Инкуб с автоматом

Пролог

Сегодня на улицах особенно безлюдно. За три квартала встретилась только тётка с пакетом из сетевого магазина, наверное, круглосуточного. Она испуганно посмотрела на меня и перешла на другую сторону улицы. Было ещё ранее утро, но кто-то должен был идти на раннюю работу или возвращаться из гостей. Дворник катил тележку с инструментами. Среди черенков лопат и мётел торчало что-то бледно-сизое. Рука?! Нет, чушь! Дворник посмотрел на меня и улыбнулся. Губы растянулись до ушей, обнажая нереальное количество мелких острых зубов. Гуинплен, – всплыло в мозгу, хотя я не знал, что это слово означает. Или не помнил.

Я заметил двух мальчиков, по росту, примерно лет семи и двенадцати, идущих в сторону городского парка. Одеты они были в рубашки с закатанными длинными рукавами, младший – в клетчатую, большую не по размеру, старший – в светлую неопределенного цвета, то ли серую, то ли бежевую. На обоих были светлые летние брюки и, почему-то, не было обуви. В прозрачном, промытом дождем воздухе был слышен каждый шорох, но шаги мальчиков не добавляли в шум просыпающегося города, ни одного звука. Идти за ними не хотелось до жути. Да и зачем?

Через улицу неуклюже проскакала… гиена? Нет! Бывают уродливые дворняги. С позвоночником проблемы, поэтому задние ноги кажутся короче. Может, машина сбила или побил кто-нибудь. Собака забежала в ещё не освещённый рассветом двор и обернулась. Глаза загорелись красным светом. У животных так бывает. Наверное. Собака взмахнула крыльями, тяжело поднялась в воздух и улетела за ближайшую высотку. Бред какой-то! Высыпаться надо. В подъезде встретился Толик, сосед сверху:

– Я на Игру записался. А ты что? Это прямо под наш с тобой возраст придумано! Айда со мной!

Я не понял под чей, под наш? Толик был минимум в два раза старше меня, но обижался на прибавку к имени слов «дядя» или «Васильевич». Я ответил:

– Был уже.

– И как?

– Проиграл.

– А я выиграю!

Толик помчался играть, я вошёл в квартиру. Мать мыла посуду. Откуда столько грязной посуды, ведь раннее утро? Она повернулась на стук двери:

– Вернулся? Я думала, опять в командировку отправили.

– Нет, играл.

– С Виталькой?

– С ним.

– Правильно, а то в этих командировках и убить могут.

– Меня и убили.

– Знаю, помянули уже.

Я обернулся. За кухонным столом седели бабушка и дед.

– Они же умерли!

Дед достал из стакана вставную челюсть и уточнил:

– А ты – нет?

* * *

Лина раскрыла книгу. Древнее заклинание было написано русскими буквами, но на непонятном языке. Лист с нужным рисунком открыт под зеркалом. Нужно было мелом нарисовать. Да какая разница? Хоть кровью. Захочет – придёт. В прошлый раз пришёл. Красивый! Тело фитнесс-инструктора, голубые глаза и белозубая улыбка. Большое, сильное тело, горячее и страстное. Больше ничего не запомнилось: слишком много алкоголя. Жалко. По приятной истоме на утро можно было догадаться, что было хорошо. Пила для храбрости, а получила отупение. Зато рассказывать никому ничего не нужно, встречаться потом, общаться, быт налаживать. Встретились-разбежались.

После злосчастной игры Лина долго ни с кем видеться не желала. Да и остальные не стремились. Коля переехал и не звонит. Виталик женился на своей начальнице, воспитывает дочь. А раньше хвостом таскался, любой каприз выполнял, как щенок. Он ведь из-за Лины на игру пошёл. Или из-за приза? Ещё Сашу с собой приволок. Сашку жалко. Красивый парень, настоящий мужик. После его исчезновения долго пришлось в полицию ходить, показания давать об одном и том же: не знаем, играли, все на месте – его нет. Организаторов хотели прикрыть. А за что? Трупа нет. А может, откупились.

