверить, на что я гожусь. Меня даже в Школу не послали. Медицине я училась по записанным на пленку курсам, а клиническую практику проходила на планетах, где мы останавливались.

Помощник взглянул удивленно:

– Это разрешается?

– Да, конечно. Завершающий экзамен строже, и надо набрать на десять баллов больше, чем очнику.

– Что для вас, как я понимаю, трудности не составило.

– Да, практически. Не забывайте, у меня был целый корабль добровольных наставников.

– Как насчет Психолога?

– Я не просила о направлении на корабль, поскольку оставалась в семье, но, разумеется, решение было однозначным – вольная торговля.

– Не тянуло поработать в Компании? – поддразнил Али.

Раэль рассмеялась:

– Да я бы и суток не выдержала на их корабле!

Лицо ее вновь потемнело.

– Я ведь и на «Русалке» не ужилась, так?

– Вы сбежали, пока не поздно, а это лучшее, что можно было сделать на вашем месте. – Голос его стал теплее. Раэль не сумела удержаться на корабле и не скрывала своего огорчения. – Вы станете отличным торговцем. Вы знаете нашу работу и не боитесь ее.

Камил впервые выступал в роли утешителя. Он замолк, не зная, как повернуть разговор.

Только… ведь разгадала же Раэль это немыслимое убийство.

– Доктор, – выпалил он быстро, пока не передумал. – Вы умеете молчать?

– Я – врач. У нас это профессиональное. И потом, я тоже надеюсь, что вы не станете транслировать на всю Вселенную мои недавние слова.

– Не стану. – Он взглянул серьезно. – Что вы думаете о Кануче системы Галио?

– Я ее ненавижу! – удивленно ответила девушка. – Я люблю прекрасные девственные планеты или дивные цивилизованные миры, где охраняют природу, где жестокость запрещена законом, где много пушистых, пернатых, чешуйчатых тварей, а не одна вонючая химия!

– Может быть, дела на Кануче обстоят еще галактикой хуже.

Глаза Раэль сузились.

– О чем вы, Али? – спросила она. Камил говорил тихо, однако звездолетчица никогда не видела его таким мрачным.

Помощник механика почти минуту не отвечал.

– Может, меня водят Шепчущие или что похуже, – сказал он наконец. – Не знаю. Мне не хотелось бы из-за этого угодить в лапы психомедикам.

– Я – не психомедик и довольно странствовала по звездным трассам, чтобы знать: во Вселенной бывают очень странные вещи. Я не стану с порога отвергать теорию, какой бы дикой она ни казалась.

Камил отвернулся:

– Многие удивляются, как я уцелел во время Войны в кратерах. Ведь на нас напали, когда я только-только пошел в школу.

Она не ответила. Он собрался с духом и продолжал:

– Той ночью я проснулся около двенадцати, перепуганный, в холодном поту. Будь я старше, умей немного размышлять, – я бы разбудил родителей, и это бы меня погубило. Они бы меня успокоили, уложили обратно, и я бы вместе с ними погиб под бомбами. А так я убежал. За моим окном была пожарная лестница. Я спустился и бросился наутек. Мне было так страшно, что я бежал, пока не оказался за городом, и только там рухнул без сил. К этому времени бомбы уже падали. Из тридцати с лишним тысяч жителей в живых остался я один.

Довольно долго никто об этом не знал. Я постоянно мерз и частенько голодал, но еще два года перебивался чем попало, лишь бы не идти к людям. Может быть, они попытались бы мне помочь, но удержали бы, захоти я снова сбежать. А я убегал. Дважды от воздушных налетов и трижды от захватчиков… Когда они проходили через наши районы и, позже, когда их начали теснить обратно. Опасность оставалась, но уже не та, и меня потянуло к людям. Чутье больше не говорило спасаться в одиночку.

Али заходил по оранжерее, словно пытался собраться с мыслями.

– Когда я подрос, начало происходить другое. В местах, где случилось крупное несчастье, сколь угодно давно, на меня наваливается тяжесть – не на плечи, а на сердце, на душу, если хотите. В проулке я такого не чувствовал – видимо, масштабы не те, – но это было со мной на месте крушения «Небесной надежды», которая погребла под собой тысячи. Я испытывал это на Лимбо, посреди Большого Ожога на Терре, хотя, конечно, не подавал виду. И потом, нам хватало своих забот, чтобы тревожиться о прошлых катастрофах.

Он искоса взглянул на Коуфорт. Девушка стояла прямая как стрела и не сводила с него завороженных глаз.

