– Похоже, телевидению конец, – усмехнулась Ника.
– Или им нечего сказать. Посмотри, интернет есть?
Ника достала телефон:
– Нет. Тоже умер.
– Придётся самим добывать информацию. Куда пойдём?
– Макс, а вдруг дом вернулся? Давай проверим!
– С чего бы?
– Ну, если всех забрали, то зачем он им? А мне бы хотелось жить в своей комнате.
– Вступила в новую жизнь и цепляешься за старое? – улыбнулся Макс. – И я бы не спешил. Не факт, что зимой будет отопление. Если выбирать дом, так уж с печью.
К дому они всё-таки пошли. Просто потому, что надо было куда-то идти. По пустынным улицам ветер гонял мусор. Ни машин, ни людей.
– Как после апокалипсиса, – пробормотала Ника чуть слышно, будто боясь голосом вызвать недовольство тишины.
Свободный Граф бежал впереди. Вдруг он застыл напротив въезда в один из дворов. Макс с Никой остановились и прислушались. Из-за домов доносилось отчётливое ширк-ширк-ширк. Они заглянули за угол и тихо рассмеялись: дворник, как ни в чём ни бывало, подметал пустынные дорожки.
Чем ближе к котловану, тем плотнее становилось скопление брошенных машин. Встречались даже с распахнутыми дверями.
– Им что, настолько невмоготу здесь было? – недоумевала Ника. – Вроде не бедствовали. Вон, какие машины оставили.
– Они не от бедности бежали, а за мечтой.
– Интересно, нашли они что искали?
– Думаю, мы этого никогда не узнаем.
У входа в супермаркет толпились кошки всех пород и расцветок. Граф дёрнулся было, но тут же вспомнил о благородном воспитании, сел, отводя взгляд от зверьков и делая вид, что в упор их не замечает.
– Чего это они тут собрались? – удивился Макс.
Автоматические двери открылись, выпуская старушку с ходунками. Перед собой она толкала тележку, полную пакетиков корма. Макс с Вероникой подбежали к ней.
– А, ребятки, – продребезжала старушка. – Помогите пакетики открыть, а то у меня руки совсем не слушаются.
Она растопырила раздутые артритом пальцы.
– Конечно, поможем. – Ника принялась открывать пакетики. – Это что, ваши кошки? Все?
– Нет. Их оставили. Не нужны они в мире грёз.
– А вы почему не ушли со всеми? – спросил Макс.
– Меня дети забыли. А сама бы я не дошла.
– Попросили бы кого-нибудь отвезти.
– Зачем? – отмахнулась старушка. – Раз дети обо мне не вспомнили, значит, не заслужила я рая.
– Думаете, там рай?
Старушка замолчала, втянула тонкие морщинистые губы и смотрела на кошек. Наконец тихо проговорила:
– Я думаю, это сама Земля людей с себя стряхнула. Отравили мы её унынием, усталостью, вечными жалобами. Вот она и отправила всех за счастьем.
– Почему же тогда мы остались? – спросила Вероника.
– Я осталась, чтобы о них заботиться. – Старушка показала на кошек. – А вы зачем – сами ответьте.
Макс собрал в тележку пустые пакетики. Сытые кошки разбежались по своим делам.
– Бабушка, вам помочь до дома добраться?
– Чего мне там делать? – хитро прищурилась старушка. – Хватит, насиделась! Мне теперь везде дом.
И пошла по улице, царапая асфальт ходунками.
Макс посмотрел на двери супермаркета:
– Ник, подожди меня здесь. Дело есть.
– Какое дело? Я с тобой.
– Ладно, идём.
В магазине было пусто, но свет горел, на полках в обычном порядке лежали товары. Макс взял на кассе два больших пакета и отправился к прилавкам со вчерашним, уже зачерствевшим хлебом.
– Без Риммы Генриховны голубей некому кормить, – пояснил он.
– Макс, а правда, для чего мы остались?
– Я – чтобы о тебе заботиться.
– А я о тебе?
– Обо мне, о Графе, о голубях.
– Как-то это неправильно. Мои родители всегда знали, чего хотят, но они исчезли. А я, разброд и шатание, здесь.
– Может, Земле и нужны такие. Которые ищут. Ник, я сам ничего не знаю. Идём к голубям, а то они заждались.
