Книга вторая. Весна. Распускаясь цветами

Серия из четырех книг.

Книга первая. Зима. Кружась снежинками

КНИГА ВТОРАЯ. ВЕСНА. РАСПУСКАЯСЬ ЦВЕТАМИ

Книга третья. Лето. Согревая солнцем

Книга четвертая. Осень. Опадая листьями

Посвящается моей семье,

тем, кто всегда был рядом…

Часть 1

Пролог

Жизнь – это череда перемен. От них зависит наш выбор, принимаемые решения и действия, которые совершаем, строя дальнейший путь. Возможно, все в этом мире предопределено. И чтобы не случилось, какой выбор бы мы не сделали, все ведет к какой-то одной точке, к одному моменту.

Иногда, жизнь очень искусно плетет свои хитрые нити, так, чтобы мы однажды поняли, что все, чем жили, не имеет больше никакой ценности. В один миг меняются все приоритеты и открываются глаза. И оказывается, что нет больше прежних четко выстроенных планов и целей, все кажется незначительным, ненастоящим и бессмысленным.

* * *

Мне всегда было тяжело жить одним днем и не строить никаких планов. Я никогда не верила в случайные события. Всегда надеялась только на себя и на те решения, которые принимаю. Никогда не была мечтательницей, которая бы доверила свою жизнь в руки судьбы и жила в розовых очках. Для меня существует только мой хорошо обдуманный выбор и построенные в голове планы на всю дальнейшую жизнь.

Все распределено четко по полочкам и нет места случайностям как в жизни, так и в знакомствах с мужчинами. Я всегда заранее знала все про человека, с которым предстояло встретиться. Мой холодный разум не позволял довериться сердцу и лишним эмоциям, поэтому я никогда не знакомилась случайно на улице. В первую очередь я искала партнера, возможно друга, коллегу по принятию четко обдуманных решений, но в моих отношениях никогда не было места для любви.

Я всегда удивлялась людям, которые были как открытые книги. Я же с детства прятала свои эмоции. И теперь, будучи взрослой, каждый день надеваю маску и показываю ту сторону, которую считаю нужной показать. Но только я знаю, что там, в глубине души, я всегда хотела встретить того, кто сорвет эту маску и увидит ту нежность, ранимость и чувствительность, которые я так старательно прячу и берегу, даже от себя. Мне хотелось узнать и увидеть, что такое любовь. Что значит чувствовать, действовать и думать сердцем, а не холодным рассудком. Я хотела встретить того, кто освободит мою душу от этих льдов, которые сковали меня за столько лет.

И даже я, такая благоразумная и можно сказать расчетливая, была втянута в эту игру жизни и судьбы. Будто все то, что я делала, какие бы решения не принимала, все шло именно к этому дню и этой встрече. Одной встрече с ним.

Весна – время цветения, обновления и перемен. Вся моя четко выстроенная жизнь, омраченная совсем не радостным происшествием, изменилась за один весенний день.

Глава 1

Выхожу из дома и иду на парковку к машине. Хоть сейчас и март месяц, но сегодня по-весеннему тепло, светит солнце и вовсю поют птицы. Люблю это время года. Для меня оно означает начало чего-то нового, какие-то перемены в жизни. Прохожу мимо лужи, смотрю в свое отражение и хмурюсь. Вспоминаю, что моя жизнь последние три года такая размеренная и спокойная, что покупка сока с другим вкусом уже считается чем-то новым.

Когда я стала такой? Наверно, тогда, когда из моей жизни ушел самый близкий человек. Мой папа. Эта была тяжелая потеря для маленькой девочки, которая только недавно ходила с ним за ручку и выпрашивала мини-шоколадки в магазине у дома. Которую он катал на своей шее, а она представляла, что ездит на жирафе и визжала от восторга. Которую он целовал каждую ночь перед сном и называл «моя принцесса».

В принцесс я больше не верю, как и в то, что в моей жизни когда-то появится мужчина, который разбудит во мне все эмоции, запертые тем днем, когда я в последний раз видела папу.

