Девочка из трущоб. Вернуть любовь

Пролог

– Чшшш, – прикладываю указательный палец к губам, показываю трёхлетнему сыну не издавать звуков.

Три мусорных контейнера, за которыми мы спрятались, источают такое зловоние, что дышать невозможно. Как можно тише раскрываю молнию сумки, опускаю в неё руку, достаю маленькую пачку влажных салфеток. Подцепив острым ноготком липкую наклейку, вытаскиваю пару штук. Одну прикладываю к носику сына, вторую к своему. Салфетки имеют тонкий запах ромашки. Носа касается приятный запах, хоть как-то перебивает вонь мусора.

Закусываю губу, когда слышу быстрый топот ног нескольких человек, и молюсь, чтобы нас не обнаружили.

Как он здесь оказался? Как? Зачем приехал сюда? Чего ему в своей столице не сиделось?

– Шеф, мы их упустили, – разносится совсем близко.

Втягиваю голову в плечи, одной рукой прижимаю к себе сына, и ей же держу у его носика салфетку, второй свою. Плечом опираюсь о стену старой кочегарни, возле которой и стоят контейнеры. Сидеть на корточках становится неудобно, ноги начинают покалывать.

– Обыскать каждый закуток! – гремит голос из прошлого.

По телу от таких знакомых вибраций разбегаются мурашки. Они поднимают из моей глубины то, что я похоронила там четыре года назад. Похоронила и приказала себе никогда не вспоминать.

Топот быстрых шагов удаляется, а я затаиваю дыхание отсчитываю секунды до момента, когда преследователи вернуться назад. Дальше гаражи и тупик. Не правильное место я выбрала для «пряток».

– Ма, – Максимка поднимает на меня взгляд и морщит носик.

Знаю, пахнет ужасно, но нам нужно продержаться. Он уйдёт, и тогда мы выберемся отсюда, и уедем в деревню к моему дяде. Там нас точно он не найдёт.

– Тшшш, – трясусь всем телом, взглядом молю ребёнка потерпеть.

Нас могут услышать. Нельзя издавать и звука.

– Ты точно видел, как они забежали именно сюда? – вздрагиваю, я не слышала, как они вернулись обратно.

– Точно шеф, – летит ответ.

Уходи! Уходи! Уходи!

Что мантру повторяю про себя.

– Там в заборе дырка есть, они могли пролезть в неё, – раздаётся ещё один голос.

Нечеловеческое рычание, и сильный удар по одному из контейнеров. Подавляю в себе крик от неожиданности, а вот Максимка пугается и вскрикивает. Прижимаю ладонь к его рту, прислушиваюсь к образовавшейся тишине, затаив дыхание.

Они услышали! Услышали Максимку!

– Возвращаемся, – как-то чересчур спокойно произносит человек из прошлого.

Даже в мыслях не хочу и не могу произносит его имени. Его для меня больше не существует. Он прошлое, забытое и плохое.

Слышу звук удаляющихся шагов, и чуть сознание не теряю от облегчения. Ушёл! Он не нашёл нас.

Выбираться из своего укрытия не спешу, сижу ещё пару минут, нужно убедиться, что они не вернутся обратно.

Когда от вони помойки становится совсем дурно, выпускаю сына из объятий, поднимаюсь на ноги морщась от неприятного ощущения тысячи острых иголок в них. Расправляю юбку сарафана, беру за руку Максимку, осторожно выхожу из-за контейнеров.

– Мам, – зовёт меня ребёнок, – ати, – показывает мне свои пальчики, на которых повисла густая паутина.

– Сейчас родной, – натянуто улыбаюсь ребёнку, и той салфеткой, что зажимала себе нос вытираю его пальчики.

Следом достав новую из пачки, вытираю маленькие пальчики.

Меня ещё потряхивает, руки дрожат. Зачем он приехал в это захолустье? Что его сюда привело? Когда сбегала сюда, была уверена, что никогда больше не встречу этого человека. Но я ошиблась… Нужно срочно вернуться домой, собрать вещи, и ехать к дяде.

Там он меня точно не найдёт. Домик лесничего в самой гуще леса. Посторонние там не ходят, а значит никто нас не увидит, и призраку прошлого не расскажет.

