Виктор преподнес Людмиле цветы и пригласил в кафе, – Я проголодался, пока, вас ждал. Думаю, вы, тоже? Прошу, составьте мне компанию.
Людмила хитро посмотрела на Ирину, – А давайте! Только нам с медсестрой сначала на участок надо, работу доделать. Ну, а потом…
– Отлично! Я знаю одно замечательное кафе, – обрадовался окрыленный “Ромео”, – Дамы, я в полном вашем распоряжении. На участок, значит на участок. Прошу! – он жестом указал на внедорожник.
С участка они проехали к дому Ирины Сергеевны. Всю дорогу Виктор шутил, и у него это неплохо получалось.
Когда машина отъехала, Ирина подумала, – “Да, неплохой вроде парень. Даст бог, у Людмилы все сладится, и на моем участке текучка прекратится. Третий доктор за год сменился. Куда это годится?”
Ирина немного постояла, посмотрела на родные окошки, вдыхая свежий вечерний воздух. “Ох, опять в этот бедлам. Опять все эти крики, вопли, слезы, стирки, готовки… Как же я устала. Скорей бы новый год – буду отдыхать, пусть что хотят делают,” – жаловалась она сама себе. Вдруг в окне показался Алексей, а через несколько секунд и все домашние.
– Ба-бу-шка! – закричали они хором, приоткрыв окно, – До-мой!
Что-то теплое коснулось сердца. Ирина глубоко вздохнула, словно скидывая усталость дня. Посмотрела на семейство, машущее ей руками за окном и, припомнив слова доктора “там, хотя бы, вас любят”, вполголоса сказала: – Да, меня там любят, и я их люблю, – и уже громко добавила, – Иду-иду!
Сергей Волжин. Стремление Иного
Мироздание удивительно в своём разнообразии. Не счесть его миры, непостижимы временные ответвления, а вызванные глобальными катаклизмами параллели бросают вызов логике и иногда просто не поддаются пониманию. Лишь немногим открыта истина. Лишь немногие осознают бесчисленность вселенных.
Мне всегда было интересно и забавно наблюдать, как низшие твари, живые, мертвые, даже те, кого нельзя причислить к этим двум привычным большинству понятиям, но всё-таки существующие так или иначе, обладающие разумом, логикой и волей, пытаются понять всю сложность космических законов, основываясь только на своём собственном мирке. А уж насколько могут быть упрямы они в своих убеждениях. Одни изучают материальное, другие неосязаемое, кто-то изобретает механизмы, помогающие постичь замысел Творца, кто-то использует магию и знания сути Духа. Распыли меня, Зодчий, некоторые из самых упрямых убеждают себя и своих сородичей, что перешли в теперешнее состояние из микроскопических организмов! Забавно, забавно. Мироздание разнообразно, и неисчислимы заблуждения детей его.
Знаете, я ещё не встречал ни один мир, где бы разумные создания не считали себя венцом творения и не выискивали для своего существования какого-то высшего смысла. Удивительно неугомонны они с своём желании докопаться до истины: понять, кто они, откуда пришли, каково их предназначение? Что ж, может, когда-нибудь, я удостою мирок-другой особым вниманием и расскажу про это самое “истинное предназначение” их обитателям. Когда-нибудь. Но не теперь.
“Откуда пришли?” Да. Ещё один вопрос, мучающий практически всех, считающих себя разумными. Большие и малые, потерявшие связь с Сутью Миров и идентифицирующие себя Богами – все они равнозначно чувствуют себя очень одинокими. Брошенными. Где-то глубоко в подсознании. Иногда даже не подозревая об этом. Они ищут ответ. Ищут своего творца. Свой дом. Кто-то считает, что домом является породивший его мир и теперь, для полного счастья, стоит просто жить с ним в гармонии, а есть и те, кто уверяет себя, доказывает, что смысл бытия – отыскать тот самый дом.