Спрятать все свои чувства было осознанным решением. Я это сделала, когда поняла, что боль от потери становится невыносимой. Ты не можешь дышать, есть, пить и жить в принципе. Даже будучи одиннадцатилетним ребенком, я чувствовала все, как взрослый человек. И помочь себе могла только я сама.

Теперь мне легче справляться с болью и переживаниями. Я либо избегаю всех эмоциональных ситуаций, либо отстраняюсь от людей и стараюсь не подпускать их близко к себе. Меня настоящую может видеть только моя семья и мои три подруги. Только с ними я чувствую себя в безопасности и могу показать себя настоящую. Но недавно я начала задумываться о том, что спустя столько лет размеренной жизни, мне хотелось бы наконец-то почувствовать что-то большее, чем просто одну эмоцию под названием «спокойствие».

Я, как всегда, углубившись в себя и свои мысли, перестала замечать все вокруг, как и то, что стала переходить дорогу под колеса едущей машины. Водитель начал тормозить, а я как испуганная лань замерла перед машиной во все глаза наблюдая, как быстро приближается капот автомобиля, а колеса прокручиваются на тонкой корке льда. Все произошло так быстро, что я еще с минуту не могла понять почему у меня вместо тротуара перед глазами небо.

Передо мной появилось напряженное лицо мужчины. Я опустила взгляд ниже, увидев двигающиеся губы и только сейчас поняла, что вокруг непривычно тихо. Я не слышала абсолютно ничего. Внутри начала подниматься паника и от шока я попыталась встать, но тело меня не слушалось. После нескольких попыток, мужчина заметил мои почти незаметные движения и начал меня успокаивать, держа то руки, то ноги. Он все также что-то говорил, но я оставалась глуха.

Рядом начали появляться люди, видимо те, кто шел мимо и заметил аварию. Женщина поблизости держала трубку телефона у уха и быстро шевелила губами. Я все еще была в какой-то прострации и не могла понять кто я такая и куда вообще направлялась этим утром. Напрягла память. Вспомнила свое имя: Алиса. Мне двадцать девять лет. Потом в голове всплыло лицо мамы и подруг. И память начала возвращаться куском огромной информации, а с ней начал появляться и слух.

Я услышала общий шум улицы и вой сирены. Перевела взгляд на все еще сидящего рядом мужчину. У него было испуганное лицо. Попыталась взять его за руку, чтобы сказать, что все хорошо и он не виноват, но получилось только провести пальцами по предплечью и издать непонятный звук, похожий на скулеж.

Неподалеку услышала шум колес и повернула голову – приехала скорая. Фельдшер вышла из машины и направилась ко мне, отгоняя людей. Она быстро осмотрела меня, прощупала и посвятила фонариком в глаза. Повернулась к бригаде, которая стояла у скорой и крикнула: «Предварительный диагноз: ушиб грудной клетки, перелом кости руки, сотрясение и ссадины, давайте каталку». После услышанного почувствовала, как сильно болит рука. Меня положили на каталку и повезли в машину, мужчина увязался следом за врачом, задавая вопрос куда меня отвезут. Больше всего в этой ситуации мне было жаль его. Он пострадал по моей вине.

Двери закрылись, и машина тронулась. Меня ощутимо качнуло на неровной дороге и тут же заныли ребра. Едем. С сиреной. Иногда думала, какого это находиться здесь, внутри и знать, что твоя жизнь теперь в руках врачей? Вот теперь и я знаю ответ на этот вопрос.

Фельдшер опустилась ко мне и спросила:

– Что-то еще болит? Дышать не сложно?

Я прислушалась к себе, вроде бы все нормально, но откуда мне знать, может это мой разум так играет со мной.

– Все нормально, говорить только сложно, – получилось что-то между шепотом и нормальной речью.

– Это из-за сотрясения, не волнуйся, речь вернется. Сейчас вколю тебе обезболивающее.

Не знаю, сколько по времени мы ехали. Возможно десять минут, а может час. Мне сложно было сосредоточиться и осмыслить течение времени. Где-то слышу звук телефона, вроде бы моего. Фельдшер берет мою сумку, достает аппарат и протягивает мне. На экране высветилось «Ангелина».