– Ну что малыш, дамой? – спрашиваю своё чадо, протягивая ему руку.

– Неть, – качает головой, – ачу на олку, – напоминает о том, куда мы шли, пока не встретили ЕГО.

– Малыш, – присаживаюсь перед ним на корточки, – мы обязательно сходим на горку, но сначала нам нужно домой, хорошо? – вижу в его глазах обиду, но мой Максимка очень послушный ребёнок.

– Асо, – кивает головой, и протягивает мне руку.

Выпрямляюсь, беру маленькую ладошку в свою, слегка сжимаю и поворачиваюсь в сторону выхода, как сердце замирает, и следом срывается в галоп.

Нет! Нет! Нет!

В трёх метрах от нас стоит мужчина, от которого мы и прятались. Мужчина, что растоптал меня четыре года назад, унизил перед своими друзьями-богачами, насмеялся, сделал очень больно. Не физически. Нет. Он просто вырвал мою душу, разбил на осколки моё влюблённое сердечко.

А я сбежала – бросила всё к чему так стремилась, ради чего не спала ночами, чтобы вырваться из захолустья, в которое в итоге вынуждена была вернуться! Я не смогла выдержать всего того кошмара. Глумливые смешки в мою сторону, как я до этого думала «общих друзей», их колкие – оскорбительные словечки, порча моих вещей и это только малая часть того, что они делали.

Сбежала! И как оказалось не одна. Мой попутчик сейчас стоит рядом со мной, держится за мою руку своей и смотрит на мужчину, на которого он так сильно похож!

– Я знал, что ты где-то здесь, – произносит хриплым голосом, смотрит своей чернотой в мои глаза, неотрывно, пугающе, – как живётся в трущобах… Мики? – интонацией выделяет последнее слово, от которого я непроизвольно вздрагиваю.

«Мики» – это прозвище придумал для меня ОН, с первого дня нашего знакомства, как только узнал мою фамилию. Именно так называл меня когда-то ДАНИИЛ, призрак прошлого, что стоит сейчас напротив и преграждает нам выход из этого закутка. А на его заданный вопрос хочется рассмеяться.

– Неужели ты не рада меня видеть? – не дождавшись от меня ответа, чуть склоняет голову набок, задаёт следующий вопрос с наигранной грустью в голосе.

– Нет, – отвечаю честно, голос хриплый, во рту всё пересохло от страха.

Я боюсь! Боюсь того, что сейчас призрак прошлого посмотрит на моего сына и всё поймёт! Поймёт, что маленький мальчик, держащий меня за руку, полная его копия! К моему несчастью, этот мужчина очень сообразительный, и ему не нужно ходить кругами, чтобы понять…

Словно прочитав мои мысли, Даниил переводит взгляд с моего лица ниже, скользит им по моей фигуре облаченной в простой, дешёвой сарафан, кривит губы и останавливает взгляд ровно на лице Максимки.

Пристальный взгляд тёмно-серых глаз изучающе сканирует личико моего сына. В голове бьёт набатом «спрячь, закрой, не дай понять!». Серые глаза сужаются, а тело мужчины слегка поддаётся вперёд, и это служит для меня сигналом. Перехватываю руку сына за запястье, и рывком задвигаю его за себя, пряча от призрака прошлого.

Несколько секунд он смотрит на то место, где стоял Максимка, а после медленно поднимает взгляд скользя им вновь по моему наряду. Как только наши взгляды встречаются и на глубине его глаз я вижу зарождающиеся пламя, понимаю. Он всё понял! Понял, что Максимка его сын!

Боже помоги нам! Пусть этот человек исчезнет, испариться, забудет про то, что увидел!

– Я забираю его, – разрушает тишину, обрушивая на мою голову небеса, – А ты Мики, пожалеешь, что скрыла от меня сына, – в один широкий шаг оказываясь рядом со мной, рычит мне в лицо угрозу.

Глава 1

ДАНИИЛ

Мысленно матерю младшего братца за его легкомысленное поведение, нервно барабаня пальцами по рулю, смотря на серое здание университета, в котором он обучается. Мелкий пару дней назад поучаствовав в нелегальных уличных гонках, и к его, а теперь и моему несчастью, был словлен сотрудниками ДПС.

