Попаданцы разбушевались. Книга первая. Город Тридевятов

– Всё там разваливается, шёлккомбинат почти закрылся – сырья нет, завод Красный Октябрь, что всю страну автомобильными фарами обеспечивал, теперь подставки для утюгов и прочую дребедень делает, колхозные поля бурьяном зарастают… Это как? Да вы сами лучше меня знаете – из Москвы ведь, – спохватилась Галина, – а в Тридевятове? И за один день заметили, небось. И ещё больше увидите, если задержитесь чуток. Хоть вот леспромхоз возьмите… Производство растёт – деловая древесина, ДСП, мебель, спички, фанера, щепа – всё нарасхват! При этом – лесопосадки новые, очистные для всего города, школы, больница, детские сады – не очень же выгодно, правда ведь? А делают и процветают. С другой стороны, не подсади лесной молодняк или забудь про очистные, так Меркулов – есть такой в охране природы – с директора шкуру спустит, как со старого пенька. А совхоз «Сибиряк», где я до гостиницы работала? Так ещё непонятнее, что народ-то сюда не едет! Валом не валит! Одно дело, что своих, вроде, хватает, а другие-то чего – не знают про нас? Как это так? Вон, – она кивнула на мужа, – этот сыщик говорит, что, мол, как тарелка явилась над лесом, так и пошел город с районом в гору… Может и правда оно? Так идём всё в гору и идём. Это если ещё «под горой» были. А страшно – вдруг гора рассыпется? Несмотря на хорошее житьё-бытьё. И на тарелку.

Галина замолчала, и Виктор притих и даже как-то меньше стал.

– А может, вы и зря расстраиваетесь, – нерешительно начал Сергей. – То, о чём вы говорите, я немного увидел, сравнил. Приехал – увидел. Ваша родня пишет – вы про их проблемы узнали. А если б не вы, Виктор узнал бы? И кто там, вдали, о вас слыхал, кроме той же родни? Вот вы говорите, в гору идёте, это как раз, если сравнивать сейчас с другими, а может, и раньше шли в эту гору, не особенно того замечая? Страна большая, всякие могут быть отклонения. Что-то не то здесь, конечно, но если имеется такое, вы что, только из-за непонимания волнуетесь? Так разгадает кто-нибудь этот ребус рано или поздно. Это ещё если желание появится. У Виктора оно есть, вижу, мне тоже интересно, чего бы не попробовать?

– Вот, говорил же тебе, что не один я такой! – вскочил на длинные ноги Виктор. – Уже единомышленник нашёлся. А ты, Галя, брось свою хандру, и на родине твоей всё ещё к лучшему пойдёт. Наверно. Главное, самим не надо в печаль бросаться!

Галина тихонько поставила недопитую чашку и вздохнула:

– Ладно, расстройство одно – эти разговоры, давай, Витёк, дуй на службу, а то схлопочешь от начальства…

– Да брось, – сержант потянулся, – может, у меня технический перерыв, тем более я предупредил кого надо. Ты давай, все-таки утром домой, хватит всех подменять, пусть ваш директор сам тут сидит, раз людей распустил. А дома, небось, скотина голодная тоскует, – он нацепил фуражку и направился к выходу.

– Не тоскует твоя живность, – вдогонку сообщила Галя, – я с утра Маринке звонила, что ей, впервой что ли? Пока! Не простудись там на своем самокате!

Сержант споткнулся, оглянулся строго и вышел вон.

– Вот так и живём… – Галина снова присела в кресло, взяла еще сигарету, зажгла, – нагружаю я вас, наверное, сходу своими проблемами, а у вас, их наверняка и так хватает,

Ей, конечно, не хотелось так сразу обрывать начавшийся разговор, похожий больше на монолог, впрочем. Но и Сергею становилось всё интереснее. Захватывало и затягивало этими тайнами, непонятно почему. Своих проблем дома, действительно, хватало. И тем не менее…

– А как вы, Галина Иннокентьевна, попали-то сюда, если это не очередная тайна, конечно? – подтолкнул он беседу.