Дом не вернулся. Вместе с лестницей из котлована исчезла и паутина. Его стены утратили глянец, стали самыми обычными, с осыпающимся грунтом. Макс подцепил носком кроссовка булыжник и скинул в котлован:
– Скоро он зарастёт чапыжником, и никто никогда не узнает, что здесь был дом.
– И узнавать будет некому. – Ника посмотрела на парковку. Жёлтая машина Егора покрылась слоем пыли, утратила яркость. – Тут всё такое… Будто уже в прошлом. А где Эльвира Прохоровна?
– Не знаю. Давай голубей накормим и поищем.
Голуби ждали Римму Генриховну на прежнем месте. Им было невдомёк, что мир со вчерашнего дня перевернулся. Они так же жадно хватали хлеб из незнакомых рук и ворковали благодарность на своём языке.
Эльвиру Прохоровну нашли во дворе детского сада. В грязном розовом кардигане и в очках с зелёной оправой, она бродила от песочницы к песочнице и собирала забытые совочки, ведёрки и формочки для куличиков. За ней понуро плелись Моника и Бриджит. Ребята наблюдали за ними через прутья ограды.
– Интересно, а для чего она Земле? – спросила Ника.
Макс пожал плечами, собирался ответить, но тут к воротам подкатила машина. Из неё выскочила женщина, вытащила с заднего сиденья девочку лет четырёх и побежала к Эльвире Прохоровне, тараторя на ходу:
– Я так боялась, что все воспитатели ушли. На работу опаздываю, а ребёнка не с кем оставить. – Она опустила девочку в песочницу. – Это Даша. Мы в группу к Маргарите Юрьевне ходили.
Эльвира Прохоровна в растерянности смотрела на женщину:
– Вы на работу пойдёте?
– Конечно! Лошади сами о себе не позаботятся.
– Лошади?
– Ну да. Я в школе верховой езды работаю.
Даша тем временем выбралась из песочницы и вложила ладошку в руку Эльвиры Прохоровны. Та посмотрела на девчушку и вдруг улыбнулась:
– Вы езжайте, чтобы не опоздать. А мы с Дашей сейчас кашу сварим. Вы не переживайте, мы справимся.
Женщина поцеловала дочь и побежала к машине.
Макс улыбнулся:
– Не так уж Прохоровна и безнадёжна. Ник, мне ведь тоже на работу надо.
Ника посмотрела с удивлением:
– У тебя тоже лошади?
– Нет, у меня реставрация исторического центра. Я там, правда, чернорабочим на подхвате, но кое-чему научился. Не знаю, кто из мастеров остался, но я должен идти. Надо же наследие для потомков сохранить.
Ника кивнула:
–Раз надо, то иди.
– А ты куда? В универ?
Ника подумала, покачала головой:
– Нет. Кому она теперь нужна, эта экономика. Я в больницу пойду. Там же остались те, кто не смог добраться до лестницы. Им, наверное, помощь нужна.
– Хорошее дело. Ник, а в больницу с собакой могут не пустить. Пускай Граф со мной идёт?
Ника потрепала Графа по холке и передала Максу поводок.
– До вечера, – улыбнулась она.
Ника шагала в сторону больницы. Потому что сама впервые решила, что ей делать. Растерянность никуда не делась, но теперь кроме неё появилось чувство чего-то важного, нужного для всех и для самой Ники. А над Былинском сияло старое солнце и освещало дорогу в новую жизнь.
Светлана Шахова. Возвращайся
1
– Море! Море!
Даша открыла глаза. Приподняла голову от подушки. Зажмурилась, ослеплённая солнечными зайчиками, весело прыгающими по купе.
– Кто долго спи-ит, тот море проспи-ит! – распевал отец.
– Где оно, пап?! Где-е-е?! – заголосила Даша и устремилась к окну. – О-о-ой! Какое здо-о-ровское! Огромное, другого берега не видно! Только вовсе не чёрное.
– Вечером пойдём купаться. Отпуск короткий. Каждый день на счету, – мама, выложила на столик бутерброды с сыром.
– Чай! Кофе! – послышалось с другого конца вагона.
Вскоре проводница появилась в проёме купе.
– Три зелёных с сахаром, пожалуйста, – попросил отец.
– Пап, а чай будет в подстаканниках?
– Не-ет, – отец хитро улыбнулся.
– Как это? Почему?
