Попаданцы разбушевались. Книга первая. Город Тридевятов

– И чего они здесь делать будут, прокуроры будущие? – хмыкнул Максимов. – Кто у нас тут законы нарушает, а? Кроме бытовых скандальчиков, и не припомню уж ничего в последний десяток лет.

– Да потому что Рудольф со своими не столько проверяют, хоть и не без этого, сколько учат чиновников, в основном, как правильно исполнять те же законы, указы, распоряжения и прочее, – Никитин даже рассмеялся. – Уж сколько он предписаний отправил. На тех, кто от местных чего-то требует лишнего. А то взяли моду: в соответствии с Письмом министерства сельского хозяйства Тюменской области… Письмом того, письмом сего… И ведь многие ссылаются именно на дурацкие письма, которые и никакой правовой силы не имеют. А наш прокурор не стесняется и в Генеральную прокуратуру сообщать именно о таком беззаконии. Намного меньше стало любителей всяких отчётов и справок. Но до сих пор встречаются тупые.

– Да и пусть хоть это посмотрят студенты, если им надо. Тут другая неприятность, – вздохнул Глухов. – С ними направляется куратор, или руководитель практики, некто доцент то ли Зубаткин, то ли Зубахин. Так Рудольф его хорошо знает – он же сам заканчивал эту академию. Личность, надо сказать, мутная. Склочник, сплетник, любитель совать нос не в свои дела, да ещё и взяточник. Даже по советским временам сдать ему экзамен или зачёт немало стоило.

– Это в юридической-то академии? – удивился Голубев. – Среди законников как раз?

– А чему вы удивляетесь? – усмехнулся Глухов. – В этом плане – такой же вуз, как и другие. Сессии, экзамены и масса лентяев… Ладно, я вот к чему. Мы с прокурором начинаем обзванивать и предупреждать всех руководителей города. Всех! И предпринимателей, чтобы были крайне осторожны в оформлении документов и без подписи или присутствия нашего прокурора абсолютно никаких проверок не допускали. Вам-то, в принципе, всем, кроме мэра да Виктора в какой-то степени, всё равно, но… Знаете такую категорию граждан, как «свидетели»? Мало ли…

Максимов попросил Никитина предупредить отдел культуры, что они с Сергеем будут ждать их сотрудника у библиотеки в девять часов – чего это Сергею в Новый город мотаться, потом обратно.

В девять их уже и ждала девушка из того управления администрации, что в народе так и был «отделом». Какая разница, имиджу, что ли сотрудникам добавляет наименование «управление»? Библиотека – старинное Г-образное здание, в котором прежде помещалась начальная школа. Когда ещё строился Новый город, неоднократно вносилось предложение перенести туда и библиотеку. Чему мэр воспротивился: а в Старом что останется, там народу читающего как раз больше, а в Новом вторую организуйте, кто мешает. Вроде бы и не мешало ничего, всё руки не доходили. Никитин регулярно обещал те руки оторвать, но всё как-то забывал.

Девушка, представившаяся Ирой, почти сразу с этого и начала информацию. Типа и здание присмотрено, даже и с читальным залом, и книжный фонд – не проблема, а проблема в работниках. Чего-то мало желающих, точней, совсем их нету. Вот вам примером эта библиотека. Уехали супруги, что работали, и пришлось на замок закрывать. А ведь по штату тут трое полагается, и зарплата не столь уж маленькая, в отличие, например, от Светлокаменска. Разговорчивая эта Ира попалась, но и торопливая. Вроде, журналы учета всякие, каталоги, формуляры – всё на месте, а с фондом, небось, сами ознакомитесь… И упорхнула. Не забыла, правда, подсунуть на подпись Сергею трудовое соглашение с администрацией. Ко вчерашнему разговору – в самый раз, а то кто он такой? И ладно, не для разговоров пришли.

– Ты, Сергей, для начала в документации покопайся, тебе лучше знать, какая она должна быть. И мой читательский формуляр отыщи, вот, книгу сдаю, пойду новую поищу.