– Какая там тайна, – усмехнулась Галина, – романтика комсомольская, не помните такого явления? После школы поступить в вуз не удалось, хотела в «сельхоз» и никуда больше, покрутилась год на шёлккомбинате – не по душе что-то, решилась, несмотря на уговоры родителей, взять комсомольскую путевку на БАМ – очень тогда было модно. В райкоме была на хорошем счету – активистка, а как же! – Выдали путевку, не глядя на отсутствие хоть какой специальности. А куда там именно на БАМ – какая разница, всё равно только по газетам ориентировалась. Сошла тут с поезда, понравилось название полустанка, мимо которого проехали – «Совхоз Сибиряк». Отсюда начиналось тогда строительство железнодорожной ветки на север – там нашли залежи бурого угля, замечательное, говорят, топливо для ТЭЦ, гидростанций нам всё мало! Протянули километров двести, дальше не хватило силёнок, сами знаете, почему. Бросили. Нет, после довели дело до конца, кто-то помог. А городок успели построить, и в леспромхоз немало было вложено… Я без специальности-то как раз в совхоз и направилась, говорю же, что в «сельхоз» хотела, тянет меня к земле, с детства приучена. Да и получается, между прочим. Вот гляньте, – она повела взглядом вокруг.

И правда, хоть Голубев и не понимал ничего в цветах, но тут было буйство зелени – иначе и не скажешь, вроде и экзотики немало. Собственно, экзотикой и без цветов начинало пахнуть. Прямо от этой станции, даже и раньше – от удачной посадки в поезд и опоздания на него. Выпили ещё по чашке кофе, да и пошёл спать – ни есть, ни думать не хотелось, хоть и было, о чём. Только нечем.

Наутро, как ни странно, его уже ждал Виктор – сменившись, явился за женой, которую тоже, наконец, подменили.

– Да простыли сразу двое, бывает, – пояснила она, – дежурить-то всё равно надо. Иногда и сам директор остаётся.

– А я думаю, дай, подожду, – здороваясь, улыбнулся сержант. – Вроде вы пташка не поздняя. Чего вам опять одному крутиться, да и мне с новым человеком интересно, тем более, что и вам кое-что тут интересным показалось. Так что, если не возражаете, мы вас с Галиной к себе приглашаем, позавтракаем, потом уж я вам и город покажу, и может быть, за городом что-нибудь. Вы как к рыбалке? Вот и отлично, найдём, чем заняться…

Почему бы и нет – Сергей так и не решил, когда назад отправляться. С одной стороны, делать тут нечего, случайно попал, а с другой – отпуск же, какая разница, где его проводить.

– Ага, только тогда я быстренько спортивный костюм надену, чай не будет официальных встреч?

– Официальных – нет, – хохотнул Виктор, – насчёт других – не гарантирую.

Правильно сделал, что не гарантировал: прямо у выхода из «Урала» познакомил Голубева со вчерашним любителем сказок. Тот пораньше решил по магазинам пройти, видимо. Не угадал.

– Галя, Виктор, доброе утро! Здравствуйте, молодой человек! – первым обратился мужчина. – Смотрю, эта семья вас уже приворожила? Очаровала, можно сказать. Галина умеет!

– Да что уж вы так-то, Сергей Николаевич, – улыбнулась Галя, – пригласили просто Сергея Вас… Ой, вы тёзки, оказывается! Что он вчера весь день один, сегодня снова. Так ведь и вернуться может в какую-то там Москву и не увидит ничего. А вы знакомы, что ли?

– Ещё нет, был мимолётный разговор. Сергей Николаевич Максимов, – представился собеседник, протянув руку. – Бывший лесничий, ныне – пенсионер. А вы – Сергей Васильевич, как понимаю. Какими судьбами тут у нас, извините за старческое любопытство?

– Просто Сергей, – ответил Голубев, пожав очень крепкую руку. – Библиотекарь. А здесь – простая случайная удача, вон как Виктор говорит. От поезда отстал. Расслабился.

– Ого! Библиотекарь, значит, здесь случайно оказался, – слегка удивился Максимов и задумался. – Это ещё вопрос, для кого в том удача. Виктор, а ты чем к вечеру занят? Не на службе? Вот и отлично, давайте-ка, встретимся перед закатом у Синего омута. Сергей, вы не удивляйтесь, я Виктора с детства знаю, охотник и рыбак ещё тот, прирождённый и наследственный. Не против? И Галину забирайте, чего опять ей дома сидеть, на работе насиделась. Ночи тёплые, палатка есть, всё остальное – тоже. Тогда до встречи, я ещё пошагаю, разомнусь – привык уже.

