Глава 13. Вадим
Бездействие сводило с ума. Нервы были на пределе. Уже неделю рыщем в поисках зацепки, но натыкаемся на стену. Вроде бы находим какого-то свидетеля, но он тут же исчезает бесследно. Который день провожу в спортзале штаба и снимаю стресс спаррингами, но странное предчувствие не даёт покоя. Чуйка просто вопит, что вот-вот всё изменится, но в какую сторону неизвестно. Пацаны тоже еле сдерживают себя от срыва. Один лишь командир спокоен как удав, но ему-то проще, у него эта долбанная монашеская методика. То ли индусы его этому научили, то ли в Тибете встретил кого, но суть оказалась настолько проста, что даже смешно. В психике каждого человека есть рычажок, который позволяет отключать часть мозга, чтобы не было нервного срыва. У каждого этот рычажок свой. Мы смогли его найти, но возвращать обычное состояние не научились. Лишь у Тохи однажды получилось, но этот метод никому больше не подходил, да и парень теперь не может стать собой без своего Лисёнка.
Нина мне нравилась, как человек. Сильная женщина, как и мой Ангел. И Тоху она любила безумно. Жаль, что погибла, молодая была. Всего двадцать три или двадцать четыре было. Но Захаров не сдался. Он продолжал поиски виновных и зацепок, перепроверял всё, что можно и нельзя, но вывод всегда был один – в машине тела отца и дочери, а слепки зубов показали, что труп мужчины принадлежит Павлу. Печальный конец у их дикой любви был для всех нас уроком. Нельзя попусту тратить время, если уверен в себе и своей женщине. Нельзя быть собой на глазах других людей. Нельзя показывать свои слабости. А я оплошал. Я показал наглядно, что Саша моя слабость, и теперь ждал удара врагов, спрятав своё сокровище подальше от людских глаз… и терял её. Почему? Потому что враги закопошились. Потому что если я сунусь в дом Захарова, только чтобы прижать малышку к себе и убедиться, что ещё не поздно, то беды не миновать.
И я всё ещё помнил наш разговор с Олегом. Я передал его Антону слово в слово и попросил Данила сделать мне распечатку звонков Саши со всех возможных номеров. Она не звонила ему. Она вообще никому не звонила, полностью посвятив себя детям. Сейчас осталась лишь одна из пяти, не помню как её имя, и по камерам я видел, как мой Ангел носится с девочкой, привязывается к ней. Подросток была не плохой. Умная, открытая, но события сделали её настороженной и пугливой. Да и кто бы не стал забитым, пройдя через подобное? Моя девочка захотела её удочерить. Это её решение было верным. Я так гордился Сашей. У неё большое сердце, несмотря на внешнюю холодность и замкнутость.
Может, хотя бы позвонить ей? Просто чтобы услышать её голос. Зажмурил глаза, прижимаясь лбом к груше. Нельзя. Не сейчас. Над нами нависла туча, и мы не можем подставить любимых. Не можем играть их жизнями, потому что эти люди принадлежат нам, и мы за них в ответе.
Талдычил себе это под нос и вбивал кулаки в мешок, набитый песком. Сегодня я был на пределе. Хотелось сцепиться с кем-нибудь, взорваться бомбой, разбить кому-нибудь хлебальник, и чтобы и мне его разбили тоже. Это напряжение уже поперёк глотки стоит. Слава Богу, на улицах города более или менее всё спокойно. Даже как-то подозрительно. В прошлый раз была новая бойня на улицах. Пострадали мирные граждане. Мы понимали, что всё это чья-то очень хорошая игра с людскими жизнями. Один гаркнул «Гурьянов узурпатор! Цены высоки! Дайте нам нормальную жизнь!», и сотни баранов его поддержали, не понимая, что страна только встаёт с колен. Тридцать лет войны это не пятиминутная драка. Ресурсы нескольких шахт истощены, казна на нуле, инфраструктура хромает на обе ноги, а медицина оставляет желать лучшего, но людям подавай всё и сейчас. В чьих это планах мы догадывались, а Орлов-младший это подтвердил своими «переговорами» со мной. Он хотел вывести меня на эмоции, и почти получилось, если бы не пацаны, и наша договоренность держать друг друга в курсе всего. Мы единое целое. Мы скала! Мы титаны! Только что ж, мать его, так тяжко на сердце-то, а?