Большой удачи вам, серьёзный почитатель сказок! И море познавательного удовольствия! Сергей окунулся в привычный бумажно-документальный мир. Хотя с некоторым удивлением обнаружил за рабочим столом библиотекаря небольшой компьютер. Совсем недавно они были огромной редкостью, маломощны, с мизерной памятью. Но уже на дворе канун третьего тысячелетия, эта техника, хоть медленно, но дорогу себе пробивала. В мозгах, в основном. Сергея не поразило бы уже, если в Тридевятове и интернет существует. Тем проще. Надо проверить, что там имеется, в этом железном «разуме». Сергей Николаевич, покопавшись полчасика, ушёл, «унося в клюве» какие-то волшебные сказки и «Понедельник…» Стругацких, который Сергей без труда обнаружил на стеллаже «Детская литература». А что, написано «Повесть-сказка для научных сотрудников младшего возраста», так где ещё место этой книге? А Максимов, оказывается, не читал. Бывает.

Скучать не пришлось вовсе. И даже пообедать: посетители шли один за другим, разного возраста и пола. Молодёжь молча выбирала книги или просила «что-нибудь о красивой любви» или «о природе», или «про космические войны» – много разного. Пожилые, как правило, с «историческим интересом», не упускали случая полюбопытствовать, откуда такой библиотекарь и надолго ли тут, а то «вовсе обескультуриться можно». Временами минут на пять-пятнадцать наступало затишье, тогда Сергей мчался к стеллажам с историческими справочниками, энциклопедиями. Пока только отбирал всё возможное, связанное с Сибирью, Уралом, Тюменской областью. Даже мельком посмотреть в содержание было некогда, не закрываться же, читатели—то в чём виноваты? После пяти забежала Марина, сказала, что заглянула по пути на ночную смену, вот, занесла термос с кофе, гору бутербродов и пирожков. «Не голодать же в отпуске собрался, мало чего там мэр придумает! И не забудь, что ночью спать нужно!»

Постепенно ручеёк посетителей иссяк, и Сергей смог, наконец, бегло посмотреть отобранную добычу. И понял, что искать нечто именно о Тридевятове – бессмысленно. Даже в алфавитных перечнях населённых пунктов Тюменской области не существовало такого. Светлокаменск обозначен как районный центр. На картах и есть такой район между Тобольском, Свердловской областью и Ханты-Мансийским округом. Правда, последние издания справочников и карт обозначены 1982—1984 годами, так и что – практически современность. Не возник же город перед «отставанием от поезда» – Парк Победы тому доказательством, и над слуховым окном дома Майоровых вырезано «1926».

Ладно, завтра нужно чуть более подробно познакомиться с областью, может, там «мелким шрифтом» что-нибудь отыщется. Решил перед уходом хоть чашку кофе выпить – остальное и в гостинице можно употребить. Налил ещё обжигающий напиток. «Хороший термос, явно не китайский», но лень даже глянуть, чей именно. Бездумно смотрел в светло-серое окно. Показалось, что между стеллажами что-то зашуршало. Вспомнил.

– Вот слышал я недавно, – задумчиво сказал он, – что в городской библиотеке проблемы с температурой, и мучается в этой температуре некто Никодим. Может, чем помочь, познакомившись для начала? И пару пирожков домашних съесть?

– Кто ж от Маринкиных пирожков отказывается? – удивился Никодим, взбираясь на стул. – Уж не я, точно. Вот кофе не люблю, сейчас отвару принесу.

Спрыгнул, шмыгнул в угол, через минуту вернулся с кувшином. Сергей отыскал в тумбочке чистую кружку, сам-то налил кофе в крышку термоса. Перед ним сидел вполне благообразный старичок ростом с полметра, типичный домовой, если так можно судить по картинкам в детских книжках. Усы, борода аккуратно подстрижены, и нос отнюдь не картошкой, вполне себе аккуратный прямой нос, очки… Очки? Заметив взгляд на этот предмет, Никодим засмущался.

