Czytaj książkę: «Любовь в погоне за искусством», strona 3
Часть 8
Наступила середина октября. В моей жизни, наконец-то, появилось подобие порядка. Мне удалось устроиться на подработку официанткой в наш любимый студенческий бар. Конечно, не работа мечты, но в целом ничего плохого. Бывает тяжело, и устаю сильно, когда большой наплыв гостей, но в остальном меня устраивает и коллектив, и само место. Смены по восемь часов, два на два – удобно совмещать с учёбой и от общаги недалеко. Отличный вариант для студентки. А главное: у меня появились свои деньги! Так что я очень довольна.
В универе тоже порядок. Хожу на пары, делаю домашку, получаю свои пятёрки. В общаге всё тихо, без приключений, но стараюсь лишний раз не попадаться коменданту на глаза. Чувствую себя отлично. Вообще, в октябре у меня всегда хорошее настроение. Когда вокруг столько красок, невозможно грустить.
На парах по теории искусства студентки по-прежнему заигрывают с преподавателем. Но, кажется, это неизбежно, да и я уже привыкла. Роман Дмитриевич невозмутим со всеми поклонницами. Я думаю, он очень гордый мужчина, и не в его характере реагировать на каждый, оказанный знак внимания. По крайней мере, за эти полтора месяца у меня сложилось такое впечатление.
Что Роман Дмитриевич чувствует ко мне, я так и не поняла. Но, по крайней мере, он больше не отворачивается, когда видит меня, и его взгляд не становится холодным. Несколько раз он мне даже улыбался, и я украдкой отвечала улыбкой в ответ. Мне не хочется, чтобы кто-то из сокурсников или друзей знал, что я что-то к нему чувствую. Но перебороть эти эмоции не могу. Когда вижу Романа Дмитриевича, мне кажется, будто я лечу – такая лёгкость на душе и голова идёт кругом от приятного волнения.
Кольский всё так же увлечённо ведёт свои занятия, а я с удовольствием впитываю всю информацию. Для меня встреча с ним, как заряд энергии – будоражит сознание и придаёт сил.
А ещё дважды у нас отменяли пары по теории искусства. Мне было грустно терять возможность увидеть Романа Дмитриевича. Как нам пояснил другой преподаватель с кафедры, у Кольского были какие-то личные дела. Но сейчас он снова вернулся к работе.
В пятницу я получила свою первую зарплату. Так что на выходных мы с Ирой и Катей устроили день шопинга. Обошли все магазины в торговом центре. Для развлечения зашли даже в самые дорогие, чтобы посмотреть. На манекенах красовались изящные женские платья и элегантные мужские костюмы от известных дизайнеров. На такие вещи денег ни у кого из нас пока нет, но помечтать невредно. Если окончу универ с отличием, то смогу получить хорошую работу в сфере искусства. Вариантов с моей специальностью много – будет из чего выбрать. Так что обязательно поднимусь по карьерной лестнице и начну жить в достатке.
Сегодня мне к первой паре. Выхожу из дома пораньше, чтобы по дороге на занятия прогуляться через парк. Ира должна была идти со мной, но с утра у неё поднялась небольшая температура, и я уговорила подругу остаться дома. Принесла ей лекарства из запасов, а сама пошла в универ.
Настроение у меня бодрое. Иду в обновках. А новые вещи всегда придают уверенности. Я всё-таки решилась надеть, давно забытое мною, чёрное велюровое платье в классическом стиле. Как раз к нему купила замшевые сапоги на каблуке, о которых мечтала и новую сумку в тон обуви.
В парке сегодня особенно красиво. С высоких деревьев золотыми искрами падают листья. Дворник даже не пытается смести их в кучу. Это бесполезно – у ветра свои планы. Я вдыхаю полной грудью свежий осенний воздух с нотками пряной листвы. И отчего-то так хорошо на душе. Ритмичный хруст под каждым моим шагом, точно мелодия осени – завораживает и вызывает приятный трепет внутри. Вдруг слышу чьи-то приближающиеся шаги, а потом и знакомый тёплый голос:
– Виолетта, доброе утро! – Из-за моей спины появляется Роман Дмитриевич.
