Czytaj książkę: «Древняя и эллинистическая Греция. История от истоков до времен Александра Македонского», strona 4

Микенская Греция

После вторжения говорящих по-гречески завоевателей в раннеэлладское культурное пространство Эллады началось сближение и смешение обоих элементов, победителей и побежденных. Так образовался новый народ, которому удалось выровнять и привести к одному знаменателю религиозные воззрения и другие культурные традиции; покоренные племена переняли греческий язык, а завоеватели восприняли земледельческий или городской образ жизни. Лишь те племена пришельцев, которые не дошли до региона раннеэлладской культуры, остались в стороне от этого процесса. Они остались «протогреками» и сохранили свои варварские обычаи и образ жизни.

Консолидация населения исходного раннеэлладского региона продолжалась приблизительно с 1950 по 1700 год до н. э. и отняла у народа много сил, потребовав их полного напряжения. Поэтому возникающая в этот период среднеэлладская культура оставляет после себя весьма скромный и незаметный отпечаток. Заново отстраиваются старые населенные пункты, сохранившие при этом свои прежние названия. Тем не менее прослеживается отчетливая тенденция переноса культурных и административных центров с побережья во внутренние районы. В домах-мегаронах обосновались мелкие царьки отдельных государств, и некоторые резиденции были обнесены прочными стенами. Объем торговли с Критом сократился, но нельзя исключить, что отдельные греческие местности находились по отношению к царям Кносса в положении данников, например отправляя им юношей и девушек для игр с быками. Нет никакого сомнения в том, что в то время в южной части Эгейского моря безраздельно господствовал минойский флот. Более тесными были связи греков с Халкидикой и Малой Азией. Благодаря анатолийскому влиянию в Греции появилась новая форма изготовления сосудов, известная как минойская керамика. Цветные росписи гончарных изделий часто повторяют узоры, характерные для анатолийских тканей.

В религиозном отношении, при соединении обоих компонентов, индоевропейцы привнесли в культ почитание девственности. Так, Афина, эгейская покровительница дворцов и всех нововведений, стала девой. То же самое можно сказать и об Артемиде, повелительнице животного царства, которая, утратив некоторые свои функции, как, например, в Эфесе, осталась богиней плодородия. Индоевропейский бог света Зевс принял на себя функции различных эгейских верховных божеств. Выступавший в образе коня индоевропейский бог мертвых, превратившись в Посейдона, сочетался браком с эгейской богиней земли, и эта пара стала богами подземного царства. Эгейского бога растительности стали почитать на Пелопоннесе под именем Гиацинта. Был заимствован и культ Эйлифии, богине земли Да добавили индоевропейское слово «матер», так получилось имя Даматер, то есть Деметра.

Как бы то ни было, объединение культур оказалось благотворным для обоих этнических элементов. Эта новая Греция после консолидации и накопления достаточных сил могла играть значительную роль в Эгейском регионе.

Катастрофы, которые около 1700 года до н. э. привели к разрушению древних критских дворцов, не остались без неблагоприятных последствий для престижа минойской державы. Хотя резиденции правителей были выстроены заново, мы тем не менее знаем, что на материке во всех отношениях росла уверенность в своих силах; росло и материальное благосостояние материковой Греции. Все чаще в этих местах стали отказываться от устройства простых, прикрытых лишь скромными каменными плитами могил, в которых поодиночке хоронили покойников, практически ничего не укладывая с ними в гробницу. На месте варварских захоронений, в которых покойники лежали в «эмбриональной позе», появились выложенные камнями шахтовые усыпальницы, где тела укладывали в вытянутом во весь рост положении, причем в этих могилах хоронили многих членов одной семьи. В то время как до тех пор отдельных покойников укладывали в большие глиняные сосуды, чтобы затем похоронить их в каком-то месте общего кургана, то теперь – прежде всего в Мессении – в таких курганах появились отдельные маленькие купольные гробницы.