– Да это так, бутафория, для солидности. А кто это тебе про температуру говорил, – быстро поменял он тему. – Ах, Фаддей! Этот может. Не понять, а неправду разнести. А я сказал, что могут быть проблемы, могут! Могут и имеются – разница огромна, согласен? А я всего лишь не хотел туда идти, опять бесконечные разговоры да ещё с лесовиками, не знаю, они хоть одну книжку прочитали? А по правде если, что там от меня толку-то? Вот и остался. А с температурой и влажностью не волнуйся – то мои заботы. А ты чего искал весь день? Вон что… Да уж, задачка… Я вот тебе завтра покажу кое-что, а нынче поздно, уже спать тебе пора. С вами, с людьми это вечная проблема: днями заняты, ночами спят. Пирожков оставь?

Так и сделал. Голова гудела, но спать почему-то вовсе не хотелось. Сделал по стемневшим улицам крюк, чтобы зайти к Марине, за ужин спасибо сказать. Она обрадовалась – не ожидала. Посетителей не наблюдалось, а лясы точить с дежурными по станции тут не заведено.

– Нет, не всегда так пусто ночами. Не много, но бывают посетители – кто возвращается из лесу или с речки, или ещё откуда, кто просто поболтать, кто не просто… Ладно. Есть хочешь?

– Спасибо, Марина, ты и так меня закормила нынче. Никодима тоже.

– Вот же ж нахал, своего не упустит! И чужого порой. Но нахал довольно скромный. И умный, ты с ним попочтительней, тогда всё выложит, что знает.

Поговорили часик, пошёл спать. Вспоминая с улыбкой, какими странными взглядами провожали его работницы вокзала. Да и пускай думают, что хотят, что у него – знакомых много?

Как ни странно, часам к одиннадцати читателей уже и не стало почти – видать, вчера их основной «постоянный» состав книг себе набрал, теперь пойдут единицы, которым не стало ещё известно об открытии библиотеки. Никодим не показывался, потому Сергей взялся за справочники. Интернет отсутствовал, как он проверил, имелся в компьютере в наличии каталог книжного фонда – и то хлеб, а о «мировой паутине» ещё можно поинтересоваться. Может, не удосужились пока подключить. А в бумажном варианте искал он тщетно. За эти пять неполных дней в тысячный раз задавал себе надоевший вопрос: «Как такое может быть?» Вот имеется город областного подчинения – Тридевятов. Точней – городской округ, в который входят почти тридцать посёлков, сёл, деревень и хуторов. Самые крупные: пгт Новосёлово – центр леспромхоза и село Сибирское – совхозная «усадьба». Нет, карты административного деления области, наконец, нашлись – вчера как-то пропустил – и там Тридевятов с его границами обозначен, а вот в историческом аспекте – полный ноль. Почти.

Интересно то, что название Тридевятов нигде не упоминается. С самого палеолита. «Заселение территории области началось в верхнем палеолите 40,3 тыс. л. н., о чём свидетельствует находка таранной (надпяточной) кости у полуяновской деревни Байгара (выше Тобольска по правому берегу Иртыша)». Вот ведь как – есть надпяточная кость, значит, жили люди. А может, её сюда птеродактиль приволок деток покормить? В смысле только кость и осталась. Или тот же… от кого скелет в музее?

Чуть интересней стало, когда эти сорок тысяч лет незаметно промелькнули. Видать, этих таранных костей больше не нашлось. Сгрыз их кто-то.

«В XIII – XVI веках на берегу реки Тюменки (приток Туры) находилась столица Тюменского ханства татар и кереитов Чинги-Тура (Чимги-Тура). Ханство находилось в вассальной зависимости от Золотой Орды.