От такой неожиданности я теряюсь и не успеваю сдержать радостную интонацию в голосе.
– Доброе утро! – Улыбаюсь ему.
Роман Дмитриевич выглядит безупречно. На нём чёрный костюм с жилеткой и серое пальто нараспашку. И я готова поклясться, что это тот самый дизайнерский костюм, который я видела на выходных в дорогущем элитном бутике.
– Решили прогуляться перед учёбой?
– Угу. Вы тоже?
– Да я всегда хожу на работу через этот парк.
Вот уж ему повезло, что остальные студентки об этом не знают. Иначе он забыл бы, что такое спокойная прогулка перед работой в одиночестве. Хочу поддержать разговор, но не знаю о чём. Поэтому говорю первое, что приходит в голову:
– Вы же только в этом году к нам устроились?
Он кивает.
– А где раньше преподавали?
Роман Дмитриевич недовольно поджимает губы. Я что-то не то спросила, что ли?!
– Это мой первый опыт. Раньше была другая работа.
Мужчина отвечает очень уклончиво и смотрит куда-то в сторону. Я понимаю, что подробностей ждать не стоит, и решаю не донимать его с этим.
– А вы уже думали, чем хотите заняться, когда учёба закончится? – Легко переводит тему и смотрит мне в глаза.
– Интересный вопрос. Конкретно ещё не думала. Но я хочу хорошо зарабатывать.
Роман Дмитриевич задумчиво кивает и смотрит куда-то вперёд. Будто его расстроил мой ответ.
– Но работать однозначно буду в сфере искусства.
Мы идём по аллейке и сворачиваем к большому фонтану, возле которого обычно собирается местный клуб шахматистов. Сейчас здесь пусто – ещё слишком рано. Только редкие прохожие обгоняют нас, спеша на работу. Но вот мне торопиться совсем не хочется. Листва по-прежнему игриво шуршит. Я слышу биение своего сердца в груди, когда украдкой поглядываю на, идущего рядом, Романа Дмитриевича. Я снова ощущаю запах сладкой мяты и свежести, который исходит от него. Какое-то время мы идём в тишине, а потом Кольский продолжает с серьёзным видом:
– Если хотите добиться успеха, выбирать направление нужно уже сейчас.
– Почему? Ещё четыре года в запасе. Может, я сейчас решу что-то одно, а потом передумаю?
– Чем раньше начнёте развиваться в конкретном деле, тем быстрее достигните результата. И сможете хорошо зарабатывать. – Он как-то насмешливо улыбается и продолжает. – Подумайте, что вам для этого нужно и действуйте. Необязательно ждать окончания учёбы.
Пожимаю плечами.
– Обязательно над этим подумаю.
Он кивает и едва заметно улыбается. А я от этого просто таю. Смотрю на него и всё мирское уходит на второй план. Тем временем мы уже выходим из парка и приближаемся ко двору университета.
– Спасибо за компанию, Виолетта! – Он кивает мне на прощание и снова улыбается. Кажется, что сегодня Роман Дмитриевич в хорошем настроении. Ещё ни разу не видела, чтобы он столько улыбался за один день.
– Рада была пообщаться.
– Я тоже. Сегодняшнее утро выдалось особенно приятным.
Он смотрит на меня тёплым, искрящимся взглядом, и моё сердце замирает в груди.
Мужчина скрывается за воротами во дворе университета. А я так и остаюсь на месте. Эмоции бьют через край. Трогаю свои щёки, а они горят. Даже не представляю какое красное у меня сейчас лицо. Кажется, я задыхаюсь. Он сказал мне, что это утро выдалось особенно приятным! Он же не про погоду говорил?! Боже!
Сегодня у меня нет пары по теории искусства. В университете с Романом Дмитриевичем мы больше не встретились.
После занятий я возвращаюсь в общагу. Ира лежит в постели. У неё поднялась температура почти до тридцати восьми. Я иду готовить нам обед – куриный суп с лапшой. И заставляю Иру поесть. После лежу на кровати, лицом в потолок. Ещё час мы с Ирой болтаем ни о чём. А потом я иду на работу.