Наверное, перелом наступил не из-за самого мероприятия, а от перемены в бывшем ухажёре. Получается, всё из-за приза. Она дура вообразила, Аранзебия глупая, что от любви безмерной, а Виталик на игру пришёл исключительно из-за приза. Только они с Игорем выиграли и получили ноутбуки. Игорь, правда, не сам. Там барсук сыграл. А все смеялись: что за оружие. Вот так-то! После игры Виталик к Лине совсем охладел. Общался, но как-то нехотя. Дошло до того, что она сама стала предлагать встречаться. Обидно всё-таки: то липнет, то сквозь зубы разговаривает. Лина даже методы колдовские стала искать, зелья приворотные, заклинания. Нашла в сети эту книгу. Тут немного другое. Не конкретного мужика притягиваешь, а просто мужика, рандомного, какой в зеркале покажется. Он вылезает оттуда и делает мужские дела. Нет, не кран починить, а совсем мужские, в плане секса. Инкуб называется. Ну и, пускай Виталик со своей тётей с работы живёт.

Лина зажгла свечи и стала произносить слова:

– О магна Асмодеус! Принцепс нигтмарес эт суккуби! Миттэ ме сервум туум эмплэре меа иракундус дезидериа!

Отражение пламени свечей, как и в прошлый раз замерцало и стало превращаться с комнату, драпированную красным бархатом. Только в комнате никого не было. Лина некоторое время вглядывалась в полумрак отражения. Ничего. Появились звуки: топот возня бормотание. Откуда-то сбоку быстрым шагом вошёл мускулистый высокий парень с какой-то тряпкой вокруг бёдер. Не тот, который был в первый раз. У этого были кудрявые чёрные волосы, нос с горбинкой…

– Саша!

Мужчина приблизился к зеркалу всматриваясь:

– Ты девушка Виталика! Лина?

– Да. Но как…

– Можно я войду?

– Входи, – растеряно пробормотала Лина, но вспомнила о чём хотела узнать все эти годы, – куда ты тогда делся?

Александр не ответил. Он перелез в комнату. Лина хотела переспросить, но не успела. В зеркало лезла незнакомая брюнетка в чёрном кожаном костюме, облегающем стройное тело, затем полез старик в длинном расшитом узорами пиджаке. Нет, скорее в сюртуке или френче, а может – в камзоле, Лина не разбиралась. На плече старика сидела хищная птица. Хозяйка оцепенела. Последним, на десерт, в зеркало протиснулся огромный драконоденозавроподобный крокодил. Рептилия махнула хвостом. Комод разлетелся в щепки. Зеркало упало и разбилось. Саша потушил голой ногой упавшую на палас свечу и посмотрел на осколки:

– Как, обратно-то?

– Разберёмся, – неуверенно прохрипел старик.

Крокодил воспользовался тем, что про него забыли, разинул пасть и рванулся к Лине. В сантиметре от лица девушки хищник был остановлен неожиданно сильной рукой пожилого старика. Лина этого уже не видела. Она спаслась глубоким обмороком.

* * *

Председатель обвёл взглядом собравшихся. Недовольно глянул на гостя: «Умеет же эффектно появиться. Сразу показывает, кто главный. По штату вроде бы и заместитель в соседнем департаменте, но все знают, чей любимчик. В подчинении в три раза против моего. Своими и командуй. Можно отдельный департамент создать, но наверху всё тянут, а он бесится. Генерального тоже понять можно: такому выскочке слишком много власти давать нельзя. Взлетит – небо пробьёт. Небо… смешно. А так – большая лягушка в маленьком болоте». От последнего каламбура жабьи губы растянулись в улыбку. Хорошо, что это лицо никто не видит. Как бы то ни было, вопрос на повестке серьёзный, нужно решать. Но не сразу, пусть высокий гость и в нашей рутине поварится. Председатель начал заседание

– Начнём. Докладывай, Рамисон.