Впечатляющее сооружение было недавно открыто Пападимитриу в Микенах. Это сооружение представляет собой каменный круг, внутри которого находятся в большом количестве шахтовые гробницы. Над каждой гробницей насыпан небольшой курган; на некоторых курганах установлены стелы с рельефными орнаментами или сценами охоты. Покойники лежали на дне шахт, большинство вытянуто во весь рост. Порой в одной шахте похоронено несколько мертвецов. У одного из усопших лицо было прикрыто маской из электрона. Эти могилы не были разграблены и демонстрируют значительное, но ни в коем случае не чрезмерное богатство, если судить по предметам, уложенным в захоронения. Каждый мужчина, поскольку речь идет о царских воинах, был похоронен с золотой чашей для питья, с мечом и кинжалом, украшенными золотом. Кроме того, были найдены украшенные золотом колчаны для стрел и большое количество глиняных сосудов, в которых, скорее всего, находились съестные припасы, парфюмерные принадлежности и прочие вещи. В могилы женщин укладывали их украшения и ряд ваз. Из росписей на сосудах мы узнаем, что эти погребения относятся к концу среднеэлладского периода, приблизительно к 1650 году до н. э., поскольку сосуды матовые, а натуралистические изображения растений говорят, что это подражание критским вазам. Только небольшое число захоронений относилось к более поздней, микенской эпохе. Но даже по этим среднеэлладским захоронениям мы можем сказать, что даже в то время происходило быстрое усиление власти микенских царей.

Приблизительно к 1600 году до н. э. морское владычество Крита в Эгейском регионе сильно пошатнулось. Возможно, это было связано с землетрясением, которое в те годы разрушило Кносский дворец. Вероятно, это землетрясение стало причиной мощной приливной волны, которая и уничтожила стоявший в гаванях минойский флот. Достоверно известно лишь то, что после этого Кносс подвергся нескольким грабительским нападениям.

Что касается материка, то этот период предстает перед нами как время внезапного, невероятного обогащения Микен. Об этом свидетельствуют последние шахтовые захоронения, открытые в недавнее время, и еще больше те шахтовые гробницы, которые были откопаны еще Генрихом Шлиманом в 1876 году. Из материалов этих гробниц нам стало известно, что теперь критские мастера были вынуждены выделывать предметы искусства по заказу и желанию микенских владык. В могилах обнаружено огромное количество роскошно украшенного оружия, многочисленные золотые печати со сценами охоты и сражений, а также маленькая печать с портретным изображением, выполненная с удивительным изяществом. На печати вытиснена голова властителя. Встречаются в захоронениях также и предметы критского происхождения, кроме того, множество несколько более грубых золотых украшений и бесчисленное множество маленьких золотых пластинок со спиральным узором, которые, вероятно, служили средством счета.

Эти могилы указывают также и на походы микенских царей в Египет, откуда в эту эпоху были изгнаны гиксосы, и представляется вполне вероятным, что в этих битвах принимали участие вспомогательные греческие отряды. Вероятно, благодаря египетскому примеру гробницы теперь стали украшать с небывалой доселе пышностью. Находили в могилах отделанные золотом страусовые яйца. Один из покойников оказался даже мумифицированным. Но самым главным заимствованием было новое средство ведения войны – боевая колесница, которая проникла в Микены из Египта.

Сами египтяне заимствовали колесницу у гиксосов и успешно использовали ее для изгнания этих завоевателей. Так как микенские греки вмешались в эту войну, то и они научились управлять колесницами и разводить чистокровных лошадей. С истинной страстью отдавались они состязаниям в искусстве управления двухколесными повозками. Греки не стали всадниками, они превратились в возничих и стрелков, воюющих на боевых повозках. Как настоящие поклонники спортивных состязаний и воинственные стрелки, колесничие не только образовали особый класс, который решал исходы битв, но и стали господами, которым нужны были оруженосцы и слуги, осуществлявшие уход за лошадьми и уборку конюшен. Вскоре у колесничих возник собственный кастовый дух. Колесничие заявляли немалые общественные претензии, короче, они образовали новое феодальное сословие.