После кругленькой суммы, отданной отцом на «благотворительность», разгневанный родитель лишил Вика автомобиля на три месяца. Но этого отцу показалось мало, братца посадили под домашний арест, а я оказался приставлен к нему в роли няньки на весь срок наказания Виктора. В мои обязанности теперь входило отвозить и забирать брата с университета. Будто у меня своих дел нет! Можно же просто было приставить к нему водителя, но нет! Слово отца в семье закон!

Жму на кнопку стеклоподъёмника, опуская стекло с водительской стороны, в лицо сразу бьёт холодный поток ноябрьского холода. Погода на улице мерзкая, вместо положенного в это время снега – идёт мелкий дождь и портит планы на выходные, что наступят уже завтра. Это Вик под домашним арестом, я же могу свободно отдыхать с друзьями.

Высокие двери университета распахнулись – выпуская небольшую группу своих пленников в лице девушек, и среди этого цветника сверкая своей довольной рожей топтался братец. Пальцами коснулся переключателя света, пару раз моргнул фарами. Вик сразу уперся в мою машину взглядом, приподнял левую руку вверх с двумя растопыренными пальцами – давая мне понять, что ему нужно пару минут.

Глубоко вздохнул, откинулся на сиденье, головой опёрся о подголовник, с прищуром стал наблюдать за весёлыми студентами. Через открытое окно доносился смех девушек, и голос брата, только его слов разобрать не мог. Закреплённый на панели телефон издал короткий сигнал, на дисплее высветилось оповещение от секретаря. Через полтора часа запланировано совещание глав компании, на котором я обязан присутствовать. И то, что я являюсь сыном генерального директора компании – не прокатит. Отец за опоздание по головке не погладит.

Отведенные мною пару минут иссекают, а младший и не спешит прощаться с хохочущей стайкой, стоит в кругу этого цветника и растягивая в широченной улыбке рот. Моргаю светом ещё раз и одновременно жму на сигнал. Девушки от неожиданности вздрагивают и всей толпой поворачиваются в мою сторону.

– Ох ты ж блин! – вырывается из меня, когда замечаю искрящиеся взгляды пару цветочков, с которыми я уже имел общение по неосторожности.

Перевожу взгляд на Вика и мои брови взлетают вверх, когда не замечаю его в окружении цветника. Этот хлыщ отстранился от всей стайки и как-то по хищному надвигался на девушку, что попятилась от него задом, яростно качая в отрицательном жесте головой. Просканировав взглядом жертву Виктора, сильно удивился. Никогда не видел, чтобы он общался с серыми мышками. Он любит ярких принцесс.

На девушке была надета тонкая курточка, даже издалека было видно, что вещь – дешёвка, и тусклый цвет ткани говорил о старости одежды. Взгляд опустился ниже, пройдясь по стройным в джинсах ножкам, остановился на обуви и слегка завис, не веря глазам. Эта чокнутая на голову, по-другому назвать её не могу, стояла в… ТАПОЧКАХ! В тонких мать её тапочках! На улице ноябрь месяц, холодина, сырость. Сейчас заболеть, что раз плюнуть!

От рассмотрения гардероба беспечной студентки меня отвлёк громкий голос брата, привлекая внимание к себе. Виктор дёрнулся вперёд, поймал девушку за плечи, притянул к себе и что-то начал шептать своей добыче. Слова братца девушке явно не нравились, она вздернула вверх свой носик – морща его, вновь мотнула головой. Тут Виктор удивляет меня ещё больше, он склоняет свою голову вниз, и целует серую мышь в её задранный вверх носик, за что тут же получает носком тапочек по своей голени. От чего тот болезненно скривил свою рожу

– Ловелас недоделанный, – усмехаюсь, смотря как эта серая мышка рывком скинула со своих плеч руки Вика, зашагала обратно в здание университета.

Виктор проводил хмурым взглядом свою жертву, хотя жертвой сейчас является он сам, и прихрамывая направился в мою сторону.

– Ну наконец-то! – буркнул в тишину салона, нажал на кнопку запуская двигатель своего автомобиля, и через пару секунд дверь с пассажирской стороны открылась.