В 1495 году правитель Тюменского ханства Мухаммед Тайбуга объединил большую часть Западной Сибири, перенеся столицу в город Сибирь (Кашлык), также известному как Искер»

И, наконец, появляется Тюмень: «Впервые название „Тюмень“ упоминается в 1406 году в Архангелогородском летописце (Устюжский летописный свод)»

«Строительство русского Тюменского острога было начато 29 июля 1586 года недалеко от Чинги-Туры по указу царя Фёдора Ивановича»

Острог – он и есть острог. Вот Тобольск… Это поважней. «Тобольск был основан в 1587 году и являлся центром освоения Сибири. Спустя три года после этого, в 1590 году он получил статус города. По официальной версии, основателем города был воевода Данила Чулков. С конца XVI до XVIII века Тобольск являлся главным военным, административным, политическим и церковным центром Сибири, поскольку находился на пересечении водных путей, соединяющих северные моря, Урал и Алтай»

«В 1708 году Тобольский разряд был упразднён, а Тобольск был назначен административным центром самой большой в России Сибирской губернии. В 1782 году из территории ликвидированной Тобольской провинции было образовано Тобольское наместничество, преобразованное в 1796 году в Тобольскую губернию»

Потом пошли переименования в связи с реорганизациями. Когда их не было? Например, совсем недавно: «В сентябре 1918 года Омск возбудил вопрос об отходе Тюкалинского уезда и новоявленного, непризнаваемого Тобольском, Калачинского уезда»

«Постановлением ВЦИК РСФСР от 27 августа 1919 года в составе Тобольской губернии оставлены уезды: Обдорский, Берёзовский, Сургутский, Тобольский, Тюменский, Ялуторовский. Ишимский, Тарский и Тюкалинский уезды отошли к Омской губернии. Курганский уезд вошёл в состав Челябинского районного управления на правах губернского органа»

«Тобольская губерния официально переименована в Тюменскую специальным постановлением СНК РСФСР от 2 марта 1920 года»

«3 ноября 1923 года Тюменская губерния была ликвидирована, вместо её уездов образованы округа, которые вошли в состав Уральской области. С января по декабрь 1934 года существовала Обско-Иртышская область с центром в Тюмени, территориально соответствовавшая современной Тюменской области, затем она была упразднена, а её территория включена в состав Омской области»

«Тюменская область была образована 14 августа 1944 года путём выделения ряда районов из Омской и Курганской областей»

Это если «галопом по Европам». А как это всё касалось Тридевятова? Сергей на всякий случай отметил пару фактов:

«В XX веке село Покровское Тюменского уезда Тобольской губернии получило известность как место рождения Григория Распутина, а Тобольск – как место ссылки семнадцати декабристов и последнего русского царя Николая II и его семьи, а также, как один из центров крупнейшего в истории России народного выступления против большевиков – крестьянского восстания в Сибири 1921—1922 годов»

«Только после освобождения в 1919 году Тюмени и Тобольска от войск А. В. Колчака губернские учреждения окончательно переезжают в Тюмень»

«В начале 20-х годов XX века красными было подавлено Западно-Сибирское восстание – крупнейшее антибольшевистское вооружённое выступление крестьян, казаков, части рабочих и городской интеллигенции в РСФСР»

Отметил он эти факты интуитивно, вследствие почти того же вопроса: «Коснулось ли?» – поскольку под рукой лежала тонкая книжка в мягком переплёте «Из истории города Тридевятова». Изд. типографии гор. Тридевятова, 1989 г. Белоцерковский Г. А.

Автор, как следовало из аннотации – учитель истории средней школы №1 г. Тридевятова. Вот то, что нужно. Наверно. Будто тот же мэр Никитин с этой книгой не знаком! С первых страниц стало ясно, что знаком. Эта выжатая, как лимон, историческая справка, иначе не назвать, начиналась в книжке с 1920 года. Какой тут палеолит или хан Тайбуга! И даже декабристы, русско-японская война, а также война гражданская – ни малейшего упоминания. Просто – село Тридевятово на месте нескольких хуторов, населённых земледельцами и охотниками-промысловиками, отправлявшими свою продукцию в Тобольск. Несколько лет обычной жизни. Потом, в тридцатые – коллективизация, колхоз «Будущее Сибири», начало деятельности леспромхоза, разработка некрупных месторождений нефти, бурого угля, что повлекло резкое увеличения населения, в основном, за счёт близлежащих территорий. Много материалов об участи тридевятовцев в Великой Отечественной войне, о работах для фронта… Далее – снова спокойная жизнь. Строительство Нового города, школ, больниц, Дворца Культуры, театра, стадиона. Развитие пищевой, деревообрабатывающей, кожевенной промышленности. Появление железнодорожной ветки Тюмень – Тобольск – Тридевятов – Светлокаменск – Омск (Ханты-Мансийск – на север). Ничего себе крюк на маршруте Москва – Лена! Тут он и отстал от поезда, тьфу… Никаких упоминаний о «кукурузе», «специализации сельского хозяйства», «решениях партийных съездов», «перестройке»… Класс!