Рабочая смена пролетает в суматохе. Вечером, в полдесятого я прихожу без сил и сразу ложусь спать. Утром у меня поднимается температура. Сразу тридцать восемь и два. Чувствую себя отвратительно. Судя по виду Иры, ей тоже не очень хорошо. В итоге, нам обеим приходится вызывать врача.
Часть 9
Днём к нам с Иришкой приходит врач. Осматривает и говорит, что у нас обычное ОРВИ. Выписывает лекарства и открывает обеим больничный до следующего понедельника.
До самого вечера мы с Ирой лежим в постели. Никто из нас не в состоянии собраться и сходить в аптеку. Меня лихорадит – даже выбираться из-под одеяла не хочется. Снаружи холодно, а внутри всё печёт. Но лучше я так полежу и потерплю, чем куда-то пойду. Судя по состоянию Иры, она думает также – лежит, кутается под двумя пледами. Кажется, слышу, как у неё зубы стучат. Я уже практически проваливаюсь в сон, но тут раздаётся стук в дверь. К нам в комнату заходит Витя. В руках у него два больших белых пакета-майки. Воздух сразу наполняется запахом уличной прохлады. Натягиваю одеяло до самого подбородка.
– Привет, девчонки! Как вы тут? – Витя проходит к столу в дальнем углу комнаты. Ставит на него пакеты, а сам садится на стул.
Показываю большой палец вверх и закрываю глаза. Нет сил говорить. Сквозь дрёму слышу их с Ирой разговор:
– Зачем пришёл? Заболеешь же.
– Меня никакая зараза не берёт. Я парень крепкий.
– Крепкий… – устало повторяет за ним Ира. – Чего это ты принёс?
– Лекарства, фрукты.
– Спасибо. Достань кошелёк у меня из сумки.
Друг игнорирует её просьбу и остаётся сидеть на месте.
– Ты такой хороший, Вить. Спасибо тебе.
– Да не за что.
– Холодно…
Слышу, как Витя поднимается.
– Может, тебе ещё одеяло нужно?
– Нет, возьми меня за руку, – еле слышно просит Ира, и я окончательно проваливаюсь в сон.
На следующий день я чувствую себя лучше. Температура всего лишь 37. Ире всё ещё плохо. Она почти не встаёт. Даю ей еду и лекарства, принимаю сама, а потом, не зная чем заняться, делаю всю домашку, какая только была.
Ближе к вечеру звоню Кате – узнать, как дела в универе. Она обещает занести мне свои тетрадки с лекциями и рассказывает, как у них прошли пары.
Вечером Катя забегает к нам буквально на минуту. Спрашивает, как мы себя чувствуем, и, оставив листы с записями лекций, уходит. За вечер я всё переписываю, и на следующий день мне снова нечем заняться.
Утром Ире становится лучше, но она предпочитает практически всё время лежать в кровати. А я после завтрака утыкаюсь в телефон и часа два бесцельно сижу в интернете. Проверяю почту, соцсети, читаю новости. И снова становится скучно. Не хочется ни играть, ни смотреть фильм. Настроение не то. И тут, вспоминаю, что нам задавали курсовую. Раз уж не могу никуда пойти, то хоть проведу это время с пользой. Решаю выбрать такую тему, чтобы самой было интересно об этом писать. Ищу всякую информацию в интернете, и меня привлекают истории и легенды о необычных картинах.
Первая необычная картина, про которую я нахожу записи – это голая Мона Лиза. Прекрасно, блин! Не совсем то, что я хотела, но, всё же, читаю статью. Там говорится, что знаменитых «Джоконды» было две. Одна, известная всем своей завораживающей улыбкой – кисти Леонардо да Винчи. И вторая – её обнажённая версия, которую изобразил малоизвестный художник Салаи. Он был натурщиком и учеником великого да Винчи. Обнажённая версия называется «Мона Ванна». Но поражает меня не это. А то, что многие искусствоведы уверены, что именно Салаи, переодетый в женское платье, послужил образом самой Моны Лизы. П-ф-ф… Бросаю телефон на подушку и нервно хихикаю. Интересно, как они это вычисляли? Не хотелось бы заниматься в работе чем-то подобным.