– Зараза мелкая, – совершенно беззлобно произносит брат, забираясь на переднее сидение, аккуратно закрывает за собой дверь.

Молодец братец, вчерашний урок запомнил, будет знать, как хлопать дверью моей крошки.

– А я смотрю не все девушки ведутся на твою смазливую рожу, – поддел младшего, смотря, как он задирает брючину, чтобы посмотреть на ушиб, оставленный серой мышью.

– Эта ни на чью не ведётся, её мозги заняты только учёбой, – морщится, проводя пальцами по появившейся шишке, – ну зараза мелкая! – вновь без злости произносит брат.

– Да ладно? – с неверием кошу взгляд на мелкого, – это просто твоя рожа ей по вкусу не пришлась, – хохотнул на брошенный в мою сторону взгляд Вика.

– Нет Дан! Моя «рожа» здесь не причём, она реально повёрнутая на учёбе. Её мозги больше не о чём думать не могут. Если б можно было, её преподы на руках бы по универу носили, к ней много кто из парней пытался подкатить, даже старшекурсники, но все получили отворот-поворот, – опуская брючину, затараторил Вик.

– Так прям все? – выезжая с парковки, с прищуром глянул на брата.

– Все Дан, все, – кивнул головой, и вновь поморщился.

– А сегодня она и тебя отшила? – останавливаясь у шлагбаума, задал вопрос с ехидством в голосе.

– Да я и не подкатывал к ней, чтобы меня отшивали, – дергает плечами.

– А что это тогда было? – кивнул головой назад.

– А это она мне так в помощи с докладом отказала! Зараза мелкая! – теперь в голосе брата проскользнули рычащие нотки, – и даже от денег отказалась! Обиделась видите ли! Ну я же реально нечаянно её раритетную сумку порвал! Я же извинился! Даже новую ей купил, а она мне её чуть в лицо не кинула! – стал жаловаться на серую мышь.

С каждым словом младшего, внутри стал разгораться азарт к этой серой мыши. Ну не верю я, что эта боевая мышь зациклена только на учёбе, просто ей не попадался тот, кто действительно привлечёт её внимание.

– Слушай Дан, – отрывая от мыслей о серой мыши, зовёт Вик, – мне твоя помощь нужна, – ерошит свою белобрысую капну волос.

Прям день удивлений какой-то! Братец нервничает – обращаясь ко мне за помощью! До этого он и слово «помощь» никогда не употреблял, просто говорил, что ему надо и всё!

– Сколько? – задаю вопрос, сворачивая на проспект.

Моя помощь всегда заключается в подкидывания мелкому деньжат. Отец строго контролирует его расходы, выделяет фиксированную сумму средств в месяц, ни копейкой больше. Зачастую Вик не укладывается в выделенный бюджет, и тогда вспоминает про старшего брата.

– Что сколько? – резко поворачивает голову в мою сторону.

– Ну тебе же нужна помощь, какая сумма? – кидаю на него быстрый взгляд.

– Ааа! Нее! Мне бабки не нужны! С этим всё нормально, хоть карту не отобрал, – горестно вздыхает, – мне нужна твоя машина, – сообщает суть помощи.

Резко даю по тормозам, от чего чуть не получаю в задницу своей крошки от отечественного автопрома, всем корпусом поворачиваясь к умнику! Позади раздаются возмущённые сигналы других автомобилистов, что встали и не могут нас объехать.

– А одежда тебе моя не нужна?! – смотрю на мелкого.

– Зачем? У нас размеры разные, да и у меня своя есть, – пожимает плечами, делает вид, что не понимает моего вопроса, – а вот машинку у меня отобрали, – напускает на себя вид обделённого сладостями ребёнка, – помоги брат!

– Нет! Свою крошку я тебе не дам, – отвечаю и трогаюсь с места.

За мной собралась нехилая пробка.

– Да что же это за день такой?! – сокрушается брат, – зараза эта мелкая отказала в докладе, надеялся хоть от брата получу положительный ответ, так нет же, ему груду металла стало жалко для единственного братика!