– Чай будет в стаканах, а стаканы – в подстаканниках, – отец, усмехнувшись, тронул пальцем вздёрнутый носик дочки.
– Дашенька, иди умойся. Тебя проводить?
– Нет, мамочка, сама справлюсь. Мне уже десять!
Даша деловито взяла полотенце, личный дорожный набор с розовой кружечкой, мылом, зубной пастой и щёткой. Пошла балансируя. Лёгкие, соломенного цвета кудряшки колыхались с покачиванием вагона. В весёленькой пижамке в мелкий цветочек Даша напоминала девочку-колокольчик из мультфильма.
Вернулась сияющая, с розовыми щеками. Принесла в купе свежий запах мяты.
Уплетая бутерброды, она разглядывала резной подстаканник, сквозь который янтарём поблёскивало гранёное стекло, и размышляла: «В поезде было бы скучно, если бы не еда. Так здоровски, когда мама разворачивает курочку с золотистой корочкой и оставляет прямо на бумаге. Обожаю ломать её руками. Здесь родители разрешают даже яйца разбивать об стол и сухомяткой баловаться».
Папа сгрёб постельное бельё, понёс сдавать проводнице.
– Дашенька, не засиживайся. Подъезжаем к станции, – поторопила мама.
Даша положила в рот остаток шоколадной конфеты.
– Пошледний глотощек и буду шабиратша.
2
Семья с кучей вещей вывалилась на перрон. Подбежал бородатый толстяк, предложил жильё. Папа отказался.
Кругом толпились местные: одни с табличками на груди, другие держали картонки как транспаранты.
“Сдаётся комната”, “Лучшие условия”, “Сдам квартиру” – читала Даша, сидя на чемодане. Папа ходил, выбирал что-нибудь подходящее. Наконец, вернулся вместе с великаном, загорелым до черноты.
– Прывэт! Я Вахтанг! – сказал тот, широко улыбаясь.
Подхватил чемодан, сумки. Играючи закидал всё в багажник легковушки, припаркованной неподалёку от станции.
– Здэсь савсэм блызко, – объявил великан и на огромной скорости погнал в сторону моря.
Даша притихла, прижалась к маме.
Тормоза заскрежетали у большого одноэтажного дома, типичного для южного городка. Обновлённые стены ослепляли белизной. Виноградная лоза на этом фоне выглядела живописно яркой.
– Прекрасный, ухоженный двор, – отметила мама.
Хозяин показал комнату. Маленькая – но с больши́м преимуществом перед прочими – она имела два окна. Одно выходило на улицу, другое – во двор с садом, изобилующим абрикосами, алычой и черешней.
Отец окинул оценивающим взглядом добротные кровати, стол на фигурных ножках, окружённый стульями, полированный шифоньер, тумбочку с радиоприёмником.
– Обстановочка скромная, но есть, где оставить вещи и переночевать. Остаемся, – удовлетворённо заключил он.
– Даже ковёр с оленями, как у меня на стене, – поддержала Даша.
Вахтанг высунулся в окно.
– Вон лэтняя кухня. Там гатовит можно…
Разбор вещей решили оставить на вечер. Спешно достали купальники и полотенца. Переоделись, отправились в разведку.
Спустились по булыжной мостовой на один квартал.
– Вот он – рай! – воскликнула Даша, сняла сандалии, вступила на горячий песок. Побежала к воде, огибая лежаки, покрывала, людей, закопавшихся в песок.
– Какая тёплая водичка! – радовалась она, шлёпая босыми ногами, впервые ощущая ласковое прикосновение моря.
Даша немного умела плавать и нырять. Когда она поняла, что солёная вода хорошо держит, осмелела, принялась погружаться, доставать со дна гладкие камушки и ракушки. Маленькие, прозрачные медузы не шокировали. Даша не боялась ни плавать среди них, ни брать в руки.
“Как чудесно начались крымские каникулы!” – радовалась она.
3
– Подъём! Пора отправляться на пляж, пока нет палящего солнца, – мама легонько потеребила худенькое плечико.
Предвкушение моря помогло Даше окончательно проснуться, наскоро позавтракать и собраться.
День выдался необыкновенно жарким. На пляже некуда было ступить.
Отец предложил пойти вдоль берега Вскоре он обнаружил освободившийся клочок песка в двух шагах от воды.
