Курьер

Глава 2
Кристалл правды

Очнулся Крам в каменной комнате с узким смотровым окном под самым потолком, с толстой решеткой, режущей уличный свет на ровные прямоугольники. В лучах света, падающих на искосок, медленно парили частички пыли.

«Свет сверху, падает почти под прямым углом, я где-то в подвале…» – мысль отдалась дикой острой болью в затылке.

Глаза резал контраст света окна и полумрак подземелья, юноша несколько раз моргнул и потер веки, пытаясь оглядеть свою новую обитель. Камни, из которых была сложена стена древнего каземата, покрывали слизь и мох, результат вечной сырости. Несмотря на уже вовсю разгулявшуюся весну, тут было зябко. Тело ныло, головокружение граничило с тошнотой. Соломенный тюк, на котором он лежал, пропах гнилью и плесенью. Юноша попробовал пошевелиться, тело повиновалось, но каждое движение давалось с болью. Он сел. Мрак постепенно отступал, по мере того, как глаза привыкали к темноте. Четвёртой стены в камере не было, ее заменяла плетёная из толстых прутьев решетка. Сквозь которую было видно коридор и камеры напротив. В одной из них что то зашевелилось.

– Ба!!! Смотрите, кто очухался. Герой любовник.– голос был противным, как скрип железа по стеклу.

– Ну и как она, жена посла Ватерсити?

Крам вспомнил что произошло и с досады саданул кулаком по тюку с сеном.

– Ну, не томи, поделись подробностями, – продолжал незнакомец из камеры напротив,– а то мы тут все сплошь грабители да убийцы. Не самые веселые истории привели нас сюда. Если не считать Крошку Билли, у него просто Идраком крышу снесло. Не совладал с даром, но зато из именитых. Убить не убили, но от народа сюда спрятали.

Правда Билли?

В ответ что то забурчало в дальнем углу коридора.

– Филарет, а он смазливый? – Спросил кто-то слева.

– Лапоть, лаптем, но мордашка ничего, – ответил заключённый на против.

Где-то загоготал ещё один заключённый. Краму захотелось жахнуть в назойливого соседа огненным копьем, но вблизи не было источника тепла. Факел, освещающий каземат тусклым мерцанием, был слишком далеко, а колдовать через собственное тепло, ему не очень хотелось, в памяти были живы истории о закоченевших в одночасье магах, не рассчитавших тепловые потери при исполнении заклятья, юношу и так трясло то ли от озноба то ли от нервного истощения, но Идрак расцвел на ладони ярко оранжевым цветком.

– Ух ты, Филарет, а паренек-то – задира. Не старайся – решетки в темнице димеридиевые, сплав стали и гидрида. Срикошетит – себя поранишь. Ты чего думаешь, ты один маг тут что-ли? Дебил малолетний. Емпти в казематы не содют. Им сразу приговор исполняют, на месте.

Крам стиснул зубы и стал оглядывать свою обитель.

– Жалко, не повеселимся вдоволь, к утру его грозились оскопить и четвертовать, – продолжал тот, что слева.

– Утром Казнь. – мысль парализовала юношу. Он плюхнулся на тюк. Ярость закипала волной.

– Ну, малой, не томи. Как она? Ртом работать умеет?

– Каким ртом Филарет? Он же её сневольничал!!

– Заткнись, Косой!! Кого он изнасиловать может? Дрыщ – дрыщем. Малой, чего ж она в тебе нашла-то? Стоило из-за неё на плаху?

Где-то вдалеке громко лязгнул засов, эхо властных шагов окатило каземат. Следом застучали кованые солдатские сапоги.

– Где он? – властно спросил чей-то зычный голос. Крам узнал голос Декана боевой кафедры Университета. Только юноша не знал – радоваться ему или уже начинать причитать.

– Седьмая камера, справа, – раболепно пролепетал караульный.

– Крам?!!

Голос преподавателя заставил юношу подняться, и, подойдя к решетке, вытянуть наружу руку.

Декан развернулся к охране.

– Делайте, что должно, тайный советник хочет его видеть.

Один из караульных двинулся к камере юноши, гремя кандалами.

