Я тебя (не) прощу

1

Семь лет назад

Аврора порхала по кухне, словно бабочка.

Миниатюрная фигура быстро передвигалась по просторному помещению, перелетая как на крыльях от холодильника к столу, от стола – к плите. Впрочем, Аврора именно так себя сейчас и ощущала – словно у нее выросли крылья, а с губ не сходила наивно-счастливая улыбка.

Сегодня у них с мужем была годовщина. Два года с тех пор, как этот мужчина ворвался в ее жизнь и изменил все – даже то, что чудилось совершенно невозможным. Мир, который виделся ей до него в мрачном, черно-белом цвете, теперь играл всевозможными красками. И жизнь, превратившаяся в один момент в сплошное, казалось, мучение, обрела в нем новый и единственный смысл.

Ава замерла у стола, принявшись не слишком ловко, но старательно нарезать овощи для салата. Такое обычное, повседневное для многих занятие, как готовка, для нее было чем-то особенным. И она радовалась, как ребенок, тому, что может сделать это для мужа. Что может отплатить ему хоть малой толикой заботы за все, что он сделал для нее.

Но не только ужин должен был стать для него сюрпризом. Самый главный подарок она преподнесет ему позже. То, о чем он пока даже не догадывался. То, о чем она сама совсем недавно не смела и мечтать.

Рука Авроры бережно коснулась пока еще плоского живота. Казалось настоящим чудом, что там, внутри нее, жил их ребенок. Сердце стучало быстро-быстро от предвкушения того, как она все расскажет Арсению. Прикрыв глаза, она с волнением представляла, как скажет ему, что беременна, а он посмотрит на нее…  сначала, конечно, неверяще, а потом – с восторгом. Ей виделось, как вспыхивают радостные огоньки в его темных, ласковых глазах… Как он обнимает ее, крепко-крепко и говорит, что счастлив…

Кажется, она ничего и никогда не хотела в жизни так, как видеть его счастливым. Он вытащил ее из пропасти, в которую она безостановочно падала, не видя ни дна, ни спасения. Помог, когда разучилась верить во что-либо хорошее. И меньшее, что она могла сделать в ответ – это посвятить ему жизнь. Ту жизнь, что без него все равно не имела никакого значения.

Звук поворачиваемого в замке ключа заставил ее нервно подскочить на месте. Неужели она провозилась так долго, что муж вернулся с работы прежде, чем ей удалось управиться с ужином? Или это Арсений решил прийти сегодня пораньше, чтобы провести вместе больше времени в их  праздник?

Последняя мысль породила в ней волну нежности. Порой даже не верилось, что этот мужчина – такой красивый, такой внимательный, такой необыкновенный – был именно с ней. И пусть их знакомство было расчетливо спланировано и она не ждала от этого брака ничего хорошего, теперь знала, всей душой чувствовала – он ее любит. Пусть и не сказал этого ни разу вслух…

– Арсюш, ты сегодня рано, – проговорила она, с улыбкой выбегая ему навстречу. – Я не успела приготовить праздничный ужин. Знаю, что это необязательно, но мне так хотелось самой…

Она запнулась, не договорив. Муж выглядел как-то… странно. Он стоял перед ней – такой знакомый, такой родной, но вид у него был при этом совершенно отсутствующий.

Это напугало ее. Напугало до такой степени, что она, предчувствуя нечто дурное, подлетела к нему и порывисто обняла. И тут же с ужасом ощутила, как при ее прикосновении его тело буквально окаменело. Словно между ними встала стена.

Но она не разжала объятий. Прижавшись к его груди, жадно вслушивалась в тяжелые удары сердца, цепляясь за этот звук как за последнюю связующую ниточку.

– Что с тобой? – спросила, ласково гладя пальцами любимое, родное лицо. – Что-то случилось?

Он вздрогнул от мягкого прикосновения ее руки, перевел на нее взгляд, от которого внутри что-то испуганно дернулось – настолько пустым и равнодушным тот был.

– Арс, не молчи! – взмолилась она, вцепившись в его плечи в жесте отчаяния. – Что случилось? Пожалуйста… ты пугаешь меня!

