Человек дальнего неба

Точное и размеренное действие машины принесло долгожданный результат – зерно очищено! Чистые семена пшеницы, отбитые стальным ситом от травяного сора, до поры упали в бункер. Зерновая «пушка» переместила зерно в оранжевый кузов увесистого «КАМАЗа». Солнце зашло за горизонт. Похолодало. Напряжённый рабочий день подошёл к концу. Затихшие механизмы отдыхали, остывая от изнурительного, летнего жара. Анатолий выключил аппарат, тряпкой протёр пульт управления, посмотрел в окно на звёздное небо и направился в общежитие. Ещё один день практики закончился…

Выгодный субботник

– Снова накурили! Сколько раз я должна говорить, что в подсобном помещении курить нельзя! Начальник по пожарной безопасности приедет – и мне, и вам вставит по самое не хочу. – заявила завхоз Татьяна, ворвавшись к рабочим в мастерскую.

Мастерская располагалась в подвале поликлиники, где собственно и обитали рабочие: сантехники Юра и Константин, дворник Анатолий, электрик Николай и плотник Евгений.

– Вообще-то, заведующая поликлиникой сказала убрать диван, кресло и холодильник с телевизором! Не положено по технике безопасности! – добавила Татьяна, присаживаясь на диван.

– Много чего не положено! – заявил Константин. – Где нам отдыхать? На скамеечке на улице или на табуретке смирно сидеть? Что за бредни? Раз на то пошло, мы вообще не должны находится в подвале! Умные смотрю все, послать некого. Одно начальство кругом!

Татьяна видела, что Константин накаляется всё больше и больше, зная его, решила сменить тему разговора.

– Хорошо. С этим разобрались. Время пока есть. Там решите сами, что выкинуть, а что оставить. Вы мне скажите, когда будете проводить субботник? Ещё месяц назад обещали навести порядок в подвале и на чердаке! – задала вопрос Татьяна, закуривая сигарету.

– Мы всё выкинули и вымели. Остался металл. Хочешь, мы его сдадим в приёмный пункт? – вмешался в разговор Юра, вышедший из туалета.

– Смотри-ка, всё слышит! – засмеялась Татьяна, обращаясь к сантехнику. – Как работать – Юру не заставишь, как что-то касается денег – Юра тут как тут! Какой металл?

– Всякая ржавчина.

– Выкидывайте или сдавайте. Мне до лампочки! Чтобы завтра был порядок. – отчеканила Татьяна. – Всё. Мне некогда, пойду дальше заполнять бланки. И, знаете, сделайте это тихо и быстро, чтобы никто не видел и не знал. С вас торт.

Начальница быстро встала с дивана, затушила сигарету в пепельнице и, хлопнув дверью, скрылась в еле освещённом коридоре подвала.

Все смеялись, зная отношение старого сантехника, умудрённого житейским опытом, к работе. Юра был старожилом поликлиники, его стаж составлял двадцать пять лет непрерывной работы на одном месте, но, если честно, Юра умел в нужный момент отсидеться и не попасться на глаза, чтобы не заставили лишний раз что-нибудь делать.

Мужики переглянулись.

– Не вопрос! Сейчас мы всё ненужное металлическое вытащим на площадку за зданием, сложим в кучу, после обеда я позвоню знакомому, который работает на самогрузе, он приедет и заберёт! – продолжил разговор Костя и добавил, обращаясь ко всем – Правильно же?

Мужики закивали в знак одобрения.

КАМАЗ-самогруз с высокими бортами стоял во дворе больницы. Водитель занял место в кресле манипулятора с рычагами, большая механическая «рука» с четырьмя «пальцами» опустилась на кучу. Железная гора постепенно исчезала за жёлтыми бортами грузового автомобиля. Уставшие мужики стояли рядом и наблюдали. Они вынесли всё что магнитилось! Подчистую! Листы старой вентиляции, куски арматуры, оставшиеся после бетонных работ, две списанных электроплиты «Лысьва» и три холодильника неизвестной марки, три коробки с металлической мелочью, покорёженные уголки, с десяток решёток, ранее защищавших окна первого этажа, впоследствии снятых и перемещённых в подвал и многое другое – не приносящее пользы, но захламляющее и без того маленькую площадь подвала и чердака. Водитель закончил работу.

– Кто поедет со мной?

Костя обратился к Анатолию:

– Езжай ты! Мне Татьяна позвонила, сказала, что на втором этаже канализационная труба забилась, опять санитарки с водой половую тряпку в унитаз спустили.

– Паспорт нужен! – крикнул водитель. – Иначе на весовой не примут!