Но ладно. Новый вопрос является: зачем Никитину это задание для Голубева? Не мог умный мэр не предположить, что Сергей ничего не найдёт, кроме того, что известно. Что тут – тайники в библиотеке, скрытые хранилища сверхсекретных документов? Смешно. Надо бы этот вопрос прояснить через того же Максимова, вроде они довольно дружны. Общие интересы у них, или… одним им известная информация. В той же компании, видимо, начальник УВД Глухов, Виктор, незнакомый пока прокурор. Ещё наверняка кто-то.

А этот где, кстати? Скромный нахал который. Что-то он обещал, кажется.

– Смотрю, ты завершил свои изыскания? Добрый день! – послышалось у стола. На стуле возник Никодим. – Вот обещанное.

На столе перед Сергеем улеглась толстенькая «амбарная книга» в плотной картонной обложке с красивой корявой надписью химическим карандашом «Историйяъ Тредьевятагаъ». С огромным интересом полистал 96 страниц, чуть пожелтевших, разлинованных и девственно чистых. Посмотрел вопросительно на владельца.

– И чего ты так смотришь? – невозмутимо спросил тот. – Вот такая история. Эту книгу тебе и надо заполнить.

Голубев долго не находил слов. Что ещё за заказчик выискался? Но, может, что-нибудь имеется типа берестяных летописей?

– И как, по-твоему, я напишу историю, которой нет? А если есть, дай почитать.

– А я что тебе дал, читай.

– Я прочитал, возвращаю.

– А где написанное?

– Никодим, ты, вообще кто или где, или кто я? Мне интересно, что тут было, и как получилось, что имеется в этом Тридевятове. Но я-то почему это должен писать о прошедшем, а? Я в нём не жил!

– Ты писать умеешь? А я нет. Вон ещё компьютер у тебя какой-то есть… Книжки выдавать-принимать любой дурак может, даже я. А толку в том? А я что, только увлажнять и обогревать приставлен сюда? Мне надо знать историю. Мою! Раз я есть, значит, есть история. Но её нет, понятно?

– Нет, не понятно! – Сергей начинал закипать. – Мне – не понятно! Понятно? Я запишу, не трудно. Только учти, мне известно, что история – вещь, которая нужна хоть семье, хоть государству – какая им нужна, таковой она и будет. Документы давай! Горшки, топоры, копья, скелеты, наскальные рисунки, черепки, черепа или таранные кости – какие там ещё в головах бывают… Показывай!

– Нечего мне показывать, наговорил тут… Ты, давай, записывай. Домовой Никодим-Книжник явился на свет в одна тысяча восемьсот сорок первом году в городе Тобольске…

– Стоп. Что значит «явился на свет»? Родился? Кто родители, кем были?

– Вы, люди, вообще безграмотны. С рождения. Мы не рождаемся, а именно являемся. По наговорам и призывам. Когда надо. Тогда надо было – в Тобольск в течение нескольких лет переведены семнадцать декабристов, вот нас семнадцать и явилось. Я лично жил у Семенова Степана Михайловича. Там и пристрастился к книжкам, журналам, газетам – они много привозили. Детей местных учили, школы открывали, больницы, церкви… Неплохие люди, но всё одно – дворяне, обслуга им нужна и прочие радости. Ладно. Семь из них умерли в Тобольске, там и похоронены. Семёнов в том числе. Оставаться мы не захотели, переселились сюда, на хутора, к охотникам. Тут познакомились с лешими.