– Вот именно брат! Для тебя она, – ударяю ладонью по рулю, – просто груда металла! А для меня мечта нескольких лет, ты сам прекрасно знаешь сколько я вкалывал, чтобы приобрести её! Это тебе отец подарил тачку на восемнадцатилетие, меня же такой роскошью в своё время обделили, заставили пахать, как проклятого, чтобы получить заветное! – не сдерживаюсь, высказываю Виктору, нет, не обиду, а суровую правду жизни нашей семьи.

А правда в нашей семье в том, что отцы у нас с Виком разные! Мой родной отец погиб, когда мне было четыре года! Мама долго не могла прийти в себя после смерти любимого человека, но через пять лет ей встретился мужчина, и круто взял её в оборот. Сопротивление между ними шло около полугода, после чего мама сдалась и дала согласие выйти замуж. Мне к тому времени уже было девять, она переживала, что я взбунтуюсь и не приму чужого мужика рядом с ней, поэтому и держала его так долго на расстоянии.

Да, у меня была ревность, но, когда соседка по подъезду однажды выловила меня на улице и мягко объяснила, что моя мама просто обязана быть счастливой. Я старательно подавил в себе дикое чувство насколько смог в меру своего возраста. И как бы невзначай, поделился с мамой якобы «своей мечтой», что хотел бы такого отца, как Макар Валентинович.

Мама тогда расплакалась, правда я так и не понял, что стало причиной её рыданий. То ли она обрадовалась, что сможет жить с любимым мужчиной, то ли от того, что её сын рос без отца и мечтает о нём.

Если от мамы мне удавалось скрывать вспышки ревности, что часто накатывали на меня, то Макара Валентиновича это не скрылось. Мужчина не стал передо мной строить заботливого «отца», сразу продемонстрировал свой тяжёлый характер, что порой приводил к стычкам, и было это всё в отсутствие мамы, я просто боялся лишить её обретённого счастья. Вик родился через год после свадьбы мамы и отчима.

Чем взрослей я становился, тем больше требований было в мою сторону. Школу я закончил с золотой медалью, и всё благодаря отчиму, а точнее своре репетиторов, которых он нанял специально для меня. За что сейчас я очень благодарен ему. Университет мне дался легко, я как и Вик был под контролем главы семейства.

Подарки мне дарили, как и всем детям, но на отдельную квартиру и машину, мне пришлось работать.

– Чёрт, Дан! Я помню, что ты сам на неё заработал, но неужели она действительно дороже родного брата? К тому же разбивать я её не собираюсь! Мы почти все группой собираемся в Карелию на новый год поехать, нам одной тачки не хватает! Ну выручи брат! – смотрит умоляюще, – обещаю, тачка не пострадает!

– Какая Карелия, Вик?! Ты не забыл про свой арест? – не отвлекаясь от дороги, бросаю братцу.

– Я договорюсь с отцом, он отпустит, вот только тачку он точно не вернёт раньше срока, – качает головой.

– Ты с той серой мышью не смог договориться, зато с отцом собрался, – произношу насмешливо.

– Да с этой заразой даже ты бы не смог договориться! Был бы отшит, как все остальные! – рычит мелкий.

На его слова разразился громким хохотом.

– Вот тут ты ошибаешься братец, – продолжаю смеяться, – ещё не одна девушка не смогла меня, как ты выразился «отшить», нужно уметь правильно подобрать нужный ключик к прекрасному созданию, – подмигиваю насупленному братцу.

– Твой ключик заржавеет сразу, как только ты подойдёшь к этому «прекрасному» созданию, – продолжает упорствовать.

– Не заржавеет, – отмахиваюсь от Виктора, въезжая в открытые охраной ворота особняка.

– А спорим, что заржавеет? – произносит с вызовом в голосе, смотрит с прищуром.

Останавливаю машину, склоняю голову набок. Где-то на задворках сознания разум вопит, что не стоит поддаваться провокации, но вспыхнувший азарт к серой мыши, огнём обожог всё нутро.

– А давай, – даю согласие, – что ставим на кон, братец? – спрашиваю, хотя знаю, чего он потребует в случаи выигрыша.

Вот только победителем в этом споре буду я, а не Виктор.

Глава 2

КАТЯ

– Бабулечка, я правда заработала эти деньги, – упираюсь лбом в холодную стену университета, пытаюсь доказать, что я не воришка, и действительно заработала отправленную мною сумму денег ей на лекарство.