– Сергей Николаевич – он мужчина… своеобразный, – рассказывала по дороге Галина. – Нет, так-то вроде, как и все, до прошлого года работал, всегда на хорошем счету, своё хозяйство крепкое, на соседней улице живут они с женой, Ольгой Михайловной. Два сына у них, отслужили, женились. Один в леспромхозе, второй в совхозе, оба механизаторы. Там и живут с семьями. Родителей часто навещают. А своеобразие… Часто вы встречали лесников, что книжками зачитываются в любую свободную минуту? У меня и впечатление такое, что он не остался в лесничестве, хоть и уговаривали, потому что там на книжки мало времени. Да и читает-то – сказки да фантастику. Хотя… В нашем городе это в самый раз.

– Что вы имеете в виду? – полюбопытствовал Сергей. – Что это за чтение такое, что в самый раз городе?

Виктор явно развеселился, а Галя и застеснялась вроде.

– Да так… Есть тут кое-что. Витя вон привычный, с детства со всяко-разным встречается, да ещё его и Сергей Николаевич затянул уже в свои сказочные дебри. А я, сюда приехав, особенно после замужества так и пугалась часто. И что самое интересное! Знаете, Сергей Васильевич, ведь, в основном, народ тут и не знает про всякое-то. Вот, к примеру, вас заинтересовало это небесное блюдце до того, что разгадать захотелось. А больше, кроме вас да Витька, и не знаю таких почти. Сергей Николаевич – это само собой, хлебом не корми, подай ему чудес. Да ещё и рассказывает так, будто специально, чтоб никто не верил.

– Галина, Виктор, нам не пора на «ты» переходить? А то «выкаете», будто я Сергею Николаевичу ровесник. А лет-то мне двадцать семь… И сами года на два всего моложе.

– И то верно.

Дом Майоровых, чисто деревенский крепкий пятистенок, находился почти в конце одной из улиц старого города, что полого спускалась к речке. Так она и называлась «Пологая». За невысоким забором из крашеного в синий цвет штакетника виднелись фруктовые деревья, грядки с зеленью… У калитки – деревянная скамья под рябиной. Рядом с калиткой – кирпичный гараж, наверно. С другой стороны от него – две высокие берёзы. На одной из них, обхватив гладкий ствол на высоте трёх-четырёх метров, прилепился белобрысый пацан лет десяти, босиком, в серых штанах и белой футболке. Внизу сквозь штакетник было видно, что под берёзами мелькает нечто рыжее.

– Глянь, Галь, племянник снова на высоте, – Виктор внимательно рассматривал пацана. – И который раз ты от Петрушки взлетаешь? А у него крылья, достанет ведь.

– Пашка, ты снова полез к бедному животному? Вон смотрю, штаны опять разодраны. Слазь, давай! – это Галина вступила. – Щас уберу птицу. Петрушка, иди сюда, маленький!

На забор, гулко хлопая крыльями, взлетел странный петух: мелкий, золотисто-рыжий, с длинной шеей, вытянутой вперёд, да и сам весь какой-то длинный. Осмотрелся и прыгнул Галине на руки.

Пашка осторожно спустился по стволу на столбик забора и спрыгнул на траву.

– Четвёртый раз я взлетаю. Подумаешь, всё равно приручу. И это не животное и не петух, бабушка говорит, что у него в роду эти… птеррдакили водились, только зубов не хватает, всё бы погрыз! У-у, морда рыжая! – погрозил он кулаком петуху. Тот и внимания не обратил. – А штаны как порвал, так и зашью, что ли впервой. Я молока вам на крыльце поставил, а только потом этот вылетел. Изверг!

– А если б мы не подошли, так и висел бы молча?

– Подумаешь, мамку бы позвал, или ваш Ярик помог.

– Ладно, беги домой, скажи мамке и бабушке, чтоб зашли, я сейчас блины заведу, гость у нас. Хоть бы здрасьте сказал, древолаз.

– Ой, здрасьте, – Пашка и не смутился ничуть, – а как вас звать?

– Сергей.

– Ага, ещё один дядь Сергей, не запутаюсь, небось. Побежал я…

Парень скрылся в калитке соседнего дома.