Его губы дрогнули – медленно, словно бы неохотно, и сложились в бледное подобие улыбки.

– Все в порядке, – хрипло ответил он, но ей совсем не стало спокойнее. – Просто проблемы на работе.

Он аккуратно отвел от себя ее руки и, пройдя в гостиную, кинул на кресло кейс. Помедлив, раскрыл его и уже мягче произнес:

– Милая, нужно, чтобы ты подписала кое-что.

Ее беспокойство усилилось. Хотя муж часто приносил ей, как наследнице отцовской фирмы, бумаги, требующие ее подписи, сейчас все было как-то… странно. Неужели там серьезные проблемы?

И все же она доверчиво шагнула к нему и потянулась за документами, которые он держал в руках.

– Конечно, давай, – попыталась ободряюще улыбнуться. – Только скажи мне честно… в фирме что, все плохо?

Он промолчал. Она подняла на него глаза в поисках ответа и поймала на себе напряженный взгляд, который муж тут же попытался скрыть.

– Нет, все нормально. Обычные мелкие неурядицы.

Ей хотелось поверить ему, как верила всегда. Но… слишком хорошо успела его узнать – до мельчайших оттенков настроения, чтобы не понимать теперь – все далеко не нормально.

Едва скользнув глазами по документам, она дрожащей рукой поставила свою подпись и протянула бумаги обратно. Когда ее пальцы разжались, отпуская белые листы, до нее донесся смех, от которого все внутри мгновенно похолодело.

Смеялся муж. Смеялся отрывисто, горько, зло. Она испуганно посмотрела на него и встретила прежде незнакомый ей взгляд – жесткий, неумолимый, пугающий.

– А теперь – уходи, – холодно отчеканил он.

Ей показалось, что она ослышалась.

– Что? – едва сумела проговорить резко переставшими слушаться губами.

Он встряхнул перед ней пачкой бумаг.

– Ты только что передала мне все, чем владела. У тебя больше ничего нет.

Он говорил это, внимательно вглядываясь в ее лицо, алчно выискивая там что-то, известное лишь ему одному. Говорил, зло цедя страшные слова, но ее разум отказывался им верить…

– Арсюш, это что, шутка какая-то?

Она слабо улыбнулась, растерянным взглядом обводя его хищно заострившиеся черты.

– Это не шутки, – отрезал он, резко отворачиваясь, словно не мог выносить даже ее вида. – Даю тебе десять минут на то, чтобы взять самые необходимые вещи. Советую поторопиться, иначе я выкину тебя вообще ни с чем.

Она стояла, потрясенная, не в состоянии пошевелиться, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Как это все возможно? Вот только сегодня утром этот человек целовал ее, сводя с ума ласками, а сейчас теми же самыми губами говорил чудовищные, невозможные вещи…

Разве мог тот, кто поднял ее однажды на ноги, теперь самолично и уничтожить?.. Это не укладывалось в голове. Отрицалось всем ее существом.

– Почему? – спросила она, подходя к нему вплотную. Повторила – требовательно и отчаянно:

– Почему?

Он даже не повернулся. Лишь кинул – отстраненно и презрительно:

– Кажется, ты забыла, милая моя, почему я вообще на тебе женился.

Слова ударили, как пощечина, ноги подкосились. Она испуганно схватилась за спинку стоявшего рядом стула, пытаясь обрести хоть какую-то опору посреди рушащегося у нее на глазах мира. Мира, в который она так наивно и опрометчиво поверила.

Мотнув головой, она протянула к нему руку – жалко,  умоляюще, точно нищенка, просящая подаяния. Только ей нужны были не деньги. Ей нужно было понять, как мог человек так измениться всего за несколько часов!

– Я никуда не уйду, пока ты все мне не объяснишь! – выпалила она с напускной решимостью, отчаянно впиваясь пальцами в его рукав. – Сегодня утром все было как обычно! Все было… хорошо. Сегодня наша годовщина, я готовила ужин…

Ее слова понемногу превращались в жалкий, несвязный лепет. Усилием воли она взяла себя в руки и спросила только:

– Что изменилось, Арс? Что произошло?