Ближайший к председателю сотрудник, мужчина неопределённого возраста с причёской на прямой пробор и в пенсне, с нарукавниками поверх кружев бархатного камзола, развернул свиток, придвинул его вплотную к глазам, потом отодвинул на вытянутые руки и начал читать:

– Объём валового внутреннего продукта за отчётный период составил шетт ма альфин эргонов. Из них: арбэа ма альфин приходится на Ву, остальные тартайн ма альфин – Ци. Ебитда выросла на хэмышат-асар при падении чистой прибыли на тлат асар…

– Уважаемый, – тихо, но так, что услышали все, перебил докладчика высокий гость, – не стесняюсь признаться, что не силён в фундаментальных терминах. Можно попонятнее, чтобы и простому люду, – саркастическая улыбка, – понятно было?

Бухгалтер глянул на председателя, тот кивнул, докладчик повторил:

Энтелехия составила шестьсот тысяч единиц. Из них четыреста тысяч – Скверна, остальные двести тысяч – Благодать. Цифры округлённые. Прибыль до вычета накладных расходов выросла на пятнадцать процентов, но лишь за счёт этих самых расходов, потому что чистая прибыль упала на тринадцать процентов…

– Вот об этом я и приехал поговорить, – снова перебил приезжий, показывая кто настоящий председатель собрания, – руководство обеспокоено. Вы, как производственники, требуете всё больше ресурсов. А на что? Где это самое производство? Смежным департаментам приходится экономить на самом необходимом.

«Да, на необходимом! – подумал забытый председатель своей человечьей головой. – слышали, какую ты себе планету отгрохал для психологической разгрузки работников Департамента искупления. Самых молодых искупляющихся выбрал. Чтобы было с кем искупляться на берегу тёплого океана. Вот уж эти человеческие пороки! Модно стало». Мысли не отразились не на одном лице. Похвастаться директору Департамента энергетики действительно было не чем. Приходилось слушать нападки лощёного выскочки:

– Как мы видим, дела у конкурентов идут ещё хуже, – голос докладчика стал жёстким, – только не надо ставить это себе в заслугу. На нас подали жалобу на самый верх. Дескать, нарушаем антимонопольное законодательство! Можно было бы и замять, если бы в этом была ваша заслуга. А так, получается, и у них пусто, и у нас не густо? Закон сохранения энергии никто не отменял! Ищите утечку!

– Ищите утечку?! Умник! Ты на кого голос повышаешь, прихвостень?! – над столом стала вырастать фигура председателя. Именно – вырастать, а не подниматься из кресла. Из головы, сросшейся из трёх, вылезли четыре мощных рога. Изо рта вместе с грохочущим голосом изрыгался огонь. – думаешь без Пеймоновой подсказки ничего не завертится, кто может думать, давно в центре работает, а на местах быдло осталось? Техники без отдыха работают. Все интерфейсы, все каналы проверили. Двое от усталости развоплотились. А они были лучшими. Нет пробоя!

– Не кипятитесь Баал, – с дрожью в голосе промямлил тот, кого назвали Пеймоном, – не нашли в каналах – ищите в самом генераторе. Пару легионов запустить. Есть мнение, что оборудование устарело и нужно от него избавляться. Армагеддончик, так сказать. А вас примкнуть к другому департаменту, более эффективному. Создайте комиссию, разберитесь. И не тяните. А мы уже решим, что дальше делать. Всё! Некогда мне с вами болтать. Дела.

Гость порывисто встал, потрогал корону из рогов, как будто она могла сползти, гордо поднял голову и прошествовал к выходу. Тут же затрубили трубы, ударили медные тарелки. Слуги подвели богато украшенного одногорбого верблюда.

– И ещё, – музыка мгновенно стихла. Пеймон смотрел с высоты дромадера прямо в глаза Баалу, – вам назначен наблюдающий от конкурентов. Инкогнито.

Вновь грянули фанфары. Процессия удалилась. Баал принял первоначальный вид. Тремя головами, человечьей, жабьей и кошачьей, думается лучше. Засеменил на паучьих лапках из угла в угол.

– Я предлагаю, – донеслось с дальнего конца стола.

Короткий хлопок, ужасный крик, и все испуганно уставились на быстро сгорающую субстанцию, которой совсем недавно был неопытный сотрудник. Баал, успокоившись актом аутодафе, вернулся на своё место и обвёл взглядом собравшихся:

– У кого-нибудь есть предложения?

