Продается комод, или Семь предновогодних чудес

– Нет, – раздраженно ответила Вера. – Не могу дозвониться, трубку не берет. Рустам, ты гримируйся пока. Аннушка всех кофе угощает, попей. Хочешь – покурить сходи… Аннушка тоже всем разрешает…

– Да? – обрадовался Рустам. Удивительно, но и он – звезда телеэкрана – оказался совершенно простым человеком, и за это нравился Анне Михайловне все больше и больше. – Аннушка, будь другом, можно мне тоже кофе?

Попросил он это не как звезда. И даже не так лениво и небрежно, как ее бывший муж, который звездой никогда не был. Поэтому Анна, подумав, вместе с кофе принесла ему и два бутерброда на тарелке. Чем вызвала у Зарецкого, не успевшего позавтракать, настоящий восторг.

А спустя десять минут в комнату зашла Вера.

– Все!!! Кина не будет!!! – в отчаянии крикнула она.

Все посмотрели на нее с удивлением. Но спросить – почему, никто не решился.

– Коза эта не приедет! Отказалась! Дела, видите ли, у нее! – Она со всей силы ударила себя кулаком по лбу. – Господи, ну за что мне все это?!

– А ту, вторую, которая хотела играть, мы позвать уже не можем? – спросил Зарецкий.

– Нет. Она сегодня в рекламе снимается. Блин, ну и что мне делать? Думай, Вера, думай!

И в эту самую секунду кто-то свыше послал Анне Михайловне, а заодно и всем здесь собравшимся, третье предновогоднее чудо!

Это чудо одновременно пришло в голову и оператору Даниле, и Рустаму Зарецкому. И оба они, переглянувшись, вдруг посмотрели на Анну.

– Что? – Режиссер Вера сначала непонимающе посмотрела на них, а затем, проследив за их взглядами, тоже уставилась на Анну Михайловну. – Да ладно? – неуверенно сказала она. – Вы думаете?

– Ну, а что? – уверенно ответил Зарецкий. – По сценарию я – подлец и проходимец – просыпаюсь с женщиной средних лет… Заурядной (простите, Аннушка, вас загримируют), одинокой доверчивой учительницей… Аннушка, вы сможете сыграть одинокую доверчивую учительницу?

Анна Михайловна, которая такой и была (даже играть не надо), неуверенно пожала плечами.

– Вер, да у нее роль-то эпизодическая. Ну что она не сможет сказать «Ты куда?» и «Ты что, меня бросаешь?». А остальное я сам сыграю. – Он встал со стула и за руку потянул туда Анну. – Наташ, гримируй ее, и давайте уже снимать!

Анне Михайловне всегда думалось, что гримеры нужны для того, чтобы подчеркнуть красоту актеров, сделать из их внешности – и так идеальной – еще более идеальную.

В ее случае все оказалось не так! Волосы, которые она укладывала все утро, гример Наташа разлохматила, под глазами нарисовала темные круги. И выглядеть Анна Михайловна стала на весь полтинник – хоть сейчас отмечай юбилей!

– Да все нормально, – заметив ее взгляд, успокоила Наташа. – Потом смоешь все это, и опять станешь красавицей! Слушай, Аннушка, – вся съемочная группа теперь называла Анну Михайловну Аннушкой, – ты никогда не думала в блондинку перекраситься? Тебе бы пошло! – Наташа улыбнулась ей в зеркало.

– Вы думаете? – спросила Анна, рассматривая свое отражение.

– Слушай Наташку, она в этом соображает! – сказал Зарецкий и, поднявшись с дивана, спросил: – Ну что, приступаем?

С этими словами он начал снимать с себя рубашку.

– А что вы делаете? – с удивлением спросила Анна Михайловна.

– Значит, задача такая! – начала командовать Вера. – Герой, то есть он, – она показала пальцем на Зарецкого, – просыпается утром с тобой, – она показала пальцем на Анну. – Вы лежите на диване (Вадик, диван раскладывай) под одеялом. Вот под этим, красивенькое какое! – Она указала взглядом на свернутое одеяло. – Рустам, скотина такая, воспользовался тобой. Он просыпается, целует тебя в щеку и думает – как бы побыстрее свалить. Но при этом успеет еще тебя обчистить. А ты просыпаешься тоже, лежишь, смотришь на него печальными глазами… Ну, знаешь, как бабы смотрят, когда от них мужик уходит…

Спохватившись, Вера вдруг добавила:

– Ой, прости… В общем, ты лежи под одеялом и грустно на него смотри… Ты в кадре – минуту от силы будешь. А Рустам все сам сделает… Не волнуйся! Хотя нет – волнуйся, так натуральнее будет…

Таких поворотов судьбы Анна Михайловна, учительница с двадцатилетним стажем, никак не ожидала. И ни за что бы не решилась на такое… Не решилась бы неделю назад. Но теперь Анна Михайловна твердо решила менять свою жизнь, а значит – должна делать то, что приготовила ей судьба. Иначе – судьба ей этого не простит.