Усевшись на покрывале, Даша с любопытством наблюдала за множеством хаотически движущихся в море голов. Отдельные – словно инопланетяне в громоздких очках и со шноркелями – исчезали под водой. Над поверхностью, будто сами по себе, скользили пластмассовые трубочки.
“Забавно! – усмехнулась Даша, когда головы родителей присоединились к прочим. – Сейчас и на меня будет также смешно смотреть”.
Она разбежалась, нырнула, поплыла к маме с папой. Долго резвилась в воде, не замечая, что волны становятся выше и чаще.
– Последний раз ныряем, достаём ракушку и выходим на берег загорать, – весело сказал отец.
– Ура-а-а! Ещё раз ныряем!
Однако удовольствие заняло меньше минуты. Ужасно не хотелось выходить из воды, но пришлось – нарушать условия запрещалось.
Даша обсохла под палящим солнцем и решила попросить того, с кем легче договориться:
– Пап, смотри – дети купаются одни. У берега мелко. Можно с ними поиграть? Я за обедом съем весь суп, правда-правда! Можно? Пожа-а-алста!
– Ну, после такого обещания каждая малоежка получила бы разрешение самостоятельно понырять на мелководье.
С радостным визгом Даша помчалась к воде. Она передумала знакомиться с играющими в мяч детьми и нырнула в набежавшую волну.
“Какой малюсенький крабик на дне! Поймаю”. Подплыла ближе, попробовала ухватить за края панциря. Краб ловко увернулся. Даша повторила попытку. Малыш закопался в песок и скрылся из вида.
Даша почувствовала, что дыхание заканчивается. Подалась вверх. Не успела глотнуть воздуха. Следующая волна накрыла, потащила к берегу и назад. Руки и ноги перестали слушаться, барахтались сами по себе.
Даша рефлекторно вдохнула ртом. Едкая соль обожгла язык, горло. Одолели страх и отчаяние.
“Надо закричать! Не могу, – пронеслось в голове. – Вокруг полно́ народа, может, кто-нибудь заметит, что я…”
Волна потащила в море.
“Если не вдохну – утону”, – пронзила страшная мысль. Пальчики рьяно цеплялись за песчаное дно, ноги пытались найти опору. Голова на миг оказалась над водой. Даша резко втянула воздух до того, как снова накрыло. Худенькое тельце собрало последние силы, рвануло.
Даша ощутила ногами дно. Поднялась, чуть не упала, но устояла. “Спасена!”
Сделала несколько неуверенных шагов. Плюхнулась на песок у кромки воды. Закашлялась, желая освободиться от горечи, разъедающей горло. По всему телу разлилась мелкая дрожь, но страх рассказать о случившемся родителям оказался ужаснее пережитого.
Даше всегда говорили, что она – самое дорогое в семье. Но ещё учили никогда не жаловаться. Сейчас это мешало броситься к маме в объятия и расплакаться.
“Накажут… Накажут и никогда больше не разрешат купаться!” – стучало в голове. Терзаемая страхами, она неосознанно лепила что-то из песка и соображала, как поступить.
Немного успокоившись, Даша обернулась. На неё, улыбаясь, смотрели родители.
“Ничего не заметили”, – вздохнула с облегчением, постаралась улыбнуться в ответ.
Мама направилась к дочери.
– Ой, Дашенька! Да ты вся дрожишь! – всполошилась она. – Всё-таки перебор с купанием.
Родители спешно собрали вещи. Отец понёс дочку на руках.
4
Очнувшись то ли ото сна, то ли от обморока, Даша попыталась приподнять веки. Яркий свет слепил. Потолок и стены плыли. Мутило. Во рту стояла горечь. Затуманенное сознание отразило образ человека в белом. Тот двигался, как в замедленном кадре, смысл слов не доходил.
Неведомая сила приподняла голову, в рот потекла тягучая горько-сладкая жидкость. Мамино лицо с опухшими от слёз глазами – последнее, что увидела Даша, прежде чем погрузилась в глубокий сон.
Утро настало неожиданно. Под действием микстуры температура спала, проснулся аппетит. Даша старательно гнала прочь страшные воспоминания.
Родители светились счастьем.
– Сегодняшнее купание отменяется! – без нотки сожаления заявила мама, накрывая на стол. – Папу отправим за микстурой, потом приготовим что-нибудь вкусненькое к обеду. А ты пока побалуйся крепким чайком да своими любимыми сухариками с маком, – с этими словами она отправилась на летнюю кухню.