Его спина заметно напряглась. Ноги Авроры дрожали. Казалось, если она попытается сдвинуться с места в отчаянной попытке заглянуть ему в лицо – просто упадет. Упадет, как тогда… и больше уже не поднимется.

– Произошло то, что ты мне больше не нужна, – проговорил он издевательским тоном. – Я получил, что хотел. Так что…

Он выдержал паузу и отрывисто закончил:

– Поторопись, Ава. Иначе я потеряю остатки терпения и заберу последнее, что тебе дорого.

Позвоночник пробила ледяная стрела страха. Неужели он догадался о беременности?! Мысль, что этот человек отнимет у нее ребенка, о котором она так мечтала, сделала, казалось, невозможное – Аврора заставила двигаться свои буквально приросшие к месту ноги и, схватив впопыхах только сумку, валявшуюся в прихожей, кинулась прочь.

Прочь от самого дорогого человека, превратившегося вдруг в угрожающего незнакомца.

Настоящее время. Конец октября

– Лесь, ну не вертись ты!

Я с улыбкой перехватила дочь, которая так активно ерзала на стуле, что в любой момент попросту рисковала с него свалиться. И это в то самое время, когда я пыталась превратить ее непослушные кудряшки в какое-то подобие прически!

– Будешь продолжать в том же духе – уйдешь в садик растрепанная, – сказала я притворно строгим тоном. – И вдобавок мы опоздаем, – вздохнула следом, кинув взгляд на телефон, где неумолимые цифры показывали, что на сборы у нас имелось от силы минут двадцать.

– Мамочка, а можно мы не пойдем сегодня в садик?

Леся смешно наморщила нос, всем своим видом выказывая отвращение к данному заведению.

– Нельзя, – отрезала я, ловко хватая ее за прядь волос, чтобы наконец сделать из этого гнезда косичку. – Ты же знаешь – мне нужно на работу.

Дочь мгновенно насупилась и заявила:

– Все равно не пойду. На улице темно и холодно. Хочу спать… – добавила она жалобно.

Я кинула взгляд за окно и едва подавила тяжелый вздох. Нелюбовь к поздней осени у нас с дочерью была общая. Похоже, что ночью еще и дождь прошел – от этой мысли я даже содрогнулась. Шагать по лужам сквозь холодный злой ветер – совсем не то, чем хочется заняться с утра пораньше.

Но выбора не было.

– А поющую принцессу Эльзу ты все еще хочешь? – поинтересовалась я с невозмутимым видом.

Глаза Леськи мгновенно загорелись.

– А ты купишь? – спросила тихо, словно неверяще.

– Куплю, если будешь смирно сидеть и послушно соберешься в садик.

– Ладно, – буркнула она в ответ явно без особого энтузиазма. А пару секунд спустя огорошила меня нежданным вопросом:

– А почему у нас нет бабушки? У всех в садике она есть. Хотя бы одна.

Это было что-то новенькое. Обычно дочь спрашивала об отце – как любой ребенок, у которого его не было и который каждый день имел перед глазами примеры других детей, живущих в полной семье.

Но вот бабушка…  этим Леся раньше особо не интересовалась.

– А с чего вдруг ты спросила про бабушку? – осторожно полюбопытствовала я, споро заплетая оставшиеся свободными локоны дочки во вторую косичку.

Леся задумчиво надула губы, но я с тревогой заметила, что они при этом дрогнули.

– Ну, других бабушки к себе берут, когда они не хотят идти в садик, – ответила она после паузы, в течение которой даже ни разу не дернулась, и это меня испугало больше всего.

Я присела перед дочерью на корточки и заглянула ей в лицо.

– Зайка, к сожалению, так получилось. Моей мамы уже давно не стало…

Я закусила губу от накатившего вновь давнего чувства – щемящей мучительной тоски. Несчастливое обстоятельство стало причиной того, как меня назвали. Аврора. Богиня утренней зари. Мама родила меня на рассвете – и это было последнее, что она сделала в своей жизни.

– А у папы? – требовательно спросила Леся в ответ. – У него тоже не было мамы?