Смотрю на Иру. Хочу поделиться тем, что прочитала, но она спит. Пусть отдыхает. Беру телефон и продолжаю поиски. Нахожу интересную статью о картине «Старый рыбак» венгерского художника Чонтвари. На ней изображён пожилой мужчина с проникновенным взглядом. Вроде бы ничего необычного. Но не всё так просто. Как пишут в статье, долгое время эта картина находилась в музее, не привлекая особого внимания. Но однажды один из работников музея заметил интересную особенность. Он внимательно изучал полотно и понял, что, если приложить зеркало к центру картины, раскроется главная задумка художника. Если визуально разделить изображение пополам, и отразить в зеркале его левую часть, то старик предстанет в образе бога, сидящего в лодке на фоне спокойного морского пейзажа. А если отразить в зеркале правую часть, сложится картинка нахмурившегося дьявола, вокруг которого бурлит неспокойное море. Таким образом, Чонтвари хотел показать, что в каждом человеке живёт как бог, так и дьявол.
А вот это уже действительно интересно! Поднимаюсь с кровати и делаю записи. Надо будет получше покопаться в этой теме. Но на сегодня с меня хватит. Устала. Горло першит, нос совсем заложило, и глаза уже болят от яркого экрана телефона. Выпиваю лекарство и тоже ложусь спать.
С каждым днём чувствую себя лучше и, наконец, неделю спустя дурацкая простуда проходит. Ира тоже в норме. Но ходит какая-то замкнутая и молчаливая. Все эти дни я была с Катей на связи. Она приносила мне лекции и рассказывала, что интересного происходило на парах. Из-за болезни я пропустила три пары Романа Дмитриевича. Следующая теперь только через два дня. И мне уже натерпится его увидеть.
Два дня я будто на иголках. Случайных встреч с Романом Дмитриевичем у меня не произошло, поэтому в среду я лечу на занятия, как на крыльях. Будто бегу на свидание с любимым, которого долго не видела. Я понимаю, что для меня обратного пути нет. Я в плену этих чувств. Мне даже не хочется думать, что произойдёт, если Кольский меня оттолкнёт. Только не теперь – я этого не вынесу.
Прихожу на занятие Романа Дмитриевича за двадцать минут до начала. Сажусь в первый ряд. Чуть позже подходит Катя. Мы болтаем ни о чём. Она рассказывает мне последние сплетни. Каждый раз, когда дверь в кабинет открывается, моё сердце подскакивает в надежде, что это Роман Дмитриевич. Но каждый раз это оказывается кто-то из студентов. Я начинаю слишком часто поправлять на себе одежду, непонятно зачем каждые полминуты смотреть на часы. Вдруг он опять не придёт?
– Виол, ты чего такая нервная?
Блин, ещё и Катя заметила.
– Да всё нормально.
За пару минут до начала в кабинет заходит Роман Дмитриевич. И я сразу чувствую такую лёгкость. Будто камень с души упал. И в животе порхают бабочки.
– Доброе утро, студенты! – Он приветливо улыбается и садится за свой стол.
Мы встречаемся взглядами на несколько секунд. Внутри у меня разливается тепло. Как же я скучала! Решаю, что после занятия обязательно задержусь под предлогом обсуждения курсовой.
Часть 10
Пара по теории искусства заканчивается, и я уже собираюсь подойти к Роману Дмитриевичу, но неожиданно он сам просит меня задержаться. Сердце в груди тут же заходится гулкими ударами. Я говорю Кате, чтобы не ждала меня. Остальные одногруппники тоже покидают аудиторию.