Пожалуй, мне стоит извиниться. Слишком долго я наблюдаю за великолепием работы Зодчего и часто впадаю в только мне интересные рассуждения. Сейчас я здесь совсем для другого. Меня зовут… Впрочем, у меня нет имени. Никогда не было. Оно мне не нужно. Общаться со мной – всё равно что разговаривать со звёздами. Диалога не получится. Твоя участь – слушать. Признаюсь, мне бывает скучно. Невыносимо, запредельно скучно. Видишь ли, я не имею права на действие. Не могу влиять ни на материальное, ни на духовное. Поверь, я пробовал. Я могу только наблюдать, запоминать, анализировать и, с недавнего времени, говорить. Когда-нибудь я расскажу тебе больше, но сейчас я решил поделиться с тобой историями, коих повидал великое множество за миллионы циклов, и раз уж мы заговорили о доме…
Вот мир. Мир Магии, в общем её понятии, мечей и королев. Один из тех, где главенствовал род людей. Я говорю главенствовал, так как теперь этот мир объят огнём. Великий катаклизм разломил планету, и она утонула в поднявшейся из недр магме. Но то теперь, а прежде… Случилось так, что некогда могущественное, претендующее на высокое, но, по-моему, уж слишком избитое и даже в чём-то пошлое звание Бога было повержено. Такое случается, и чаще, чем ты можешь себе представить. Однако я снова отвлекаюсь. Приступим.
Магический свет двух факелов дрожал на каменных стенах, был не в силах достичь уходящего в бесконечность потолка и тщетно пытался разогнать тьму за колоннами. Сырой воздух подземелья нёс вонь гнили, лез под мантию. Тихий писк нетопырей, смешиваясь с шелестом крыльев, представлялся шёпотом, несущим страшные слова предостережения.
Всё это раздражало, но не более – небольшие неудобства на пути к абсолютной власти. Что действительно выводило колдуна из себя, так это постоянное пыхтение, скрежет зубов и мерзкое гортанное бульканье компаньона. Компаньона? Нет. Раба, прихвостня, жалкого подобия человека. Лишь Создателю было известно, как такой сумел избежать смерти. Что за мать могла оставить в живых уродца, кормить его грудью, держать на руках, воспитывать? Скорее всего, он родился в какой-нибудь глухомани на севере: там народ тёмен, неприхотлив и почти не знает цивилизации. В других землях он не прожил бы и дня. Скрюченный пополам, горбатый и хромоногий, с непропорционально длинными руками – подобное уродство просто не должно сочетаться с жизнью. Но колдуну было плевать. Главное, это пугало, притащившееся в замок прошлой зимой, заявило, что знает путь и может отвести сюда, в место, которое было скрыто ото всех вот уже сотни лет, в гробницу Саниэт’ра, последнего Иного.
Теперь, возвращаясь к их первой встрече, он не мог вспомнить, почему тогда доверился столь странному гостю. Была ли то судьба или чья-то злая воля? Нет. Скорее всему, виной его собственная жгучая страсть обладания древней Силой, которую он искал уже более двадцати лет. Неистовое, затмевающее разум желание стать величайшим чародеем из когда-либо живущих.
Так или иначе, он поверил ему. Пусть не до конца, но поверил. Просто хотел, чтобы его слова были правдой. Он дал ему кров, пустил в свои лаборатории и библиотеки. Всего десять дней на подготовку, и они вместе отправились в путь. Горные хребты короля гномов Варрика остались позади. Не смогли их остановить ни ядовитые пески Дуна, ни ярость диких племен Вечных равнин. Вход в гробницу не без труда, но удалось открыть. Намного сложнее было победить стража и расплести десятки смертельных ловушек. И вот наконец-то он смотрит на огромный саркофаг, где покоятся останки Саниэт’ра. Наконец-то он получит его Силу и станет равным Богу.
Колдун раскрыл книгу, дневник одного из Старших магов, помнящего войну с Иными, и зло улыбнулся. Здесь, на этих страницах, среди воспоминаний и заклятий был записан ритуал Сопряжения. Немыслимо! Чародеи прошлого выяснили, как можно заполучить Силу Иных, но вместо этого отказались от неё. Сами лишили себя могущества. Они ударились в рассуждения, принялись писали трактаты об опасности, якобы поджидающей любого, кто возжелает заполучить «запретный ресурс», философствовали о нравственных нормах и чародейской чести. Трусы и ретрограды! Слабаки, скованные цепями бесполезных законов морали. Но он им не ровня. Он истинно свободен и видит, на что может быть способен чародей его уровня с такой Силой. Разумеется, нужна будет война. Погибнут десятки, если не сотни тысяч, но он-таки станет повелителем Двадцати семи королевств. Обязательно станет. И кто знает, может, его правление в конечном итоге станут считать благом. Может, он даже будет радеть за своих подданных. Да, он будет справедливым Властителем. Строгим, но справедливым.