– Владимир Андреевич!
Я остановил град ударов и обернулся. На пороге стоял стажёр. Молодой парнишка, только окончил училище, но подавал надежды. Как же его зовут? Сеня… Сеня… Сеня… ааа, пофигу, просто Сеня.
– Чё там?
– Там пришла девушка. К вам. Говорит, что важно.
Девушка? Саша?! Сорвался с места разъярённым быком, выскочил в коридор, пересёк его за секунды и затормозил в проходе приёмной. Задница не Сашина. И волосы крашенные. Она оборачивается, а я её вообще не знаю.
– Вы Вадим Андреевич? – спрашивает, пока я буравлю её недовольным взглядом. Она напугана. Нервничает и озирается по сторонам, направляясь ко мне. – Меня зовут Виктория Совурская, я пресс-секретарь господина Орлова. Помогите мне.
Неожиданно.
– В смысле?
Она лезет в сумку и достает папку и кучу бумаг, карт местности, и документов.
– В холдинге Орлова проходил референдум, я отвечала за его состав, и ему потребовались договора, которые хранились в его сейфе. Он забыл закрыть его, а я влезла и нашла это. Если он меня найдёт, мне не жить.
Быстро просмотрев всё, поднял глаза на девушку. Симпатичная, стройная, но везде крашеная и искусственная какая-то. Сузил глаза. Она слишком глупа, чтобы найти нас.
– Откуда узнали, где меня найти?
Она быстро открыла папку в моих руках и показала совершенно секретные документы на нас. А ублюдок хорошо подготовился. Тут было всё. Кто где родился, родственники, где проживают, чем владеем, чем занимаемся в свободное время, даже дата начала существования отдела была.
Развернулся, кинув девке, чтобы следовала за мной, а сам весь в бумажках. Да это же… Это же то, что нужно! Договора на аренду складов, взятых нами, перечень товаров, имена украденных людей и начальные ставки за каждого, места аукционов, пороли… Да это, чёрт меня побери, те самые улики, что нам были нужны! И он так легко их лишился? Забыв закрыть грёбанную дверь сейфа? Ладно, с правдивостью истории пусть Захаров разбирается, одно то, что она стояла в холле нашего отдела и называла моё имя, уже даёт гарантию, что живой ей отсюда не выйти.
Втащил девчонку в главный зал под ошарашенными взглядами пацанов и кинул все бумажки на круглый стол посередине. Влад лениво сдвигал документы в сторону, Тоха прихватил ту самую бумажную папку, Кирилл впился цепким взглядом в девушку, которая пискнула «Здравствуйте», а Данил что-то просматривал на мониторах. К последнему я вообще не лез. В своих программах понимал только он.
– Чисто, – оповестил Клим, и Антон ожил.
– Ты предала его. Почему?
– П… потому что он преступник.
Она боялась. Жутко боялась, но выпалила первое, что пришло на ум, крепко сжимая в руках свою сумочку. Я заметил взгляд Влада и чуть не фыркнул. Кому что, а ему лишь бы потрахаться.
– И насколько мы можем вам доверять? – спросил Грешник, безумно улыбаясь.
Он вообще у нас был странным. С его внешностью, повадки парня походили на шизофрению или помешательство. Он мог держать вас на мушке своего пистолета и часами вещать о смысле жизни с улыбкой на губах. Это показывало его с опасной стороны, но только мы знали, что это всего лишь маска. Сам Илья очень любил тишину. Лишние шумы доставляли ему дискомфорт, выводили из зоны комфорта. Но он был первоклассным гением в медицине!
– Я… я не знаю. Я… мне просто страшно. Одно то, что я влезла в сейф… мне не жить. Я выбрала меньшее из зол.
Ууу, ясно. Никакое благородство ею не двигало, а лишь примитивное желание сохранить свою шкурку. Даже не удивительно.