Интересная история, если в неё вставить конкретные случаи из жизни домовых, неплохой сборник получится. Сборник сказок. Но к тому, что может пролить свет на особенности Тридевятова, отношения не имеет. Тот же Никодим происходящим в стране, а тем более – в мире, интересовался крайне мало, сравнивать не мог: что тут было, то и было, какое дело до того, что где-то рядом по-другому. В общем, пообещал Голубев возвращаться к этой «Историйиъе» по мере появления свободного времени, чем слегка утешил Никодима, который с удовольствием рассматривал ровные строчки на первом листе амбарной книги.

Курсанты

Курсанты юридической академии прибыли поездом ночью, их куратор часа через три – на личном «Патроле». Госавтоинспекция на посту на границе с Тобольским районом не спала – заметив вихляющую по всей ширине дороги машину, поинтересовалась, нет ли какой неисправности. Тем более, что знак «Стоп» автомобиль игнорировал, его ещё и догонять пришлось, прижимая к обочине. Пьяного водителя успокаивали насильно, даже наручниками воспользовались. Выступления трёх пассажиров игнорировали, вежливо доставили в прокуратуру – туда у них отмечена «цель командировки». Взяли у дежурного направления в «Центральную», отвезли, сгрузили. Подождали у дежурной, не случится ли шум. Водителя пришлось отвезти в вытрезвитель, чем очень удивили милицию.

Доцент Зубахин явился к прокурору Барсову в полдень, вполне трезвый, румяный и благоухающий парфюмом.

– Приветствую вас, – без всякой улыбки лишь вежливо поздоровался вошедший, – надеюсь, вы и ваши сотрудники предупреждены о приезде практикантов? Тогда почему нет соответствующей рангу встречи? Где сопровождающий в гостинице?

– Уточните ранг, – сухо ответил Рудольф Николаевич Барсов, – вашей группы и вас лично. А также и то, что вы имеете в виду под встречей – красные ковры, цветы, оркестры? Дамские чепчики в воздухе? Вас приняли не очень правильно – утром вы должны были проснуться в вытрезвителе, так же, как и ваш водитель. Курсантов встретили на вокзале и разместили в гостинице ночью, лично вас ждали ещё вчера, номер готов, он, кстати, забронирован, об оплате не забудьте. И заметьте, что двое из практикантов вели себя в гостинице по-хамски, поскольку оказались пьяны, приставали к администратору, требовали номер люкс и девочек. Так же, как и вы. Это… Лешко и Фурсов, как следует из протокола. Какие вопросы, если по плану, составленному по вашим предложениям, встреча всей группы практикантов должны начаться два часа назад? Итак?

– Итак, – вошедший присел сбоку к рабочему столу прокурора, поджал губы. – Вижу, приём у вас должен иметь официальный статус. Хоть мы и коллеги. Вот документы. И да, всё, что вы тут наговорили, требует доказательств, помимо фиктивных протоколов, знаю я, как они оформляются. Свои люди подпишут то, что нужно.

– Можете ознакомиться, вот фото, видео, акты и протоколы, показания всех участников, в том числе и двух ваших парней, единственно адекватных. Я, знаете, не шибко люблю приказы, по которым должен отчитываться о всяких пустяках, но этот, по вашей практике, выполню от и до. Всё, что у вас в руках, оставьте себе на память, первый экземпляр пакета отправлен в вашу академию, второй – в областную прокуратуру.

– М-да, впечатляет, – протянул Зубахин. – Но ерунда это всё, подумаешь, расслабился до начала работы, даже на мелкое хулиганство не тянет. И к делу не относится.

– Да-да, к делу относится то, что, выходя нынче из гостиницы, вы потребовали у дежурной журнал учета посетителей. Размахивая своими «корочками». Не помните, как это называется? Учтите, господин Зубахин, что для жителей города вы – обычный командировочный. И если узнаю, что вы пользуетесь удостоверением, никакой власти не дающим, я его у вас конфискую. Теперь к нормальному делу. Тут не хватает общего положения о практике и должностных обязанностях куратора, – заметил Барсов.