– Просунь руки в эту щель, – приказал охранник. Крам повиновался. Звонко щёлкнула запорная пружина и метал сжал запястья.

– Старайся не шевелить руками, кандалы самозатягивающиеся. Могут и ладони оторвать, – сочувственно пробурчал из своей клетки Филарет.– Хотя, зачем тебе ладошки? Если через пару часов ими и тереть будет нечего!!! И самое интересное: наручники тоже димеридивые.

Хохот раскатом пронёсся по подземелью.

Охранник саданул дубинкой по решетке камеры Филарета.

– Ещё слово, и прикажу зашить тебе рот. – тон охранника не вызывал подозрений в правдивости угрозы и Филарет заткнулся.

– Заключённый, выйти из камеры! Лицом к стене. Ноги растопырь.

Юноша повиновался, храня молчание.

Прикосновение металла к лодыжкам было холодно жгучим.

Только сейчас Крам заметил, что штанов на нем не было, только ряса выпускника.

– Руки вперёд. – тон охранника смягчился.

Крам протянул ладони, и тотчас в них легло тяжеленное ядро.

– Падение ядра приравнивается к попытке к бегству. И главное помни: Не один ты владеешь магией, сопляк. – Прошипел караульный на ухо Краму, но сделал это так, что б Декан его не услышал. И тут же громко добавил: – Пошевеливайся!!

– Значит, ещё не на голгофу, – мелькнуло надеждой в голове юного чародея, и он коротенькими шагами зашаркал в сторону Декана. Тот нетерпеливо ждал у входа в темницу. Но как ни старался Крам, шагнуть шире одного фута, у него не выходило, видимо, кандалы были специально спроектированные так, чтоб лишить заключённого возможности не просто, бежать, но и идти сколько-нибудь широким шагом.

– Это можно как-то ускорить? – Свое раздражение профессор даже не скрывал. Охранник грубо толкнул юношу, но тот не удержав равновесие плюхнулся на пол.

Декан злобно ухмыльнулся.

– Послушай меня, – он обратился к охраннику. – Если через десять минут он не предстанет перед Куратором, ты весь остаток дней проведёшь в облике крысы…

– Что ж мне, нести его? Этот болезный туда и к утру не дошкендебает.

– Неси, если это ускорит процесс.

– Он обделался от страха, ваша светлость, всю рясу изгадил. Провоняю весь.

– Крысой – ты будешь чуять эту вонь до самой смерти!! – прорычал волшебник. Остальные караульные в страхе попятились, а громила поднял Крама на плечо. От резкого изменения положения юноша не удержал ядро и оно глухо стукнулось об пол.

Взгляд Декана упал на столпившихся сбоку остальных охранников.

Те дружно бросились на помощь своему коллеге. Двое схватили Крама за руки и ноги, громила тащил ядро и все бегом устремились по коридору.

* * *

Крама усадили на деревянный стул, стоящий посреди комнаты. Яркий рукотворный свет ударил в лицо, заставляя зажмуриться. Но даже сквозь плотно сжатые веки свет больно резал сетчатку. У юноши кружилась голова и тошнота подступила к горлу, спазмы сдавили пустой желудок. Крам скорчился от боли. Охранники грубо заломили руки за спинку стула и щелкнули замками наручников.

– Назовитесь!! – голос был властным и звучал прямо в мозгу юноши.

– Крам… – голос юноши был слаб.

– Представься, как подобает мужчине!– загрохотало в сознании.

Юный маг попытался подняться со стула, но безуспешно. А желудок скрутило ещё сильнее.

– Я сказал представься!– голос заставил юношу перебороть рвотный позыв. Он поднял голову, процедил сквозь стиснутые зубы:

– Крам, приемный сын Барта Огнеборода, потомока Крауса Огнедышащего, героя второй междоусобной войны. Выпускник Университета Огнеграда. Кафедра прикладная термомагия, специальность – Боевой маг.

Странно, но имена приемного отца и прапрадеда, произнесённые вслух, вдруг вернули ему уверенность и силу.

– Признаёшь ли ты, Крам – воспитанник Барта Огнеборода, факт изнасилования тобой жены посла Ватерсити, мага водной стихии мистера Андерсона.