– Господин, Дангул выполнил обещанное, – прошипел за спиной горбун. – Перед вами лежит великое будущее. Прочтите слова и возьмите Силу Старшего из Иных.
Улыбка колдуна стала шире. Ему безусловно нравилось подобное обращение. Пусть этот лебезящий уродец и раздражал всю дорогу, но своё место знал. Возможно, лишь возможно, он оставит этого несчастного в живых и выполнит свою часть сделки.
– Никогда не торопи меня, если ещё хочешь прожить остаток своей никчемной жизни моим подданным. Ты не сведущ в магии и не в состоянии понять всей сложности ритуала Сопряжения.
– Прошу прощения, мой Господин. Я лишь раб, допущенный проведением до созерцания вашего величия.
– Сказано… великолепно. Ты не перестаешь меня удивлять. Однако к делу!
Колдун достал из сумы Книгу Предков, безошибочно открыл страницу с нужным заклятьем и, пробежавшись глазами, наверное, уже в тысячный раз, швырнул её в темноту: за долгие годы этот здоровенный талмуд ему порядком надоел. Вскинув руки, он повернулся к саркофагу и принялся читать нараспев. Его голос дрожал. Каждое слово приближало столь вожделенное непостижимое могущество. Он читал всё громче и громче, переходя на крик. Факела, словно стесняясь будущего властителя мира, смиренно гасили своё пламя, а тьма нарастала, сгущалась, ликовала, приветствовала его.
Гробница выдохнула. По стенам и колоннам побежали трещины. Саркофаг засиял сотнями, невиданных прежде ни одним живым этого мира, рун и содрогнулся. Нетопыри сорвались со своих мест и унеслись в темноту коридора. Их шепот сменился паническим гомоном. Миг – и всё стало как прежде. Лишь вновь усилился магический огонь факелов. Будто специально, издевательски чётко, освещали они недоумённое лицо колдуна.
– Я… не понимаю. Не может быть. Ритуал Вайлехта проверен неоднократно. Он подчиняет Силу Иных. Притягивает её.
– Быть может, вы что-то упустили, мой Господин?
– Ещё одно слово, и я превращу тебя в груду пепла! Я ничего не упустил! Столько лет… Я изучил труды этих идиотов досконально!
– Прошу прощения…
– Нет, нет. Я не мог ничего упустить. – Колдун принялся расхаживать взад и вперёд. – Я всё просчитал. Стяжка полей, обратный унисон, даже сделал поправку на расхождение языка! Прошло столько лет… Столько лет… Неужели… Возможно ли, что Сила ушла?
– Если позволите…
– Говори. Ну же!
– Саркофаг отреагировал. Это явное доказательство…
– Ты прав! Да! Их магия подобна нашей. Она сохраняется в останках. Пропитывает место захоронения носителя. Она ещё здесь. Здесь! Но тогда почему? Книга, живо!
– Господин?
– Принеси мне книгу, иначе я заменю твою кровь раскалённым железом! Ну!
Горбун с опаской огляделся по сторонам и исчез в темноте. Колдун закрыл глаза, пытаясь унять неровное сердцебиение.
– Неужели я что-то упустил? Забыл. Фразу, слово, звук. Не может быть. Не может быть! Столько лет. Столько лет! Неужели всё напрасно? Или… Я прошёл полмира. Что, этот никудышный урод притащил меня не туда? Но я же чувствовал Силу. Я почти ощущал её!
– Господин!
– Нашёл?!
Хромая и криво улыбаясь, Горбун спешил к своему хозяину.
– Осторожно, недоумок! Если ты помнёшь хотя бы один лист!
– Она цела, мой Господин!
– Заткнись!