– Поговори, но не долго. Мы приехали, сейчас тебя будут оформлять, – врач говорит мне и вылезает из скорой.

Подношу телефон к уху не поломанной рукой.

– Алис, ты где? Я жду тебя уже десять минут на нашем месте, – взволнованный голос подруги.

– Я в скорой, меня привезли в больницу после аварии.

Вспоминаю, что сегодня пятница и я должна была забрать подругу у ее дома, чтобы вместе поехать на работу.

– Что?! Какая авария?! Господи, Алиса! Ты как? Ладно, не отвечай, если говоришь, значит не все так плохо. Я еду! Напиши по смс какая больница, – ее голос срывается на крик.

– Меня только привезли, как узнаю – напишу. Позвони девочкам.

– Хорошо-хорошо. Сразу напиши. Господи, как так! – она сбрасывает, но я успеваю услышать последнее предложение.

Двери открылись и меня вкатили в приемный покой. Надо мной склонился врач, молодой, примерно моего возраста.

– Как себя чувствуете? Рассказывайте, – он спрашивал и одновременно светил мне фонариком в глаза. Рядом стояла медсестра готовая записывать.

– Уже получше, рука болит и ребра. Больше вроде бы ничего не беспокоит. И говорить было тяжело, – все еще слегка хриплю.

– У вас сотрясение, поэтому были проблемы с речью, перелом лучевой кости и ушиб грудной клетки. Сейчас вас отвезут на КТ, потом я вам наложу гипс, – он передал медсестре бланк.

Я согласно киваю на все. Не сказать, что мне страшно, даже будучи в такой ситуации я стараюсь держать себя в руках и не нервничать. Знаю, что это не поможет моему положению, а только навредит. Поэтому делаю, что мне говорят и не задаю лишних вопросов.

Меня также на каталке поднимают на верхний этаж и перекладывают на аппарат КТ. Лежу с закрытыми глазами и думаю о том, как может измениться жизнь за одно мгновение. Только вчера вечером обдумывала какие статьи сегодня надо сдать начальнику, что отредактировать, что отдать на печать. Утром как обычно одевалась и танцевала под музыку, хотела на выходных съездить к маме в гости. А сейчас нахожусь здесь, с переломами и благодарю судьбу за то, что так легко отделалась. Могла бы лежать не на КТ, а в морге. Улыбаюсь про себя – шучу, уже хорошо. Хотя бы оптимизм меня не покинул.

Через десять минут процедура закончена, и я пытаюсь встать сама. Медсестра спрашивает, уверена ли я в своих силах. Уверена. Не в моих правилах делать из себя мученицу.

Иду медленно по длинным коридорам больницы. Медленно, потому что ребра все-таки не дают делать это быстрее. Спасибо, что не сломала ноги. Думаю, что костыли и я все-таки несовместимые вещи.

Заходим в кабинет, на котором весит табличка «перевязочная». Медсестра обработала мне ушибы и царапины, взяла кровь из вены для анализов. Спрашиваю у нее, в какую больницу попала, чтобы позвонить Ангелине и маме. Женщина ответила и попросила посидеть, дождаться врача. Как только она выходит, ищу телефон в сумочке и звоню сначала подруге. Маму наберу позже, когда буду в палате.

– Ну что, где ты? – выпаливает сразу подруга, как берет телефон.

– В центральной районной больнице, рядом с моим домом, ты знаешь, где это.

– Поняла. Как себя чувствуешь? Что тебе привезти? Я как раз только приехала к тебе в квартиру, – Лина хлопает дверью.

Помню, как два года назад предложила подруге обменяться ключами от квартир. Так, на всякий случай. Вот этот случай и наступил.

– Чувствую себя удовлетворительно. Рука сломана и ушибы есть. А еще сотрясение. Представь, я потеряла память на мгновение и слух. Так испугалась сначала. Первое что вспомнила – маму и вас. Царапины еще есть на руках, но это мелочи. Хорошо, хоть лицо целое и зубы – это главное. Не хотелось бы мне превратиться в беззубое нечто.