Сажусь напротив преподавателя. Мы с Романом Дмитриевичем серьёзно смотрим друг на друга. Он не выдерживает и улыбается первым. И эта реакция меня не удивляет. Мы давно не виделись. Я скучала. Он скучал. Столько эмоций накопилось со дня нашего знакомства. Поэтому я отлично понимаю, почему он не прячет улыбку. В этом больше нет смысла. Нет обратной дороги. Неважно, что происходило до этого, почему меня не было на занятиях, почему он себя так холодно вёл. Теперь всё это ушло на второй план. Есть только наши чувства. И я знаю – они взаимны!
– У вас сегодня ещё есть занятия? – спокойно уточняет он.
– Нет.
– Тогда у меня к вам кураторское задание.
Мои зрачки расширяются от удивления. Что он имеет ввиду?
Роман Дмитриевич смотрит на наручные часы.
– Задержу вас на пару часов, если вы можете.
– Могу. – Я начинаю часто кивать. Как бы всё не было очевидно, я всё ещё робею в его присутствии. Надо успокоиться. Перевожу дыхание.
– Только перед этим хотел зайти за кофе. Составите мне компанию?
Ну всё! Сердце у меня сейчас выпрыгнет из груди. Мне становится жарко, но отвечаю спокойно:
– Конечно, давайте.
Мы вместе идём, как оказалось, не в университетский кафетерий, а в кофейню через дорогу.
– Нравится их кофе. – Поясняет свой выбор Роман Дмитриевич. В этот момент мы как раз заходим в заведение. – Бывали здесь?
Мотаю головой и неосознанно всё крепче сжимаю ручки своей сумки. Как же тяжело успокоиться, когда рядом такой мужчина. Чем я заслужила его расположение? Вдруг я ошибаюсь и это всё ничего не значит? А я так себя накрутила. Надумала что-то. А он ведь просто попросил меня помочь на кафедре.
– Очень рекомендую медовый раф.
Я просто киваю. В итоге Роман Дмитриевич заказывает нам два кофе.
– Подождите меня за столиком.
Сажусь за столик у окна с видом на здание университета. Через пару минут Роман Дмитриевич подходит с двумя порциями кофе и коробкой пирожных. Он смотрит на меня и делает глоток из своего стаканчика. Кивает мне.
– Попробуйте.
Я тоже делаю глоток. Приятный кофейно-молочный напиток отдаёт медовым вкусом. На секунду прикрываю глаза. Теперь этот раф до конца жизни будет ассоциироваться у меня с Романом Дмитриевичем. Я решаю, что больше нет сил переживать. И нет смысла. И будь что будет. Мне хочется получать удовольствие от момента. Я открываю глаза и смотрю на него.
– Согласна. Очень вкусно.
Пока я наедаюсь пирожными, Роман Дмитриевич рассказывает, что будет требоваться от меня на кафедре.
– Надеюсь, часа в два уложимся, не больше.
– Да хоть три. Я с радостью.
Мы приходим в маленький кабинет нашей кафедры. На первом курсе я была здесь раз пять. Сейчас у них свежий ремонт. На стенах краска приятного зелёного цвета, вроде бы даже шторы новые. Здесь очень светло и уютно. Шесть столов из тёмного дерева, каждый завален кипой бумаг. И один длинный, широкий стол в центре.
– Нам нужно пересортировать эти документы. – Роман Дмитриевич указывает на три огромных шкафа с папками. Интересно, почему заниматься этим выпало именно ему?
– Из всех трёх шкафов?
– Да.
– Без проблем. – Я улыбаюсь.
– Спасибо, Виолетта.
Пока мы с Кольским заняты делом, на кафедру заходит Кошкин, один из преподавателей. Он предлагает помощь, но Роман Дмитриевич говорит, что не нужно.
Я и не замечаю, как за делом мы с Романом Дмитриевичем начинаем увлечённо болтать.
– Почему вы выбрали эту специальность? – спрашивает он.
И я рассказываю о своей любви ко всему, что связано с искусством. Потом я упоминаю, что начала работать над курсовой. И разговор уходит в сторону живописи. Роман Дмитриевич рассказывает мне о разных художниках. Мне нравится его слушать.
