Костяная корона

Рагнар лишь вытащил стальную маску из—за пазухи и положил ее на стол, сметя при этом кипу бумаг. Ниессар взял маску в руки, оглядел ее со всех сторон и, со вздохом, положил ее обратно.

– Маска страшная, конечно, но при чем тут она? Вы боитесь масок? Поверьте мне, маски не представляют опасности.

– Опасность для нас представляют те, кто их носит, – сказал Оргар, снимая шлем. Смысла скрывать свое лицо уже не было.

– Если на вас напали, я могу выделить вам стражников, но не более того. Если вы знаете, кто на вас напал, я назначу за его голову цену, которую вы готовы уплатить.

– Мы знаем, кто напал на нас, и знаем, как он выглядит, – сказал Рагнар, с небольшим презрением смотря на Ниессара. – Я нарисую вам его портрет.

– Это весь вопрос, который вы хотели со мной решить? – устало спросил Ниессар.

– Нет, – покачал головой Оргар. – Рядом с королем оролинга располагаются пять тысяч воинов, воинов Диниана и Кистана. Мы считаем, что люди могут использовать это в своих целях и злой умысел может быть уместен. Мы хотим, чтобы они покинули наши земли, но можем добиться этого лишь через короля.

– Сейчас я такой же правитель, как и они, – проговорил Ниессар, поднимая упавшие бумаги, – и ничего не могу поделать с этим. Приказывать им сейчас, значит, вызывать их на бой, а у меня нет таких сил, чтобы противостоять им. Когда я стану королем, только тогда я смогу помочь вам в этом деле.

– Это необходимо сделать сейчас! – чуть ли не закричал Рагнар. Его глаза вновь начали наливаться кровью. Оргар, заметив изменения в своем брате, учтиво извинился перед Ниессаром и вывел своего брата из его кабинета.

– Разговор окончен, – шепнул ему Оргар и, надев шлем на голову, зашагал прочь.

Глава 30

Ниессар

Нынешний правитель Арториума и будущий король Сиинира не находил себе места. Он плохо спал, но не из—за своих проблем с бумагами или страхом перед разъяренными правителями, еще не отошедших от поражения. Ниессар не мог заснуть так же и из—за своей дочери, которая так же не могла найти себе места.

Юная девушка с грустью наблюдала за дождем из окна своей комнаты. У нее из головы никак не шел Дэйвион, раненый на турнире. Она запомнила его прекрасное лицо, окровавленное тело, из которого текла кровь, заливая собой песок и доспехи воина, надолго запомнила. Сиэлла видела своими глазами, как меч Рейнара пробивает его доспех, такой крепкий с виду и Дэйвион падает на колени, выпуская из рук свои щит и меч; как его оруженосец, молодой мальчишка Иффин, бежит к нему, спотыкаясь и падая, как Рейнар стоит над побежденным противником и совсем ничего не делает; как верховный жрец Дмитрас, лекари и маг Энвор бегут к распростертому телу; как Дэйвиона уносят на носилках, не извлекая из него меч; как его отец молча уходит. Все это произошло очень быстро, но тогда Сиэлле казалось, что время словно замедлило свой ход. Она очнулась лишь когда отец опустил руку на ее плечо. Бегло смахнув слезы, Сиэлла убежала в свою комнату, резво минуя стражников и своих подруг.

После она спрашивала у Рейнара, почему он не помог своему противнику, на что тот ответил чем—то туманным, что Сиэлле совершенно не запомнилось. Когда она узнала, что Дэйвион лежит при смерти, девушка попыталась пробраться к нему тайком и посмотреть, как он. Сиэлла упрашивала стражника дать ей побыть одной, но тупоголовый болван (как она его называла) все время отказывался. Она почти уговорила его, но когда на ее этаже появились оролинги, Сиэлла сильно испугалась их и вбежала в свою комнату. Девушка пыталась убедить стражника, что они идут к отцу и могут его убить, но тот лишь отмахнулся. Да, она боялась их, оролинги, которые появились в городе, словно сошли с описания многочисленных книг: высокие, крепкие с острыми зубами и дикарскими замашками.