Стас оторвал глаза от карт и посмотрел на нас.
– Нужно брать всё сейчас. Подписи настоящие, карты тоже. Но сначала необходимо спрятать семью каждому из нас.
И пока половина двигалась, проверяя полученные сведенья, вторая половина прятала родных. Я доверил Сашу её брату, а сам отключил телефон и отправился подготавливать амуницию для каждого из нас. Уже через тридцать минут я слышал из туалета бешеные крики девушки с именем Влада. С ума сойти! Хах, а парень не промах в свои тридцать три!
Он был самым старшим из нас. Захарову, Авдотьеву и Демонову по тридцать, Данилу и Илье по двадцать восемь, а мне двадцать пять вот. Как меня щенком тут не называют, ума не приложу!
Подошёл к камерам и настроил одну на дом Захарова. Нашёл Сашу аж на веранде, металась по ней из стороны в сторону, хмурясь и заламывая руки. Скоро всё закончится, малыш. Мы возьмём старого урода и его сына, добьёмся подачи на развод и ты станешь свободна в ту же минуту, как он поставит подпись. Вот только я тебя никуда не отпущу. Я научу тебя любить меня. Научу быть счастливой. Ты только потерпи пару дней, любимая моя.
Всё прошло чётко. Взяли урода на референдуме чего-то там перед его партнёрами. Зачитали права и отправили в места лишения свободы, куда он доехал хладным трупом. Сердце не выдержало. И ещё одно имя было вычёркнуто из списка. Осталось шесть, ну и мелкого сопляка прихватить до кучи. Вот только его-то нигде и не видно. Границу не пересекал, за город не выезжал, где же ты, утырок? Понимаю, что к нему у меня бо́льше личные «претензии», чем желание наказать преступника, но не останавливаюсь. Рыщу в поисках ублюдка только полчаса, когда вспоминаю о телефоне и решаю его включить. Висит голосовое от моей малышки. Чёрт. Надо было всё-таки позвонить.
Прослушиваю, и сердце щемит от собственной тупости. Она переживала, что я охладел к ней. Зайка моя. Я не приезжал, потому что защищал тебя, прятал. Какой же я болван. Надо было сказать ей всё, объяснить, а я сам понапридумывал для себя проблем между нами вместо того, чтобы просто поговорить. Иди-о-ти-ще!
Перезваниваю, телефон выключен. Странно. Она уже должна быть в моём пригородном доме. Я туда охраны напичкал, будь здоров. Собираюсь звонить начальнику безопасности, но тут идёт вызов от его помощника. Принимаю и слышу хриплый голос Артёма.
– Шеф… нас подрезали… все мертвы… ваша невеста в плохом состоянии, я довез её до холдинга Антона Ахметовича, но тут никого нет.
– Я еду.
Срываюсь с места на всех парах, вкратце кидая что к чему. Каждый, кто был рядом, едет следом за мной, а я гоню, что есть мочи. Время тянется слишком долго. Кажется, что уже целая жизнь прошла за семь минут с момента звонка Артёма, но когда я вижу свою крошку… Меня рвёт на куски. Осторожно вытаскиваем её из машины и укладываем на переноски. Лифт поднимается как черепаха, пешком было бы быстрее. Каждая секунда на счёту! Почему всё против нас сейчас?! Я всё сделал как надо! Выполнял приказы! Лишний раз не рыпался! За что с ней так?
– Мне нужна твоя пилюля, – говорю Илье, пока он подключает Сашу к аппаратам и системам.
– Нельзя, Вадим, слишком сильные повреждение. Переломы ног и позвоночника. Это может привести… да хуй его знает, к чему это может привести! От сумасшествия до потери памяти. Как кости лягут. То есть карты…
– Всё это излечимо. Давай.
– Вадим, да послушай…
– Давай!!!
Друг поджимает губы, достает из шкафчика раствор и разбавляет в нём содержимое капсулы. Укол внутривенно, и видимые повреждения начинают заживление. Выпрямляю кости, поддерживаем все вместе позвоночник, рёбра держу, чтоб правильно срослись. Постепенно показатели выравниваются. Нормализуется давление, выравнивается пульс. Но она не приходит в себя.