 Я вспомнила хрупкую скромную женщину, каковой была моя бывшая свекровь. Интересно, жива ли она еще? Впрочем, как бы там ни было, а ей все равно никогда не доведется узнать о внучке. И сейчас я впервые об этом сожалела. Но что поделать, если все так сложилось? Я тоже не мечтала о том, чтобы стать матерью-одиночкой без средств к существованию. Но так пришлось. И я это пережила.

– Да, у папы тоже никого не осталось, – солгала я дочери неохотно и, аккуратно сжав ее плечики, заговорила серьезнее:

– Лесь… Тебя что, кто-то дразнит?

Дочь упрямо вздернула подбородок, всем своим видом желая показать, что если и так, то ее это ничуть не волнует. Но я видела как мелко подрагивали ее губы, когда она храбро проговорила:

– Одна девочка сказала, что твоя мама наверняка тебя бросила, как и папа.

Я автоматически поднялась на ноги и гордо выпрямилась, готовясь узнать, кто наплел моему ребенку подобную ересь. Но Леська меня опередила.

– Я знаю, что это неправда, – сморщила она нос. – Папа просто умер. Как и бабуля…

Я мгновенно обмякла. Да, пришлось в ответ на все расспросы дочери отправить ее папашу на тот свет – пусть даже только мысленно. Хотя я была уверена, что в реальности у него все было лучше некуда. Такие сволочи обычно живут долго и счастливо. Закон жизненной несправедливости.

– Я знаю, что это трудно, – сказала я как можно мягче. – Но у тебя есть я и я тебя люблю. И поверь мне, это куда лучше, чем иметь бабушку.

Леська ничего не сказала в ответ – лишь крепко меня обняла. И это стоило миллиона слов.

– Мы опаздываем! – спохватилась я, взглянув на часы и схватила дочь за руку. – Побежали скорее. Иначе, если я опоздаю на встречу и упущу этот заказ – Эльзу из магазина заберет кто-то другой!

Я влетела в кафе, где у меня была назначена встреча, буквально в последний момент. Переведя дух, оправила деловой костюм и подтянула сумку, едва не свалившуюся с плеча. Терпеть не могла прибегать вот так, впопыхах, едва успев собрать мысли в кучу, но у городских пробок оказалось собственное мнение по поводу того, опоздаю я на встречу или нет.

Найти клиентку не составило особого труда – она заняла столик в углу, у окна, ведшего на оживленную улицу. Размеренно помешивая ложечкой кофе, она задумчиво смотрела на бешено циркулирующий поток людей по ту сторону стекла.

– Доброе утро, – поздоровалась я, с улыбкой протягивая ей руку для приветствия. – Простите, что заставила вас ждать, Анастасия.

Она повернулась ко мне с ответной робкой улыбкой на губах.

– Ничего, я сама пришла совсем недавно, – ответила вежливо, пожимая мою руку в ответ, после чего подтянула к себе салфетку, которую тут же принялась нервно мять.

Я же пробежалась взглядом по столу и пришла к весьма ясному выводу – она лукавила. Судя по уже опустошенной чашке, стоявшей на краю стола, и наполовину выпитой порции кофе, находящейся сейчас перед ней, Анастасия здесь сидела, должно быть, уже минимум полчаса.

Я присела напротив нее и ободряюще улыбнулась. Не нужно было являться хорошим психологом, чтобы понять – девушка ужасно нервничала.

– Я принесла примеры некоторых работ, – перешла я сходу к делу, чтобы чем-то заполнить повисшую паузу. – Или вы, быть может, уже четко знаете, чего хотите?

Она еще активнее стала терзать пальцами салфетку, затем подняла на меня взгляд, полный растерянности и попросила:

– Аврора… а мы не могли бы перейти на «ты»?

– Конечно, – спокойно согласилась я.

Она шумно выдохнула:

– Спасибо. Прости, я ужасно нервничаю. Подумала, что если мы будем на «ты», то смогу расслабиться, представляя, что просто болтаю с подругой…

– Нервничать для невесты – совершенно обычное дело, – заметила я в ответ мягко. – Я бы даже сказала – это ее священная прерогатива.

– Да, ты права… Кстати! – вдруг спохватилась Анастасия. – Я позвала на встречу своего жениха. Он ужасно не хотел идти, но я настояла. Понимаешь, мне кажется… будто ему все равно. Мы скоро поженимся, а он не проявляет к свадьбе никакого интереса…

Я рассмеялась:

– Для мужчины это нормально.