– Вы, мужчины, побродите по двору, на скамейке перекурите, я похозяйствую. Только, Витя, курам насыпь комбикорму.

– Видал? – ухмыльнулся Виктор, ополовинивая мешок с комбикормом в кормушку в огороженном сеткой загончике. – С чего начать: с Пашки или с «птерридакля»?.

– Со второго, пожалуй. Что это за диво куриное?

– Именно, диво. По весне наш нормальный петух занемог, ветеринар поставил диагноз «старость». Пришлось расстаться. У меня как раз выдалась неделя тренировок с инспекторской проверкой, вот Галя и сходила сама на рынок. Она ж по жизни городская, хоть и говорит, что тянет её к земле. Купила, что предложили, экстерьер, говорит, понравился. И цвет. И живость в характере. Ага, живость… Вредность там одна. Посмотрели после на картинках, оказалась бойцовая порода. Нет, кур-то он топчет, как обычный хозяин гарема, только всё остальное, что движется, на дух не переносит. Ни одна соседская кошка по двору не пройдёт. Он и на меня-то поначалу кидался. Только хворостины побаивается, привык теперь сторонкой обходить. А в жене души не чает, будто собачонка. Пашка же тоже захотел с ним подружиться, не получается пока. Это сын моей двоюродной сестры. Она как раз в соседнем доме живёт со своей матерью да с Пашкой вот. Придут, познакомлю. Родня и есть родня, у нас и калитка в заборе, через которую Пашка проник сюда. Выйти только не удалось. Но пацан деловой, по дому помогает, начинаю помаленьку его на рыбалку брать, пускай осваивает. Может, и нынче поедет, если Маринка отпустит.

Устроились в беседке во дворе рядом с кустами черноплодной рябины. Двоюродная сестра Виктора оказалась той самой Мариной из привокзального буфета, так что знакомство и капельки неловкости не вызвало. А Анастасия Павловна, её мама – бывшая учительница математики, человек весьма коммуникабельный. Это она обозвала Петрушку птеродактилем. И когда она произносила это археологическое ругательство, он мчался к ней прямо из своего куриного вольера. И внимание обращал ещё лишь на Галину, остальных будто и не существовало, несмотря на попытки подмазаться всякими крошками.

Говорили о чём попало. Да и чего говорить, если блины чудесны, молоко свежее, мёд и варенье из земляники – божественны… Договорились, что на ночную рыбалку поедут все, Анастасия Павловна в том числе. «Чего же молодость не вспомнить, а может, и Ольга Михайловна соберётся, ей тоже это дело нравилось».

К слову, перед началом утреннего застолья Галина отложила в отдельную миску несколько блинов, налила в чашку молока и отнесла в сарайчик. На вопросительный взгляд Сергея Виктор с улыбкой произнёс непонятное:

– Для Ярика…

Уточнять не стал. И ладно, расскажут, если надо. Виктор ещё напомнил, что надо бы заехать к Сергею Николаевичу, предупредить о такой компании.

– Да и машина у него побольше – «уазик» лесничество оставило в пользование, когда на пенсию уходил. У меня ж «Москвич», на двух-то всяко посвободней будет. Да и выехать пораньше нужно, езды минут сорок, но это ведь тоже время, да пока там устроимся…

– А ты, Вить, хоть мыслями и на рыбалке уже, всё-таки по городу Сергея прокати, чего он вчера на своих двоих увидел. Хотя… Чего смотреть – всё, как везде. В музей загляните, он такой экспозиции вряд ли где встречал, – напутствовала мужчин Галина. – Мы с Мариной пока продуктов насобираем.

«Прокатились», ничего особенного. Разве что Парка Победы он вчера не увидел, да обычных для таких городков памятников, церквушек… Музей расположился в Новом городе, как заметил Виктор, видать, чтоб молодёжь «проникалась». И тоже – ничего особенного. Современный период – начиная с интерьеров деревенских жилищ с самоварами, прялками, печками-ухватами. Образцы продукции местных предприятий, схемы, графики, диаграммы. Время Великой Отечественной – фото, награды фронтовиков, описание подвигов павших и живых, образцы изделий промышленности, работавшей для фронта: патроны, гранаты, фляги, термосы, полушубки, шинели, ремни, сапоги… Потом – да, каменные топоры, осколки керамики, окаменелые кости неизвестно кого и целый скелет динозавра в середине небольшой комнаты. Почти всё, как в той дюжине музеев в городках вокруг Москвы, куда порой завозили Голубева приятели.