После завтрака Даша ощутила прилив сил. Лежать больше не хотелось. Накинув ситцевый халатик, она засеменила окну.
Во дворе хозяйские мальчишки играли в “Захват земли”. Один бросал перочинный ножик, другой сидел на скамейке нога на ногу, насвистывая.
Вдруг Даша встретилась с ним глазами. Мальчишка заметно оживился: вскочил на ноги, стал нетерпеливо кружить вокруг соперника. Когда очередь дошла до него, принял актёрскую позу, метко бросил ножичек, вернул только что захваченный, немалый кусок земли. Провёл серию бросков и нарочито громко крикнул:
– Моя взяла!
Покосившись на окно, он победоносно отвесил проигравшему хорошего “леща” и, расплывшись в улыбке, помахал зрительнице.
Даша смутилась, вдруг это приветствие для кого-то другого. Но убедившись, что мальчишка смотрит именно на неё, улыбнулась и помахала в ответ.
Победитель – с виду лет тринадцати – вальяжной походкой направился в сторону дома. Позади вприпрыжку скакал его бывший противник.
– Меня зовут Исмаил. Это брат – Жорик. А тебя мы знаем. Мы всех постояльцев знаем, – важно заговорил хозяйский сын, остановившись у открытого окна. – Ты почему не на море?
– Не разрешили, – ответила Даша и шёпотом добавила: – Я вчера чуть не утонула.
– Ого! Это как?!
Исмаил запрыгнул на подоконник. Жорик подался вперёд.
Даша тихо затараторила, чтобы успеть поделиться историей до того, как родители закончат со стряпнёй.
Жорик хлюпал, готовый вот-вот окончательно раскиснуть. От радости, что история завершилась благополучно, шумно выдохнул и утёр под носом.
– Дай нож, – бросил Исмаил брату.
– Тебе зачем? – буркнул тот и, не дожидаясь объяснения, протянул перочинный ножик, которым недавно играл.
Исмаил срезал спелую гроздь винограда, свисающую прямо в окно, протянул Даше. Лёгкий румянец вспыхнул на её бледном личике, оттенив выразительные лисьи глаза.
Даша застенчиво отвела взгляд.
– Выходи вечером. На улице собираются и наши, и приезжие.
– Если отпустят, выйду.
К вечеру она вновь почувствовала слабость. Приняла очередную порцию микстуры, легла.
С улицы доносились весёлые голоса. Даше безумно хотелось гулять сейчас там с ребятами. А, главное, с Исмаилом – этим взрослым мальчиком, героем, неожиданно позаботившимся о ней.
Бывало, Даша влюблялась в рыцарей из сказок, став старше – в артистов. Но сегодняшняя встреча изменила всё. ОН – настоящий. Красивый и романтичный.
Всплывающие фантазии волновали, не давая уснуть. Даша снова и снова представляла, как играет с ребятами в “цветы”, а Исмаил выбирает именно её. Как другие девочки завистливо косятся и перешёптываются.
Послышался еле уловимый шорох. Даша прислушалась, приподнялась, пристально глядя в сторону окна, край которого заливал мягкий лунный свет. Через мгновение там, как на экране, возникло знакомое лицо.
Даша в цветастой ситцевой пижамке, босиком поспешила к нему. Села на подоконник. Исмаил подал руку, помог спрыгнуть, повлёк за собой в сторону пляжа.
Глубокая ночь демонстрировала свою волшебную прелесть, окутывая лёгкой прохладой, играя множеством разноцветных огней, исходящих из невидимых источников по всему побережью.
Исмаил набрал плоских камешков, стал бросать плашмя вдоль лунной дорожки, распластавшейся на чёрной, застывшей морской глади. Забавляло, как воображаемые лягушки в прыжках скользили по поверхности воды и безвозвратно пропадали.
Парочка уселась на песок. Глядя на падающие звёзды, маленькая мечтательница собралась загадать желание, но… проснулась.
Огорчение оказалось сродни трагедии. Даша спряталась под одеяло, уговаривая себя не разреветься.
5
По обычному расписанию семья отправилась на море. Загорая на песке, Даша украдкой посматривала вокруг, тщетно надеясь на счастливую случайность увидеть здесь своего кареглазого друга с волнистыми, длинными по плечи волосами.