– Ты права, наверно… – пробормотала она, но от меня не укрылось, что ее беспокоило что-то еще.

И я оказалась права.

– Просто я… мне хочется, чтобы мы были ближе… – призналась она едва слышно. – Я надеялась, что организация свадьбы нам в этом поможет, но…

Она замолчала, но я не стала ее подгонять. У меня на лицо имелась не просто невеста на нервах, а та, что, похоже, сомневалась вообще в самом решении сходить замуж.

И это было чертовски плохо для моего бизнеса.

– Послушай… – начала было я, доверительно склоняясь к Анастасии, но договорить не успела, потому что рядом раздались решительные шаги, а следом послышался мужской голос:

– Привет.

И в этот момент меня буквально парализовало. Даже не поднимая головы, я точно могла сказать, кто сейчас стоял напротив меня.

Арсений Богданов.

Мой бывший муж.

Тот, кто меня уничтожил.

2

Девять лет назад

– Это обязательно?

Аврора пыталась говорить спокойно, но голос противно дрогнул, выдавая истинные эмоции.

Протест. Неприятие. Нежелание и боязнь разочарования. Разве мало ей было и без того потрясений, навалившихся за последнее время неумолимой лавиной? Она хотела только покоя. Разве просила о слишком многом?

Но у отца были совсем иные планы на ее счет.

– Обязательно, – ответил он твердо, тем непререкаемым тоном, какой позволял себе обычно лишь на работе, а с ней – только в самых крайних случаях.

– Это не выход, как ты не понимаешь… – прошептала Аврора, глотая внезапно вставший в горле удушающий ком.

Отец нашел ее руку наощупь в кромешной тьме комнаты, требовательно сжал, словно пытаясь заставить к себе прислушаться. Или хотя бы услышать.

– Я хочу быть за тебя спокоен, когда…

Он прервался, не договорив, но они оба знали то, что имелось в виду.

– …Когда меня не станет, – с заметным усилием все же закончил отец.

Этот разговор был невыносим. Если бы только Аврора могла – вскочила бы с места и просто убежала куда подальше. Но вот злая ирония – именно этого сделать она и не могла.

Все же инстинктивно дернувшись, она едва не застонала от бессилия. Ну за что ей все это? Почему?..

– Ты мог бы просто кого-то нанять, – проговорила зло, но злилась при этом не на отца, а на собственную судьбу. Злилась, прекрасно сознавая, что это бесполезно. Что нужно просто смириться – ничего иного ей не дано.

– Откуда ты знаешь, что он нас не обманет? – продолжила она все так же горячо, но теперь злость переродилась в глухое, безысходное отчаяние. – Папа, бога ради! Ну кому я такая нужна?

Она всплеснула руками, нечаянно при этом задев стоявший рядом, на тумбочке, стакан. Отлетев, он врезался в стену и разлетелся на осколки. Этот звук – слишком громкий в ее скорбной, добровольной тюрьме – произвел внутри Авроры эффект взрыва. С губ сорвалось рыдание, которого давно себе уже не позволяла.

– Не мучай меня, – взмолилась она, ощущая, как в груди перестает хватать воздуха. – Я не хочу быть ничьей обузой! Не хочу жалости…

Аврора скорее почувствовала, чем увидела – отец поднялся на ноги. Положив руку ей на плечо, почти умоляюще сказал:

– Просто дай ему шанс. Я знаю Арсения достаточно давно… и мне он кажется надежным человеком. К тому же, он получит свою долю в фирме только через год вашей совместной жизни, так что если что-то пойдет не так – у тебя будет возможность с ним развестись. А сейчас… просто дай ему шанс, – повторил настойчиво отец.

– Шанс… – пробормотала она с горечью. – Шанс на что? На то, чтобы привыкнуть к тому, что его жена…

Аврора подавилась собственными словами. До сих пор не получалось примириться со случившимся. Несмотря на то, что уже опустила руки и потеряла надежду, погрузившись в сплошное саможаление, она продолжала отчаянно тонуть в бесконечных «почему я?» и «за что?».