Только тут почему-то Виктор принял загадочный вид возле этого динозавра. Что особенного: кое-где Сергей и мамонтов встречал, и саблезубых тигров и всяких тех птеродактилей – мало ли в доледниковый период всякого разного жило. Вон возле Серпухова останки древней акулы нашли. Как музеям без таких «заманок»? И этот зверь из какого-нибудь пластика специалистами выточен любовно. О чём и сообщил добровольному гиду. А «недобровольный» – тот, что смотритель, тихонько шагал следом, поскольку посетителей больше не было, и как раз сейчас улыбался так ехидненько.

– Точно я не знаю, что такое радиоактивный анализ, – проговорил Виктор, проводя ладонью по ноге скелета, – говорят, что он определяет возраст в пределах пяти тысяч лет. Так вот этому созданию – около полутора тысяч. Всего. Найден на севере района. Вот именно в таком виде. Рядом с остатками кое-чего неприятного, конечно. В целом виде – один, а в разобранном – много. И тут в запасниках имеются детали, и увезено от нас достаточно. Если присмотреться, то можно увидеть кое-что странное. На спину глянь.

Сергей глянул. Ага, будто он соображал чего в звериной анатомии, нашли ветеринара. Да ещё в доисторической. Позвонки громадные, кости, естественно, тоже. Пара из ни них обломаны. И что?

– И что?

– А то, молодой человек, – вдруг вступил молчаливый смотритель, – что кости вот эти – не что иное, как остатки крыльев. Вы где-нибудь видели животное с крыльями, и чтобы четыре ноги имелись? Пусть лапы. Это ж вам не стрекоза, не так ли? И остальные кости от крыльев имеются. Я вот давно бьюсь за то, чтобы этот скелет полностью восстановить, так нет, сидят в отделе культуры ретрограды. Типа посетителей пугать, да и не поверят они, главное. Нашли причину – не поверят, да и чёрт бы с ними. И Ниловна, наша директриса, с ними заодно. Я вот решусь, до мэра дойду, Никитин – он поймёт.

Смотритель всё больше распалялся. Виктор тихонько потянул Сергея за рукав к выходу.

– Хватит, хватит. Марка Захарыча надо знать – заговорит на всю катушку. Эти крылатые – его любимая мозоль.

– А ты сам-то в них веришь? – полюбопытствовал Сергей. – Мало ли какие там кости, может, от панциря какого.

– Нас в школе как учили – чтобы о чём-то судить, надо это «что-то» знать либо верить в него.

– Это в какой же школе вас такому учили?

– В обыкновенной, в нашей, в какой ещё. Тут в Тридевятове их две, вот я во второй и учился. Там, кстати, и Анастасия Павловна работала… Так вот, я в этих крылатых не верю, я знаю, что они были. Ездил на тот раскоп и не однажды. Найдётся время, смотайся, место любопытное. Там кроме костей, такие отпечатки находятся! Крылья у этих зверей имелись, это точно.

– Странно… Ты ж знаешь, кто я по специальности. Среди разных энциклопедий попадались и с этими… ископаемыми. Чего там только нет. Вот крылатых четвероногих нет. А ведь среди палеонтологов люди попадаются и романтичные – всяко бы не пропустили ваш феномен.

– Так вот представь себе, не верят. НЕ-ВЕ-РЯТ! – повторил Виктор по слогам. – Вплоть до того, что и на тот раскоп ехать не хотят, и кости их не убеждают. Вот он где, феномен-то! Там Марк Захарович и копается в компании таких же фанатиков из школ да пенсионеров. Хотя… Вечерком задай этот вопрос тёзке своему, он из той же компании. Правда, рискуешь всю ночь слушать, если они с Анастасией Павловной не сцепятся. Ладно, поехали к Максимовым, что-то мне уже, действительно, не терпится на речку, неделю не был.