Слово воспитанник вместо сына больно задело самолюбие, напомнив юноше о его происхождении. Эту историю он почти забыл. Его восьмилетним мальчиком привез в Огнеград дервиш. Остальное он не помнил. Не помнил как жил до этого, кем были его настоящие отец и мать. Семья Огнеборода приняла его почти как родного и воспитывала так же, не обделяя ни лаской ни любовью. Может за проступки Краму доставалось сильнее, чем братьям. С ними вообще не заладилось, именно по этому Крам и лез из кожи вон, пытаясь доказать отчиму, что достоин.

– Я задал вопрос! – В голосе явно звучало раздражение.

Юноша покачал головой.

– Используй голос!!! – проревело в голове. И тут же живая боль сжала желудок.

– Нет, не признаю, – прошипел Крам.

– Готов ли ты предоставить свою память на обозрение в кристаллах правды, дабы подтвердить свою невиновность?

Боль утихла, юноша разогнулся.

Кристаллы правды – ужасающее заклятие ментальной школы. Магический детектор лжи. Правда, в отличии от своего механического предшественника, Идрак обмануть невозможно. Этим заклятием владели лишь избранные – Адепты-дознаватели из числа Инквизиции. Слияние сознаний через кристалл позволяет заклинателю копаться в сознании завороженного, словно бездомному в мусорном баке. А они обычно не заботятся о сохранении самого бака. Юноша понимал, что шансов сохранить сознание и собственное я после такого «обыска» не много, но они есть, на плахе выжить невозможно. Значит, особого выбора у вляпавшегося по самые уши юного чародея практически не было. И вопрос скорее всего риторический, требуемый протоколом. Выходит, что слова узников о казни были правдой и единственный шанс избежать заочного приговора – кристаллы правды.

– Готов.

Через несколько минут он уже лежал пристёгнутый к скамье и подключённый к кристаллу. Раздалось методичное гудение, переходящее в жужжание.

Потом что-то холодное и бесчувственное, с омерзительным интересом патологоанатома, вторглось в его сознание. Инквизитор начал ковыряться в его памяти, дотрагиваясь до самого сокровенного. Юноша попробовал блокировать свои воспоминания, о том, чего сам стыдился больше всего, ментальным щитом – бесполезно.

Мгновение и вчерашний выпускник вернулся в канун того злосчастного дня.

Забрав у портнихи мантию, Крам направился к себе, кратчайший путь в общежитие был через мастерскую артефаторики. И юноша решил, что сейчас, после полученного зачетного балла, нет смысла идти в обход.

Мастерская была пуста. Верстаки ещё были завалены инструментом и перепачканной утварью. А каменный пол покрывали кучи пыли, стружки, окалины и остатки иммония.

Горн ещё не остыл от дневного жара. Над раскаленным углем поднималось марево. В кузне всегда было жарко, слишком жарко.

После заката интерны расходились по комнатам, оставляя горн медленно остывать. К рассвету его вычистят. Выгребут золу и сметут пепел, для того, что бы снова, с первыми лучами дневного светила, набить брюхо плавильни новой порцией черного топлива. Но чернота угля обманчива. Стоит его подпалить и он начнет менять цвет, через красный до ярко желтого и далее до белого, пока не прогорит весь. Потом свет и тепло исчезнут, но уголь так и останется белым. Пусть пеплом, но белым.

«Может чем чернее нутро, тем ярче свет?» юноша поворошил кочергой остатки угля, поднимая сноп искр.

Тепло и светло. Горн всегда манил его своим пламенем. Огонь единственное, что никогда не подводило Крама. Ему с ним всегда просто, не то что с людьми. Покормил согреет, приручил – осветит. А прикажешь – убьет, обернется чудовищным монстром, не знающим пощады. Чародей прислонился спиной к стенке плавильни невольно возвращаясь в далекое прошлое.

Пожар отнял у Крама семью и детство. Но другой огонь, не дал ему умереть. Жизнь за жизнь. Пламя всегда справедливо. Недаром говорят – злато можно очистить только огнём. Хотя золото тоже металл, дорогой но металл, только капризный, не то что сталь.