На фоне страшной болезни отца собственная беспомощность сломала ее окончательно.

– Арсений – умный человек, – ответил отец, поворачиваясь к двери. – И я верю, что он поймет – ты стоишь куда больше многих…

Аврора невесело рассмеялась:

– Вернее, мое наследство того стоит…

И в этот момент дверь в спальню после предупреждающего стука неожиданно приоткрылась. От полосы света, проникшей в темноту комнаты, Авроре сразу захотелось спрятаться, будто ее застали обнаженной. Но она не сдвинулась с места – как завороженная смотрела на мужчину, стоявшего на пороге.

– Простите, я слишком рано? – произнес он и по коже от его мягкого, чуть хрипловатого голоса, побежали невольные мурашки.

– Нет, мы уже закончили разговор, – ответил отец. – Проходи. Вот, познакомьтесь… это моя дочь Аврора. А это Арсений…

– Можно просто Арс, – растянул он губы в неторопливой, словно бы ленивой улыбке.

А она отчего-то не могла сказать и слова. Лишь ощущала, как внутри зарождается какое-то сосущее, тоскливое чувство… сожаление?..

Пока Аврора молча на него смотрела, Арсений подошел ближе. Он не задал вопроса, почему в комнате нет света. Не пытался заполнить пустой болтовней повисшую внезапно паузу. Остановившись напротив, он молча обвел ее взглядом – с головы до пят. И Аврора поняла вдруг, что перестала даже дышать. Что с замершим сердцем ждет его реакции…

Внутри что-то дрогнуло, когда взгляд Арсения спустился к ее ногам. Жалким, обездвиженным конечностям, которые сама Аврора практически возненавидела. Она впилась взглядом в его лицо, выискивая там презрение или чертову жалость, но Арсений выглядел все таким же спокойным. Словно не увидел ничего особенного. Словно это не имело для него значения.

Впрочем, так оно наверно и было. Он ведь собирался жениться не на ней, а на деньгах, что к ней прилагались. И все же… в этот момент Аврора ощутила жгучую благодарность за то, что он воспринимал ее… как совершенно обычного человека.

– Я вас оставлю, – вдруг спохватился отец, направляясь к выходу.

Она не стала его останавливать. И даже ничего не сказала, когда он не закрыл за собой дверь, позволяя освещению из коридора по-прежнему проникать в ее комнату. Не сказала, потому что это позволяло ей видеть лицо Арсения – пусть и в полутени, но все же…

Ей хотелось на него смотреть. Хотя вряд ли его можно было назвать безупречно красивым, было в нем, тем не менее, что-то притягательное. Даже несколько широковатый нос, который кто-то мог бы посчитать недостатком, придавал его лицу определенный шарм.

Но больше всего ее завораживал его голос.

– Можно мне присесть? – спросил он деликатно и, дождавшись от нее одобрительного кивка, подтянул к себе стул и… сел с ней спиной к спине. Аврора со странной дрожью, пробежавшейся по коже миллионом иголочек, ощутила, как его голова соприкоснулась с ее – ненавязчиво, словно бы робко, доверительно-просяще…

Она с замиранием сердца поняла – он не хотел ее смущать. Они были так близко, находясь в тесном контакте, но при этом она могла не думать о том, какой жалкой он ее видит. Все тяжелые мысли плавно перетекли в сплошные ощущения…

Она вдруг ясно осознала, откуда внутри нее при виде Арсения появилось это странное сожаление. Поняла, что именно ее так обеспокоило.

Даже если этот мужчина и останется с ней рядом – он никогда ее не полюбит.

Настоящее время

Я сделала тайком глубокий вдох и подняла глаза.

Он не смотрел на меня – хмуро сдвинув брови, что-то печатал у себя в телефоне. А у меня все внутри перевернулось от воспоминаний, ворвавшихся в душу бешеным ураганом.

Он почти не изменился. Конечно, время добавило морщинок, затаившихся в уголках глаз, тронуло сурово поджатые губы, которые я помнила часто улыбающимися. Но волнистые волосы, доставшиеся по наследству моей дочери, оставались все такими же черными и густыми.