– Ах да, пардон, конечно, вот они. Перед встречей с курсантами пара вопросов. Определились ли вы с куратором с вашей стороны?

– Да, им будет помощник прокурора Ивлиева Надежда Дмитриевна.

– Не рискованно?

– На что вы намекаете?

– Так, к слову. Необходимы будут справки о работе двоих моих сопровождающих, а также лично мне машина для поездок по вашим объектам. Договоримся, надеюсь?

– Конечно. Сопровождающие в ваших документах не указаны, хоть сколько их размещайте на общих основаниях и занимайтесь сами с ними, это ваше личное дело. Машина – в пределах наших же выездов по служебной необходимости в соответствии с задачами практики. В остальном – своей пользоваться кто вам мешает?

– Она… Неужели не решаемо?

– Да решаемо, – рассмеялся Барсов, – что вы всё намёками? Заплатите за штрафстоянку и катайтесь. Водитель, если по суду прав лишится – его проблемы, не так? Да ему ещё пятнадцать суток метлой работать на благо города. То есть машина есть, гостиница есть, план месячной практики подписать могу. Только план пока. Вам что ещё? А от меня – обозначьте, будьте любезны, в плане практических занятий курсантов своё личное участие. Дабы под справками стояли наши обе подписи.

– Это как получится… Моё право – вообще тут не быть. И вы не опасаетесь неприятностей?

– Это уж как получилось, – вернул Барсов. – А от неприятностей никто не застрахован.

Получилось по-разному. Руководитель практики Зубахин А. А. – так обозначено в паспорте, доцент Зубахин – по командировочному удостоверению – разместился с двумя «помощниками» и четверыми курсантами в «Центральной», что в Новом городе,

Надежда Ивлиева к практике отнеслась серьёзно – сама лет десять назад вуз окончила, знала, что показывать. И что требуется на прокурорской службе плюсом к «научным» знаниям. Потому не только возила «подшефных» по учреждениям и предприятиям с плановыми проверками, но немало времени посвящала работе с документами, правильному их оформлению. При этом отнюдь не собиралась опекать студентов буквально. В конце концов, передавать знания и получать их – не совсем одно и то же, не так ли? И если практикантам что-то кажется ненужным – это их дело. Двоим ненужным казалось всё подряд – это те самые Лешко и Фурсов. Такое впечатление, что их вовсе не заботили ни результаты практики, ни отчёты и отзывы кураторов, реально вырвались на свободу! За неделю они показались Надежде три раза и то по полдня. Умудрились, правда, разок пригласить её в ресторан, на что получили вежливый, но очень адресный посыл. Немного времени потребовалось, чтобы выяснить, что «сопровождающими» Зубахина являются старшие Лешко и Фурсов. Кто бы сомневался! Они тут, может, защиту дипломов своих отпрысков обеспечивают – кому, в таком случае, настоящая практика нужна?

Зато два других студента – полная противоположность сокурсникам. Это братья, не близнецы, но «двойняшки» Некрасовы: почти никакого сходства, только что ростом под метр девяносто оба вымахали, Сергей – черноволосый с чёрными же глазами, вылитый цыган. Артём – шатен, кареглазый. Оказались сиротами из Иркутской области, воспитывались в детском доме в Братске, оттуда и в армию ушли, служили мотострелками, в академию поступили по направлению политотдела дивизии. Сильно интересовались лесным хозяйством, насмотрелись, как рассказывали, что творилось в тайге после распада Союза. Рассказывали с недоумением и очень зло. Потому ежедневно находили время самостоятельно посещать окружное лесничество, изучая и организацию хозяйства, и все нормативные документы, особенно местные. К тому же засыпали Надежду вопросами по поводу пресловутого НЛО. А ей, как большинству горожан, не до того, не интересно это ей и всё.

– Тут в городе есть несколько человек, которых я знаю, и которых волнует это небесное явление, к ним вам нужно. Вот как раз один из бывших лесничих, уж с ним-то найдёте общий язык. Максимов Сергей Николаевич, сами, думаю, отыщете и познакомитесь. Он вас и с другими, что помоложе, может свести.