– Что с ней?
Илья проверяет аппаратуру. Сверяется с кардиограммой и качает головой.
– По показателям она спит.
– Спит? – повторяю как идиот, – Что это значит?
– Организм в полном порядке. Дело в мозге. Вернее в психике. Она просто не хочет просыпаться. Прости, мы сделали всё, что могли. Теперь всё зависит от неё самой.
В смысле? Она сама не хочет просыпаться? Почему? Я сажусь на колени рядом с кроватью. Здесь у нас оборудована палата со всем необходимым в случае ранений. Тут я и очнулся, после того, как за мной пришли мои бойцы. А теперь на этой койке лежит она. Круг замкнулся. Взял её руку и поднёс к губам. Она вся в крови. Одежда превратилась в лохмотья, несколько длинных прядей криво обрезаны, наверное, пролетающими мимо осколками. Это я виноват. Не нужно было её перевозить. Не нужно было перестраховываться. Несколько часов, и всё было бы кончено, а теперь она тут, и я не понимаю в чём дело.
– И когда она может проснутся?
– Когда угодно. Может сейчас, а может через год.
В груди страх и боль. Я боюсь её потерять. Боюсь, что не смогу после этого существовать. Чувство вины сделает из меня чудовище, которое будет гуманнее пристрелить. Сжимаю её пальцы до боли в суставах. Давай же, малышка. Очнись! Ты сильная, ты сможешь! Ты же мой Ангел-Хранитель, ты просто не можешь вот так меня оставить!
– Девочка моя, давай же.
За спиной хлопает дверь, а мне насрать. Меня волнует только моя малышка. Всматриваюсь в её лицо, ловлю хоть малейшее изменение и молюсь, чтобы она открыла глаза. Но ничего не происходи. Ни-че-го.
– Чёрный. Мне жаль.
Жаль. Сейчас всем жаль, но мне не нужна ничья жалость.
– Уходите. Я останусь тут.
Мелкие раны ещё не до конца зажили. Оставались мелкие ссадины. В них была грязь. Белая кожа моего Ангела была покрыта пылью и грязью. Я должен отмыть её. Очистить от всего. Разворачиваюсь и иду в смежную комнату. Там стерильные полотенца, умывальник, какие-то тазики. Беру один, но он не хочет отсоединяться от остальной массы. Ковыряю ногтем, пытаясь разделить, но не выходит, и палец только скользит по железу. В раздражении беру несколько и со всей злостью швыряю в стену. Раздается сильный грохот. Сажусь на пол и упираюсь локтями в колени. Чуял же… Мог это предотвратить, но решил подсуетиться. Кретин. Какой же я кретин. У неё же такая нежная кожа. Чуть-чуть надави и синяк. А теперь на ней порезы, ссадины и гематомы. У неё позвоночник был сломан. Всё лицо изуродовано. И если бы не эта таблетка, как бы я потом смотрел ей в глаза, зная, что по моей вине она обезображена. А теперь по моей вине она не просыпается. Что же я за ирод такой? Только всё порчу. Оскверняю.
Ныряю пальцами в волосы и дёргаю их со всей силы. Как её теперь разбудить? Что делать? Оставлять тут не вариант, а где достаточно хорошие врачи, чтобы смогли с этим справиться? Чтобы я мог там защитить свою девочку? Какая больница достойна поддерживать в ней жизнь? Рядом садиться Кирилл и треплет меня за затылок, прислоняется лбом к моей макушке. Так он выражал поддержку, убеждался, что мы на одной волне, но сейчас я на своей. Сейчас я терзал себя и пытался прийти в норму, чтобы начать действовать. Страдать я буду, когда она откроет глаза, но у меня, сука, не выходит!!!
– Только не уходи в себя, брат.
Тихие слава друга полны мольбы и горечи. Ему больно за меня. Я сам это чувствую, но я не смогу жить без своей девочки. Не смогу! Она всё для меня! Её полюбила Маринка! Мама от неё в восторге. Я хочу жить ради неё. И я не могу её потерять.
– Я сдохну без неё.