Только из стали выходит настоящее смертоносное оружие. Крам мечтал овладеть её секретом и когда-нибудь выковать себе оружие возмездия. Почти десять лет прошло, как не пытался Крам стереть его из памяти, но тот день впечатался в нее, словно клеймо.

Рейдеры с пустошей налетели, как гром среди ясного неба. Караван, везший подати и товар на ежемесячную ярмарку, разграбили. Кого-то убили на месте, кого-то уволокли в рабство. Стойбище подожгли. В ту ночь, даже земля, и та была объята ненасытным пламенем – зверем сорвавшимся с цепи.

– Сиди смирно, тише воды, ниже травы. А когда огонь ворвется во внутрь, беги через лаз к реке. Беги, не оглядывайся.

Мать крепко прижала мальчишку к груди, а потом, смахнула слезу и схватив вилы выскочила из шалаша. Было страшно, но ослушаться матери юный мальчуган не посмел, и когда огонь ворвался вовнутрь и начал пожирать жерди, мальчишка рванул к лазу. Но не успел. Что-то тяжелое ударило в шалаш, и жерди, больше не удерживаемые перегоревшей веревкой, рассыпались. Одна из них ударила Крама по голове. Мальчик потерял сознание. Очнулся он от дикой боли. Словно кто-то впился в его лицо клыками. Но вокруг не было ни души. Лишь пепел и искромсанные острыми саблями тела соплеменников.

Страшный ожог изувечил лицо, но огромные волдыри и окровавленная макушка показались налетчикам смертельными. Крама бросили умирать под слоем пепла и кучей головешек. Но судьба распорядилась иначе.

Смерть и так перевыполнила в тот день норму и не стала забирать мальчишку с собой. Пренебрегли им и хищники, возможно их отпугнул запах гари впитавшийся в нехитрую одежку и кожу мальчика.

Слезы, текли рекой, но они причиняли ещё большую боль. Он нашел среди тел, сваленных в кучу, родителей. Грудь отца пробили несколько стрел, а мать посекли клинками. Так он и просидел до утра обнимая бездыханные тела, под разбойничьим тотемом, в виде волчьей головы.

С первыми лучами солнца, он двинулся к городищу, куда и шел караван.

Он совсем не помнил, как добрался до бревенчатого частокола. В памяти остались лишь брань и насмешки стражников, не желавших пускать в город очередного оборванца.

В его рассказ о нападении никто не поверил.

В конце концов Крам умудрился прошмыгнуть во внутрь, когда толстый страж, обронив в придорожную пыль медяк – мзду за проход от очередного сельчанина из окрестностей – скрючился в три погибели, высматривая свое сокровище.

Там за воротами, сельчанин, спешивший на ярмарку с урожаем брюквы, выслушал бедолагу, но помочь ничем не сумел. К Ярлу, ни мальчонку, ни крестьянина не пустили, обещав навесить оплеух, если они ещё раз заявятся на порог. Сельчанин, отломив краюху хлеба, долго сетовал на судьбу, но в конце концов, решив что горбушка достойный откуп, поспешил на рынок.

Уставший, голодный и продрогший Крам бесцельно брел по переулкам городища пока не наткнулся на кузницу. Так он впервые раз оказался у горна. Прислонившись спиной к теплым кирпичам плавильни мальчик уснул

Утром, старшой артели смилостивился над мальчонкой. С тех пор Крам, сначала чистил горн, благо он был мелким и мог пролезть в жерло. Потом начал таскать уголь, встал на меха. Все изменилось когда в кузню заявился человек в шапке из волчьей головы, в точь точь, как на том тотеме. Тогда-то у Крама и проснулся Идрак. Сам того не осознавая, он швырнул в визитера огненным шаром.

Посетителем оказался дервиш. Он выдал кузнецу монету и попросил присмотреть за Крамом.

Забирать мальчика в Университет приехала целая делегация, сопровождаемая вооруженным конвоем. Даже надменный Ярл плюхнулся лицом в пыль перед ними.

Первым в кузню вошел высокий широкоплечий мужчина в дорожной накидке, лицо скрывал капюшон.