Ведущими лицами в использовании нового оружия и задающими тон нового образа жизни стали сами цари. Поэтому они повелевали изображать себя на стелах, обнаруженных на шахтовых гробницах, открытых Шлиманом, в виде колесничих, отсюда сцены с участием царей в охоте с колесниц, изображенные на золотых кольцах. Сообразно с этим из захоронений исчезли стелы, на которых были изображены пешие охотники. В битве царю требовалось отнюдь не малое число колесниц, нужны были крупные их соединения; требовалась огромная свита. По этой причине были созданы многочисленные отряды колесничих, которые – как в Средние века министериалы своему князю – предоставляли себя в распоряжение царя. Представляется, что так же, как в Средние века, и так же, как во всех рыцарских обществах, в Греции уже в те времена появилось ленное право.

Однако не умирали и старые традиции. Покойники, как и в старые времена, лежали в шахтовых гробницах на галечном полу, наряду с керамикой заимствованного на Крите образца, украшенной спиралями, двойными топорами и растительным узором по лакированной поверхности, употребляли и старую среднеэлладскую утварь, а некоторые украшения выполнены в старых традициях, то есть весьма скромно и неброско. В открытых Шлиманом гробницах обнаруживаются золотые маски, такие же маски увенчивали упомянутые стелы. Спиральный узор этих стел мало чем отличался от узоров старых шахтовых гробниц. Новостью были только изображения боевых колесниц. В одежде и уходе за бородами мужчины оставались верны среднеэлладским традициям, хотя женщины ревностно следовали минойской моде. В архитектуре, культе и придворных обычаях многое было заимствовано у Крита, прежде всего это касается технических новшеств в канализации, строительстве дорог и мостов. Напротив, образ мыслей оставался среднеэлладским, так как тронный зал царя по-прежнему должен был представлять собой обычный, традиционный мегарон.

Так, на наших глазах, около 1600 года до н. э., возникает новая смешанная культура, в которой объединяются унаследованные от среднеэлладского периода обычаи, заимствованная с Востока боевая колесница и культурное достояние минойской эпохи. Носителями этой культуры считаются только греки среднеэлладского периода. Переход в новую, рыцарскую эру был плавным. Не было и речи о сломе традиций или о каких-то иноземных вторжениях. Археологический материал не дает оснований говорить о новом вторжении греческих племен в 1600 году до н. э., не говоря уже о 1950 годе до н. э. О каком-то мощном проникновении извне каких-либо чуждых обычаев около 1600 года до н. э. тоже не может быть и речи.

Мы привыкли к тому, что новое общество обозначают термином «микенская культура»; и действительно, представляется, что царская резиденция в Микенах уже во время своего основания играла ведущую роль. Только здесь находим мы невиданное богатство захоронений, которое можно объяснить только заморскими путешествиями, грабительскими походами на Крит, а пышность захоронений – подражанием роскоши египетских усыпальниц. Только там появляются минойские мастера глиптики и золотых дел мастера. Только в Микенах находим мы свидетельства применения боевых колесниц.

Новая цивилизация необычайно быстро распространилась и в другие центры Греции, прежде всего в Мессению, где, вероятно под влиянием близко расположенного Крита, появляется точно такая же лаковая керамика. Правда, в Мессении не строили шахтных гробниц, но, возможно, под вдохновляющим воздействием критских образцов начали устраивать более крупные купольные захоронения. Одну такую купольную гробницу исполинских размеров откопали в 1960 году на границе Мессении и Элиды. В кучах строительного мусора в дромосе были обнаружены черепки только среднеэлладских и раннемикенских горшков. Запад Пелопоннеса в то время вообще, как кажется, переживал время небывалого культурного расцвета. Также и во внутренних частях полуострова население вскоре познакомилось с новым феодальным придворным укладом и приступило к строительству купольных гробниц. Даже в самих Микенах вскоре восприняли такую форму и отказались от устройства шахтных гробниц. Слуг из свиты теперь везде хоронили в камерных могилах с длинными входами и тщательно обработанными дверями; эти могилы не обкладывали камнем, но – вероятно, по египетскому образцу – вырубали в скалах.

Микенский феодальный и княжеский стиль распространился также на Центральную Грецию и Фессалию. Одним из важнейших мест такого рода является Иолк. Повсюду следы среднеэлладской культуры вытеснялись образцами микенской цивилизации. На плоскогорьях, правда, микенская керамика появляется довольно поздно.