– Знаю. Но она жива. И ты живи. Вечно она спать не будет.
А ведь он прав! Она не будет спать вечно! Беру его левую руку в правую и сжимаю в знак благодарности между нашими лицами. Так мог только он. Всегда молчать, а потом всего несколькими словами воскресить, открыть глаза и дать направление и цель. Я должен двигаться. Должен действовать. Здесь ей делать нечего.
– Кир! Вад!
Мы смотрим на дверь, а там Тоха кивает на выход. До меня доносится голос моего Ангела. Проснулась! Она проснулась! Выбегаю из подсобки, но… Мой Ангел больше не мой Ангел. Она не узнает меня. Она боится меня. Всех нас. И острое чувство потери топит меня с головой.
Глава 14. Александра
Уже третий день нахожусь в той же палате, в которой очнулась. Увидеть здесь Стаса было для меня потрясением, но он заверил, что мне нечего опасаться, что эти люди мне помогут вспомнить и прийти в норму. Физически я ощущала себя на все сто, а вот морально устала настолько, что готова грызть решётки на окнах. Чувствую себя Рапунцель, вот только нет никакого принца, Олег и ни разу так и не позвонил. Нет, я не ожидала от него каких-либо подвигов, но узнать-то можно о моём состоянии. Ещё больше меня поражало, что трубку не брали ни с одного известного мне номера. Ни моя помощница, ни заместители. Я понятия не имела, как обстоят дела в холдинге и на фабриках. Меня тупо все игнорировали.
Села на кровать и огляделась вокруг. Обычная палата – удобная кровать, куча приборов, стол, диван, зеркало, окно. Всё это я вижу целый день, каждый день. Бесит. И не выйдешь никуда – противопоказано. Никаких стрессов, еда по расписанию и по списку, никаких посетителей. Полная изоляция. Будто я заразная какая-то. И эта амнезия… Я не помнила более полугода из своей жизни. Будто его и не было. Кто-то махнул рукой и, бац, чисто. Как бы я не напрягала память, как бы не пыхтела, не было даже намёка. Мне рассказывали, что случалось в моей жизни, но я будто слушала историю о чужом человеке.
Больше меня потрясла новость, что Надежда Николаевна пережила операцию за эти полгода. У неё сдало сердце. Что-то с клапанами. Мне это сообщил Стас, а я сидела, хлопала ртом и поражалась, как такое можно забыть? Раньше все эти истории о потери памяти мне казались такими глупыми выдумками. А теперь сама сижу и ужасаюсь с самой себя. Шесть месяцев, десять дней и пять часов были вырезаны, словно неудачные кадры, только заменить их нечем.
– Привет.
Я обернулась на голос брата и встала с кровати. Он изменился. В последний раз, когда я его видела, у него был ПТСР. Он всегда молчал и был глубоко в себе, в своих воспоминания о проведенных годах на войне. Я пыталась тогда создать для него максимально комфортные условия, чтобы он пришёл в себя, но в один день приехала его навестить, а он исчез. Взял с собой документы, вещи, которые были у него с момента прибытия в город, и уехал. Я три года гадала, жив ли он, а теперь вижу его в полном порядке. И для меня это странно, потому что я не помню, как он появился вновь в эти полгода.
– Привет. Как ты?
Он улыбнулся и подошёл к кровати. На стол были выложены какие-то сладости, фрукты, на которые мне было плевать. Мой брат рядом. Мой брат-близнец пришёл в норму и выглядел нормальным! О чём ещё я могу мечтать?
– Хорошо. Как твоё состояние? Вспомнила что-нибудь?
Я покачала головой, опять садясь на кровать.
– Пытаюсь, но… Даже малейшей вспышки нет.
Он кивнул, поджав губы.
– Илья сказал, что твоё психическое состояние восстанавливается. И он разрешил продолжить рассказ о твоей жизни.