Колдун стал судорожно перелистывать жёлтые листки, ища нужное место. Он зло дёрнул щекой, и свет факелов усилился троекратно. Теперь стали отчётливо видны барельефы, выгравированные на стенах гробницы неизвестными мастерами: огромные, гротескные создания о десятках глаз, с длинными, доходящими до колен многосуставчатыми руками сокрушали стены замков и сметали ряды укрывшихся за щитами воинов; иные, походившие на небывалую помесь волка с лошадью, рвали людей на части и пожирали; с неба лилось пламя, зелёное пламя, однажды чуть не уничтожившее всё живое на континенте. Страшны были сцены давнишней войны, но колдун был слишком поглощён чтением, чтобы оценить искусство древних камнетёсов. Также укрылась от него и издевательская усмешка провожатого, лишь на миг сменившая привычную маску повиновения.
– Что это? – Колдун в растерянности поднял взгляд. – Раньше этого не было. Слова… изменены. – Он повернулся, и растерянность сменилась гневом. – Ты… Ты подменил её!
– Господин?
– Признавайся, ублюдок, там в темноте, ты подменил книгу!
Воздух затрещал и нагрелся от зарождающихся молний. Десятки и десятки огоньков заплясали вокруг трясущегося от страха горбуна. Он рухнул на колени, протянул в мольбе руки и заплакал, как ребёнок.
– Молю, молю, Господин, выслушайте! Моей в том нет вины. Нет моей вины! Прошу, горечь неудачи застилает вам глаза. Как можно? Как мог я подменить вашу книгу? Как такое возможно? Прошу, одумайтесь.
Колдуна трясло. Сейчас он не видел ничего, кроме лица жалкого выродка, посмевшего его обмануть. Кровь грохотала в голове, мешая услышать мольбы, разум помутился, поддавшись бешенной ярости. Но внезапно что-то кольнуло из глубины, из той потаённой для каждого человека глубины, где, как принято считать, живёт не объяснимое ни магией, ни наукой предчувствие. Осознание ошибки постепенно разрасталось, прогоняя гнев. Он рассеял заклинание: молнии задрожали и осыпались на пол безобидными искорками.
– Вставай. Мои обвинения.... У тебя просто не хватит мозгов на нечто подобное.
– Позвольте?
– Говори.
– Вы сказали, книга изменилась. Слова изменились?
– Последняя строка. Клянусь духами предков, её там раньше не было. Но ты не причём. Думаю, это магия. Проклятие гробницы.
– Что же там?
– Там?! Х-ха. Условие. Да, да, разорви меня бури, условие! Нужна кровь.
Горбун уже было хотел подняться, но тут снова задрожал и так и остался стоять на коленях. Его голос снова задрожал, глаза наполнились ужасом, руки сжались в мольбе.
– Г-господин… П-прошу.
– Что?! Не трясись – твоя кровь тут не ни к чему. Нужна кровь того, кто намеревается впитать Силу Иного.
– Но… Но, Господин. Я не понимаю. Ведь это столь просто.
– Просто?! Воистину, неведение – благо. Кровь в магическом мире – сильнейшая из структур. Кровь – это власть. Заполучив кровь чародея… считай, он у тебя в руках. Сама его жизнь у тебя в руках.
– Вы боитесь?
– Я ничего не боюсь! Жалкий раб. Отправляясь сюда… Я либо стану Богом, либо сгину. Другого не дано. Я выбрал путь. Путь господства! И не собираюсь сворачивать.
– Тогда…
– Что-то здесь не так. Неправильно. Не сходится. Откуда… откуда же взялась эта последняя проклятая строка? Кровь… Кровь для ритуала. Я знаю, что может сделать кровь. Я досконально изучил всё, что знали предки об Иных. Ритуал воскрешения? Обман? – Колдун пристально посмотрел на своего провожатого и зло улыбнулся.
– И вновь ваши подозрения пали на меня? – как-то уж излишне гордо вскинул подбородок тот. – Не думаете, что вас, столь искусного, почти гениального, мага, мог провести такой жалкий калека, как я? Как вы изволили выразиться… Мне не хватило бы мозгов.
– Хм. У тебя много личин. Я заметил это давно. Ты был бродягой, исследователем, рабом, слугой. Более всех тебе удаётся роль слуги. Слуги Иных? К чему тогда этот жалкий балаган?