День длился бесконечно. В воду больше не хотелось. Чтобы никто не мешал мечтать, Даша принялась строить песчаную крепость, воображая, что её герой трудится вместе с ней.
“Он, наверняка, умеет возводить из песка самые высокие башни, соединять их подземными переходами, окружать длинными, извилистыми стенами. Даже может соорудить лабиринт", – с уверенностью думала Даша и представляла, как сначала внимательно наблюдает, а потом строит ещё лучше, тем самым добиваясь уважения своего кумира… За этой приятной игрой воображения застал подкравшийся вечер.
Поспешили в кафе. Отстояв длинную очередь таких же уставших от плавания и голодных отдыхающих, принялись за еду.
Даша на одном дыхании проглотила порцию даров моря и терпеливо ждала остальных. Папа с мамой неспешно смаковали харчо, не подозревая о невероятных ощущениях, тревожащих дочь.
Отец предложил после ужина прогуляться по набережной. Даша не выдержала. Собралась было выпалить выдуманную причину отказа, но на помощь неожиданно пришла мама.
– Нет, нет! Только не сейчас. Надо отдышаться от сверхактивного отдыха.
Папа не стал возражать. Побрели домой.
Войдя в комнату, Даша поспешила к окну. Окинула взглядом сад. Ни души.
“Только бы родители не услышали, как барабанит сердце”, – подумала она, взбираясь на подоконник.
Высунулась, посмотреть, нет ли её героя на летней кухне. Но там лишь молодая парочка, расположившись в плетёных креслах-качалках, потягивала из высоких стаканов,.
– Мам, пап, можно погулять?
– Конечно, – ответила мама, падая на кровать. – Но вернись засветло!
Из шалаша у дома напротив доносился весёлый говор, прерывающийся звонким смехом. Стараясь не выдавать заинтересованности, Даша прошлась вдоль улицы с безучастным видом. Села на бревно у калитки. Подняла похожую на указку палку, начала рисовать на земле.
Через некоторое время обитателям шалаша наскучил сидячий образ жизни. Они высыпали наружу, принялись играть в догонялки. С сожалением Даша обнаружила, что Исмаила среди ребят нет.
Рыжеволосая девочка лет десяти с огромными веснушками на круглом лице отделилась от стайки резвящихся сверстников, подбежала, уселась рядом с Дашей.
– Я тебя раньше не видела. Давно приехала? – полюбопытствовала она.
– Четыре дня назад. Вышла сегодня первый раз. Исмаил сказал, что у вас весело.
– Хм-м, так вы зде-есь снимаете, – понимающе протянула девчушка, кивнув в сторону дома. – А где же Исмаил с Жориком? Они обычно выходят раньше всех.
– Зинка, ты играешь?! – пробегая мимо, выпалила бойкая девчонка с косичками, похожими на крысиные хвостики.
– Сейчас, Оль! – звонко ответила конопатая, и, обратившись к Даше, предложила: – Айда с нами!
Даша в замешательстве решала продолжать ли печалиться из-за несостоявшейся встречи или предаться всеобщему веселью. Оля опять пробежала мимо, схватила Зину за руку, потащила, цедя сквозь зубы:
– Да сдалась она тебе! Не хочет как хочет! Пусть сидит тут одна.
Природная бунтарская натура вскипела в Даше. Она решительно направилась к ребятам, крикнула:
– Меня зовут Даша! Буду с вами играть!
– Ты водишь! Ты водишь! – обрадовался мальчуган в широких не по размеру шортах. Их приходилось то подтягивать, то поддерживать руками, чтобы предательски не свалились. Это мешало бегать и превращало мальчишку в вечного водящего.
Даша вошла в игру уверенно. Совсем скоро передала “ваду” самой проворной из компании.
Зло сверкнув глазами на непонятно откуда взявшуюся новенькую, обскакавшую её в игре, Оля начала настоящую охоту на самозванку.
Постепенно ребята выходили из игры, в сторонке наблюдая за захватывающими гонками.
Неожиданно Даше напомнило о себе недавнее происшествие. “Ноги, как ватные”, – подумала она.
Оля заметила, что соперница притормаживает. На полной скорости врезалась в неё, повалила на землю.
– Молодец, Олька! Здорово ты её! – закричала Зина.
– Что делаешь?! – возмутился паренёк из старших.