Я удивлённо подняла брови выше. Вчера Стас рассказал мне самую малость из того, что знал сам, но Грешник… то есть Илья, запретил говорить ему больше. Я вообще поражалась, что у такого человека, как Илья, медицинское высшее образование. Он даже докторскую защитил! А ведь на первый взгляд скажешь, что врачебная помощь нужна ему. Меня пугал этот мужчина. Пару лет назад мои фабрики изготавливали мебель для него, и мне приходилось с ним контактировать, как с важным клиентом. За несколько месяцев совместной работы я не узнала о нём только то, что он левша. Ни имени, ни фамилии, ни возраста, ничего. А теперь я знаю и имя, и возраст, потому что он вместе с моим братом играли со смертью.
Да. Я сердилась на Стаса, когда узнала, что он воюет, а не служит. Я не понимала, почему он пошёл на это, почему его собственная жизнь стала для него не важной. Но потом до меня дошло, что мой брат не единственный, кто ушёл на фронт и взял оружие в руки.
– Тогда я внимательно тебя слушаю.
Он достал из пакетов файл с фотографиями и бумагами и протянул мне. На первом снимке был мой свекр Николай Станиславович. Это был арест. Какой-то молодой парень держал его коленом лицом вниз и заводил руки за спину. Лица задерживающего не было видно под маской, лишь светло-серые глаза ровно и безэмоционально следили за отцом мужа. Почему-то отметила, что фото вышло удачным. Красивый кадр. Боец в чёрной одежде, броне, шлеме. На плече нашивка «С.Б.Р.Р». За спиной автомат. И седовласый бизнесмен с красным от потуги и искривлённым лицом.
– В городе я уже месяцев пять. Мы ведём расследование по поимке нескольких лиц, замешанных в торговле наркотиков, оружием и людьми между Республикой и Южным Содружеством. Сначала не знал, что отец выдал тебя замуж за Олега Орлова. Думал, папа передал фабрики тебе. Три дня назад мы получили все доказательства о причастности семейки к системе сбыта. Провели задержание прямо в холдинге. На это время мы спрятали тебя, но перед самым процессом решили перевезти в более безопасное место. По пути на твою машину был наезд, из-за чего ты и оказалась тут. Это просто чудо, что Артём додумался везти тебя сразу сюда.
– Артём?
– Помощник начальника безопасности. К сожалению, Сергей погиб, но Артём выпал из окна во время аварии. Он отбился вместе с остальными охранниками от нападавших и привёз тебя сюда.
– Кто-нибудь ещё пострадал… тогда?
– Да. Погиб начбезопасности и девочка. Вера. Она была похищена Николаем, ты заботилась о ней.
Меня трясло. Из-за меня погибли люди. Погиб ребёнок. Я перебирала фотографии с места задержания, со кладов, где нашли наркоту и оружие и с места той самой аварии. От машины осталось одно название. Она лежала на боку. Внутри на водительском месте виднелся силуэт мужчины. У него была разбита голова и свёрнута шея. Позади него в неестественной позе лежала девочка лет пятнадцати. Альбинос. На фото у неё были открыты глаза, но взгляд пустой. Мёртвый. Такой же я видела у Захарова, но только тот дышал.
– Кто это сделал?
– Предполагаем, что Олег, но не уверены.
Я посмотрела на брата.
– Почему?
– Все нападавшие мертвы. Допросить некого. Ублюдки стояли до последнего. А Олега мы упустили.
– Он к чему-нибудь причастен?
– Олег обвиняется в распространении наркотиков, нелегальной продаже оружия и соучастии в проведении аукционов по работорговле.
Господи. Двенадцать лет я была в браке с преступником! С чудовищем! Не то, чтобы это ранило мои чувства, но ведь он мог вот так продать и меня! Этому даже слов подходящих нет.
– А я? Я не защищала его?
Пожалуйста, скажи, что я не была дурой! Скажи, что я сделала правильные выводы!
– Нет. Ты содействовала расследованию и помогала нам с детьми, что мы нашли на складе, – он тепло улыбнулся, отлично понимая, к чему был этот вопрос. – Ты у меня молодец. Умная маленькая сестрёнка. Ты сделала правильный выбор.
Я вздохнула и кивнула. Слава богу. Я бы себе не простила, если бы было иначе.
– А вот я под конец всё испортил.