Мы обозначаем этот период распространения микенской культуры, шахтовых гробниц и первых образцов купольных захоронений как раннемикенский. Он продолжался приблизительно от 1580 до 1480 года до н. э. На Крите в это время Кносс преодолел последствия катастрофы и его дворец переживал время своего последнего величия. Между минойскими и микенскими царями могли существовать дружественные отношения, вероятно, имели место и взаимные династические браки. И Крит, и Микены предпринимали морские путешествия, активно поощряли мореплавание. Однако, имея опорные пункты в южной части Эгейского моря, а также господствуя в торговле с Египтом, Крит пока опережал Микены.

Последняя фаза эпохи кносских дворцов продолжалась приблизительно с 1470 по 1400 год до н. э. Ее обозначают как II позднеминойскую и относят приблизительно к тому же времени, когда существовала среднемикенская эра материковой Греции (ок. 1480–1400 до н. э.). Принято думать, что архитектура последнего кносского дворца проявляет в своем стиле удивительную и замечательную в своем роде закостенелость. Это бросается в глаза при взгляде на так называемую дворцовую керамику, а также на грифовые фрески конского тронного зала. Но специалисты уже давно заметили, что эта дворцовая керамика отличается таким же исполнением, какое присуще повсеместно обнаруживаемым образцам материковой Греции, однако в других частях Крита такая керамика отсутствует. Очевидно, что Кносс заимствовал стиль уже не на острове, а в области распространения микенской культуры.

На материке все царские резиденции в то время переживали время наивысшего и полного расцвета. Это относится как к Микенам, так и к их близ расположенным вассальным владениям, так же как и к династиям Лаконии и Западного Пелопоннеса. В Аттике в это время существовало множество мелких царств, в Беотии большие дворцы в Фивах и Орхомене, в Фессалии – Иолк и Нелея. В районе Микен начали производить великолепную эфирейскую керамику. Даже Кносс, правда без особого успеха, пытался подражать этой керамике. Вне всяких сомнений, можно, таким образом, утверждать, что материк уже занял ведущие позиции и стал служить образцом и примером для подражания также и для Кносса.

С этим согласуется и тот факт, что в последние годы близ Кносса был обнаружен ряд захоронений микенских воинов. Уже сам тип расположения помещений гробниц в скале указывает на материковое наследие; о том же говорит и вооружение – шлем, меч, копье и кинжал, а также золотая чаша, как погребальная утварь. Наверняка погребенные там воины занимали высокое положение, к тому же их снаряжение вполне соответствовало вкусу, с которым их изображали на статичных фресках того времени. Нам неизвестно, шла ли речь о микенских воинах, бывших обыкновенными наемниками, или уже пробившихся в высший слой властителей. Вероятно, предводители наемников в Кноссе добились власти, как позже сделали это норманнские князья в Нижней Италии, или греческие князья восходили на трон после удачных браков, как это делали Гогенштауфены в Сицилии. Как бы то ни было, сражения и разрушения, связанные с переделом власти, вряд ли были менее жестокими и кровавыми в греческую эпоху, нежели в Средние века.

В конце этого периода мы отчетливо видим в Кноссе греческих властителей и греческие бухгалтерские книги. Из Кносса новые владыки распространили свою власть и на весь остров. Дворцы Феста и Маллии, так же как вилла в Агиа-Триаде, перестали быть резиденциями. Исходно минойские опорные пункты – такие как Мелос, Тера, Иалис и Родос, Кос и Милет – также перешли в руки греков. В Кноссе около 1400 года до н. э. было новое землетрясение, которое разрушило – на этот раз окончательно – древний дворец.

Кносский дворец так и не восстановили, вероятно, не в последнюю очередь потому, что цари Микен не были расположены снова заполучить сильного соперника. На остров начали проникать все новые и новые греческие переселенцы, которые оседали в основном в западной части Крита, хотя селились они также и в районе Кносса и Агиа-Триады. Но дворцовая культура погибла навсегда. Пришельцы так и остались колонистами с рациональным колонистским менталитетом.