И только потом, когда ее немолодой отец спустился к ней вечером, чтобы пожелать спокойной ночи, Сиэлла успокоилась. Ниессар не спал две ночи после турнира. Весть о том, что именно он станет королем, разнеслась по миру быстрее, чем он сам успел осознать, какая ответственность легла на его плечи. Через пять дней ему предстоит взойти на костяной трон и начать свое правление вернувшимся королевством. Ниессар сильно волновался, глядя на бой Рейнара и Дэйвиона и, честно говоря, он больше отдавал победу именно сыну лорда Блуждающих островов. Но когда битва закончилась, Ниессар смог выдохнуть, то ли облегченно, то ли обреченно. Странно, что Росс даже не подбежал к своему сыну. Он встал и ушел, словно ему не было до него дела. Хоушелл решил лишь подписать один мирный договор между Сииниром и Блуждающими островами, а потом, в спешке покинуть остров, оставив вместо себя лорда Дойла, смотрящегося весьма жалко без своего могущественного покровителя.

Ниессар проспал полдня, сидя в своем кресле – до кровати он попросту не дошел. Вечером ему предстояло присутствовать на совете правителей – последнем совете, где он предстанет, как правитель. Ниессару давно не снилось снов – он их лишился, как только оказался в столице, однако сон его не перестал быть беспокойным. Правитель часто просыпался и что—то бормотал во сне, возможно даже кричать, и его слуги все чаще начали как—то странно на него поглядывать.

Ближе к вечеру слуга разбудил его и сказал, что совет начнется через двадцать минут. Сначала Ниессар его не понял и попытался отослать его, но слуга не ушел, еще раз объявив, что совет начинается через двадцать минут в малом зале совета, который находился в маленьком здании недалеко от королевского замка.

Собравшись с мыслями после того, как Ниессар опустил свою седую голову в бадью с холодной водой, правитель оделся и отправился в малый зал совета в окружении стражников. Герес убедил правителя обзавестись большей охраной, ибо Ниессар становится королем и должен вести себя по—королевски. Вряд ли кто—то из правителей полностью смирился с поражением.

Здание малого совета было окружено большими деревьями, поэтому оно всегда находилось в тени. Это было небольшая круглая постройка, где был всего один зал, где были установлены троны правителей. Обычно здесь советовались, когда король отсутствовал в городе, а когда он был, все вопросы решались в специальном кабинете в замке.

Ниессар знал, что Гетрис будет там, но предъявлять ему обвинения в убийстве правителя Двина нельзя – это мог сделать только король, а пока он им не был. Более того, у него не было прямых доказательств его причастности к убийству – лишь догадки и записка без имени.

Все правители сидели на своих местах, даже юный мальчишка правитель Норт сидел и разочарованно разглядывал стены, страстно желая, чтобы это все поскорее закончилось. Однако самого Гетриса не было – на троне сидел его младший сын Торр, прибывший в столицу сегодня утром.

– Где Гетрис? – первым делом спросил Ниессар у собравшихся.

– Правитель Ниста спешно покинул столицу, – меланхолично ответил Диниан. – Говорят, что возле его границ появились нобилиллы, но я в это не особо верю. Нобилиллы только уходят из городов и наши шпионы следят за ними. Его сын Торр представляет сегодня отца.

Торр заерзал на троне, когда услышал о неверии Диниана, но промолчал, лишь окинув его холодным взглядом. Ниессар решил, что Гетрис испугался его и сбежал, оставив своего сына на растерзание. Но брать в плен или обвинять его не имело никакого смысла – правитель Ниста ненавидел своих детей, старшего он принес в жертву богам, а от младшего он никак не мог избавиться, и вот, выдался удачный момент. Взяв его сына в плен, Ниессар фактически объявил бы войну Нисту и Двину, чем только ухудшил бы положение дел на острове.

Опустив голову, Ниессар прошествовал к своему трону, поставленному вышел остальных; на нем были вырезаны драконы вместо подлокотников, а в их глаза были вставлены рубины и изумруды.

– Начнем, – тихо сказал он.