Я заинтересованно на него посмотрела.
– Если бы я не капал Вадиму на мозг по поводу твоей перевозки и безопасности, то ты бы тут не оказалась.
Я покачала головой и взяла его за руку.
– Ты не виноват. Ты переживал, это нормально.
Стас сел напротив меня, сцепляя наши пальцы в замок и упираясь подушечкой большого пальца в подушечку моего. Мы делали так в детстве, когда были расстроены и искали друг в друге поддержку.
– Я давил на него. Воздействовал. И теперь парень винит себя в случившемся. Твоя безопасность была полностью на нём, а я вмешался не в своё дело. Работа механизма была нарушена из-за меня. Если бы я сидел спокойно, а не бесился из-за того, что упустил тебя из виду, и просто доверился единственному человеку, в чьих силах было тебя защитить, ты не пострадала бы. Прости меня. Это я виноват.
Я закусила губу. Как же сильно он изменился за эти годы. Он не боится ответственности и готов взять на себя её. Я так гордилась своим братом.
– Всё в порядке, братик. Я жива и здорова. Благодаря Артёму.
Стас покачал головой.
– Он, да, он молодец. Правильно сориентировался, но верное решение принял Вадим. По его настоянию мы ввели тебе ещё не до конца разработанный, но действенный препарат. «N-13». Мы не знали последствий, но благодаря настоянию Чернова ты жива. Реши мы положиться на удачу и окажи твоему организму стандартную помощь, ты могла не выжить, а если бы всё же смогла, то была инвалидом. Амнезия не такая уж и большая плата, ведь так?
Я закивала. Брат прав. Я дышу, а это главное. Судя по тому, что я видела и пережила в последние месяцы, так даже лучше.
– А этот Вадим. Он кто? Он тоже с тобой служил?
Брат какое-то время смотрел на меня очень внимательно, а потом кивнул.
– Ты должна доверять ему, Саш. Сейчас Вадим единственный, кто этого достоин.
Я вспомнила молодого парня, который выскочил из подсобки, когда я очнулась. Он был напуган и… вёл себя как-то странно. Долго молчал, всматриваясь в моё лицо, а потом просто ушёл. Это потом я узнала как его зовут из разговоров мужчин, но его взгляд в тот момент… так не смотрят на сестру друга, учитывая обстоятельства.
– И что теперь будет? – не унималась я.
Неизвестность сейчас пугала меня больше.
– Сейчас Вадим спрячет тебя, пока мы не найдём остальных сообщников Орлова и твоего мужа. Ты должна слушаться его, Саш. Это очень важно. Я не знаю, на что способен Олег, и это самое страшное. Когда человек лишается денег, имени и власти, он способен на любые действия. Олег может начать мстить тебе, за твоё предательство.
Я нахмурилась.
– Я что-то узнала про него и рассказала вам?
– Нет, – закачал он головой. – Нет. Просто… Лучше об этом потом. В следующий раз. Хорошо?
Я кивнула. Брат был терпелив со мной, но в данный момент я понимала, что не стоит строить из себя сильную и независимую. В конце концов, я всего лишь женщина. Тягаться наравне с мужчинами в таких вопросах… Тут я бессильна.
– Хорошо.
– Ты отдыхай, пока. Там Ва… мы передали тебе ноут и телефон. Пока ни с кем не связывайся, но какие-никакие развлечения тебе нужны.
Я кивнула опять и тяжело вздохнула.
– Сколько мне ещё тут торчать? Это сложно.
– Я знаю, Саш. Но мы ещё работаем над этим. Нужно подготовить безопасное место, а потом разработать план, как доставить тебя туда. После прошлого раза я не лезу в это, потому что… потому что Захаров прав. Чернов единственный, кто сможет тебя защитить.
– Почему?
– Потому что это для него жизненно необходимо. Когда-нибудь ты поймёшь.