Нашли через лесничество и познакомились. Для начала Максимов отправил парней в библиотеку к Голубеву, мол, тот тоже здесь недавно, вместе вам проще будет.

Помешала знакомству суббота – первый выходной. Узнали как-то, где Голубев живёт, сходили в «Урал», там библиотекаря не оказалось. Не поленились дойти до жилища Максимова. Ольга Михайловна сообщила, что неугомонный супруг отправился с утра на лесную пасеку, наверно, и Голубева потянул и ещё кого-нибудь. Дотошно выспросили дорогу, точней, по карте, которую постоянно таскали с собой, определились. И что здоровым молодым мужикам те пятнадцать километров? Не такси же нанимать. Лёгкой рысью – не больше полутора часов. Размяться, подышать – планов на сегодня нету никаких.

Ворота открыты, на противоположной стороне поляны виднелись уазик и «Москвич» перед красивым теремком. Чуть правей, подле берёз стоял стол, вокруг которого собралась немаленькая сплошь мужская компания. Нашлись и знакомые: тот же Максимов, например. К удивлению, Некрасовы узнали своего местного «шефа» – прокурора Барсова, начальника городского УВД Глухова, с которым знакомы не были, но уж видели-то не раз. Оба одеты «по гражданке», в обычных походных куртках. Ещё два молодых парня лет на пять постарше их, да пожилой мужчина с бородкой. Другой незнакомец в зелёной одежде, завидя посетителей, поднялся и скрылся за теремом. Стало неловко – помешали важному разговору, может быть…

Однако Максимов, узнав парней, приветливо помахал рукой, приглашая подойти.

– Здравствуйте, мы не вовремя, наверно, – смущённо заговорил Артём, – хотели в библиотеку зайти, закрыто, пошли к Сергею Николаевичу, супруга сказала, что вы на пасеке, а делать нам нынче нечего…

– Ага, не вовремя, – хмыкнул бородатый, – посмотрел бы я на того, кто сюда не вовремя попал!

– Да вы не смущайтесь, – улыбнулся прокурор, – тут все только свои, я вас всех представлю. Вот главный хозяин – пасечник Максим Никонов, сейчас шашлык будет готовить, обещал…

Так вот и узнали Некрасовы и библиотекаря Голубева, и приятеля его сержанта милиции Майорова, и с Глуховым, наконец, лично поручкались.

– Ещё один из нас по делу отошёл, у него свои заботы, получится – вернётся, – продолжил Барсов. – Давайте-ка за хорошее знакомство по стаканчику бальзама. Бодрости этот напиток придаёт, и разум от него светлеет.

Наблюдательные практиканты успели заметить, что на столе мелких керамических стаканчиков им хватило, и один ещё оставался, видно, для того, кто отлучился. Когда успели? Но не важно. Главное, вроде как, и за своих приняли, разговаривали, спрашивали, закусывали неспешно лесными дарами. Запахи вокруг одуряющие – хвоя, мёд, да ещё к месту и шашлык добавлял аромата. Некрасовы вовсе успокоились, стали внимательно прислушиваться к возобновившемуся разговору.

– Мы тут недавно начали обсуждать одно событие, – пояснил Максимов, – вам, конечно, не понятно всё это, но уж завершить разговор нужно. Так что можете послушать или по округе побродить.

Ага, будто они таких округ не видели… Слушать интересней.

– …вот тот пацан, на его счастье, не один пошёл, ещё двое за ним следом. Успели оттащить к стоянке. А Петренко на раскоп только на своём «Запорожце» гоняет, да ещё с прицепом – полностью их костями набивает. Вот и на этот раз повёл эту экскурсию. Парнишку живо уложили в машину и сюда. Врачи, конечно, откачали, хоть и не поняли, что с ним, пятнышко непонятное на плече нашли и всё. Но нам сообщили, положено. Это к вечеру вчера. На ночь я не стал никого отправлять, а утром мои осторожно пацана поспрашивали да и поехали вчетвером, – всё это Глухов рассказывал, – посмотрим, что там накопают.