– Что ж, – первым встал Диниан. Пройдя в центр зала, он начал говорить. – Дела у наших соседей более чем плохи: эллы взяли три мелких портовых города и движутся огромным войском к столице оролингов. Но оролинги собрали неплохую армию и дадут им бой. Более того, наши отряды помогут им и мы остановим захватчиков.

– А что скажут эльфы? – вдруг спросил мальчишка капризно—удивленным голосом. – Что скажут эльфы, ведь их народ будет убивать! Почему вы им доверяете, они же могут убить вас здесь же!

Услышав это, эльфы вскочили со своих мест, а Нуриаэль гордо произнесла:

– Мы не участвуем в войне. Мы – не один и тот же народ. Эллы с Материка и эльфы Синего леса – два разных народа, каждый со своими обычаями и предрассудками. Вам стоило бы подучить историю, молодой человек, наши народы только лишь похожи!

Риена попыталась остановить своего сына, образумить его, но мальчишка гневно отмахнулся и закричал:

– Ложь!!!

Люди Норта окружили своего правителя и достали мечи. Ниессар громко приказал им остановиться, но словно никто его не услышал сквозь лязг мечей. Начинавшуюся перепалку прекратил громкий скрип дверей.

В проеме появились силуэты, и из тени вышел принц Рагнар с телохранителем и двумя стражниками.

– Добрый вечер, – широко улыбнулся Рагнар. В его глазах читался гнев, а правая рука лежала на топорище. – Крайне неприятно осознавать, что проблемы твоего народа решают люди и эльфы, а тебя даже не позвали на это мероприятие, – продолжил он, медленно прохаживаясь перед тронами. – О, мне даже не поставили мой трон. Это можно воспринимать, как оскорбление, не так ли? Ох, простите, похоже, мы прервали вас в самом разгаре спора, что же делать с нами, я угадал? Судя по вашим удивленным и кислым лицам, я угадал. А мальчишка, судя по всему, не может различить два разных народа – эльфов и эллов. Да, по нему не скажешь, что он достаточно умен. Вы продолжайте, мы просто тут постоим и посмотрим, нам всем интересно, чем же все это закончится.

Эльфийские солдаты отступили и вернулись на свои места. Красный, словно кровь, Норт сидел на своем месте. Руки его тряслись, он сам словно испугался своих слов.

– Лорд Норт, покиньте зал, – вставая, грозно сказал Ниессар. Мальчишка, едва заслышав его слова, покраснел еще больше и, вскочив со своего места, убежал в слезах. Вся его гвардия и мать последовали за ним. Место освободилось.

– Не стоит пускать мальчишку на советы, – покачал головой Кистан. – За него должен сидеть регент, но он, увы, покинул столицу. Риена, его мать, слишком любит и боится за своего сына, чтобы оставлять его. А ее сын не имеет право представлять еще и интересы Двина.

– Простите нас, почтенный принц, – обратился Ниессар к Рагнару. – Это моя ошибка, разумеется, вы должны присутствовать на совете, вы можете занять освободившееся место. В вас куда больше чести, чем в глупом ребенке, который едва может молчать.

– Боюсь представить, что будет, когда он вырастет, – немного потеплевшим тоном ответил Рагнар и сел на предложенное место.

– Города сданы сегодня утром, – продолжил Диниан. – Но еще не все потеряно. Мои разведчики нашли Некроманта. Из тех пятерых, вернулись только двое, один совершенно седой, совершенно не способный произнести ни слова, а второй, человек более крепкий. Они проследовали за магом в Черный лес.

В зале раздались удивленные вздохи. Некоторые солдаты начали бормотать молитвы богам, все крепче сжимая кулаки.

– Храбрости им, конечно же, не занимать, – оглядев зал, сказал Диниан, – разведчиков я потерял, однако получил важные сведения. Некромант нашел деревню выживших нобилиллов, но их самих там не оказалось – всего лишь три особи. Возможно, что среди них прячется король Сиинаила, откуда—то он же достал черную стрелу. Некромант начал оживлять мертвецов, и, судя по сведениям, их там очень много. Я приказал моим людям укрепить рвы и выставить по границе леса дозорных. Там нашли некоторых бандитов, которые признались, что работают на мага. Мы их сожгли.