Костя достал свой паспорт и протянул Анатолию.

– Ты что смеёшься? – рассмеялся Анатолий. – Я и приблизительно не похож на тебя! Мы в разных весовых категориях. Тем более паспорт твой – там к этому не придерутся? А то отправят меня в полицию.

Константин – сорокалетний мужик плотного телосложения килограммов за сто весом сильно отличался от худого почти семидесятикилограммового Анатолия. Фотография в паспорте была соответствующей.

– Ничего! Там знакомые, никто тебя в полицию не отправит. А то, что не похож, скажешь, что раньше много ел, а сейчас решил вес сбросить! – приговаривая, смеялся Костя.

– Очень много ел! – добавил Юра, пыхтя сигаретой.

– Переел! – иронично вставил слово Анатолий, и все рассмеялись…

КАМАЗ съехал с весовой и направился на разгрузку.

Кассир посчитала тоннаж и скинула проценты на загрязнённость.

– Паспорт! – коротко потребовала она.

– Вот. – Анатолий протянул документ в приёмное окно.

Кассир открыла паспорт на нужной странице, посмотрела на фотографию, потом на стоявшего молодого человека, улыбнулась.

– Ты похудел! – произнесла она.

– Так бюджетник я. В поликлинике работаю за минимальный размер оплаты труда.

– Оно и видно! – рассмеялась кассир и протянула документ с деньгами.

Через полтора часа Анатолий вернулся на работу. Рассказал историю про разговор с кассиром. Громкий смех огласил подвал.

– На двадцать пять тысяч сто пятьдесят рублей вытянуло. – отчитался Анатолий и положил Костин паспорт и деньги на стол.

Сумма, поровну поделенная на пятерых, согревала каждого своим наличием.

– Это тебе, – Костя протянул сто пятьдесят рублей – за поездку и моральный ущерб.

– Да уж… Нашли претендента для насмешек. – без обиды ответил Анатолий, забирая наличные.

Немного поговорив и составив план работы на завтрашний день, счастливые работники разошлись по домам, отложив обещанный начальнице торт на завтра.

Кожух

Собирайся на работу – настойчиво визжал будильник на мобильном телефоне. «Мелодию нужно сменить.» – подумал проснувшийся Михаил и нажал на кнопку отмены повтора. Прохладное осеннее утро совсем не хотело придавать сил. Мужчина умылся под холодной струёй воды, быстро позавтракал, пощёлкал каналы на новенькой плазме, взятой в кредит, и пошёл на работу. На заводе по производству вагонных пар и грузовых вагонов он работал пятый год в должности шлифовщика изделий. Высокая заработная плата – основное, что прельщало, больше никаких «хороших и светлых» сторон, кроме напряжённого и выматывающего физического труда. Переполненный утренний троллейбус с молчаливыми людьми, неосвещённая прямая тротуара с ямами на асфальте, две дороги без пешеходного перехода и вот – за железнодорожными рельсами и тополиной посадкой – завод. Подходившие к проходной работники создали небольшую очередь, но она быстро продвигалась вперёд, так что у Михаила ещё оставалось время перекинуться парой слов с сотоварищами с окончившейся смены. На пропускном не возникло проблем, только охранник окинул его холодным сканирующим взглядом и моментально перевёл глаза на другого работника. Михаил уже миновал проходную, идущего позади молодого парня охранник окликнул и отвёл в сторонку. «Видимо, перегар почуял.» – подумал Михаил и пошёл по дорожке между сбросивших листву яблонь. Поднимающееся над горизонтом солнце красным пучком лучей осветило стены цеха из красного советского кирпича…

– Скорую вызывайте! – кричал Егор, работавший на шлифовке в двадцати метрах от Михаила. – Быстрее! Помрёт же!

Мастер участка звонил по телефону начальнику цеха предупредить о происшествии, Егор вызывал местного фельдшера. В шумном пространстве цеха, возле вагонной пары лежал Михаил. На правой стороне головы, освещённой лучом солнца, пробившегося сквозь не плотные листы крыши, виднелась струившаяся из проломленного виска кровь, белые куски лопнувшего абразивного круга и пневматическая машинка валялись рядом с мужчиной. Через несколько минут прибежала фельдшер – молодая девушка, как и положено в белом халате с оранжевым чемоданчиком в руках. Она осмотрела Михаила, Егор с другим работником помогли усадить пострадавшего на скамью, после чего фельдшер достала перекись водорода, обработала рану и неспешно перемотала Михаилу бинтом голову, напоследок утвердительно ответив, что всё в порядке и переживать не стоит, а скорую вызывать не имеет смысла, так как она всё сделала вовремя и качественно. Начальник цеха перезвонил мастеру и категорически запретил вызывать скорую неотложную помощь, добавив, что через полчаса он придёт на место происшествия и скажет, что делать дальше…