В материковой Греции тем временем резиденция царя в позднемикенский период (1400–1200 до н. э.) стала приобретать все более ведущее значение. Вокруг городского акрополя была воздвигнута монументальная каменная стена. После грандиозного расширения укрепления переместились также открытые Шлиманом шахтовые захоронения. Над старыми могилами были насыпаны большие холмы, на которых воздвигли благородные стелы. Это памятное место было отделено от окружающего ландшафта так называемым кольцом плит. Вход в крепость и в плитовое кольцо вел через Львиные ворота. На вершине акрополя расположился государственный дворец с просторным мегароном. На склонах холма были выстроены многочисленные дома воинов и жрецов. За пределами каменных стен в разбросанных группах домов жили прежде всего купцы. Здесь тоже имеют место многочисленные купольные гробницы, большинство которых погребено под высокими земляными курганами. Самый большой из них был позже назван «сокровищницей Атрея». Курган купольной гробницы, неверно названной могилой Клитемнестры, покрыл участок прежде расположенных здесь шахтовых гробниц. Погребенные там покойники отличались своим почетным положением от «обитателей» других шахтовых гробниц. Членов свиты хоронили в камерах, вырубленных в скалах.

Вторая княжеская резиденция, принадлежавшая, как представляется несомненным, той же микенской династии, была выстроена в Тиринсе. Там была расположена гавань и большой город. Предположительно правитель Микен проводил в этой резиденции зиму. Так же как в Микенах, дворец был превращен в мощную неприступную крепость, отстроенную по всем правилам тогдашнего фортификационного искусства. Центр дворца тоже представлял собой большой мегарон, открывавшийся на обширный внутренний двор.

Рядом, в Арголиде, в более мелких городах и крепостях правили династии вассальных князей, то же самое касается Просимны, Бербати, Мидеи, Асины и Лариссы. Вблизи некоторых из этих крепостей были открыты купольные гробницы. В одной из могил недавно был найден покойник в полном вооружении – с шлемом, панцирем, поножами, мечом, кинжалом и копьем. Признаки выдающейся военной силы, которая предстает нашему взору в Арголиде, позволяют предположить, что цари Микен господствовали не только в этом районе, но и распространили свою гегемонию на другие части Пелопоннеса, а возможно, и на всю Грецию.

На Пелопоннесе стояли еще два больших дворца. Один располагался в Лаконии и пока еще не найден, другой был обнаружен американской экспедицией близ Ано-Энглианос, мифического Пилоса. Владетелям Пилоса подчинялся также целый ряд вассальных княжеств, резиденции которых были откопаны в последние годы. Со среднемикенского периода в Аттике на первый план все больше и больше выдвигаются Афины; в Беотии сравнительно рано был разрушен дворец в Фивах, в Фессалии господствовали Иолк и Нелея, но там в это время известного влияния стали добиваться и другие княжества.

Большое историческое значение имеют также завоевательные походы, которые микенские князья и воины совершали в заморские страны. Отчасти под водительством Микен, отчасти на свой страх и риск герои устремлялись на своих кораблях в неизведанную даль, основывали укрепленные города, становились торговцами, наемными воинами, сражаясь на боевых колесницах, или просто занимались пиратством и сухопутным разбоем.

Так, в 1960 году на побережье Эпира был открыт микенский город с купольными гробницами. Другие микенские поселения обнаружены в районе нижнеиталийского Тарента, в Восточной Сицилии, на Липарских островах и в Искии. Греческие мореплаватели освоили также и остров Мальта. Важнейшими рынками сбыта микенского масла, которое разливали в так называемые сосуды с ручками, в Восточном Средиземноморье стали Египет, Палестина и Сирия. На Кипре поселились многочисленные микенские купцы и ремесленники. Они вырабатывали там микенскую керамику, чем составили мощную конкуренцию производителям метрополии.

На полуострове Кирена микенские воины в некоторых случаях играли роль колесничих. Они организовали отряд колесниц, который на стороне ливийских царей участвовал в походах против Египта. И когда в хеттских клинописных текстах упоминается о людях и царях Ахийявы, то возможно, что имеются в виду микенские воины и князья, которые сами себя именовали ахейцами. Письма хеттского царя «повелителю Ахийявы», возможно, были адресованы не кому иному, как правителю Микен.