Максимовым тоже не терпелось. Вот же оказался Голубев среди любителей природы. Хотя какой Сергей Николаевич любитель, он-то как раз профессионал, и не надоело же за долгую жизнь, Сергей очень уважал таких. Ольга Михайловна, невысокая худощавая совершенно седая женщина, тоже вовсю суетилась. Лишь коротко познакомилась с гостем, да почему-то стукнув кулачком по плечу Виктора, продолжала бегать между домом и машиной со свёртками и корзинками.

– Как вы кстати, – улыбнулся Максимов, – моя и то отчего-то торопит. Тогда прямо сейчас и выедем. Не проголодались, небось. А если и есть такое, потерпите до омута, там больше влезет.

– Тогда мы к своим, надо ж машину загрузить. Местечко в своей оставьте для Анастасии Павловны.

– Ого! – восхитился хозяин. – Вот это компания! Такой даже рыбалка не помешает. Слышь, Михайловна, подружка твоя тоже с нами будет, пошевеливайся.

– А мне только подпоясаться, заводи своего «козла»!

У Майоровых тоже все оказались готовы. И соседи в полном составе были тут. Как это без телефонов, телепаты, что ли, кругом? Даже Петрушка шмыгал среди рюкзаков, не обращая внимания на Пашку, который хлопотал над своими удочками. Виктор сдал задом в гараж, где были двери и во двор, открыл багажник. И на верхнюю «корзину» пришлось много чего укладывать. Минут за десять справились – опыт не маленький, судя по всему. Как раз и Максимовы подоспели.

Женщины расцеловались. Сергей Николаевич поинтересовался, не желает ли с ними Петрушка проветриться.

– Меня тоже чуть на рябину не загнал, дьявол рыжий! Не учёл, что я с любым зверем умею ладить. Хорошо ещё, сам с хвостом не расстался, успел удрать, – пояснил он Сергею.

– Так и забирай в уазик, у вас посвободней. Если захочет сам, да Галина позволит, – Виктор рассмеялся.

Но, к его удивлению, Галя позволила, а петух на зов Анастасии Павловны, уже устроившейся в машине, шмыгнул к ней на заднее сидение. И даже что-то крикнул в сторону вольеры с подругами. Типа «не поминайте лихом!», наверно.

Дорога до речки Водянки – оригинальное название – ничем от просёлочных дорог в Подмосковье не отличалась: где-то двухколейка, в отдельных участках с высокими соснами по сторонам – для одностороннего движения. Берёзы, осины, ёлки, низин не попадалось. Как не попадалось и никакого транспорта в обе стороны. «Не место там для любителей богатых уловов, – пояснил Виктор. – Они сейчас больше на озёрах да на Граничной. А куда мы едем – ради удовольствия у костерка посидеть, ушицы из мелочи поесть. Но и тут для таких, как Павел, раздолье. Верно говорю? – обратился он к сидящему рядом Пашке.

– Да верно, верно, гони скорей, дядь Вить, там такой сом прошлый раз ухватил, леска тонкая. Я нынче ноль-три на катушку намотал. Точно вытащу…

Пашка не отрывал взгляда от дороги впереди – кажется, и бегом готов был помчаться. Ни в какие разговоры со взрослыми не вступал. Да оно надо слушать, что там с коровой у Марины и курами у Гали, и почему Анастасия Павловна договорилась с другой соседкой о дойках и кормёжке той коровы, и почему какой-то Ярик с каким-то Веселином повздорили ни с того ни с сего…

Это Пашке не интересно, а Сергей, сидящий у левой дверцы, поневоле уловил знакомое уже имя. Спросил, само собой.

– А… – смешалась отчего-то Галина. – Надо было вас познакомить, так Ярик вечно незнакомых стесняется поначалу. А ты, Вить, что, ничего не рассказал? Вот и я не буду. Пусть ещё в лесу посмотрит.

– На что это? – не удержался Сергей.

– Вот посмотришь и узнаешь, – хмыкнул Виктор, – а то опять получится: то ли верить, то ли нет. Потерпи уж.