Возглас Зины, сильная боль в коленке, нависающее сверху, злобно улыбающееся лицо дерзкой девчонки – всё это в миг породило бурю гнева. Даша схватила с земли палку, которой недавно мирно рисовала, наотмашь ударила Олю по ноге.
– Дура-а-а! – завопила та и, прихрамывая, поплелась к дому.
Ребята удивлённо таращились на подругу, перешёптываясь, что та впервые ушла, не дав “сдачи”.
– Гадина! Гадина! – повторяла Оля, всхлипывая и поправляя прядки, выбившиеся из косичек.
Паренёк подбежал к Даше, помог подняться.
Остальные свидетели сцены, возбуждённо переговариваясь, расходились по домам.
Даша стояла растерянная.
– Меня зовут Самвел. Ты молодец, смелая девчонка. Ольку тут все боятся, а ты вон как её. Хм-м! Наверно, часто дерёшься?
– Никогда.
Даша отряхнула короткое платьице, прибрала за уши всклокоченные кудри.
– Садись на бревно.
Самвел сорвал и протянул подорожник. Даша поплевала на листик, приложила к содранной коленке.
– Завтра искупаешься в море, всё пройдёт.
– Знаю – в воде йод… Спасибо, Самвел, – слезая с бревна, сказала Даша. – Мне пора.
– Выйдешь завтра?
– Они меня не примут.
– Примут. Обещаю.
6
“Коленка в шапочке”, – думала Даша, глядя, как капли пенятся и шипят, попадая на ранку. Слегка пощипывало, сродни щекотке. Заёрзала на стуле. Папа смешно надул щёки, со свистом выдохнул на больное место, приговаривая: “А вот и ветер налетел! Кого тут сдуть?”
Родители всегда промывали ранки перекисью водорода, и мудрёное название “волшебного” средства давно засело у Даши в голове, как и то, что это не больно.
– Дочь, а ты молодец – стойко переносишь тяготы асфальтового периода. Но в следующий раз, когда бежишь, нос высоко не задирай, поглядывай под ноги.
Даша кивнула, а сама подумала: “Как это у меня получилось так ловко соврать? И ведь папа поверил, что я просто запнулась и шлёпнулась”.
Она любила рассказывать сверстникам небылицы. Делала это так уверенно, что те слушали, открыв рты. В Дашином воображении существовал сказочный мир, где когда-то, к примеру, жил “настоящий” лев, который везде её сопровождал и в случае надобности расправлялся с обидчиками. Но то было не враньё, а фантазии.
"Врать-то, оказывается, легко, – продолжала рассуждать Даша, уже в постели. – Надо просто представить, что это – правда, и потом сказать вслух. Сегодня я подралась, а мне за это ничего не было. Значит, плохие поступки тоже иногда выручают”, – заключила она и спокойно уснула.
Следующий день выдался пасмурным. После обеда заморосил дождь, разогнал людей по домам.
Папа читал газету. Даша с мамой играли в “виселицу” за столом у окна. Оттуда открывался вид на палисадник с двумя усыпанными солнечными мячиками абрикосовыми деревьями. Даша заметила на земле два бархатных плода с манящими нежно-розовыми бочками.
– Сходи подбери, – предложила мама.
– Не могу – они чужие, – смутилась Даша.
– Зря волнуешься, дядя Вахтанг разрешил брать упавшие абрикосы.
Папа спокойно продолжал читать. Дашу это успокоило. Она выбежала на улицу, ловко просунула тонкую ручонку между штакетником, дотянулась, схватила абрикосы и вернулась. Вся операция заняла меньше минуты…
Вскоре небо прояснилось. Народ повалил на улицу.
Даша уговорила родителей не брать её с собой в кино. Тянул за душу вчерашняя ссора. На чьей стороне ребята, примут ли её теперь в свою компанию? Как поведёт себя Самвел? Будет ли он сегодня так же дружески настроен, как вчера? Для душевного равновесия Даше не терпелось получить ответы на все эти вопросы.
Она выпорхнула на улицу следом за родителями. На лавочке одиноко сидел вечно водящий Боря в шортах не по размеру. Даша хотела пристроиться рядом, но передумала – доски не успели просохнуть.
– На долго приехала? – поинтересовался Боря.
– Дней на десять. Точно не знаю.
Подбежала Зина.
– Мы с родителями уже две недели здесь. Ещё столько же будем, – включилась она в разговор, будто вчера ничего не случилось.