Начальник цеха вместо обещанных получаса явился через два с половиной часа, в то время, как Михаил сидел всё это время на скамье в закопчённом полумраке цеха. Его полубессознательное состояние повергало всех в шок, но никто ничего не смог поделать. Красная струйка крови просачивалась сквозь белую ткань бинта. Михаил не понимал, где он находится, боль из области виска, казалось, переползла во все отделения мозга. Он ничего не мог ответить бесконечно спрашивающим у него о чём-то, да и вообще он не видел перед собой лиц, только мелькающие в тумане силуэты. Как далёкое эхо доносились слова мастера о том, чтобы Михаил ни в коем случае не говорил о производственной травме. Мастер раздобыл какую-то бумагу и пытался заставить её подписать, но руки Михаила не слушались, и ручка то и дело выпадала из обмякших пальцев в серую заводскую пыль. Явившийся начальник подтвердил, что ничего страшного не произошло и обязал мастера цеха отвести пострадавшего домой. Дома ожидала супруга, но как только она увидела Михаила в таком состоянии с кровоточащей на голове раной, то заставила мастера незамедлительно отвезти их в городскую больницу. Врачи в больнице подтвердили тяжесть травмы, в это время руки и ноги у Михаила перестали ему подчиняться окончательно, его словно парализовало. Мужчина хотел сказать жене, чтобы она не переживала, но не мог пошевелить языком. Через несколько часов руководство завода позвонило жене с просьбой не писать никаких заявлений ни в какие органы и предложило крупную сумму денег, от которых Елена незамедлительно отказалась, бросив трубку телефона…

Абразивный круг, разрушившись на множество крупных и мелких частей, может быть и не попал бы в голову Михаила, если бы на пневматической машинке был установлен специальный защитный кожух, но все рабочие-шлифовщики его снимали, потому что так было удобнее работать! Во-первых, он не закрывал обзор обтачиваемого места, во-вторых, в целях экономии им можно было работать дольше, чтобы не идти на склад и не получать новый круг – всё это увеличивало объём сделанного за смену, соответственно увеличивало заработную плату. Данной ситуации была придана огласка и большой общественный резонанс, всё закончилось, если так можно сказать, в пользу Михаила, кроме здоровья, которое ему уже никто не вернёт.

На пилораме

– Игорь, запрыгивай в кузов. Будешь принимать груз, – крикнул Пётр и добавил – а я здесь стропы под бруски заведу.

– Справишься один? – спросил Игорь, поднимаясь на высокий борт иностранного грузовика.

– Ещё бы не справился! Парень молодой, подвижный – высунувшись из кабины управления краном вставил несколько слов Вадим и стряхнул пепел с рабочих штанов.

Сегодня, как назло машина за машиной, а что? Пилорама пользовалась спросом! Огромный выбор пиломатериала, низкие цены и, что немаловажно, адекватные не пьющие грузчики. Покупатели приезжали сюда по двум причинам: цена и бесплатная аккуратная погрузка. С покупателя требовалось только приехать, выбрать, показать пальцем на интересующие доски, оплатить в конторе стоимость заказанного и предъявить чек. Всё! Погрузочные работы осуществляли двое парней: худой и малоподвижный Игорь, до сих пор живущий с мамой парень двадцати лет, отучившийся в ПТУ на кондитера, но не служивший в армии по причине артрита, и хорошо сбитый сорокалетний Пётр, успевший отбыть пять лет за колючей проволокой – ничего серьёзного, просто невезение. Своровал велосипед – поймали, навешали ещё и отправили в места отдалённые, но не на столько. Ничего! Отсидел нормально – мужиком. Вышел, нашёл себе подругу и устроился на пилораму грузчиком.

– Готово! – Пётр махнул крановщику головой, сжал пальцы в кулак, а большой палец выставил вверх – Вира! Вира! Нормально, хорошо пошла. Принимай, Игорь!

Тканевые стропы натянулись, тридцать брусков размером на спиле двадцать на двадцать сантиметров и длиной шесть метров плавно перемещались по воздуху. Игорь забрался на борт. Конечно на борту стоять неудобно, зато в случае непредвиденной ситуации можно будет спрыгнуть, нежели находиться возле железного борта и быть придавленным. Техника безопасности всё-таки! Хотя… Техника безопасности была всего лишь на словах плюс роспись в амбарной книге, но каждый знал, чем может закончиться данное мероприятие. Три года назад, когда Игорь и Пётр ещё не работали здесь – мужика засыпало точно такими же брусками, стропа порвалась и… Накрыло по полной! Об этом крановщик рассказал по секрету. Ничего, жив парень. Переломан весь, но жив!