И потерпел, подумаешь… Сто лет из города не выезжал, просто же красиво за окошком, несмотря на ухабы. Впрочем, Виктор «Москвича» своего берёг, ехал осторожно. Как и обещали, минут через сорок впереди блеснула полоска воды, ещё пару километров влево по течению, и обнаружилась круглая полянка. Не обойтись без «рисунка»: полукругом с боков и сзади – лес, впереди излучина реки, течёт она слева, изгибается, расширяясь, и вправо уходит. «Расширение» – метров под сто, там обрывистый берег, здесь – песчаный пляжик. Вроде и ничего особенного, бывают, наверно, и покрасивее места. Машины на поляну не въехали, остановились на чистой прогалине перед ней. Место обихоженное – дощатый стол под навесом из досок же, рядом – ямка для мусора, чистая сейчас. Чисто было вообще, Голубев даже головой крутнул, пытаясь отыскать следы любителей природы. Не нашёл ничего: банок, бумажек, пакетов – будто они тут первые. Однако тот же стол, кострище да и дорога сюда о другом говорили. Посещали эту полянку люди. Только странные какие-то.

Кто бы сомневался, что первыми выскочат Пашка с Петрушкой! Второй, не забыв клюнуть первого в задницу, умчался к воде и застыл там, распластавшись. Клюв – в речке, тело – на песке, крылья – по сторонам. А Пашка и не заметил провокации, вытащил удочки, рюкзачок, ушёл влево – туда, где заканчивались заросли кустарника.

– Сергей, ты пока прогулялся бы по берегу, да пацану помоги, если умеешь со спиннингом обращаться, а то тот наделает бород, только и дел не будет, кроме как распутывать, – посоветовал старший тёзка. – Мы займёмся обустройством. Да Виктор наловит мелочи на уху. Или сам тоже к нему присоединись.

Сергей Николаевич всё это проговаривал, суетясь с привезённым имуществом, раскладывая в одному ему известном порядке пакеты, свёртки, мешки и мешочки. И на женщин покрикивал, когда чего-то не так те доставали и укладывали. Да видно ж было, что ему и самому не терпится к воде. Однако сам позвал, сам и хозяйничай. Виктор лишь улыбался, доставая из недр «Москвича» рыбацкие вещи, а Галина сама знала, куда уложила всякую посуду. Марина же с матерью и Ольгой Михайловной палатки ставили – для них привычное занятие, видать.

Сергею, понятное дело, мешаться под ногами у занятых людей ни к чему, пошёл к пацану. По пути с трудом удержался, чтобы не спихнуть Петрушку в воду – уж шибко блаженно тот выглядел.

– Дядь Сергей, а ты спиннинг умеешь забрасывать, а то у меня не очень пока, – налаживая удочки говорил Пашка. – А надо, чтобы очень. Вон смотри, тут прямо перед нами ровное дно заканчивается, начинается агромадная яма на всю излучину. Здесь можно лещей поймать и мелочь всякую, она мне и нужна, чтобы на сома насадить. А сомы как раз в этой яме и живут. Чего? Нет, хариуса вон если по тропке налево чуть прошагать, там его полно. Только не интересно. Щас, погоди-ка…

Пашка, наконец, настроил поплавочную удочку. С катушкой, кстати. Нацепил червяка, поплевал на него, забросил недалеко от берега. Медленное течение понесло оранжевый стерженёк направо и увлекая его в сторону глубины. Парень удочку из рук не выпускал, напряжённо вглядываясь в поплавок, не моргал даже, кажется. Вот поплавок лёг на бок, рывками его потянуло к берегу… Пашка, сжав губы, ждал. Наконец, сигнализатор резко утонул. Парень подсёк добычу, начал крутить катушку.

– Вот же невезуха, – бормотал он. – В другой бы раз, а щас мелочь нужна.

На траве затрепыхался подлещик сантиметров в тридцать.

– И ни в уху его костлявого, и живец никакой, может, дядя Сергей закоптит разве… – Пашка бросил рыбу в ведёрко с водой.

Суматошно колотя по воздуху крыльями, примчался Петрушка, сунул голову в ведро. Отфыркался, что-то крикнул Пашке. Тот только головой мотнул, забрасывая новую наживку. Не до тебя типа. Через минуту попался второй подлещик, чуть поменьше первого. Пацан бросил его в траву подальше от воды. Петрушка победно рявкнул, кинулся к добыче. Попытался клюнуть, но рыба прыгала, промазал. Наступил ногой, начал пировать.