– Прозорливо. – Горбун наконец поднялся с колен. Он быстро и сильно переменился. Нет, тело сохраняло уродство и немощность, сомневаться не приходилось, ни физической, ни магической угрозы он не представлял, но лицо… Крючковатый нос теперь напоминал клюв хищной птицы, с губ не сходила ядовитая улыбка, глаза блестели проникающим в самую душу холодом. – Ваш род любит представления. Я решил потешить тебя… На последок.
– Признание? Безрассудно. Считаешь, для меня всё кончено? Пройти такой путь и свернуть в шаге от цели? Всё-таки ты не настолько умён. Мои чары не видят в тебе угрозы. Ты ничто! Раб. Что ж, пора заканчивать.
Нисколько не опасаясь нападения, колдун отвернулся и медленно, словно находясь у себя в замке у камина, вытащил из сумы древний папирус. Решение было принято: если это ловушка, если ему предстоит сгинуть здесь, он примет судьбу, но его ответ будет страшен. Может быть, даже страшнее смерти, или в какое там состояние переходят после физического уничтожения так называемые Иные? Тускло засветилась гексаграмма. Сотни лет не смогли полностью погасить вложенную в неё энергию автора. Она была до сих пор активна и готова исполнить своё назначение.
– Что это за магия? Начертание? – Нисколько не скрывая насмешку, спросил горбун.
– Запасной план. Если произойдет непредвиденное, ты горько пожалеешь, что обманул меня. Как тебе перспектива прожить тысячи лет в заточении со своим хозяином? Не думаю, что ему придется по нраву подобное. Признайся сейчас, и я дарую тебе лёгкую смерть.
– Твои выводы ложны.
– Клянусь кристаллами Найна, тревога?! Ты колеблешься. Ты знаешь, что это за чары, и знаешь – я не поверну. Не откажусь от Силы. Я слишком долго её искал. Она по праву принадлежит мне!
Взмахом руки колдун вытащил гексаграмму из папируса. Запечатывающая Вечность – так называли её праотцы. Ни в одном известном им мире не было силы, способной разбить её. Лишь свободная от принуждения воля сотворившего могла это сделать. Получив приказ, гексаграмма разрослась, прошла сквозь стены и исчезла. Вот так, без лишнего, ненужного пафоса колдун выдернул себя, своего странного спутника и всю гробницу из материального мира. Его воля и магия, создали небольшое, ограждённое от всего существующего ранее, пространство, оставив возможность для возвращения лишь хозяину чар.
– Я… Подобного я не ожидал, – с нескрываемым интересом протянул горбун. – Достойно.
Колдун улыбнулся. Пусть он попался на обман. Может быть, Дангул соврал лишь отчасти, а может, и вовсе не сказал и капли правды, но Запечатывающая Вечность точно поразила его. Он явно не ожидал подобного, и колдуну это нравилось. Нравилось, что больше не нужно ни притворяться, ни скрывать зреющие дорогой подозрения. Они раскрылись перед друг другом, наконец начали настоящую игру, и преимущество сейчас на его стороне.
– Пришло время узнать, кто из нас поистине гениален, а кого ждёт бесславный конец. Подай мне нож!
По лицу горбуна вновь скользнула улыбка. То была улыбка торжества. Он поднялся, вытащил из-за пояса ржавый, изогнутый кинжал и протянул колдуну.
– Узри рождение Бога.
С этими словами, названный отцом при рождении Кадраком – Чистой Молнией – взял кинжал, подошёл к зловещему саркофагу и полоснул себя по запястью. Струя алой крови окропила древний камень. Руны вновь ожили и заплясали зеленоватым огнём. Глубоко под землёй что-то щёлкнуло, послышалось трение камня о камень. Сделав шаг назад, Кадрак ещё раз прошептал слова ритуала Сопряжения.
Бесконечный, слышимый и днём, и ночью Зов родного Мира звучал в голове. Еле видимые тени умерших, не обретших покой душ этого мира, неустанно преследовали его. Но хуже всего была эта слабая, подверженная старению и болезням оболочка смертного. Всё это раздражало, но не более – небольшие неудобства на пути к обретению самого себя. Что действительно выводило Саниэт'ра, старшего из Истинной Семёрки Иных, из себя, так это самовлюбленное бахвальство глупого колдуна, отчего-то решившего, что он по только ему понятной причине достоин… Нет. Имеет право обладать Силой. Его Силой! Силой, отнятой у него тысячи лет назад. Но довольно. Пусть бахвалится и тешит себя мыслью о скорой победе. Развязка близка, и она очень и очень разочарует его.