Игорь протянул руку до брусков, (они шли перпендикулярно кузова грузовика), с силой толкнул от себя, отчего бруски начали медленно разворачиваться, через несколько секунд приблизился противоположный край, Игорь упёрся ногами в кузов, напряг руки, не давая грузу поворачиваться по горизонтали.

– Майнуй! – громко сказал парень и, придерживая «деревяшки», спустился с борта на ровную поверхность кузова. Разложенные подкладки – напиленные заранее трёхсантиметровые доски не позволили стропам быть зажатыми между брусками и кузовом. Пачка легла ровно. Стропы ослабли. Игорь снял их с «паука», вытянул из-под груза и кинул через борт Петру. Кран тихо, но верно поворачивал за следующей стопкой деловой древесины…

– Ух, приморился я что-то скакать туда-сюда. – тихо произнёс Игорь и достал из скомканной пачки сигарету. – Есть зажигалка? А Вадим без обеда?

Пётр достал жёлтую зажигалку с сигаретой, прикурил и протянул Игорю.

– У Вадима работа закончилась. Кран отгонит, да домой поедет. Да-а-а… Три часа ушло на погрузку. Сейчас пообедаем и пойдём доски перекладывать, чтобы подсохли. Машин сегодня больше не будет. Переложим, да домой рванём.

– Ага! Хорошо, что сегодня народа не много. Завтра вот понаедут! Выходной же у людей. Попрут затариваться! – ответил Игорь и высморкался на землю.

Возле сторожки сидели две маленькие собачки. Местные «чоповцы-вертухаи» – именно такое ласковое прозвище дал им Пётр, памятуя о пяти годах отсидки. Собачки виляли хвостами и смотрели на руки людей.

– Что вы? Что? Я утром вам принёс много всего вкусного. Хватит! Разжиреете и гавкать не будете, гланды жиром заплывут. Ты вот, рыжий, вообще сиплый. Голос пропил! С сучками поди развлекался всю ночь? – Пётр разговаривал с животными в своей манере, Игорь только успевал хихикать на сказанное. Рыжий повернул голову набок с таким взглядом, словно хотел сказать: «Я хотел бы понять тебя, но, к сожалению, не могу!» Игорь улыбнулся, оббил сапоги от налипших опилок и открыл дверь. Тёплый воздух сторожки, смешанный с застоявшимся запахом дыма, потных одежд и бергамота пахнул в лицо. Мужики положили рабочие перчатки на железную трубу контура отопления и присели за стол…

Сытые и довольные, но малоподвижные люди покинули тёплый вагончик. Солнце разогрело февральский воздух, с тёмной крыши навеса падали крупные блестящие капли, местами безупречно чистый снег слепил глаза. Аромат сложенных трёхметровыми стопками сосновых досок приятно расслаблял и умиротворял и без того спокойных людей. Ворона клевала обглоданную собаками кость, собаки лежали на горке золы и дремали, чёрный «Лексус», громко и приятно хрустя колёсами по насту, проехал за забором. Игорь не мог, как ему казалось, полностью открыть глаза. Послеобеденный сон – вот что ему точно бы не помешало!

– Ладно тебе! Сейчас разработаешься. Сон как рукой снимет! Покидаем дощечки малость, а там домой! – Пётр снова повторил ту же фразу, что и до обеда. Он сам хотел домой. Работа – это хорошо, это деньги на необходимое, но дом – это дом! – Кстати, забыл тебе сказать: начальник позвонил – завтра КАМАЗ с прицепом «кругляк» привезёт!

– Ну, ё-моё! Начинается свистопляска! – сонливость испарилась, мурашки пробежали по рукам и скрылись в области подмышек. Игорь вспомнил, как неделю назад они разгружали Урал без прицепа. Смолистые сосновые брёвна – одно к одному. Ни щелочки, ни зазора! Пока одну сторону стропой приподнимешь, пока вторую стропу заведёшь под брёвна, снова опустишь брёвна, снова оденешь стропы на «паука», поднимешь… За один раз больше восьми стволов кран не возьмёт – старенький, не вывезет. Ещё и наплыв покупателей! Ой! Завтрашний день будет долгим…

Пётр заметил, как изменился в лице напарник и улыбнулся. Нет. Игорёк не был ленивым, просто немного испытывал страх. Это хорошо, только дураки не боятся! Страх заставляет человека сконцентрироваться, собрать силы и эмоции в кулак осознания проблемы. Пётр любил поразмышлять, видимо, зона внесла непосильный вклад в его ментальное становление…

Без пятнадцати пять вечера Игорь с Петром вышли за забор организации. Переодетые, чистые, с чувством выполненного на сегодня долга и мыслями о родном доме они пошли по февральской дороге.