Сергей, отсмеявшись, спросил, давно ли этот хищник рыбой питается. Пашка пояснил, что Виктор каждый раз бросает курам рыбёшку, говорит, что там какого-то фосфору много, куры умней будут. Сам разве не заметил, сколь ума у Петрушки, у дурака бешеного?

Посидел Сергей с Пашкой полчасика, самому ловить не хотелось почему-то. За это время парень выловил с десяток таких же подлещиков, плотвицу крупную, да двух маленьких. Этих рыбак нацепил на спиннинги, попросил Голубева забросить подальше в яму, что тот и сделал. Петрушка выцыганил ещё рыбку, справился с ней, после чего они отправились к лагерю. Павел отказался, типа есть ещё не хочет, а вода питьевая имеется. А сом щас клюнет – как уйдёшь?

Поодаль от стола горели два костра. Над одним – котелок, с которым колдовал тёзка, над другим расположилась на подставке большая сковорода, там что-то помешивала Ольга Михайловна. Марина с Галей оформляли стол. Им, сидя, помогали Виктор с Анастасией Павловной. А рядом с ними расположился незнакомый персонаж. Сухощавый старичок с лицом и руками цвета старой дубовой коры – всё остальное прикрыто зелёным одеянием: кепи, плотная рубаха, брюки, оканчивающиеся «сапогами». Ни одной пуговицы, иной застёжки, ремня… Народ, глянув на Сергея, загадочно заулыбался.

– Сергей, – представился Голубев. – Случайный гость в этих краях.

– В этих краях, мил человек, случайных гостей не случается, – ответил незнакомец, – Хотя гонял некоторых, так они и в городе не задерживаются. А я – Сухой, имя такое с детства. Лесовик я местный, ещё меня лешим называют, да мне всё равно. О, а это та птица, о которой Ярик рассказывал? Не видал таких…

Птица, вначале подозрительно осмотрев зелёного человека, легко взлетела ему на плечо, ущипнула за ухо и успокоилась.

– Вот и сиди себе, раз нравится, а нагадишь – в суп пойдёшь! – Сухой вновь обернулся к присевшему и, надо сказать, ошалевшему Сергею. – И как тебе тут, по душе?

– По душе… – растерянно ответил Сергей. – Ещё бы вот по разуму.

– Это не долго, если он имеется, разум-то, – хихикнул старичок. – Вон Витя пояснит, что к чему, если до сих пор не удосужился.

– Ага, не удосужился, – проворчал Виктор, нарезая душистый хлеб. – Сергей Николаич, долго тебя ждать, где уже уха? Весь лес ароматом пропитался… Не хотел я говорить. Мы у музея вспомнили, что означает «знать и верить». Сказал бы, а он взял да поверил. Щас! Ведь не поверил бы, Сергей? А так – вот он Сухой, можешь ущипнуть хоть его, хоть себя. Натуральный леший. Хозяин тут полный. Вон и поросёнка приволок в подарок. И настойки своей, небось, прихватил.

– Да уж, – чего-то засмущался лесовик. – Кабанчик этот умудрился в скальный овраг свалиться, не жилец уже. А настойки как не прихватить – нынче у Тумана день явления на свет, скоро приплывёт. Это хозяин леса и болот на том берегу, – пояснил он Сергею. – Уж который по счёту, не знаю, врать не буду, лет на триста он помоложе меня. Не хватало ещё все даты помнить. И так башка забита.

– И много чем забита? – спросила Марина.

– Не поверишь, девушка, сколь многим. Мы ведь помним всё, что было не только с нами, но и до нас. Передаётся от предков. Это у вас, у людей, всё не по-людски: вона, лицо, фигуру, даже характер наследуете, а память? Всё с начала приходится познавать, а много ли успеешь за короткую жизнь! Да и ладно, это не исправить. Зато ваши настойки уважаю. Думаю, Сергей прихватил, да и у Насти черноплодка чудесной выходит.

– Так это… – покрутил головой Голубев и выдал от растерянности, – может, вы знаете, чего это в небесах над городом висит, а?

– Конечно, знаю. Почти, – невозмутимо ответил Сухой.

Максимов от неожиданности чуть котёл с ухой не уронил на подходе к столу. Поставил его, с изумлением воззрился не лешего.

– Знаешь? И молчишь? Сколько лет весь мир не может узнать, а этот молчит!