Но не только в Сирии и на южном побережье Малой Азии, но и на западе Малой Азии сталкивались интересы Микен с интересами великого Хеттского царства. Можно даже говорить о совместном владении Микенами и Хеттским царством в Милете (в хеттских документах Милавата). Немецкими археологами в тех местах был обнаружен микенский город, окруженный сильными укреплениями.

Естественно, возникли микенские населенные пункты и на различных островах Эгейского моря; правда, до сего времени был открыт только один микенский дворец – на острове Мелос. Микенскую керамику находят всюду – на Халкидике, во всей Македонии и до западных гор. Напротив, в районе Мраморного моря и в Причерноморье до сих пор не было найдено несомненных следов микенского присутствия. Возможно, в этих местах микенской торговле препятствовала Троя.

Так же как в позднебронзовую эпоху, Троя еще в ранний период микенской эры оставалась сильной крепостью, торговые интересы которой простирались до Кипра. Город того периода располагался в культурном слое, который обозначается как Троя VI. Около 1300 года до н. э. этот город был разрушен землетрясением, но потом, правда в более скромных масштабах, снова отстроен и заселен (как Троя VIIa). Греки, как о том повествует легенда, осаждали именно Трою VI.

Эллада всегда состояла из отдельных государств, но и здесь можно вычленить известную последовательность. Пилос контролировал территорию Великой Мессении с многочисленными мелкими вассальными династиями. Микены господствовали не только в Арголиде и на Аргивском полуострове, но и в Коринфе, кроме того, на стороне Микен выступали также некоторое число вассалов. В Аттике дошло до известного синойкизма, который практически насильственно был ориентирован на Афины. Фивы, Орхомен и Иолк также со временем овладели каким-то числом вассалов. Все эти факты заставляют полагать, что здесь мы имеем дело с политической организацией феодального типа. Микены добились гегемонии над всей Грецией, и, видимо, этот факт в то время признавался всеми. Раннее разрушение дворца в Фивах может говорить о соперничестве между Фивами и Микенами.

То, что нация микенской Греции, несмотря на известное насильственное разделение, представляла собой некое замкнутое единство, неопровержимо видно по данным раскопок. Архитектура дворцов, принадлежности купольных гробниц, керамика – все это пронизано удивительным единством и превосходит своим единообразием более поздние свидетельства греческой материальной культуры, относящиеся к VII или VI векам до н. э. Отсюда мы с уверенностью можем предположить, что эта нация и обозначала себя одним именем, а именно ее представители именовали себя ахейцами, что мы находим еще у Гомера. Таким образом, микенскую культуру можно с полным правом называть ахейской, что не должно привести к путанице, несмотря на тот факт, что в более поздние времена это имя стало иметь совершенно иное значение.

Характер позднемикенской культуры определялся воинской верхушкой и княжескими бургами. Война и скачки, охота и пиры были главными чертами образа жизни, какую по преимуществу вели эти классы. Сцены сражений на колесницах и охоты на вепря украшали стены дворцов; в окрестностях дворцов находили сотни чаш, в Пилосе вообще был большой винный погреб. В выездах и прогулках участвовали также и придворные дамы, которые, правда, теперь были одеты не по минойской, а по микенской моде. Женщины сами правили своими колесницами и повозками. Наряду с любовью к наслаждениям и авантюрам для господствующих классов микенского общества были очень характерны интересы к приобретениям и имуществу. В заморских предприятиях часто сочетались оба пристрастия, так же как у греческой знати VII и VI веков до н. э. Масло и парфюмерию, вино и керамику стали грузить на корабли и продавать за морем. Излюбленными товарами стали также пряности, мебель, изящные предметы роскоши из фаянса и слоновой кости.

Об оригинальном микенском искусстве мы можем говорить только с некоторыми ограничениями. Фресковая живопись, рельефная скульптура, глиптика все еще несли на себе явный след минойского искусства, однако по сравнению с изображениями процессий и культовых действий в микенском искусстве на первый план выдвинулись сцены сражений и охоты. В том, что касалось передачи движения, картины выглядят статичными и чопорными. Микенскому вкусу гораздо больше соответствовало изображение неподвижных образов – лошадей с оруженосцами, воинов в защитных позах или певца с лирой.