– Некромант собирает не только гнилых телом, но и сгнивших душой, – расхохотался Кистан.

– В этом нет ничего смешного, – холодно сказал ему Ниессар. – Некромант – довольно серьезный противник и нельзя недооценивать его. Отрежьте выход из леса его отрядам, – сказал он Диниану, – поставьте заградительные сооружение, чтобы задержать их настолько, насколько это возможно. Собирайте свои армии, но пока в бой не вступайте.

– Некромант будет собирать свою армию долго, – сказал Энвор, выходя из—за трона Ниессара. – В Черном лесу есть вещи и пострашнее пауков. Чем больше трупов он поднимет, тем больше он разбудит нечисти в темных лесах. Ему будет чем заняться ближайшие пару месяцев. Обратите свой взор на пустыню.

В этот момент встал правитель Ха—аста, Дерис Хаст, тучный и старый, правитель города, стоящего на границе Красной пустыни, вставал с кресла, словно с постели – медленно и неуклюже. Он осторожно спустился в зал и начал говорить:

– Мои разведчики докладывают мне, что внутри Красной пустыни собираются орды людей. Их тысячи, даже десятки тысяч. Мой город стоит первым у них на пути. Наши стены крепки, но долго их сдерживать мы не сможем. Биться с ними в открытую будет тяжело, их войска больше в несколько раз. Я прошу совет о помощи.

– Как только орды пустынников окажутся у твоих границ, мы поможем тебе и твоему городу, – заверил его Ниессар. – Войска острова приводятся в боевую готовность. Обустройте город для осады. Дальше!

Следующим встал правитель Наар—Азата, Кирай. Он так и остался тем длинным и дряхлым стариком, заправлявшим свою длинную седую бороду, словно мудрец Каменного острова, однако он им не был. Кирай слыл одним из самых недальновидных правителей Сиинира, завалив свой город и земли налогами, народ его не особо любил, но бунтовать не пытался, страшась его. Старик спустился в зал и тихим, дребезжащим голосом начал говорить:

– Разведчики… мои разведчики говорят, что за Серыми горами и Иссатрисом строятся города. Северные города, стоящие на льдах Ледяной пустыни, а в них, в свою очередь, собираются люди. И не люди. Странные народы, высокие и страшные, со странным оружием, похожим на большие дубины. У них много странных сооружений, похожих на катапульты, но мои разведчики не знают, что это.

– Им не пересечь ни Стену, ни сам Иссатрис, – сказал Рагнар, свободно усаживаясь на троне. Он был расслаблен, проблемы за черной рекой его не волновали нисколько. Его интересовал лишь его народ. Только утром он узнал, что три города были сданы эллам, и на их пути лежала столица.

– Почтенный принц прав, – сказал Энвор, поворачиваясь к Кираю. – у народов севера нет лодок из чернодрев, чтобы пересечь Иссатрис, и нет ничего, чтобы пройти Стену. Поверьте, я потратил много своих сил, чтобы поставить ее. Север – не проблема.

– Это не вам решать, юноша! – голос Кирая звучал, словно натянутая струна. Энвор улыбнулся его словам и вновь отступил за трон Ниессара.

– Это действительно не проблема, Кирай, – покачал головой Ниессар. – По крайней мере – сейчас. – Правитель встал. – Если никто больше не выскажется, то я предлагаю закончить сегодняшний совет. Обратим свои взоры на восток, к пустыне. Готовьте армии, готовьте города к осаде. Буду рад увидеть вас на моей коронации.

Ниессар первым покинул малый зал и чуть ли не убежал в свои покои. После дождя вышло солнце, воздух начал нагреваться, и будущий король изрядно вспотел. Сорвав с себя мокрую от пота одежду, Ниессар опустился в холодную ванну и закрыл глаза. Осталось дождаться коронации. Ниессар думал, как они призовут драконов, ведь он слышал лишь легенды об этом; ни при его жизни, ни при жизни его отца никто не вызывал неразумных драконов, дабы обрушить их мощь на врагов.