– Катенька, – тянет старушка умоляюще.

– Ба! – слегка повышаю голос, – я никогда не брала чужого! Ты это прекрасно знаешь, эти деньги я заработала….

– Как? Где ты их заработала? – перебивает не даёт договорить.

Что ж, придётся признаваться. Конечно, она этого не одобрит, даже отругает, но лучше так, чем она будет волноваться и придумывать откуда у меня такие деньги. Уже придумала, что я украла их! Очень обидно слышать такое практически от единственного родного человека.

Деньги на самом деле не большие, даже крошечные. Но это здесь в Москве, а в нашем захолустье десять тысяч рублей, весьма хорошая сумма. У бабушки пенсия меньше.

– Екатерина! – перешла моя взволнованная старушка на официальное обращение.

Всё! Сейчас плакать начнёт, и вспоминать как мы с ней жили на её крошечную пенсию, и никогда! Никогда ничего и нигде чужого не взяли, и в ножки никому не кланялись, помощи не просили.

– Ба, – ёжусь от холода.

Осенняя одежда давно не греет, сегодня даже пришлось в тапочках, в которых я на физкультуре занимаюсь прийти. Конец моим осенним, любимым и единственным ботиночкам пришёл вчера вечером. Их уже даже не склеить! На новые теперь денег нет, все отложенные я перевела сегодня утром бабули, когда узнала, что она попала в больницу с высоким давлением.

– Бабуль, я доклады пишу… за деньги, – наконец признаюсь.

– Ох! – доноситься сдавленное, – Катюшка, да как же так? Мы же с тобой про это говорили! Ну нельзя учиться за другого! Да и еще и деньги за это брать! – перешла к чтению нотации.

Можно! Ещё как можно, бабулечка! Кричу мысленно. Если ни я, то кто-нибудь другой получит эти деньги! Здесь таких много.

– Я против, чтобы ты этим занималась! – заявляет грозно.

Ну вот как ей сказать, что стипендии и тех денег, что она мне переводит со своей пенсии мне не хватает. Она не знает, как тяжело мне приходилось жить первые два курса. Не знает, что среди одногруппников у меня нет друзей. Да со мной два года никто не общался. Нет! В лицо не говорили, что я похожа на нищенку из трущоб в своих вещах, но я читала это в их взглядах.

В начале этого года всё изменилось. Ко мне подошла Вика – одногруппница и предложила подзаработать своими мозгами. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я согласилась. Написала ей доклад, и получила свои первые заработанные денежки. Тысяча рублей, для Вики они нечто, а для меня неделю существования.

За два года я научилась экономить, я перестала с завистью смотреть на красивые наряды девочек, перестала пожирать голодным взглядом витрины кондитерских, перестала жалеть себя и винить бросивших меня при рождении родителей.

– Екатерина, ты почему молчишь? – выдернула меня из раздумий бабуля своим криком.

– Ба, ты только не волнуйся, покупай лекарство и лечись, – оторвала голову от стены университета, привалилась к ней плечом, вновь поёжилась.

– Как это не волнуйся? Катя! А если тебя поймают? А если за это отчислят? Что? Что тогда будет? – не на шутку разошлась Анастасия Павловна.

Я и сама этого боюсь! Боюсь, что кто-нибудь расскажет куратору или ещё хуже декану и тогда даже не представляю, что будет.

– Хорошо бабуль, я больше не буду заниматься этим, – зажмуриваю глаза, вру родному, самому дорогому человеку.

Эта лож во благо, успокаиваю себя мысленно. С каждым днём становиться всё холоднее, и мне катастрофически нужны тёплые вещи. Тёплые сапожки порвались ещё прошлой зимой. Моя зимняя куртка – пострадавшая от криворукого моляра, что красил двери каморки вахтёрши, и в момент, когда я проходила мимо – опрокинул её на меня.

Благо на голове был капюшон, иначе мои волосы были бы тоже зелёного цвета. Куртка пострадала знатно, капюшон, плечи и спина – всё это я не смогла оттереть. Три бутылки растворителя мне не помогли. Куртку пришлось выкинуть с болью на душе. И всё это произошло неделю назад. Конечно, бабуля не в курсе дела.