Пёс Рыжий или рыжий пёс – суть от перемены мест не меняется выбежал за ворота, сел на оттаявший клочок земли и долго наблюдал за удалявшимися людьми. Когда их фигуры исчезли за поворотом, пёс жалобно заскулил, подняв голову к синему небу. Собачке стало невыносимо горько и печально из-за своей собачьей судьбы, из-за непонимания человеческой речи, да что там скрывать – просто хотелось выть! Глубокое февральское небо подёрнулось белыми полосками облаков, красная жидкость в уличном градуснике стекала вниз в свою круглую постель – температура воздуха падала, сосновый аромат досок всё так же висел в неподвижном воздухе. Рыжий перестал выть и прислушался. Чёрный «Лексус» на скорости поравнялся с воротами – для опечаленного пса наступил долгожданный миг трансформировать свои эмоции в ярость и скопившуюся злобу на крутящиеся колёса. Неистово лая, пёс понёсся вслед автомобиля…

царство природы

Алтайская степь

Бескрайний простор степи: купол синего, бесконечного, глубокого неба и земля, взрастившая на своём теле тысячи растений, вскормившая сотни птиц и мелких животных. Степь – не только пространство, заключённое в круг горизонта, но и живая плоть планеты. Да, соглашусь, не такая шикарная, как экзотические джунгли или великолепные горные массивы Альп, нет, она особенная… Тёплый июньский ветер разнесёт по степи ни с чем не сравнимые ароматы трав: низенького чабреца, пижмы с жёлтыми корзинами цветов, терпкой цитварной полыни, смешанные самой природой в определённой пропорции, с пением жаворонка, высоко поднявшегося в небо, этой маленькой, невзрачной птички – короля степных просторов и ближнего поднебесья. Стоишь посреди степи и вдыхаешь, слушаешь…

Мысли сливаются с лёгкими порывами ветра, доносящими шуршание ковыля-волосатика, падающего и вновь вздымающегося в такт, словно морская волна с белой пеной. Хочешь задуматься об основах бытия или уловить тонкую материю сущего, но степь не раскрывает секретов. Действие мысли плавно заканчивается, взгляд останавливается на сине-красном сложном цветке шалфея, кажется, что растение понимает и принимает твой взгляд, нежно помахивая шершавыми листками. С силой отрываешь взгляд и переносишь в самую даль, в точку горизонта, пытаясь рассмотреть нечто…

Тщетно. Напряжение лишь затуманивает мозг. Ложишься на сплетённый природой ковёр из мелкой, колкой травы, похожей на разбросанные зелёные иглы, разглядываешь этот микромир со своими законами, потребностями, особенностями и засыпаешь. Ветер убаюкивает ласковым шёпотом, жаворонок старается петь чуть мягче, травы, словно парфюмерный салон, опьяняют коллекцией ароматов. Спишь.

Яблоневый сад

Зашёл я по осени в заброшенный яблоневый сад, который располагался недалеко от деревни, за оврагом. Яблони, с густо разросшимися кронами, стояли рядами. Много лет никто за ними не ухаживал. Кроны сплелись, сцепились одревесневшими пальцами ветвей, качаясь на осеннем еле тёплом ветре. Листья опали неделю назад и лежали на почве комками, напоминая скомканные тетрадные листы. Под серым, невзрачным одеялом скрывались яблоки: красные, жёлтые, зелёные, с подгнившим бочком и чистые, блестящие. Увидев этот кладезь, я развернулся и побежал домой за мешком…

Запах осенней земли, смешанный с ароматом прелой листвы и выдержанных, чуть забродивших на солнце, яблок – незабываемый! Белый мешок из-под муки через десять минут был полностью забит фруктом, пришлось отсыпать, отдать природе её добро, иначе – не унести!

Хорошо пропускать яблоки через старую, советскую мясорубку! С приятным, возбуждающим аппетит хрустом, спираль объедала плоть фрукта, выпуская мякоть, пропитанную соком. Я достал ведро, сверху накрыл ситом и переложил мякоть, лёгким нажатием выдавливая сок.

Три трёхлитровых банки свежевыжатого, натурального сока мы пили с величайшим удовольствием!