Тяжкий воздух мешал Ниессару сосредоточиться на деле и поэтому он решил поспать. Ночью дышалось свободней, а, следовательно, работать будет легче.

Последующие пять дней Сиэлла предвкушала коронацию ее отца. Подумать только – она станет принцессой! Юная леди часто приставала к отцу с расспросами, пока старая Осса не забрала ее обратно к себе и не заставила ее прясть гобелен днями напролет. Ее жених Уорн Оттон часто пытался погулять со своей возлюбленной по садам Арториума, но его отец, старый Оттон, все так жезаставлял сына упражняться день и ночь, чтобы быть достойным командующим гвардейцами короля. Уорн назначался им до смерти его отца – после он вступит в свои права, и будет владеть долиной Оттонов. Нельзя сказать, что Сиэлла была огорчена тем, что видит своего жениха слишком редко. Уорн ей совершенно не нравился, это было видно, особенно старой Оссе, хоть будущая принцесса и скрывало это, как могла.

– Не все так плохо, дорогая моя, – говорила ей Осса. – Ты не первая девушка на этой земле, которой приходится выходить замуж за того человека, которого ты не любишь, и не последняя. Брак между знатными семьями происходит не по любви, а по согласию родителей. Союз твоего отца с Оттонами крепок, и после вашего брака станет еще крепче.

Тогда Сиэлла лишь вздохнула и продолжила прясть гобелен для своего жениха. Она хотела вышить на нем, как Уорн охотится на кабанов, но у нее получалось так, что кабаны охотятся за ним. Конечно, он был не так хорош в бою, как того хотелось бы его отцу, Оттон—младший был немного труслив и предпочитал общество женщин с вином, нежели воинов с мечами.

Улыбнувшись своим мыслям, Сиэлла углубилась в пряжу и не заметила, как вошел ее отец. Ниессар сильно нервничал, уж кто—кто, а его дочь смогла это почувствовать. Будущий король немного прихрамывал и был мрачен, почти так же, как и всегда.

Осса как раз вышла перед ним, но и это Сиэлла упустила из виду – ее мысли сильно завладели ей, не позволяя отвлекаться ни на что иное.

Ниессар хотел отослать свою дочь обратно в Номаринн. Правитель боялся за нее. Ему все чаще приходилось слышать о странных людях, да и железная маска убийцы оролингов лишь больше пугала и настораживала его.Ниессар хотел сказать ей, но потом задумался и засмотрелся на свою дочь: он не хотел отпускать ее от себя. Здесь, в жаркой столице, у него не было никого из родных ему людей. Он мог доверять Рейнару, Оссе и Гересу, но все свои печали он мог рассказать только дочери, всегда слушающей его и единственной, кто поддерживал его искренне.

Посмотрев на нее, Ниессар осторожно вышел и закрыл за собой дверь. Лишь когда она закрылась, Сиэлла очнулась от своих мыслей и обернулась. Ей нравилось в столице, и она знала, что останется здесь надолго.

Пять дней для Ниессара пролетели незаметно, словно сорванный в бурю лист. Он не говорил ни с кем за эти пять дней, не проронил ни слова даже слугам, сновавшим к нему с подносами – лишь кивал и качал головой. Даже с Сиэллой он молчал.

Утром пятого дня Ниессар проснулся от духоты. Ему было трудно дышать, и едва он выпил воды, за дверью послышались шаги.

– Войдите, – тихим голосом сказал он.

– Мой король, – в проеме стоял Боррос. – коронация начнется через два часа. Вам надо подготовиться.

Ниессар смог лишь коротко кивнуть. В его покоях тут же появились слуги, несшие на руках парадные одежды. Он не заметил, как оделся и вышел во двор, где уже стоял десяток слуг, прекрасно одетая Сиэлла, в окружение нянек и подружек, двадцать гвардейцев во главе с Рейнаром.

Специально для него, дороги оградили, и через каждые пять метров стоял страж. За оградой толпился народ, восхищенно глядя на Ниессара.