– Шрам у него, вот и не разглядели сразу.– лепетал шаркающий рядом дервиш в странной волчьей шапке, – но это не беда, в Университете профессора творят не такие чудеса, через несколько лет от шрамов и следа не останется, гидрида правда нужно будет много. Но что такое деньги если речь идет…

Незнакомец в капюшоне отмахнулся от дервиша.

– Я знаю возможности Огнеградцев. Передай Алютаму, пусть найдет ему достойного покровителя. Не из высших, те испортят его роскошью, и не из купивших чин, те развратят его деньгами. Лучше кого нибудь из ветеранов. И что б через год шрамов не было. – незнакомец швырнул в дервиша кожаным кошелем.

Маг лишь раскланялся в ответ.

– Ты чего смурной такой? – человек в капюшоне наклонился к Краму.

– Не хочу в город. Хочу секрет стали.

– Зачем тебе этот секрет?

– Меч выковать, за родителей отомстить.– сквозь стиснутые зубы прошептал мальчишка.

– А кому мстить, знаешь?

– Волкам-оборотням! – мальчик-Крам сжал кулаки изо всех сил, и топнул ногой.

– Секретов, что ждут тебя за стенами Университета хватит не только на месть. Научись владеть основами, остальному я научу тебя сам. Никто не устоит перед тобой. Ни оборотни, ни Гвендели. А сейчас ты должен идти с дервишем. Но я буду следить за тобой. Все будет хорошо, малыш.

Незнакомец, погладив вихры на голове мальчишки повернулся к выходу и солнце на миг осветило его лицо. Сейчас Краму оно показалось знакомым.

Поток воспоминаний прервал профессор Артефаторики.

– Поздновато для занятий, студент. Все лекции вы уже прогуляли. Да и к экзамену по истории лучше готовиться в своей комнате, а не в артефакторной.

Крам, буркнув извинения, побрел к себе в общежитие.

Кристалл правды захотел увидеть лицо незнакомца ближе, Крам запротестовал всем нутром, не желая заново переживать смерть родителей, но сила, роящаяся в его голове, вырубила мешающее ей сознание.

Крам обмяк.

Глава 3
Приговор

Магические светильники в огромной люстре едва разгоняли сгустившиеся сумерки, хоть и пылали на всю мощь. Совет в полном составе, за исключением Куратора, ждал результатов сканирования молодого мага, волею Судьбы попавшего в политические интриги великих мира сего. Всего в совет входило пятеро магов, отвечающих за ту или иную жизненно важную структуру в городе. Ректор Университета – Алютам Шайн, один из самых почетных людей в городе. Оно и понятно, сам мегаполис вырос вокруг Университета, вся деятельность которого так или иначе была связана с Университетом. Все, начиная от армии и кончая финансами, крутилось вокруг Университета. В его залах граждане Огнеграда подтверждали свой магический статус. Тут же определялась и будущая жизнь граждан. Единственное место в городе, в которое вход Емпти был запрещён, под страхом смерти. Огромные мастерские при Универе производили товары – зелья и артефакты. Парфюмерия и одежда, оружие и броня, инструменты и снаряжение. Над заказами для Легиона и знати трудились сами профессора, знать и граждан обрабатывали интерны. Запросы Емпти удовлетворяли студенты начальных курсов. Деньги нужны всем, даже магам. Торговые гильдии скупали изделия, снабжая мастеров материалами и ингредиентами. Купцы снаряжали караваны и уходили на трак. Целые кварталы мастеров корпели над изделиями. Делали всё – от ремесла до искусства. Все эти мастера были выпускниками, заслужившими своим умением право ставить на продукцию клеймо: «Сделано в Огнеграде», но и они тоже своего рода продукт Университета. Так что ректор был одним из самых влиятельных людей в Огнеграде. Высокий мужчина тучного телосложения с убеленными временем висками нервно теребил в пухлых руках чётки, глядя в окно на угасающие огни города. Зал совета погрузился в мучительную, почти звенящую нервозностью, тишину. Судья Гриффин Лизард – дородный мужчина с начавшей пробиваться сквозь редкую шевелюру проплешиной, сидел уткнувшись в стол, перелистывая отчеты миротворцев о скандальном инциденте. Он олицетворял само спокойствие. Ещё в юности он смог заслужить себе имя в магических дуэлях, благодаря своей выдержке и хладнокровию. В зону влияния этого весьма не приветливого человека входили и сами суды и весь дознавательный аппарат и само собой, вся система исполнения и наказания. Так что спорить с этим человеком в Огнеграде мог позволить себе лишь глупец. Его боялись не меньше Куратора Оскара Пикинга – главного императорского инквизитора. На балконе, раскачиваясь в кресле качалке, дымил трубкой Воевода – Майк Фирлес, командующий миротворческим корпусом Огнеграда. Резное кресло жалобно поскрипывало под массой тела воина.