– Кто о чем, а ты о внешности переживаешь, – подруга вздыхает.

– Не переживаю, просто стараюсь не впадать в грусть и ищу позитивные моменты.

Смотрю на себя в зеркало на стене. В нем отражаюсь я с немного потерянным взглядом зеленых глаз. Длинные светло-русые волосы растрепались и теперь кучерявыми прядями весели вдоль лица. Моя бледная кожа стала еще бледнее, так, что выступили синяки под глазами.

– Хорошо, что не унываешь. Я у тебя в комнате, взяла сумку в шкафу, говори, что положить тебе.

Перечисляю Ангелине список вещей, который составила у себя в голове, пока поднималась сюда с КТ. За ней заедет Кира на машине вместе с Ингой, они отпросятся с работы, поэтому прошу взять все, что нужно. Слышу, как по коридору идет доктор и переговаривается с медсестрой. Прощаюсь с подругой и убираю телефон.

В кабинет заходит врач с папкой и моими снимками, подходит ко мне.

– Алиса, кровотечения нет, все хорошо. Других травм тоже не наблюдается. Но я все-равно оставляю вас в больнице, под наблюдением, так как вы получили сотрясение и перелом. Назначу вам лекарства и капельницы.

– Как скажете, доктор, – соглашаюсь, а сама думаю о работе, мне надо было закончить важную статью.

– Давайте теперь наложу вам гипс, – врач достает материалы.

– Сколько по времени мне его придется носить? – протягиваю руку вперед.

– Месяц, потом сделаем снимок, если кость правильно срастется, то гипс больше не понадобится.

Обдумываю сказанное врачом и понимаю, что на работе в таком положение будет тяжело. Я могу, конечно, печатать одной рукой, но такой номер с вождением машины не прокатит. На руле должно быть две руки. А добираться до работы на общественном транспорте с гипсом такая себе идея. Вздыхаю и не могу больше ничего придумать, к тому же начала болеть голова.

– Что-то не так? Вам больно? – врач понял мое состояние по-своему.

– Нет, все нормально, думаю о работе. Как добираться туда с этой штукой на руке.

Врач смотрит на меня вопросительно:

– Вам, конечно же, не нужно туда ездить, я открою на месяц больничный. Тем более после аварии даже думать о таком не стоит. Надо беречь себя.

Согласно киваю:

– Хорошо, спасибо.

Гипс наложен, и я чувствую себя в еще большей растерянности. Не люблю от кого-то зависеть, быть беспомощной и напрягать родных людей таким состоянием.

– Сейчас вас проведут в палату, позвоните кому-нибудь из близких, чтобы привезли вам все необходимые вещи, – врач забирает относящиеся ко мне документы и уходит.

Через пять минут входит медсестра и просит следовать за ней. Мы поднимаемся еще на этаж выше. Меня разместили в двухместную палату, в которой сейчас я была одна.

Смотрю из окна на улицу и мне становится грустно. Я и раньше попадала в больницы, знаю это состояние, когда время будто останавливается. Ты только и можешь ждать, когда наступит выздоровление. Все трудности в жизни кажутся чем-то незначительным, потому что самая большая проблема находится сейчас здесь, в палате – это твое подорванное здоровье. И остается единственная цель – быстрее отсюда выйти. Вернуться к обычной жизни по графику: дом, работа, подруги, поездки к маме и долгожданные путешествия. Моя спокойная жизнь, в которой нет никаких потрясений. Я совсем не люблю такие резкие изменения, когда все планы рушатся и выбивают меня из привычной жизни.

Из задумчивости меня вырывает телефон. Ангелина.

– Мы поднимаемся к тебе, какая у тебя палата?

Выхожу и смотрю на дверь с обратной стороны:

– Четыреста третья, – слышу, как девочки быстро идут, – вы не спешите, а то не хватало чтобы из вас кто-нибудь упал и тоже сломал руку. У меня тут рядом только одна койка осталась. На всех не хватит.