И вот он уже стоял на большой Королевской аллее перед королевским замком. Она была вымощена костями убитых драконов, чуть ли не целую вечность лежавших в земле. Их души помнили, что такое поражение от тех, над кем они стояли раньше, Ниессару казалось, что даже кости скрипят под его сапогами как—то гневно. Возможно, это было лишь сонное помутнение. По бокам от аллеи стояли статуи всех королей, что когда—либо правили Сииниром: тут были и Рокиан Смелый, заключивший мир с нобилиллами, и Нурр Отважный, сразивший своей боевой косой не одного дракона; Аристан Первый, приютивший эльфов Синего леса и отдавший им часть неплодородных земель и, разумеется, Рейвар Освободитель – драконорожденный, освободивший людей Дарвы от гнета драконов. Каждый из королей был облачен в туники или плащи, под которыми были спрятаны доспехи. В руках королей покоилось их оружие, у кого—то это был традиционный меч, у кого—то – топор, у кого—то – боевая коса, у кого—то булава. Возле ног каждого короля лежала небольшая голова дракона, обычно изуродованная. И после его смерти, Ниессар встанет в ряд с ними.

За статуями сделали ровную землю, покрытую вечнозеленой травой, которую обстригали каждый день, чтобы она выглядела красивой и подобающей для взора короля.

Рядом с Ниессаром стояла его дочь по левую руку, а по правую руку от него стоял его чемпион – Рейнар Коустли. Позади них стояли правители и лорды, некоторые спокойно, а некоторые и с завистью смотрящие на короля. Из присутствующих правителей, труднее всего было сдержаться Кистану, который еле—еле сдерживал себя, чтобы не уйти с коронации в гневе.

Процессия стояла не подвижно, ожидая знака со стороны замка. Дмитрас, верховный жрец Девятерых богов, ожидал за его дверями, ожидая, когда солнца войдет в зенит. Как только в полутемном холле появился яркий солнечный луч, Дмитрас кивнул, и остальные жрецы открыли ворота и навстречу будущему королю и его свите отправились юноши в одеждах, шитых золотом. В своих руках они держали знамена девяти столиц Сиинира, даже Сиинаила, хоть в столице и не было ни одного нобилилла. Они шли медленно и торжественно, гордо задрав свои головы. По центру дорожки шел Дмитрас, держа в руках подушку, на которой лежала костяная корона, украшенная рубинами, изумрудами, сапфирами и красивейшими и редчайшими фиолетовыми камнями – «драконьими глазами». Зубцы короны уходили вверх, и было их десять штук.

Как только верховный жрец дошел до Ниессара, юноши воткнули знамена в песок, что был по краям дорожки.

– Вы должны повторять за мной. Королевская клятва должна быть повторена слово в слово.

Ниессар кивнул. Дмитрас наклонился к его уху и зашептал. Его слышал лишь король и больше никто. Когда жрец закончил говорить, Ниессар поднял голову и взглянул на толпу, окружающую его и начал говорить:

– Я, Ниессар из рода Тоуллов, правитель Номмаринна и Северных земель, клянусь в свете Белого пламени, что буду защищать свой народ пред лицом опасности до самой смерти. Я буду защищать не только то, что свято, но и то, что не свято, как один, так и вместе с другими. Я передам потомкам отечество не униженным или уменьшенным, но возросшим, сравнительно с тем, что я получил. Я буду препятствовать несправедливости, не допускать нарушения законов. Я есть меч и щит Сиинира и будет так, пока мои глаза не закроются навеки.

– Короли сами надевают свою корону! – крикнул Дмитрас всем, едва наступила тишина. – Король должен быть тверд, словно скала; неустрашим и непоколебим; подобно ветру он должен огибать все преграды и подобно лучу освещать тьму в наших сердцах, даруя нам надежду. В этот нелегкий час я, верховный жрец Девятерых богов, назначаю тебя, правителя Номмаринна Ниессара королем! Отныне ты станешь Ниессаром Первым, из рода Тоуллов правителем девяти городов и твои дети займут твой престол после твоей смерти.