Я поняла вдруг, что рассматриваю его слишком пристально – так, что это может показаться его невесте по меньшей мере странным.

Его невесте… Господи, от чего при этой мысли внутри что-то мгновенно оборвалось?

Мне не о чем было сожалеть. Мне вообще следовало его ненавидеть. Он поступил со мной так, как того не прощают. Но сейчас отчего-то внутри меня превалировала не злость и не ненависть. Нет, это была горечь.

От того, что он так спокойно прожил все эти годы. От того, что легко нашел мне замену.

Впрочем, чему я удивлялась? Он же никогда меня не любил.

От повисшей за столом тишины стало неуютно. Казалось, все вокруг замерло, ожидая, когда Арсений соизволит оторваться от телефона. Я набрала в грудь воздуха, готовясь заговорить о деле, но Анастасия меня опередила.

– Арсюш, – тронула она робко его рукав. – Арсюш, нас ждут…

От этого ласкового обращения, которым я сама его когда-то называла, внутри меня всколыхнулась новая волна боли. Такая сильная, что пришлось сильно закусить губу, спрятав этот жест за чашкой кофе.

И тут он наконец поднял глаза.

А я поняла, что была совсем к этому не готова.

В его взгляде громовым раскатом отразилось потрясение, которое он и не старался скрыть. Я заметила, как пальцы Арсения крепко сжались вокруг телефона, словно так он пытался от чего-то удержаться. И было в глубине его глаз что-то еще, что одновременно пугало меня и… вызывало странный отклик. Словно оба мы сейчас чувствовали одно и то же.

– Кто это? – вдруг резко бросил он, но даже не повернул головы в сторону своей невесты, продолжая смотреть на меня.

Анастасия, в свою очередь, казалось, растерялась окончательно.

– Это… я пригласила ее… это Аврора… наш флорист… если мы выберем… ее…

Она жалко лепетала, сбиваясь с мысли, явно собой совершенно не владея. Тогда я решительно протянула руку своему бывшему мужу и сказала:

– Да, меня зовут Аврора. И я надеюсь быть вашим… флористом.

Он тяжелым взглядом посмотрел на протянутую ему руку и мне даже показалось, что он так и не рискнет ее пожать. Я слегка усмехнулась при виде его нерешительности, но улыбка мгновенно застыла на губах, когда моей ладони коснулась знакомая рука.

Я едва сумела скрыть дрожь, предательски пробежавшую по телу. И разозлилась – на собственную реакцию в первую очередь. Столько лет прошло! Какого же черта его прикосновение и сейчас вызывало во мне подобную реакцию?

А Арсений не торопился отпускать мою руку. Продолжая крепко ее сжимать, смотрел в глаза, словно хотел там что-то прочесть.

– Давайте перейдем к делу, если вы не против, – с нажимом произнесла я, пытаясь высвободить свою ладонь из этого захвата.

Теперь уже усмехался он, явно довольный моей капитуляцией.

Я стиснула зубы, чтобы не выдать эмоций и демонстративно повернулась к Анастасии.

– Итак, вы уже решили, чего хотите?

В ожидании ответа я выудила из сумки старомодный блокнот, готовясь записывать, а когда подняла глаза вновь, обнаружила, что та кидает робкие взгляды на Арсения, нервно покусывая губы.

Он же продолжал смотреть на меня – прямо, ничуть не стесняясь и не беспокоясь о том, что подумают другие.

– Анастасия? – напомнила я о себе, борясь с дискомфортом, который рождала вся эту ситуация.

Она вздрогнула и наконец перевела на меня взгляд.

– Я… я бы очень хотела букетик из крокусов… – пробормотала она, словно бы стесняясь собственных желаний.

Я невозмутимо записала это в блокнот.

– Цвет? – уточнила, не поднимая глаз от разлинованной бумаги.

– Белые… и голубые… – она споткнулась на слове и с опаской уточнила:

– А это возможно? Это ведь, кажется, весенние цветы…

Я вновь нацепила на лицо приободряющую улыбку.

– Возможно, конечно. У меня есть осенние сорта. Прекрасные цветы.

Кажется, ее это успокоило и она почувствовала себя увереннее. Но ее следующий вопрос едва не заставил меня поперхнуться.