Как раньше поплатился сотрудник за реплику, теперь можно было поплатиться за молчание. Начался мозговой штурм:

– Может возмущение внешнее создать? Выжать максимум. Войну можно развязать.

– Пару легионов отправить на зачистку. Всё лучше, чем полное уничтожение.

– Новый разумный вид вывести.

– Кто же будет его выводить? – оскалился львиной пастью крылатый спорщик. – Не Вы ли, милейший Аглафос? Выведите сначала разум в своей голове… в обоих… в любой, сколько бы не отрастили.

– Гнусный Роффлекс!

Одна из упомянутых голов, собачья, вцепилась в бок противнику. Тот взмахнул крыльями и поднялся над столом заселений. Собравшимся явились гусиные лапы и заячий хвостик. Роффлекс рывком оторвал собачью голову. Две другие, гусиная и бычья слились в одну, тело по-змеиному вытянулось и обвило крылья противника. Дерущиеся рухнули на пол и закатились под стол, где продолжили возню.

– Инопланетян заслать. Попросить у смежников, – гнусавил огромный осьминог, но его никто не слушал.

Атмосфера накалялась. Собравшиеся теряли человекоподобный облик, отращивая клыки и когти. Голоса повысились до криков и стали переходить в бессвязный рык. Появилось оружие. «Хорошо, что Пеймон ушёл, – с тоской подумал председатель, – хотя их понять нетрудно: нервы. Если департамент расформируют, с нуля нужно будет подниматься, с рядовых должностей, кадрового резерва. А то и в легион отправят, тысячей командовать».

– Хватит! – сказал он спокойно, но галдёж моментально прекратился. – Агарес, что скажешь.

– При всём моём уважении к коллегам, – прохрипел молчавший до этого старичок, – всё не то. Если утечка существует, увеличение нагрузки полностью пробьёт изоляцию. Так и до короткого замыкания недалеко. Сами Армагеддон устроим. Искать нужно.

– Что-то твои техники до сих пор ничего не нашли!

– Здесь не нашли. Там искать нужно, на месте. Есть мыслишки. Я заявочку на проникновение составил. Два техника и инкуб для входа. Старшим сам пойду.

– Шеф, давайте я тоже схожу, посмотрю, что и как, – раздался женский голос.

Все украдкой глянули на говорившую. Прямо глянуть не решались. Все слышали, что облегающий стройную фигурку костюм сделан из кожи, содранной с врага в бою. Причём ко времени изъятия материальчика, противник думал, что всё ещё сражается. Из-под стола потихоньку выползла дравшаяся парочка. Алгафост нашёл собачью голову и прилаживал на место.

– Сходи, Гремори, – согласился с женщиной Баал, – только тихо, без мировых войн. Идите вдвоём.

– И инкуб, – напомнил старик.

– Да, и инкуб. Выполняйте.

Когда, казалось, все вышли, Баал обратился в тёмный угол:

– Проследи.

Вместо ответа хлопнули большие крылья, и серый журавль взмыл ввысь прямо свозь потолок.

Глава 1

То, что игры закончились стало понятно, когда плечо пронзила острая боль режущей плоть стали, в аккурат под обрез броника. Я перекатился на спину. Ствол АШ синхронно с глазами искал противника. Поздно: тело в облегающем серебристом костюме уже падало с крыши гаража. Виталик отработал из снайперки. Лучше поздно, чем никогда.

От стены, за которой я прятался, скоро совсем ничего не останется. Танк из переулка методично уничтожал её из пушки. Странный танк: он не приполз на гусеницах, а пришагал на ногах. Подобного робота я видел на выставке военной техники, только тот просто стоял перед входом и приветственно поднимал боевую клешню. По-моему, картонную. Этот же мочит не по-детски. Если у противника не закончатся боеприпасы – хана котёнку.

За гаражами тоже слышны звуки боя. Там трудится наш последний наш союзник. Обычно я говорю: «крайний», чтобы не сглазить, но тут уж точно – последний. Это тот, который в шлеме с двумя большими выступами, похожими на кошачьи уши. Что у него там: радары, оружие? Надо будет спросить. Потом, если будет кому и у кого спрашивать.