– Тоже мне шутница! – Кира кричит в трубку так громко, что у меня начинает звенеть в ухе.

– Убери эту ненормальную от телефона, – обращаюсь к Ангелине. – У меня сотрясение, а она орет, хочет наверно, чтобы я тут навечно осталась.

Ангелина что-то шепотом говорит Кире, и я слышу растерянное: «я забыла».

– Мы почти поднялись, никуда не уходи.

Она отключается, и я кладу телефон на тумбочку у кровати. Да куда же я тут уйду? Надо собраться и позвонить маме – это самое сложное. Она иногда мнительная и еще переживает за меня. Например, не хотела, чтобы я сдавала на права, и сама ездила на машине, говорила, что это опасно. Хотя сама тоже ездит за рулем. А сейчас получается, что я пострадала просто по своей глупости и невнимательности, будучи даже простым пешеходом.

Опасность всегда кроется в мелочах. Можно всю жизнь работать промышленным альпинистом и спокойно дожить до старости, ни разу не пострадав. А можно как я, быть редактором, сидеть в офисе большую часть времени в тепле и при этом чуть не умереть от случайного стечения обстоятельств: моей задумчивости и появившейся машине именно в этот момент.

Дверь открывается и в палату входят мои подруги. Три девушки примерно одного возраста. Блондинка подбегает ко мне первая, сначала порывается обнять, но останавливается и смотрит своими голубыми глазами на мою руку в гипсе. Ангелина. Аккуратно обнимаю ее сама.

Брюнетка подходит следом и окидывает меня взглядом:

– Ты как будто еще больше похудела за несколько часов, что я тебя не видела.

Кира сидела у меня до поздней ночи, помогала с текстом про авиастроение.

– Тебе кажется. Просто меня всю загипсовали, утянули мой тонкий слой жирка, – шучу и одновременно тяну к ней руку, чтобы обнять.

– Может мне тоже к тебе лечь сюда? – она отстраняется и смотрит на соседнюю кровать. – Похудею на какой-нибудь больничной диете и пусть меня перебинтует красивый врач.

Я улыбаюсь от ее слов. Она в любой ситуации найдет повод пошутить и поднять всем настроение. Слышу всхлип за спинами подруг, они поворачиваются, а я выглядываю поверх их голов.

– Ты чего плачешь, дуреха? – смотрю на четвертую, рыженькую Ингу.

Она подходит и смотрит на меня своими огромными карими глазами полными слез.

– Я так перепугалась за тебя! Представила, что было бы, если бы машина ехала быстрее и… и… – она снова всхлипывает и бросается ко мне.

Я не сдерживаюсь и стону от боли – она слишком сильно сжала мне ребра в объятии.

Инга ойкает и тут же отстраняется, извиняясь:

– Прости, забыла, что ты и тут поломана, – она тычет пальцем мне в район легких.

– Не поломана, всего лишь ушиб ребер. И ты слишком впечатлительна, – глажу ее по волосам, успокаивая. – Так нельзя! Со мной все хорошо, видишь? Даже стою на своих двоих и точно буду жить.

Инга улыбается, но смотрит на меня с грустью.

– Да перестань! – Кира дергает ее за руку. – Она нормально себя чувствует и даже выглядит как всегда прекрасно! Ты точно попала под машину?

Подруга сводит брови и не много отходит, чтобы посмотреть на меня издалека. Я фыркаю и забираю сумки у них из рук. Хочу переодеться и отдать грязную одежду. Все-таки после валяния на мокром асфальте она выглядит не совсем свежо.

Девочки садятся на пустую кровать и молча смотрят на меня в три пары глаз. Я одной рукой перебираю сумки и достаю легинсы с толстовкой. В больнице прохладно. В другой сумке замечаю свой домашний ноутбук. Поворачиваюсь и смотрю на Ангелину.

– Какая ты догадливая! Я даже не додумалась тебя попросить взять его, – достаю ноут и кладу на кровать.