– А вы замужем, Аврора?

Я ясно ощутила, как внимательно на меня смотрит Арсений и как под этим взглядом начинает гореть лицо. Ощущая от этого досаду, перевела на него раздраженный взгляд. И точно! Приподняв вопросительно брови, он нагло ухмылялся, словно уже знал ответ.

– Нет, не замужем, – сказала я. И, уже не заботясь о последствиях, желая лишь поставить бывшего мужа на место, добавила:

– Но была когда-то. Увы, мне попалась та еще сволочь.

С его лица мигом слетела ухмылка, от чего я ощутила такое удовлетворение, которое стоило даже того, чтобы лишиться этого несчастного заказа.

Но я не учла другого – впечатлительности невесты.

– О… – пробормотала она потрясенно.

И тут вклинился сам Арсений:

– И чем же он был так плох? – поинтересовался этот негодяй, откидываясь на спинку диванчика.

– Вам весь список претензий огласить? – издевательски выгнула я бровь.

– Конечно, было бы любопытно послушать.

– Думаю, это неуместно, – решительно отбрила его я. – Мы здесь не для того собрались. Тем более… – я с улыбкой повернулась к невесте, – уверена, что ваш жених… не такой.

Анастасия явно ничего не понимала. Лишь беспомощно переводила взгляд с меня на Арсения и обратно. А потом вдруг выдала:

– А Арсюша тоже был женат…

– Неужели? – усмехнулась я в сторону бывшего мужа.

– Да, но он не любит об этом говорить…

– Почему, интересно, – не сдержалась я от того, чтобы съязвить.

– Не только вам не повезло… Аврора, – презрительно кинул он в ответ.

Это было уже слишком. Я красноречиво посмотрела на часы и сунула блокнот обратно в сумку, после чего поднялась со своего места и сказала:

– Анастасия, простите, но мой день расписан по часам. Давайте продолжим наш разговор в другой раз? А еще лучше – приезжайте ко мне в теплицу, я с радостью вам все покажу и расскажу. И, поверьте – смогу удовлетворить любую вашу прихоть. А теперь мне пора.

Я развернулась, чтобы уйти, и уже сделала несколько шагов к выходу, когда столик позади меня содрогнулся, как от резкого рывка и знакомый голос прогрохотал:

– Ава, постой!

Девять лет назад

Они оба молчали.

Казалось, Арсению было комфортно просто сидеть вот так, спиной к спине, и слушать тишину, нарушаемую лишь их дыханием. Аврора же ощущала полную растерянность, к которой примешивался незваный страх – от того, что этот мужчина просто встанет и уйдет, так и не дождавшись от нее каких-либо слов. Или же, наоборот, останется… породив тем самым еще большую неловкость.

Чудилось, что даже воздух сейчас сгустился вокруг них, сделавшись тягучим и плотным, состоящим теперь больше из ощущений и чувств. Это и будоражило ее, и пугало.

Она с отчаянием впилась ногтями в ладони. Когда отец практически в ультимативной форме сообщил, что нашел ей мужа, Аврора думала, что сделает все, чтобы оттолкнуть этого человека. И совсем не была готова к тому, что ей захочется, чтобы он задержался рядом.

Отец дал ей блестящее образование, жизнь – тяжелые испытания, но никто при этом не научил, как вести себя с мужчинами. Особенно с теми, от которых сердце выпрыгивало из груди.

В свои двадцать три года она почти не имела опыта отношений. Даже в те времена, когда была способна сама о себе позаботиться, ей не хватало уверенности. Все казалось – она слишком невзрачная для того, чтобы на нее могли обратить внимание. Теперь же… и вовсе чувствовала себя совсем жалкой на фоне привлекательного мужчины, который мог стать ее мужем.

Внутри зародилось яростное желание защититься. От грядущего разочарования, от возможной боли. Она отчего-то уже понимала каким-то шестым чувством – от этого мужчины будет очень легко потерять голову. И муки от того, что она для него – лишь предмет сделки, последнее, что ей было нужно в довесок ко всем остальным ее несчастьям.

И Аврора сделала то немногое, что могла в этой ситуации. Она попыталась его оттолкнуть.