Абсолютно все, кроме Ниессара и Дмитраса встали на колени. Король неуверенно смотрел на корону, словно опасаясь брать ее в руки. За спиной Дмитраса появился Энвор. Он уверенно смотрел в глаза правителю и кивнул. Лишь после этого, Ниессар взял корону в дрожащие руки и надел ее себе на голову. Дмитрас широко улыбнулся и, сделав небольшой поклон, поманил всю процессию за собой.

– Тронный зал ждет.

Замок изнутри сначала показался пустым, хоть везде и стояли люди – на полукруглых лестницах, ведущих на второй этаж, с внутренними садами и комнатами почетнейших гостей и советников. На третьем этаже находились покои королевской семьи, а в башнях – покои лекарей и ученых.

Ниессар улыбнулся людям и уверенно пошел вперед к темным дверям, за которыми и находился великий тронный зал.

Слуги с трудом отпирали тяжелые железные двери, за которыми виднелся скрытый большим белоснежным покрывалом трон. Он находился под самым потолком и был прикреплен к нему сотнями прочных веревок и цепей. Сам зал был пуст, но после того, как Ниессар вошел в него, народ понемногу начал собираться вокруг него. Король смотрел на трон, закрытый ото всех тканью. Он был большим, даже слишком большим для обычного трона. А в самом тронном зале не было видно черепа Тииартала.

– Ваш трон ждет… – прошептал Дмитрас на ухо королю.

Ниессар на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он открыл их, ткань сняли.

Перед людьми возвышался огромный, в два человеческих роста, череп. Огромные, все еще острые зубы, длиной с двуручный меч, ужасали всех присутствующих, даже принц Рагнар ошеломленно глядел на них.

– Трон короля! – громко сказал Дмитрас и сомкнутые челюсти начали раздвигаться. В пасти дракона был вырезан белоснежный костяной трон. Как только нижняя челюсть с гулким стуком ударилась о пол, люди, эльфы и Оролинги смогли увидеть священный трон во всей своей красе. Он словно светился и в то же время поглощал свет. Он был и светом и тьмой, кто знает, какие мысли преследуют королей, добрые или же злые… не кому не дано знать замысла короля, пока он сам его не расскажет. Ходили легенды, что если король задумывал что—то плохое, то трон постепенно темнел.

Выдохнув, Ниессар быстро подошел к трону и медленно сел на него, оглядывая прибывших. Все взгляды были устремлены только к нему. Каждый, кто присутствовал в тронном зале, неотрывно смотрел на нового короля Сиинира. В воздухе повисло напряжение. Все ждали слова.

– Да будет пир! – улыбнувшись, громко сказал Ниессар. Эти слова дались ему нелегко – его покачивало. Сначала он хотел сказать длинную речь, пообещать много всего… но не смог. Да и никому не нужны были его слова – все с нетерпением смотрели на вносимые столы.

Послышались громкие хлопки, и вскоре тронный зал был уставлен столами с яствами и вином. Гости расселись и начался пир, наверно, самый тихий королевский пир, который только бывал на этом свете. Все ели и пили, иногда даже слышался громкий шепот переговаривающихся людей. Эльфы молчали и тихо ели фрукты, а оролинги осторожно жевали зажаренных кабанов, иногда злобно поглядывая на эльфов. Ниессару не нравилась тишина, и он приказал музыкантам играть, все лучше, чем слушать чавканье и короткие смешки.

– Переместите раненого воина Гетриса в больничное крыло замка и приставьте к нему охрану, – приказал король Гересу. – Гетрис не оставит его в покое и наверняка попытается его убить. Мне не нужны смерти хороших воинов, когда они еще могут послужить королевству.

Советник кивнул и вышел отдавать указания, а Ниессар подозвал к себе Энвора.

– Пир пиром, но дело превыше всего, – сказал король. – Когда мы будем вызывать драконов?

– Нужна одна неделя, чтобы я подготовился, – смиренно ответил маг. – Магия отнимает много сил, мне нужно отдохнуть. Решайте вопросы насущные, а не воздушные, Ниессар.

С этими словами маг пригубил вина и вышел из зала. Ниессар долго смотрел ему вслед своим единственным глазом. Остров был в его руках и король не знал, хватит ли у него сил удержать его.