Молодчик в робокопском шлеме густо поливал трассерами из какого-то огромного автомата, не давая шмальнуть в танк из РПГ. Держал он громоздкое оружие легко как пластиковое. Да ещё и гранатами или ракетами гвоздил из-под ствола. До сих пор не могу понять, как можно было из ручного оружия пробить монолитный полуметровый железобетон. Тут танковая пушка не всяким снарядом справится. Нужен какой-нибудь Манго или Свинец. А с руки даже отдачей не откинуло. Точно, секретная разработка. Наша, американцы до такого не додумаются, только если украдут.

Тело Аранзебии лежало неподвижно посреди улицы. Бесполезный против автомата меч «Стальная ярость» в неподвижной руке, «Лук великого Мары» – рядом. Может ещё живая? Невозможно подойти проверить: слишком плотный огонь. По придурку с барсуком всё ясно – без головы люди не живут. Это надо было придумать: прикрутить животному ручку от бензопилы и заставлять грызть противников. Смешно, но глупо. Зверь, кстати, выжил. Бедолага спрятался в подъезде.

Положение можно было назвать стабильно хреновым. Я чувствовал, что камуфляж под жилетом пропитывается кровью, но перевязать сам себя пока не мог. По шлему гулко ударил обломок стены, звук продолжился долгим звоном в ушах. А говорят, что голова – кость, поэтому болеть не должна. Скорее – кастрюля, а варево в ней у каждого своё. Гул в пространстве под шлемом подтвердил, что ничего не наварили. Ни одной мыслишки.

Хрустнул гравий раздробленной стены. Я обернулся. Из проулка выбежал ушастый друг. Худощавый, в оранжевой броне. Он улыбнулся от уха до уха, подмигнул огромным зелёным глазом и что-то бросил по направлению противника. Какой-то шар. Граната? Плохо бросил: не в танк и не в робокопа, где-то посередине. Не граната. Шарик подлетел в воздух, засветился разноцветными огнями и взорвался… звуками весёлой музыки. Вот те на – оружие!

Противник отреагировал как-то странно. Вернее сказать, никого не удивит если в компании на отдыхе кто-то станет танцевать под музыку. Но не в боестолкновении! Солдат прижал к груди своё громоздкое оружие и притопывал в стиле дискотеки восьмидесятых. Танк прекратил стрельбу, тяжело поднялся на две железные, наподобие страусиных, ноги и пошёл в присядку. Вы когда-нибудь видели, как танцует танк? Вам повезло: жуткое зрелище. Я даже забыл стрелять. Не то, чтобы потерял концентрацию, просто охренел.

Ушастик вытянул в сторону врагов руку в жёлтой перчатке. Брызнула какая-то жидкость, музыка мгновенно стихла, а на месте наших противников стояли два растения. Солдат превратился в классический кактус, а на месте танка стоял раскидистый куст с колючими мясистыми листьями. Я такой в коридоре поликлиники видел. Маскировка? Куст в городе? Всё равно – враг. Досадуя на заминку на любование дискотекой, я выпустил противотанковую гранату. По бывшему танку. Всё логично. Виталик тоже очнулся и срезал кактус очередью из калаша. Победа! Мы побе…

Хрясь!.. Его как-то не по-русски звали. Ричард? Ричмонд? Ушастик нагнулся забрать отработавший шар, и его просто вдавила в асфальт рухнувшая с неба огромная горилла. Полыхнули и погасли сопла реактивного ранца. Всё-таки доработали до серийного образца!

– Это вам не мартышкин труд! – провозгласила обезьяна

Хотя, какая обезьяна? Меня не так воспитывали. Афроамериканец, конечно. Если руки длиннее ног, значит уже животное? Есть расовые различия. Говорит, значит человек. Хотя и огромный. Может, спортом занимается. А я сразу, обезьяна. Стыдно.