После ухода Стаса я долго рассматривала фотографии, где фиксировался захват складов и арест родственничка. На некоторых был и мой брат. В такой же униформе «С.Б.Р.Р», но с ещё каким-то камуфляжем сверху. Стас у меня был снайпером. Он всегда был очень метким, с любого расстояния попадал точно в цель. Чтобы парень не ввязывался в плохую компанию, отец нашёл правильных людей, которые обучали брата не только искусству стрельбы и метанию, но и пытались достучаться до подросткового сознания, что убийства это плохо, что оружие – это ответственность, а не власть. Но потом что-то произошло, отец взбесился и отправил Стаса в армию, а оттуда брат ушёл на войну. И у отца начались проблемы в бизнесе, появился этот Орлов из ниоткуда, предложил выход. Папа согласился, и уже через месяц мы с Олегом были расписаны. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно, помогаю отцу и защищаю Стаса, но теперь, смотря на своего брата, я понимала, что это было напрасно. Мой братик стал настоящим мужчиной.
Я долго переваривала полученную информацию. Пыталась осмыслить её, утрамбовать. Ушли сутки на это, которые вымотали меня морально. Иногда приходил Илья, брал у меня кровь на анализ, проверял давление, пульс. Всё было в норме, учитывая, что я до сих пор торчу в чётырех стенах на высоте шестнадцати этажей и, судя по всему, придётся торчать ещё больше, но это уже привычно. Я редко баловала себя прогулками по городу, но в моей квартире хотя бы три комнаты, а не одна единственная.
Под вечер следующего дня мне надоело себя угнетать мрачными мыслями, и я влезла в великий Гугл. Хотела узнать, как обстоят дела на бирже, курс валют, пыталась вспомнить, что я всё-таки бизнес-леди. Но наткнулась на громкую статью, которая была выпущена месяца два назад.
«Жена Олега Орлова замечена с молодым миллионером».
Ну ничего себе! Не то, чтобы меня это задело, встречи с миллионерами не редкость для меня, вот только суть статьи не имела делового характера, а на фото был тот самый парень – Вадим. Мы целовались возле его машины. Не понимаю. Открываю статью и натыкаюсь на наши фотографии. Сначала по отдельности. Я в вечерних нарядах, он, выходящий из спортивной машины. А потом мы вместе, где проходим в VIP-кабинку и даже не скрываем, что у нас не просто ужин заказчика и производителя. И это «миллионер». Он ведь в «С.Б.Р.Р» служит! Какой из него миллионер?
Забила его имя в поисковике и на меня вывалилась тонна информации. Он появился в прессе сразу после окончания войны. Занимался недвижимостью. Выкупал земли в городе, отстраивал дома, продавал квартиры. Да, это прибыльный бизнес, особенно когда сотни людей без крыши над головой. Чернов быстро поднялся в этой области, а почти месяцев девять назад появилась статья, что самый молодой ОМОНовец из Петры получает звание майора из рук самого президента.
По мере прокрутки натыкалась на сотни фан-клубов парня, где были кучи его фотографий, сделанных из-под тешка. Вот он разговаривает с каким-то мужчиной. Вот ведёт под руку молодую девушку. Вот он с ребёнком на руках в парке аттракционов. Чернов в разводе, воспитывает дочь четырёх лет. Там, где он с дочкой необычайной красоты, стоят восхищенные комментарии девушек и женщин, а там, где он в обществе дам, его спутницу поливают грязью. Забавно, однако. Парень прям на расхват. И у нас был роман? Жаль, что я ничего не помню. Но если бы я чувствовала к нему что-то, то не забыла бы, верно?
Я прислушалась к себе, намеренно всматриваясь в фото, где он бережно обнимает какую-то блондинку, но… ничего. Пусто. Ведь, когда симпатизируют или любят, должна же быть ревность? Хоть что-то, вспышка какая-нибудь, всплеск. Но всё ровно как в штиль.
Закрываю сайт фан-клуба, и поисковик обновляется новой статьей, но речь идёт не о Вадиме в главных ролях, а о моём свёкре. В прессе уже известно о его задержании, но вот… «подозреваемый в торговле людьми и наркотиками, Николай Станиславович Орлов, скончался по пути в СИЗО от сердечного приступа». Теперь получается, что Олег владелец холдинга своего отца. Это катастрофа! Моим фабрикам придёт конец!