– Да прекратите вы, наконец!!! – раздраженно бросил Воеводе судья, уставший от раздражающего скрипа.

– А вы не слушайте, как вы не слушали меня, когда я вам говорил, что нельзя разрешать иммиграцию водяных к прииску. Не было бы этих разговоров о автономии и независимости! – взорвался генерал.

– Гидрид не отделить от руды без магии воды, вам это известно не хуже нашего, и не на барыши ли от Иммонивых шахт вам облагораживают загородную резиденцию друиды Сильвана? Может проблем с автономией не возникло бы , охраняй вы копи так же усердно, как свою дачу. – парировал Судья.

– Да как вы смеете? – воевода зашкрябал ножом по чаше трубки, очищая её от остатков табака и пепла. – Может быть мне стоит снять часть караула с ваших дворцов у залива? Надо было организовать вывоз сырья, а не раздавать наши земли под застройку магам Воды!

– Импорт Гидрида-сырца составляет почти половину нашего валового продукта. Последуй мы вашему совету, мы бы позволили транспортной гильдии диктовать нам условия, не говоря о том, что они сожрали бы львиную доли прибыли. Так что обработка руды в непосредственной близости от копей, идея – в корне рациональная, – вставил казначей Огнеграда Брайн Каунт – невысокий лысый мужчина средних лет в пенсне с толстенными стёклами.

– А строить магистраль с центрами хранения и перегрузки самим слишком накладно, пришлось бы срезать бонусные выплаты всем акционерам, в том числе и присутствующим здесь. Да и потом – на все это требуется время, а император не терпелив.

– Пока автономия и тем более независимость – лишь плод разыгравшийся фантазии водяных. Капитолий не одобрит отторжение,– добавил судья.

– Гидрид – универсальный источник силы для любой магии, в том числе и ментальной. – Ректор оторвал взгляд от окна и развернулся к совету. – Без водной магии отделять Иммоний от породы почти невозможно, но и без огненной стихии его не стабилизировать в Кристаллы Гидрида. И основной покупатель кристаллов – Капитолий. Императора интересует лишь бесперебойная поставка готового продукта в его казну. Тут подвох посерьезнее, чем просто отчуждение территории или попытка вымогательства более выгодных условий на контракт. Да и лишняя инстанция в учете может быть весьма невыгодна. А вот на счёт фантазий Водяных.., не имей эти фантазии твёрдой почвы, Ватерсити не прислал бы сюда этого Дуклиса. Хотя я все больше склоняюсь к мысли, что его визит вряд ли бы внёс положительные сдвиги в спор о Иммонивых копях. Скорее это спланированная провокация, с целью усугубить существующее положение. Вопрос в другом, зачем им это нужно? Слишком много возни, для простой попытки выжать прибыль. Если только Ватерсити нужен сам иммоний, а не гидрид.., – надо будет озадачить хранителя библиотеке порыться в талмудах, может ли сам иммоний служить для чего-либо? – голос Ректора был ровным и спокойным.

– И ещё не факт, что Дуклис действует под дудку Ватерсити, их вполне устраивает существующая система. – буркнул Каунт.

– Ещё ничего не известно по инциденту, а мы уже почти передрались. – Воевода вернулся на балкон и принялся снова начинять трубку табаком, судья вернулся к документам, а казначей к отчётам и счетам. Тишина вновь повисла в зале. Единства в совете не было. Каждый тянул одеяло на себя, не особо заботясь о вреде или пользе своих действий для благосостояния самого города. Совет скорее напоминал собой ватагу разношерстных хищников, объединившихся для поглощения огромной добычи, с которой в одиночку они справиться не могли. Каждый из собравшихся ненавидел и опасался остальных, и только страх перед императором не давал им вцепиться друг другу в глотки.