Мысли неслись в голове, а руки работали. Я бросил РПГ и схватил АШ. Пули скользнули по белой броне, не причинив противнику ущерба. Темнокожий выстрелил молнией из большой даже для него ручной приблуды. Удар электрического тока отбросил меня спиной на стену. Руки и ноги отказывались двигаться, но голова работала. Виталик поливал громилу очередями. «В лицо!» – хотелось крикнуть, но слова застряли в вязкой слюне. Громила ответил своей молнией, но не по моему товарищу, а куда-то вверх, потом себе под ноги. Что происходит? Я присмотрелся. У нас появился новый боец. Точнее, мы его рано вычеркнули из боевого расчёта. Барсук выскочил из подъезда и вцепился в ногу говорящей горилле. Когтями и зубами он довольно успешно раздирал бронелисты. Уже стала видна тёмная шерсть. Это действительно была обезьяна! Вот ведь чудеса дрессировки.

И тут я увидел Ангела! Он, вернее она, спускалась с неба на белых крыльях и в белых одеяниях. Над головой светил золотом нимб. Ликом Ангел был светел… Да кого я обманываю?! Это была офигенски красивая девчонка. Стройная фигура с идеальной грудью и длинными ногами. Между платьем и высокими белыми сапогами виднелась изрядная часть восхитительных бёдер в коричневых облегающих брюках. Чуть приоткрытые коралловые губки, немного вздёрнутый носик и огромные серо-голубые глаза! Мой организм начал физиологически реагировать на всю эту красоту. Стало стыдно. Я неравнодушно отношусь к женскому полу, но ведь это – Ангел, существо культовое.

Девушка приземлилась возле солдата, после гибели переставшего быть кактусом. Виталик перезарядил автомат, опёрся о багажник брошенной машины и выстрелил в Ангела… Ангелицу?.. Ангелиху?.. Нет, так совсем плохо. Буду называть просто – Ангел. Ну разве можно стрелять в красивую девушку?! Не красивых вообще не бывает, но эта – совершенство! А в неё – из автомата. К счастью или на беду, но противник женского пола резко вскинула крыло. Пули выломали одно перо и с глухим звуком прошли вскользь. Ангел резко развернулась и не целясь выстрелила в ответ. Из какого места облегающего костюма появился пистолет, я не понял. А ведь осмотрел все изгибы досконально. Любовался. Палка какая-то в руке была, пистолета не было.

От созерцания меня отвлёк короткий вскрик. Виталик рухнул за автомобиль. Моё тело уже отходило от паралича и смогла совершить неуклюжую перебежку к раненому товарищу. Благо, противник на меня не обращал внимания. Ангел активировала над собой светящийся купол и тыкала в солдата палкой. Тот пошевелился. Горилла никак не могла отбиться от назойливого барсука.

Виталик был жив и в сознании. Пуля вошла в грудь под правой ключицей и вышла через лопатку. Хорошо, не застряла. Я полез в разгрузку за перевязочным пакетом.

– Аптечка, – прохрипел раненный.

– Что?

– Аптечка в багажнике машины. Тут во всех багажниках есть аптечки.

Я нажал на кнопку. Крышка поднялась. Там действительно лежала зелёная коробка с красным крестом. Я попытался открыть, но Виталик левой рукой вырвал её и приложил к ране. На коробке вспыхнула зелёная полоса и начала уменьшаться. Когда индикатор стал совсем коротким и сменил цвет на оранжевый, напарник отодвинул аптечку:

– Расстегни жилет, кровь остановлю.

Коротко шаркнули липучки. Организм заметно повеселел.

– Не пойму, – размышлял вслух Виталик, – солдат с пулемётом, горилла, крылатая тёлка…

– Ангел!

– Скорее – хилер. У неё не крыльях красные крестики. Не важно. Нас двое. Получается – пять. Всё должно закончиться.

– Шесть.

– Что – шесть?

– Нас шестеро. Ты барсука не посчитал.

– Он же не боец, а оружие.

– Ага, не боец! Пока мы здесь прохлаждаемся, он обезьяне ногу отгрызает. Без него бы и нам кирдык.

Виталик высунулся из-за машины, но тут же юркнул обратно: выздоровевший солдат вместе с Ангелом открыли огонь. Я лёг за спущенное колесо и дал ответную очередь. Мой товарищ снова задумался (любит он подумать, когда стрелять надо!), потом спросил:

– Ты говорил, ноут не нужен?