Тут мне стоит кое-что пояснить. Иные, в этом мире, были повержены, но смерть не стала для них концом. Я уже говорил: Мироздание удивительно в своём разнообразии. Невероятными возможностями может наделить оно существ, погибших вдали от своего дома. Так случилось и теперь. Души этих завоевателей, поработителей, как их прозывали все без исключения низшие расы, после уничтожения своих физических тел просто не смогли вырваться из чуждого им мира. Не смогли вернуться в Столб Зодчего и выполнить своё предназначение. Нет. Вместо этого они, сохранив память и разум, раз за разом рождались здесь заново, принося плоти, впустившей их, страшные уродства. И вот, пройдя сотни и сотни перерождений, одному из Иных удалось найти выход. Написать поддельные воспоминания и выдать их за труд одного из великих чародеев прошлого – оказалось ерундой. Намного сложнее было из жизни в жизнь убеждать новые поколения магов в его правдивости. А уж найти колдуна, столь фанатично жаждущего запретной Силы, готового отринуть ради неё себя самого, стать отступником, врагом всех живых, казалось, было попросту невозможно. Но ему удалось. И вот, прожив очередную полную жестокости и горя, жизнь скрюченного калеки, он обманом заманил ничего не подозревающего фанатика в гробницу, заставил добровольно пожертвовать частью себя и провести столь желанный ритуал.
Крышка саркофага слегка сдвинулась, а после, гася магические факелы, превращая всё вокруг в непроглядную темень, из него вырвались пульсирующие волны чуждой этому миру энергии. Сила, почувствовав так долго отсутствующего хозяина, рванулась ему навстречу. Ликование. Экстаз, грозящий лишить разума. Упоение от бушующей вновь, расходящейся в, принимающем свою должную форму, теле энергии. Сын некогда разорившегося северного купца, горбун Дангул, более не существовал: Саниэт'ра, Оглядчик Миров, переродился, и на сей раз не жалким смертным, но, как и прежде, Богом. Его сознание разделилось, обрело новые личности, новые ипостаси. Некогда забытые, а теперь вновь доступные законы тысячи тысяч вселенных возвращались к нему. Он вспоминал. Медленно, но верно он становился прежним. Тем, кем был создан некогда – Сущностью Высшего Порядка. Ему уже не было дела до происходящего вокруг. Однако пока ещё он слышал голос обманутого колдуна. В распахнувшемся перед ним на миг разуме этого смертного он увидел заклятье, заставившее факела вновь зажечься.
«Примитивная магия. Жалкое зрелище. Приводить в действие чары голосом? Дикость».
– Всё-таки обман!
«Что это? Их речь? Я уже и забыл, сколь отвратительны звуки низших. Но… Удивительно. Смертный… Он, кажется… злится? На меня? Удивительно и непостижимо. Он не молит о пощаде, не повредился рассудком от ужаса, он… зол?»
– Ты и есть один из них! Ты притащил меня сюда только для того, чтобы вернуть себе жизнь!
«Хм… Я отсутствовал столько циклов. Будет интересно увидеть структурные изменения вселенных. Я даже будто бы рад, что так вышло. Нужно внедрить в практикумы. Добровольная изоляция. Стазис, а после – непредвзятая оглядка и рассуждения отлученного о произошедших трансформациях».
– Ты пожалеешь, что обманул меня! Тебе не выйти отсюда. Никогда, слышишь?! Никогда! Ты можешь убить меня, но я ни за что не сниму печать!
– Почему ты говоришь со мной? – Иной наконец обратил внимание на человека, стоящего рядом. Он припоминал его лишь смутно. Какие-то обрывки разговоров, образов. Будто бы этот смертный даже когда-то приказывал ему. Приказывал? Непостижимо! Нет. Хотя… – Ах, да. Разумеется. Теперь я вспомнил тебя. Что ты хочешь?
– Прекрати! Ты расскажешь, как сумел обмануть меня, иначе я оставлю тебя в этом коконе навечно!
– Навечно? Забавно. Если бы ты только мог представить, что означает сие слово.