Когда он заканчивает, я долго рассказываю об учёбе и жизни в общаге, а он внимательно слушает. Иногда мы прерываемся на пару минут, чтобы просто посидеть и отдохнуть и снова возвращаемся к делу.
Работа за разговорами идёт незаметно. Я понимаю, что мы здесь уже достаточно долго, когда последний преподаватель, надев куртку и взяв свой портфель, прощается с нами. За окном вечер. Я чувствую лёгкую усталость. Роман Дмитриевич убирает последнюю разобранную папку в шкаф и смотрит на часы.
– Да… – выдыхает он. – Задержал я вас.
– Не переживайте. Зато вон какое дело сделали! – Гордо указываю на три аккуратно разобранных шкафа. Кольский улыбается и согласно кивает.
Мы вместе выходим из университета и продолжаем разговаривать теперь уже о какой-то ерунде. Кто какую еду больше любит, какое любимое место в городе. Говорим о Евровидении, чемпионате по футболу, о самых известных музеях – обо всём на свете.
Только когда мы подходим к общаге, я понимаю, что Роман Дмитриевич решил меня проводить. Я чувствую лёгкую дрожь в теле, голова идёт кругом. Мы останавливаемся друг напротив друга недалеко от дверей в общежитие. Окружающая обстановка умиротворяющая и комфортная, как и этот момент. Темнота разбавлена блёклым светом фонаря, немного прохладно и тихо. Будто весь мир замер и есть только мы.
Мне кажется, что Роман Дмитриевич тоже об этом подумал. Этот момент для нас. Жёлтая полоса фонаря освещает только нижнюю половину его лица. Я вижу идеальную линию губ, угловатую мужественную челюсть с лёгкой щетиной и кожу без единого изъяна.
Возвращаю взгляд на его губы и чувствую, что-то неуловимо меняется. В худшую сторону. Роман Дмитриевич стоит на расстоянии вытянутой руки, и сейчас я не могу разобрать его эмоций. Но его губы слегка поджаты. По моей спине проходит лёгкий холодок. Будто что-то не так. Будто он хочет, чтобы меня здесь не было. Становится так неприятно и обидно. Я не вижу выражения его глаз, но ощущаю напряжение, которое от него исходит. Что опять произошло? Господи! Да что не так-то?!
Я уже собираюсь развернуться и уйти, но Роман Дмитриевич едва касаясь берёт меня за руку. Так, чтобы я легко могла бы убрать её, если захочу. Сердце пропускает удар. Мы с Кольским немного смещаемся, и теперь я вижу его глаза. И в них отчётливо читается сомнение. Будто он внутренне борется. Взвешивает все за и против. Стоит ли ему переходить черту. Я отдёргиваю руку, но остаюсь на месте.
– Виолетта…
– Почему нельзя просто сделать что хочется?! – Слова звучат резче, чем мне хотелось.
И тут Роман Дмитриевич делает шаг навстречу, касается рукой моего подбородка и едва заметно касается моих губ своими.
Я, не задумываясь, отвечаю на его поцелуй. Глажу подушечками пальцев щетину на его лице, потом тянусь к его идеальной причёске и запускаю пальцы в мягкие волосы. Меня охватывает головокружительный запах сладкой мяты и свежести. Кольский прижимает меня ближе, слегка приобняв за талию, и мягко проникает языком между моих губ. От этой ласки перехватывает дыхание. Кажется, если бы он меня не держал, я не смогла бы устоять на земле. Всё куда-то исчезает. Мир кружится, превращаясь в волшебную дымку, теряя привычные очертания реальности, концентрируясь на единственном настоящем моменте – этом поцелуе. Я забываю обо всём.
Роман Дмитриевич аккуратно меня отпускает и отстраняется.
– До встречи, Виолетта.
Теперь он искренне, тепло улыбается и уходит.
– До встречи, Роман…
Я не договариваю его отчество, потому что просто не могу собраться с мыслями. Губы у меня горят. Касаюсь их пальцами и задумчиво смотрю куда-то в пустоту. Сердце бьётся так быстро, но мне хорошо, как никогда в жизни.