Дверь с шумом распахнулась, заставив Казначея встрепенуться и поправить покосившееся пенсне.

– Какие новости?– произнёс судья, захлопнув папку с отчетами.

– Изнасилования не было. Не было даже самого соития. Но вряд ли мы сможем это доказать послу. Самописец вышел из строя при попытке сканирования более глубоких слоев коры головного мозга.

– Как такое возможно? – изумлению Ректора не было предела. – Кристалл Правды может вытащить из генома даже воспоминания предков…

– Лицезритель погиб. Кристалл вырубило. Даже записи о происшествии не получилось. Так что предоставить послу нечего. Все говорит против Юноши, да и застали их с оголенными гениталиями. – голос Куратора не выдавал его эмоций и был абсолютно беспристрастным.

– Отсутствие насилия, это уже кое-что, – заерзал судья. – Фальсификация не состоялась.

– Состоялась или нет, переговоров, на которые мы рассчитывали, не будет. Граф Дуклис сошлётся на состояние аффекта. – Ректор оторвался от окна и вернулся в своё кресло за круглым столом.– А спорные территории – останутся спорными.

– Ну сколько там водяных? Десятка три, четыре? – вмешался военный.

– Восемьдесят два чародея, плюс домочадцы, – сухо констатировал казначей.

– Мы все ещё можем решить этот вопрос силой. Отправим туда миротворцев. В несколько недель мы восстановим полный контроль над регионом. Это наша земля!!! – Воевода распалился не на шутку.

– Все в империи принадлежит императору, если мы и расправимся с водяными у месторождения, то открытая конфронтация может перерасти в междоусобную войну, а легион не потерпит конфликта между вассалами. И уж тем более не допустит срыва поставок гидрида. – слова Куратора должны были остудить пыл генерала, но он не унимался.

– Гидрид можно поставить и из резерва, а Если действовать быстро, то можно избежать вмешательства Легиона. Ближайший путевой камень в двухстах милях. Мы покроем эту дистанцию в три перехода. Это четыре дня.

– Да вы свой корпус только неделю собирать будете – съязвил Верховный Судья. – Более двух третьих ваших «вояк» сейчас: либо уже пьяны, либо ещё не отошли от похмелья. Аколиты с ног сбились, стаскивая их в вытрезвители.

– На большее ваши люди и не способны! – в словах генерала явно звучал вызов хладнокровию Лизарда.

– Как бы то ни было, Маги Воды выполнили распоряжение Императора и прибыли на переговоры по территориям возле Иммонивых Копей. – ректор словно не слышал слов военного.

– Это да, наказ верховного водяные выполнили. Теперь им сойдёт с рук даже революция. – настроение судьи вдруг резко ухудшилось.

Ректор обернулся к генералу.

– Уважаемый, а какими силами мы располагаем в районе рудников?

Военный подскочил словно ужаленный.

– У нас там группа стажеров, пара подмастерий, сам Балидур с учеником и семей двести Емпти.– ответил за него казначей.

– Ни форпостов, ни разъездов? – переспросил Куратор.

– Даже регулярного обхода дервишей нет. – ехидно заметил судья, расплываясь в довольной улыбке.

– Отделение Курьеров ушло на разведку в плоскогорье. Оттуда пришли известия о нападениях псиглавцев.

– И? Они застряли в первой попавшейся таверне? – Гриффин с удовольствием сыпал соль на больные места Генерала.

– Они погибли!!! – Взревел Майк Фирлес. Стул под Воеводой зашатался.

– А что вы ожидали, отправляя десяток Емпти разбираться с зверолюдами, а если там анимаги? Надо было дождаться дервиша, запросить подкрепления. Нападение не повод оставлять рудники без охраны. – Слова судьи снова попали в цель. Генерал заскрежетал зубами. Куратор насупил брови. Ректор тёр затылок.