На то, чтобы снять несколько минут фильма, ушло несколько часов. И в перерыве Рустам Зарецкий, все-таки, позвал Анну покурить на лестничную клетку.

– А что за история с комодом? – спросила Анна Михайловна, закуривая. – Почему он так важен?

Рустам тоже закурил.

– Да реклама нового глянцевого журнала там будет! Поэтому продюсеры так и вцепились в этот комод. Чтобы журнальчик на нем красиво лежал, и все зрители потом кинулись его покупать. А по сюжету фильма история такая. Я – мерзавец и проходимец – узнал, что у тебя там спрятан клад. Ну, как клад… Старинная монета, к стенке комода приклеенная скотчем. От прошлых хозяев оставшаяся. А ни ты, ни твой бывший муж об этом ни слухом, ни духом… Ну, я и провел с тобой ночь, ради этой монеты. А что, мне же не привыкать!

Краем уха Анна отметила, что полы в квартире Ольги Гавриловны (чья дверь была рядом) подозрительно заскрипели.

«Бдит, неустанно бдит всевидящее око! – усмехнувшись, подумала она. – Бдит, а потом докладывает все новости обо мне моей дорогой свекровушке!».

И тут же подумалось, что слово «свекровушка» очень созвучно со словом «кровушка».

– Так вот, – продолжал Зарецкий, – монета эта, которая у тебя в квартире в комоде, очень дорогая! За нее бешеные деньги дают. Хватит, чтобы несколько квартир купить. Вот я и пришел к тебе. И дальше – много разных событий происходит, с этой монетой связанных… А я – подлец и проходимец. Вот коротко суть…

– Вы не такой, – улыбнулась Анна Михайловна.

– Слушай, давай на «ты»? Мы же с тобой все утро в одной постели провели, так что формальности, я думаю, можем отбросить… Пойдем?

Дверь в соседней квартире, наконец, открылась, и из нее выглянула недовольная физиономия Ольги Гавриловны.

– Опять здесь! Еще и хахаля своего привела. Ни днем, ни ночью покоя от вас… – Ольга Гавриловна вдруг осеклась и посмотрела на Зарецкого, не веря своим глазам.

– Доброе утро, Ольга Гавриловна! – поздоровалась Анна.

– Доброе, Аннушка, – приторно-сладким голосом пропела Ольга Гавриловна. И тут уже Анна Михайловна не поверила своим ушам.

– Доброе утро! – Зарецкий подошел к Ольге Гавриловне и, очаровательно улыбнувшись, вдруг поцеловал ее руку. – Вы уж не ругайте мою Аннушку. Я надеюсь, мы не слишком вам помешали?

Ольга Гавриловна, которая в данный момент находилась явно в состоянии шока, торопливо замотала головой.

– Вот и отлично! – Рустам перешел на доверительный шепот. – Знаете, так не люблю конфликты… Пойдем, Ань. – Он потянул ее за руку в ее же квартиру. – А насчет мужа твоего, – оказывается и он был уже в курсе, – так я тебе скажу, что он – дурак! Не ценил такую хорошую женщину, а теперь пусть локти кусает. А ты подними руку и скажи…

– Я в курсе, – улыбнувшись, ответила Анна.

***

О том, что в субботу у нее был сам Рустам Зарецкий, Анна Михайловна рассказала только биологичке. По секрету. Неладное она заподозрила только на большой перемене, когда зашла в учительскую.

Коллеги смотрели на Анну Михайловну по-разному.

Например, Елизавета Георгиевна, литераторша, смотрела на Анну с интересом, и взгляд ее словно говорил: «Да уж, не ожидала от такой тихони такого…».

Взгляд завуча Евгении Александровны был осуждающим и не предвещал ничего хорошего.

А вот физрук Артем Романович смотрел на Анну так… будто она пришла в школу в красном кружевном белье, забыв надеть сверху платье и колготки. И почему-то, Анне Михайловне вдруг подумалось, что ТАК на нее не смотрели уже лет двадцать. А то и вообще – никогда…

На этом месте должно быть лирическое отступление про физрука.

Физрук Артем Романович принадлежал к той редкой породе мужчин, которые нравятся всем женщинам без исключения, подобно артисту Зарецкому. Нравился он и Анне. И в долгие часы одинокого ничегонеделания на диване ее романтическое воображение рисовало… Впрочем, что оно там рисовало не важно, поскольку вернувшись из мира грез в мир обыденный, Анна открывала глаза… и натыкалась на все тот же ненавистный комод, подаренный ИМ на свадьбу такой же ненавистной свекровью!