В вазовой живописи начиная с 1400 года до н. э. еще более решительно отошли от традиций вещной росписи и перешли к орнаментальным украшениям. Минойская динамика повсеместно уступает место статике. При этом становится отчетливо ясно, насколько сильно повлияло разрушение Кносского дворца на традиции критского культурного наследия; после падения дворца влияние минойской культуры было утрачено. То же самое касается и гончарного искусства, которое превратилось в отрасль массового производства, продукция которого, хотя и соответствовала всем требованиям по техническим и качественным свойствам, по декоративной росписи стала на уровень серийного производства. Более тщательно отделывались инкрустированные мечи и кинжалы, на которых мы находим цветные изображения животных, или украшения, выполненные чернью, в золоте или серебре. Великолепные достижения были сделаны в искусстве обработки слоновой кости и в резьбе, украшавшей роскошную мебель. В архитектуре и строительной технике сохранились древние эгейские традиции мегарона и купольных гробниц. В манере, в которой строили теперь дворцы, крепости и гробницы, стала проявляться большая монументальность, величественность, сочетавшаяся часто с преувеличенной простотой и скромностью. Здесь начинает явственно проступать одна характерная черта, которой предстояло сыграть решающую роль в более позднем эллинском искусстве, которое в строительном деле намного превзошло минойскую архитектуру. В минойском искусстве мастерски отрабатывались мелочи, мелкие детали, преобладали игровые мотивы en miniature. Микенская же архитектура возвещает наступление возвышенной величавости эллинской строительной мысли; в первую очередь это касается Львиных ворот, то же самое видим мы в «сокровищнице Атрея», которые своей расчлененной мощью и гармоничными пропорциями оставляют в тени ранние минойские прообразы. Эти два микенских памятника принадлежат к самым впечатляющим образцам всех времен.

В строительстве гражданских и фортификационных сооружений проявились высокие технические дарования микенского мира. Устойчивые к сильному ветру детали ворот и лестниц, колодцы и мосты – все это являет собой образцы передовых решений, найденных микенскими строительными мастерами. Возможно, они пробовали свои силы и в строительстве плотин и водохранилищ.

Архитектура и ремесло показывают, насколько сильно позднемикенская эпоха была пропитана духом рационализма. Хотя романтика героического рыцарства тоже не угасла, приключений все же больше искали на чужбине, а во дворцах правили больше палочкой писца, а не мечом. Торговля требовала ведения бухгалтерских записей, и дворцы служили регистратурой меновой торговли. В Пилосе были найдены многие сотни исписанных глиняных табличек, которые являются не чем иным, как бухгалтерскими документами. Добросовестно регистрировали все – владение землей и имуществом, число рабов и многое, многое другое. Ведение бухгалтерской отчетности в большой степени напоминало таковое, обнаруженное Эвансом в записях на тамошних глиняных табличках. Если мы можем сегодня иметь лучшие сведения обо всем этом, то лишь благодаря гениальным открытиям Майкла Вентриса, который сумел расшифровать линейное письмо B.

Начиная с 1900 года, в течение трех десятилетий, уже Эванс нашел много тысяч текстов, составленных с помощью линейного письма B, которое, как установлено, возникло из реформированного кносского линейного письма A. В 1939 и после 1952 года Блеген нашел сотни таких табличек и в Пилосе, несколько десятков их было обнаружено и в Микенах, в частных домах, расположенных как внутри, так и вне города. Итак, имеющийся в нашем распоряжении материал отнюдь нельзя назвать скудным, и все же он мог бы быть еще обширнее, если бы в микенские времена, так же как на Древнем Востоке, обжигали глиняные таблички, чтобы сделать их более долговечными. Однако ахейцы, так же как и минойцы, писали прежде всего на папирусе и пальмовых листьях. На глине они выдавливали лишь менее важные записи, прежде всего бухгалтерские, которые приходилось хранить лишь короткое время. Поэтому глиняные таблички не обжигали, а просто высушивали на воздухе. Когда надобность в них проходила, эти таблички просто выбрасывали; как только на них воздействовала влага, они снова превращались в мягкую аморфную массу. Только во время пожаров некоторые таблички случайно подвергались обжигу, приобретая долговечность. Не пережившие пожаров микенские населенные пункты предстают перед нами, лишенные письменных памятников.