– Я сказал: заткнись! Признай, я победил! Ты сумел провести меня, но проиграл! Тебе не вернуться в наш мир. Не властвовать в нём. Ты так долго планировал месть, но я остановил тебя! Если я не получу Силу, то покажу верховным чародеям тебя в этой клетке. Они по достоинству оценят мой подвиг. Меня станут называть спасителем Мира, остановившим второе пришествия зла!
«До чего же мерзкие звуки. Пора».
За спиной у колдуна полыхнуло. На месте, где стоял саркофаг, заискрил и отворился портал. Он издавал тихий гул, открывая вид на родной мир Иных. Это была закованная в вечную мерзлоту планета. На поверхности безжизненная, однако таящая в своей утробе искусственные, глобальные изменения, проделанные её обитателями.
– Как тебе удалось?! Невозможно! Нет! Что это за магия?! Как такое может быть?! Я уничтожу тебя! Я…
Саниэт'ра ничего не слышал. Его мысли были заняты анализом множества из доступных вариантов будущего, и ни в одном из них не было ни колдуна, мнящего себя одержавшим верх, ни его мира. Ему было незачем оставаться здесь. Единственное, чего он сейчас хотел, это вернуться в свой родной мир и оттуда начать новый Цикл.
Сбросив теперь уже абсолютно не нужную, уродливую оболочку, Иной преобразился. Их родные тела мне трудно описать. Они не имеют костного каркаса, привычной в большинстве миров головы или конечностей. Масса. Бесформенная масса, сгустки биологического материала, удерживаемые вместе магнитными полями ионизированных газов, чудовищной гравитацией субатомных частиц и энергией одного из Источников, несущего жизненную эссенцию трёх существ высшего порядка, питающего его. Приняв свой истинный облик, Саниэт’ра двинулся к порталу. Ему не было дело до проклятий, несущихся в его адрес. Не заметил он ни заклинаний, брошенных в него колдуном, ни хруст его костей, ни предсмертного хрипа. Он грезил о доме и думал только о нём.
Видишь ли, в чём дело. Первый раз Иные объявились здесь почти случайно. Тот конфликт, что жители этой планеты называли чуть ли не войной Добра со Злом, для них был просто одной из стадий существования. С самого сотворения воля Создателя бесцельно водила их из мира в мир. Большинство обитателей воспринимали подобное вторжение – или нет, здесь лучше подойдет слово появление – воинственно. Впрочем, как ещё можно воспринять огромных, наводящих ужас почти на все разумные формы жизни существ? Как можно не обращать внимания, когда эти самые существа убивают и поедают твоих сородичей? Но для Иных, это было всего-навсего кормёжкой. Необходимостью. Вот так смешно создал их творец. Я, кстати, знаю его и, может быть, когда-нибудь расскажу тебе и его историю. Ну а Иные… Они никого не воспринимают как врага. Да и не могут. Они вообще не испытывают злобы. Откуда ей взяться? Разве бык испытывает злобу к зелёной траве или к стогу сена? Нет. Он просто ест.
Так погиб Кадрак. Один из тех, кто считал свой мир, да и свою жизнь чем-то важным, значимым, чуть ли центром всего Мироздания. Такие не допускают даже мысли о никчемности, ничтожности себя перед бесконечным временем и необъятностью космоса. Я не виню их. Крупицы знаний, коими оперируют подобные, не могут дать и слабого представления о бесконечном множестве вселенных и о разнообразии разумных существ, живущих в них. Да ну и пусть. Меня это не особо заботит. Никогда не заботило. Не поднимать же мне каждого из непроглядной бездны скудоумия?
Знаешь, в одном захудалом мирке, маленьком, ничем неприметном, гибнущем от действий своих недалёких обитателей, сформировалось мнение, что дескать каждая история должна нести в себе некий смысл. Хоть крупицу смысла. Иначе ими ставится под сомнение сама логика существования такой истории. И даже более. Ознакомившись, они всенепременно рвуться оценивать, высказывают мнения и принимают решение, корректировать ли своё дальнейшее бытие с учётом новой полученной информации. Очень может быть, ты именно так и поступишь. Но напомню, что причина, по которой я поведал историю старшего Иного, тебе была известна с самого начала – мне просто бывает невообразимо скучно.