Тёплая от стрельбы сталь пистолетного ствола ткнула в прореху расстёгнутого бронежилета. Я успел увидеть, как дёрнулась и безвольно упала обезьянья лапа с электрической пушкой. одновременно в небе вспыхнул свет, заиграла музыка и глухо рявкнул «Пустынный орёл». Хорошее оружие, убойное.

* * *

– Нахеран! – окрик Хепогона вывел из воспоминаний о моём последнем в жизни боестолкновении. Оказывается, есть много событий, которые не крайние, а по-настоящему последние.

– Не по чину тебе в облаках летать.

Да, облака, это по части конкурирующей конторы. А Нахеран – не ругательство, меня и в самом деле так зовут. Есть имена и посмешнее: Переух, Балалос, Дорак или парочка Кобел и Собел. Ладно, согласен, Нахеран – самое смешное. Здесь имён не выбирают, они как-то сами возникают, независимо от пожеланий родителей или владельца. Потом своими делами прозвище можно прославить, чтобы никому смешно не было. Где, здесь? В Аду. Я после смерти инкубом работаю. Мелким демоном, который является на землю ублажать похотливых ведьм. На такой службе особо не прославишься. Только если в определённом смысле. Так что Нахеран – самое подходящее имя.

А всё батя. Мне и при жизни с именем не очень повезло. Вернее, с отчеством. Только подумайте – Александр Бхутамович Кузнецов! Да ещё и с внешностью продавца фруктов на рынке. Чтобы не быть постоянно битым, пришлось быть сильным. Мама говорила, что хотела назвать меня Искандером. Хорошо, что передумала. А крупный нос с горбинкой и иссиня-чёрные волосы пригодились к местным внедряться, когда «сверчком» в жаркие командировки жарких стран ездил. Ещё бороду тогда отрастил.

Так вот, насчёт отца. Мама в молодости со всякой эзотерикой восточной игралась. Доигралась! Вызвала самого верховного инкуба индуизма, Бхутама. А мне говорила: студент по обмену. Кстати говоря, отец со мной так и не пожелал увидеться. Конечно, он чистокровный демон, а я полукровка, которому место пушечным мясом в легион идти или костры под сковородками подпаливать в департаменте искуплений и наказаний.

Инкуб тоже не считается почитаемой должностью, но работа творческая, индивидуальная. Женский пол я очень обожаю. Считаю, что некрасивых вообще не бывает. Это, наверное, генетическое. Не подумайте, красоту я ценю больше, чем многие. Влюблялся больше десяти раз. И только за одну неделю. Просто нижняя граница принятия женского тела у меня выше, чем у остальных людей… просто, у людей. Как у инкубов. Почти.

– Нахеран, пойдём, – Хепогон приглашающе махнул рукой, – там тобой высокое начальство интересуется.

– Пойдём?! – презрительно наморщил ангельское личико Утифа, со своего высокого стула-насеста.

От этого лицо стало похоже на старушечье. Откинуться как я на диване ему мешали огромные крылья. Это мой напарник по дежурству. Тоже инкуб. Ходить ногами на расстояние более десятка шагов считается дурным тоном. Мы были на дежурстве в зале с зеркалами. Время от времени одно из зеркал загоралось. Это какая-нибудь ведьмочка решила пошалить. Через зеркала инкубы проникают в мир людей. Но только по вызову. Правила такие. Были и постоянные клиенты. Для этого у каждого инкуба дома тоже было зеркало. У меня постоянных пока не было. Приёмчики, что ли какие-то не выучил. Некоторые, перед тем как зайти, стоят, смотрят задумчиво сквозь зеркало. Другие влетают дуновением, нежными невидимыми касаниями доводя до исступления. От таких ждут продолжений. У меня всё просто: трах-тарарах и все дела. На земле многим нравилось, но от демонов ждут большего.

Пройтись, а не перенестись мгновенно в точку назначения, Хепогон предложил не просто так. Только мы прошли сквозь стену, он заговорил:

– В футбол погоняем после работы? Пять на пять. Поле новое сотворили вместо разрушенного.