Постепенно компания росла. Вышла Оля. Остановившись в сторонке, жестом позвала подругу. Зашептала что-то, замахала руками.
– Дашка! – взвизгнула Зина. – А ну, поди суда, чево скажем!
Даша засомневалась, надо ли послушаться, но всё же направилась к девчонкам.
– Да ты, оказывается, воровка, – зло бросила Оля.
– Упала, что ли?
– Видела я, как ты хозяйские абрикосы таскала.
– Я не воровала, – попыталась оправдаться Даша, глотая слёзы, подступившие к горлу.
– Сейчас всем про тебя расскажу! – бросила Оля.
Подбежав к ребятам, она принялась во всё горло расписывать, что видела из своего окна.
– Воровка! Воровка! – доносилось до Даши.
Она стояла в стороне, как оплёванная, не в силах сдвинуться с места.
В начале улицы показался Самвел. Поравнявшись с ребятами, он не остановился. Прямиком зашагал к Даше.
Та заплакала, побежала прочь. Самвел догнал.
– Подожди. Давай прогуляемся, заодно расскажешь.
Даша согласилась пойти, но успокоиться не могла. Всхлипывала, растирала глаза кулаками. Самвел молча шёл рядом. Когда первый приступ рыданий прошёл, Даша рассказала, как её оболгали, и снова заплакала.
– Не реви, разберёмся, – твёрдо сказал Самвел.
Он был одного возраста с Исмаилом. Ниже ростом, но крепче. Ещё вчера Даша обратила внимание на брюки клёш и яркую рубашку с модными длинными выточками по спине. Сегодня рубашка была другой расцветки, но того же кроя.
Женские наблюдения несколько отвлекли от проблем, помогли успокоиться.
– Даш, а ты в Ялте была? – неожиданно спросил Самвел.
Она, всхлипнув, помотала головой.
– Папа обещал съездить на денёк. Говорит, там много интересного.
– Точно! – согласился Самвел и пустился рассказывать: о храме Александра Невского, строившемся на стыке девятнадцатого и двадцатого веков, о Серебряной беседке на горе Пендикюль, возвышающейся над морем на огромной высоте, о знаменитом дворце в английском стиле – летней резиденции генерал-губернатора Новороссийского края, графа Михаила Воронцова.
Ребята долго бродили по окрестностям. Свернув на свою улицу, Даша увидела знакомых и сникла.
– Ничего не бойся. Никто тебя не тронет, – заверил её спутник.
Подошли ближе.
– Самвел-то с воровкой гуляет! – закричала Зина.
Парень бросился к ней. Та рванула к дому, едва успела захлопнуть за собой калитку.
Даша побежала домой. Спряталась в простенке у открытого окна, откуда было удобно и слышать, и наблюдать, что творится на улице.
Она знала – Самвел, как и его друг Исмаил, старше других и обладает непререкаемым авторитетом. Поэтому не удивилась, что мальчишки покорно откликнулись на его призывный свист, а девочки, сбившись в кучку, испуганно глазели поодаль.
– Слушайте меня все! Даша ничего не воровала! Ей разрешил брать абрикосы хозяин дома. Девчонку никому не трогать! Кто не понял, будет иметь дело со мной! Ясно?!
Из надёжного убежища Даша видела, как каждый – кивком или словом – дал понять, что ему ясно.
Злая ты, Оль! – крикнул Самвел. – Мне нравилось, что ты бойкая, но, оказывается, ты злая и подлая. Здесь таких не любят. И послушай меня – больше не трогай Дашку.
Оля побежала к дому.
– Да что ты мне сделаешь?! – крикнула она и скрылась за калиткой.
После её отъезда – на другой день – Даша узнала от Зины, что Оля долго и горько ревела. Ведь ей давно хотелось услышать от Самвела, что она ему нравится. И вот он сказал, но это оказалось в прошлом.
А пока в доме напротив плакала сама Даша. К её счастью, нашёлся утешитель. Самвел заглянул в окно, улыбнулся, поднял большой палец. Помахал и рванул к взрослым мальчишкам.
“Пошёл гулять со старшим братом. Наверное, до зари”, – подумала Даша и умиротворённо вздохнула.
С тех пор отношения с ребятами наладились. Гуляли гурьбой. Самвел по-прежнему проявлял интерес.