Она шумно выдохнула:

– У вас такое же ощущение от Кануче?

Камил через силу улыбнулся:

– Доктор, чтобы почувствовать, мне надо оказаться на месте. Да, проклятая планета на меня давит. Это накатило, едва мы вошли во внешнюю атмосферу. Хуже того, впервые со времени Войны в кратерах вернулась паника. Она не отпускает меня и на минуту. Иногда меня так и подмывает броситься в рубку и нажать «пуск».

Он овладел собой.

– Кануче системы Галио – одна огромная катастрофа, одна непомерная беда. Ее прошлое и еще больше будущее дышат погибелью. Это поистине нехороший мир, доктор Коуфорт, и нам ничего не поправить, потому что никто не поверит мне на слово – во всяком случае, не согласится немедленно поднять «Королеву» в космос. Торговля будет идти своим чередом, и мне остается лишь молиться всем богам Федерации, чтобы неизбежное не произошло до нашего взлета.

13

Мрачные предсказания Али произвели на Раэль тяжелое впечатление, однако огромный открытый рынок Канучетауна оказался прекрасным противоядием. Глаза ее сверкали, останавливаясь то на ларьках, то на временных прилавках и просто столах, где лежали выставленные на продажу или обмен товары. В столице есть и большие магазины-склады, но это не для скромных вольных торговцев, чья задача – запастись для полета на отсталые планеты или в бедные окраинные колонии.

Впрочем, и здесь было чем порадовать глаз и заполнить трюмы. Раэль обожала гулять по рынкам, а сейчас ей еще и разрешили сделать закупки – разумеется, под ненавязчивым, но строгим наблюдением.

Она решила, что обязательно посмотрит камни, но прежде ей хотелось быстренько оглядеть все. При каждом посещении Кануче системы Галио выбор оказывался другим. Она снова улыбнулась. И вообще, тут здорово!

Кануче – высокоцивилизованная промышленная планета, ее рынку не хватает гула, диковинных резких запахов, экзотики примитивного базара, но все равно бродить здесь – одно удовольствие.

Бок о бок с длинными рядами неоправленных камней пристроили свои столики ювелиры, тут же продавались украшения. Неподалеку располагались ряды готового платья. Вместе с одеждой сбывали ткани, фурнитуру, иголки и швейные машины. На другом краю торговали продуктами и посудой, основную же часть рынка занимали представители крупной промышленности – по большей части оптовики с образцами продукции, рекламными буклетами и пленками. Общую картину нарушали лишь киоски с готовой едой, разбросанные там и сям, чтобы клиентам не приходилось долго рыскать в поисках подкрепления.

Раэль потянула носом и задержала дыхание. Запах стряпни заманчиво щекотал ноздри, хотя космолетчики ели всего полчаса назад. Интересно, как реагирует на эти ароматы Торсон? Он способен поглощать пищу в неограниченных количествах – не человек, а ходячий трюм. А ведь здесь все натуральное. Для звездолетчиков это само по себе соблазн.

– Давайте пройдем мимо тканей, – предложила Раэль, раз уж ей доверили вести.

Готовая одежда их не интересовала: этого добра у Ван Райка было в избытке. Иное дело – материя в рулонах. Парча, ткани под золото и серебро обязательно заинтересуют богатых покупателей из примитивных племен, а качественная, красивая (и особенно импортная!) мануфактура хорошо идет на всех планетах Федерации. В трюмах «Королевы» имелось немало такого товара, но в прошлые разы рынок Канучетауна предлагал отличный выбор тканей; может, что-нибудь подвернется и теперь. В порту много межпланетных кораблей, – возможно, их суперкарго решат распродать часть груза.

– Раэль! Раэль Коуфорт!

Женщина быстро обернулась:

– Дек!.. Это Дек Татаркофф с «Черной дыры», – вполголоса объяснила она товарищам. – Старинный друг и соперник Тига. Вы не против…

– Какой разговор! – отвечал Джелико. – Вольный торговец не проходит мимо друзей и не отказывается свести знакомство с возможным союзником.

(А также не упустит случая оценить возможного конкурента!)

Все четверо подошли к крытому павильону, который арендовал под свои товары другой звездолетчик.

Майсил с интересом разглядывал незнакомого торговца. Татаркофф был невысок и коренаст, широкая грудная клетка выдавала марсианское происхождение. Глаза карие, пронзительные, уверенные, лицо – приятное, но сдержанное. Этот человек умеет скрывать свои чувства.