– Неохота. Опять кто-нибудь фокусы показывать будет, силу наращивать или мячом не расстоянии управлять. По-человечески не получается.

– Нам одного человека не хватает, – заканючил Хепогон и вынул туза из рукава, – в группе поддержки новая цыпочка появилась.

– Человек?

– А то! В Омут потом завалим, потусим.

Знал же, чертяка, на что подсекать. Почему мы друг друга людьми называем? Всё просто. Так всегда случается с некоренными жителями и полукровками. Жил, например, природный немец в России. Товарищи его, понятное дело, Фрицем поддразнивали. Не со зла или расизма какого. Просто принято так: немец – Фриц, армянин – Хачик. Без подтекста. Решил этот Фриц, который на самом деле Эдуард, перебраться на историческую родину. И кто он там? Конечно, русский Иван, хоть и Эдик. В хорошем смысле. Так и с нами, которые в человеческом обличие в Ад попали. Да не в наказание за малифиции, а работать. Полукровки, ведьмы всякие, колдуны. Там мы – демоны, здесь – человеки.

И развлечения у нас по старой памяти: в футбол погонять, в баре зависнуть, любовь-морковь. Плохо только, что все со временем перекрашиваются под местных. Рога-крылья отращивают, магию применяют не по делу. Представляете, если каждый силой мысли голы будет забивать? Это же ни в какие ворота! Нет, в ворота мяч как раз-таки залетит. Но так же не честно! И в баре их уже текила не прёт, кислоту подавай. Не наркотики, серную да соляную хлыщут, а потом огнём изо рта пыхают. Не по-людски.

Место наших встреч – кабак «Тихий омут». Там и еда с Земли и повспоминать жизнь есть с кем. Особенно мне нравится с новенькими пересекаться. С девушками, конечно. Вот я и согласился.

– Ладно. Ты про начальство наврал, чтобы меня вытащить? С огнём играешь! Пошлют котлы кочегарить.

– Нет. У нас посадка на линии. Надо на месте потестить. Нужен перевозчик. Ты любишь туда ходить, вот я и предложил кандидатуру. Поаккуратней общайся: один из топов пойдёт и кто-то из смежников, тоже говорят, начальство.

Начальства у меня не сильно много. Директор департамента Асмодей не считает наше направление перспективным в грехопадении. Люди между собой значительно более страшные дела творят. Верховный инкуб нашего региона, Леонард, скорее играющий тренер, административщину не любит. Проведёт планёрку, и пашите. Если крупно кто подставит, может и развоплотить, а так, по мелочам, в работу не лезет.

Иногда меня приглашают группы проводить в мир людей. Каждый шпион знает: для того, чтобы среда внедрения не мешала работе, нужно слиться с толпой. Именно из этих соображений группы для посещения Земли отбираются по принципу «лишь бы человек был хороший». Главное тут слово – «человек». Большинство низших демонов вообще не имеют сложившейся формы. Так, единица энергии, заметная только по своим действиям. Я раньше думал, что «Легион демонов» это какое-то воинское подразделение, построенное в стройные ряды с щитами и копьями. Нет, просто некоторое количество силы, которое может призвать высший демон, король там или герцог какой-нибудь, в случае локального конфликта.

Демоны посильнее приобретали форму. В основном, примитивную: ноги, руки, башка с яростным оскалом сотни острых зубов, может, тысячи. Здесь всё может быть: Ад. Серьёзные пацаны увлекались звероподобием. Кого здесь только не встретишь! Волки со змеиными хвостами и щупальцами вокруг головы, крылатые львы с бычьими рогами, свинокольмары, козлодинозавры, драконы, камелопарды, грифоны с различным количеством голов и конечностей.

В последнее время, с появлением на Земле людей, в моду вошла антропоморфность, но спокойно принимать появление среди людей манерного инкуба или халкоподобного демона можно только в фильмах и комиксах. У меня же внешность после смерти так и не поменялась. Я почему-то не умею её менять. Фантазии, что ли, не хватает. Зато я по зову через зеркала ходить могу. Ну это каждый инкуб может. Можно кого-нибудь с собой проводить, но только с разрешения высокого начальства. Для порядка!