– И как, позвольте вас спросить, вы решили воевать с почти сотней магов воды? – продолжал язвить Судья. Но Куратор оборвал его взглядом.

– Не время сейчас для выяснения отношений. Ситуация у рудника может приобрести стремительное развитие.

Голос инквизитора не выдавал эмоций.

– Предлагаю: немедленно выдвинуть к Копям когорту из курьерской службы, и организовать в этом районе форпост, усиленный дервишами.

– Можно завуалировать это под эгиду обеспечения безопасности торговых путей Империи.– словно рассуждая вслух пробурчал ректор. Его мысли явно были заняты чем то совсем другим. Это бесило остальных членов совета, но высказать недовольство первому магу огня они не смели.

– Что смогут курьеры против Магов? Да и дервиши пригодны лишь заряжать артефакты в деревнях! Емпти, хоть и вооруженные, все равно – всего лишь Емпти. Даже целая сотня не стоит одного Мага, а тут всего три десятка, – отмахнулся генерал, тайно радуясь отсрочке от нависшей бури. – Кстати, а что нам с горе-студентом то делать?

Курьер взглянул на ректора.

– Его декан очень просил за него. На самом деле весьма способный юноша. К тому же закончил Боевой факультет. И закончил с отличием. Победитель магической дуэли среди юношей. Лучший нападающий чанки в университете. Может, есть смысл отправить его к рудникам? Он должен оплатить своё обучение службой в миротворческом корпусе. Только вот Дуклис…

– Гнев Дуклиса будет яростным, – вставил Казначей. – Он явно потребует выдать мальчишку. А то и того хуже, вторгнется на копи с отрядом головорезов. Зачем лить масло в разбушевавшийся костёр?

Судья зашелестел страницами свода законов империи, тщетно стараясь что-то отыскать.

– Вряд ли он отважится.., можно пригрозить ему публикацией записи с кристалла. – при упоминании имени посла, генерал посерел от ярости.

– Вот только записей у нас нет. Блеф не пройдёт. А при малейшем подозрении на подделку он вообще отмахнется от записи, сославшись на фальсификацию. – не унимался Казначей.

– А результатом может стать провозглашение независимости от Огнеграда. И тогда получив статус свободного поселения, шахтеры смогут выбирать себе покровителя. И что-то мне подсказывает, что им станет Ватерсити. – вставил Ректор.

– А кто будет кристаллизовать Гидрид? – поинтересовался Генерал.

– Никто не осмелиться перечить императору. Так что Балидур и продолжит кристаллизовать, только поток Гидрита будет обогащать уже не наши карманы. – сухо заметил Ректор.

– Поэтому, предлагаю военное решение. Манипула миротворцев навсегда похоронит надежды Ватерсити. – генерал красноречивым жестом опустил ладонь на эфес церемониального меча.

– А что нам известно о прошлом этого горе-любовника? – вдруг задал вопрос Гриффин.

Алютам откинулся в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Да на самом деле, почти ничего. Дар открылся достаточно поздно – на восьмой год, но зато, сразу боевым заклятием. Он напал на дервиша, приняв его за одного из оборотней. Из-за шапки. Помните лет десять Император устраивал театральное шоу в годовщину победы над Рюмсталем? Их специально для представления шили. Ну а потом это все ушло в утиль и на распродажу.

Куратор улыбнулся кивая головой.

– Было дело.., Воевода тогда, чуть полгорода в каземат не отправил. Благо вовремя разобрались.

– А чё сразу я? Это ваши клирики хватали кого не попадя, с ног сбились и помощи затребовали. А миротворцы народ дисциплинированный. Дали приказ – выполняют. – Начал оправдываться Фирлес, но умолк под укоризненным взглядом судьи.

– А о родителях?

– Если верить отчету, записанному со слов самого студента: Родители погибли при налете одичалых. Его приютили в кузне городища, Имратий – дервиш, что привез мальчика в город – тоже толком ничего не прояснил, на полученные за Супра премиальные, напился до беспамятства, а на утро был найден в канаве с проломленной башкой и пустыми карманами. Так что из всей на самом деле достоверной информации, есть только запись о том, что его усыновил Огнебород.