А этот моляр, вместо извинения сделал из меня крайнюю. Это я якобы задела его стремянку ногой, поэтому он не удержал равновесия и уронил трёх килограммовую жестяную банку полную краски.

Вахтёрша общежития, конечно, поверила маляру – родственнику. Ну не мог её племянник сам пошатнуться на стремянки, её обязательно кто-то задел, и этот кто-то – Я! Так как в это время проходила мимо. Спорить с этой женщиной – себе дороже! Может и пакость сделать. Поэтому мне никто не возместил ущерб – потери тёплой, да и вдобавок единственной вещи.

– Вот и умничка, – голос пожилой женщины вмиг изменился, – я так соскучилась, – доносится глубокий вдох, – когда же уж эти каникулы у тебя будут, – по голосу слышно, как сильно тоскует по мне бабушка.

– В конце декабря бабуль, – отвечаю ей.

Как хорошо, что у нас в университете каникулы по модульной системе. Есть возможность встретить новый год дома.

– Эт почти же два месяца! – возмущается родственница, хотя прекрасно знает всё моё расписания.

– Они быстро пролетят ба, – уверяю старушку, – бабулечка, ты давай там поправляйся, обязательно купи себе все лекарство, ты мне нужна здоровой, а я побежала ба, мне в библиотеку надо, – сообщаю любимой старушке.

– Беги моя хорошая только без шапки и на распашку на улицу не выходи, погода совсем испортилась, – даёт наставления.

– Хорошо бабуль, – обещаю старушке и наш разговор прекращается.

Да мне даже на распашку в зимней куртке было бы теплей чем в это тоненькой застёгнутой по самое горло курточке. А вот шапку и правда нужно было надеть, уши бы точно не замерзли бы.

Оторвавшись от стены, шагнула вперёд и сразу вышла из-за угла университета. На пороге стояли мои одногруппники, часть из которых теперь со мной «общалась». и общение это было выгодной для обеих сторон. Я пишу – они платят.

Не успела я дойти до порога, как взглядом упёрлась спешащего в мою сторону – Виктора Зарецкого. И взгляд мне его наобещал ничего хорошего. Сейчас опять будет просить написать за него доклад, и заплатит он, конечно, вдвойне, как он говорит! Да только кукиш ему, а не доклад. Не надо портить мои вещи, их у меня и так нет.

– Катенька, – наигранно ласково произнёс Виктор, подходя ко мне ближе.

А я готовлюсь к словесному бою!

– Даже не начинай, я не буду помогать тебе, – качаю головой и непроизвольно пячусь назад.

Нет! Виктор не страшный или опасный, просто мною движет рефлекс, выработанный в школьные годы. В классе меня мягко сказать недолюбливали. Меня считали любимицей учителей, считали, что все мои оценки получены незаслуженно! Ведь моя бабушка когда-то давно работала учителем трудов в школе, и поэтому мне ставят только хорошие оценки. Мне всячески пытались устроить тёмную, меня не били, но легко могли окатить грязной водой из ведра, могли порвать тетради, сломать линейку и ручку с карандашом.

Однажды у меня отобрали портфель, и закинули в огромную лужу. Мне тогда пришлось лезть по колено в лужу с холодной и грязной водой. На следующий день я заболела.

– Слушай! Я тогда и правда не специально задел твою сумку! Я не виноват, что она сгнила от старости лет! Я извинился! Прекращай дуться, а! Помоги Катенька, мне очень нужен доклад, – ангельским голоском запел главный богатей группы.

– Попроси кого-нибудь другого, – говорю одногруппнику.

– Я хочу, чтобы его сделал именно ты! – рявкает и в секунду оказывается совсем рядом, хватает меня за плечи.

Боли не причиняет, но держит крепко.

– Нет! – вдёргиваю голову вверх, не испытывая ни капли страха перед парнем.

– А если так? – понижает голос и…

Моего кончика носа касаются его губы.

Секунда растерянности и моя нога сама отрывается от земли и в следующую секунду ощущаю боль в пальцах правой ноги от встречи с его крепкой голенью. Чуть не заскулила в голос, чудом сдержала гримасу боли на лице, а вот Виктор скривился и ослабил захват – чем я и воспользовалась. Резко подняла руки вверх и скинула его ладони со своих плеч, опрометью рванула в здание университета.