– Я знала, что ты захочешь поработать. Да и фильмы можно посмотреть.

Шлю ей воздушный поцелуй. Она улыбается. Теперь надо переодеться. Инга первая вскакивает и помогает мне снять одежду. В три руки у нас это получается почти быстро. Кладу в одну из сумок грязную одежду и отдаю назад Ангелине.

Мы посидели еще немного. Поговорили. Я рассказала девочкам все, что узнала от врача. Подруги успокоились и уже не смотрели на меня, как на умирающую. Меня это радовало. Попросила их не звонить мне каждые пять минут и жить обычной жизнью. Договорились, что лучше будем переписываться в нашей группе. Попрощались, обнимаясь все вместе.

Как только девочки вышли из палаты, я набралась смелости и позвонила маме. Долго слушала ее причитания, успокаивала потом еще минут десять и еле уговорила не ехать ко мне сегодня через весь город после работы. Завтра выходной и она могла приехать ко мне спокойно, не торопясь среди ночи. Когда мамин голос стал обычным и она перестала плакать, мы попрощались.

С мамой у меня нормальные отношения. Просто она более эмоциональна, чем я. И иногда мы с ней не сходимся во мнениях, из-за этого возникают споры. Я отличаюсь небывалой настойчивостью и упрямством. Но это не портит наши отношения. Будучи взрослой, я научилась успокаивать ее и даже уступать в чем-то, когда того требует ситуация.

Ближе к обеду мне поставили капельницу и дали лекарства. Лежала полчаса с иглой в руке и смотрела в потолок, думая о том, как тут медленно тянется время. За то голова, благодаря таблеткам, стала меньше болеть.

Сначала я обрадовалась, что меня положили одну, что не придется общаться с другими больными. Но уже через три часа после капельницы мне стало скучно. Девочки работают, и я не могла их отвлекать звонками с целью развлечь меня. Да и не по мне такое поведение. Решила выйти из своей палаты и оглядеться. Длинный коридор и множество дверей, из которых слышались голоса. Слева в конце было окно, рядом с ним стояли и разговаривали мужчины. Справа находился коридор, который вел к операционным.

Я дошла назад до своей палаты и остановилась. Напротив слышались женские голоса. Дверь была открыта, и я решила заглянуть туда. Поздоровалась со всеми и огляделась. Там лежали по шесть человек. Четыре кровати были заняты. Две женщины за сорок лет и две пожилые. Ко мне сразу же отнеслись по-доброму и стали задавать вопросы: как меня зовут и как я сюда попала.

Села на пустую койку и рассказала все вкратце. Мы разговорились, и я осталась посидеть здесь до ужина. Все-равно делать было нечего.

Женщины угостили меня фруктами. И я решила поспрашивать их о больнице, распорядке дня и времени для посещения. А еще узнала, как зовут моего лечащего врача и медсестру, молодую девушку тоже моего возраста.

– Если у тебя есть вопросы к твоему врачу, лучше спроси сейчас, потому что завтра с утра на смену заступает другой врач, тоже мужчина, – говорит одна из женщин, Светлана, кажется.

Я мну в руках корку апельсина и после ее слов почему-то зацикливаюсь на мысли об этом враче. В груди тут же возникает не понятное мне чувство. Это интуиция вперемешку с пониманием того, что я очень хочу его увидеть. И будто заранее знаю, что эта встреча не будет обычной, что человек, которого увижу завтра, изменит мою жизнь.

Хмурюсь и пугаюсь этих чувств. Что это вообще такое? Я никогда не страдала пустыми мечтами, а сейчас почему-то думаю о нем как о ком-то важном для меня, не зная и даже ни разу не видя его.

После этих мыслей мне не спокойно. Прощаюсь со всеми и ухожу к себе перед ужином.

Остаток вечера проходит за редактированием текста. Работа всегда помогала мне забыться. К завтрашнему обеду мне нужно закончить статью и скинуть ее начальнику. Хоть он всячески меня отговаривал и пытался отдать всю мою работу коллегам, я все-равно отстояла свое. Упрямство мне не занимать.