Как только оказалась в фойе, а тяжёлая дверь за моей спиной закрылась с хлопком, привалилась к стене рядом, восстанавливая дыхания. Чёртов мажор! Чего прицепился? Ведь раньше ему кто-то делал эти доклады? Чего к ним не обратиться?

– Мышкина! – раздалось рядом громкое, от чего я подпрыгнула – испытав испуг.

– Зачем так пугать? – пропищала, и только после подняла голову на того, кто меня испугал.

Вот лучше бы не смотрела! По телу вмиг пронеслись прыгучие мурашки, собираясь в районе солнечного сплетения, зарождая там страх перед этим человеком.

– Извини, не хотел, – выставив руки ладонями вперёд, произнёс Игорь.

Передо мной стоял студент пятого курса, и сверлил меня своими светло-карими глазами. Бросила беглый взгляд по сторонам и почувствовала, как каждая клеточка моего тела напряглась. В большом фойе мы были одни.

Сделав маленький шаг в сторону – в надежде обойти ещё одного мажора, сразу уткнулась носом в широкую грудь. Игорь оказался шустрей меня.

– Подожди Кать, – раздалось над головой, – давай поговорим? – по обе стороны от моей головы в стену упёрлись чужие руки.

Сглотнула вязкую слюну. Вот этого мажора я боюсь!

– Ты боишься меня? – старшекурсник наклонился, заглядывая в моё лицо, – ты чего такая бледная? – нахмурив брови, удивлённо спрашивает Игорь.

Бледная? А какая я должна быть, если меня чуть ли не пополам сгибает страх?

– Кать? – зовёт меня парень, а я не могу и слово сказать, перед глазами стоит сцена, что произошла четыре дня назад.

Задержавшись в библиотеке – покидала её в полном одиночестве, быстро идя по коридору учебного заведения. Не дойдя до лестницы буквально несколько шагов, меня резко дёрнули за руку и затащили в имеющею там нишу. Взвизгнув от испуга, тут же замолчала, так как мой рот зажали широкой ладонью. Такой страх я ещё ни разу не испытывала.

– Не кричи, – раздался тогда голос Игоря.

Я узнала его сразу. Узнала потому, что этот голос преследовал меня целую неделю. Игорь ходил за мной попятам и уговаривал пойти с ним на свидание.

Этот год начался не только с возможности зарабатывать на студентах, но и непонятного интереса парней в мою сторону. И Игорь не первый молодой человек, который проявил в мою сторону внимания. Всё началось с моих однокурсников, дальше внимание обратили и мои одногруппники, и дальше парни с других курсов. И все они пытались пригласить меня на свидание.

Всё это вызывало страх и некое подозрение, поэтому я отказывала каждому. Получив отказ – парни больше не подходили, и только Игорь продолжил свои попытки.

– Мммм, – промычала в чужую ладонь, стала извиваться в попытке высвободиться.

– Тише Катенька, – заговорил Игорь и зажал меня в угол ниши, – я всего лишь хочу услышать причину твоего отказа, – опалил моё лицо горячим дыханием, прошёлся своими губами по моей щеке, – только не говори, что я не в твоём вкусе, – почувствовала, как он покачал головой, увидеть не могла, вокруг было темно из-за тяжёлой и толстой ткани шторы, которая закрывала нишу.

Но не только чужие губы коснулись меня, но и руки, а точнее рука. Пять пальцев про скользили по талии, опустились вниз, и сильно сжали полушария моей попы, а крепкое тело старшекурсника прижалось плотнее к моему – ещё сильнее вжимая меня в угол.

Мой организм не справился с диким страхом и отправил меня в бессознательное состояние. А вот очнулась я от резкого запаха нашатыря в медпункте. Как оказалось Игорь сам принёс меня к медсестре и сказал, что нашёл меня в коридоре на полу.

– Кать? – вырывает меня голос Игоря из тёмных для меня воспоминаний, – ты меня слышишь? – дотрагивается до моего подбородка своими пальцами, приподнимает голову вверх, ловит мой взгляд.