Костяная корона

– Я позволю себе не согласиться с вами, – покачал головой Рейнар. – Жестокость необходима. Если не держать народ крепко, они могут решить, что у них есть большие вольности. Еще немного, и на площади разразилась бы битва.

– Я хотел поступить так же, как и правитель Двина. Обменять жизнь на счастье их семей, – горько усмехнулся правитель. – Из этого ничего не вышло, и мой знакомый полетел на скалы. Это все очевидно, как первый снег – если ты слаб, не жесток и следуешь благородным принципам – тебя убивают.

– Правитель должен знать, когда применять кнут, а когда наградить медом. Но это не спасет его от врагов, лишь защитив себя и окружив войсками, правитель может спать спокойно.

Ниессар промолчал. Рейнар, не дождавшись ответа, поклонился и вышел из его покоев. Правитель молча смотрел на свой меч, большой двуручный меч, доставшийся ему от отца, а ему от деда, а ему – от прадеда. Меч, который назывался Кровавой звездой. Многие легенды были связаны с этой звездой – старики до сих пор бормотали про нее. Она должна была появиться после кровавого заката, перелетая с севера на юг, красным мерцающим светом озаряя земли – и тогда начнется великая битва, где не будет победителей. Но это были лишь рассказы.

Отложив меч, Ниессар вновь выпил теплого вина с корнем златоцвета и отправился спать, хотя даже вечер еще не наступил. Правитель чувствовал, что очень сильно устал и хотел как следует отдохнуть перед завтрашним днем, столь важным для него.

Утро следующего дня выдалось еще более холодным, чем прошлое. Валил снег, выл сильный и пронизывающий ветер. День суда получится просто ужасным.

Площадь расчистили от крови, сухих трупов и грязи. Жрецам не хватало еще двадцати людей, чтобы заполнить каменную чашу богини кровью.

– Нам нужно всего двадцать человек, – приговаривал главный жрец, мерзкий невысокий старик, с залысинами и кривыми желтыми зубами.

– Восемь чаш всех городов будет заполнено к завтрашнему утру. Как бы мне этого не хотелось. Кровь будет, жрец, но не вздумай пролить и капли лишней – тогда твоя голова слетит с твоей шеи быстрее, чем ты успеешь это осознать.

Ниессар тяжело поднимался на помост. Перед ним собрался весь город. Все люди пришли на суд.

– Я обвиняю народ Номмаринна в измене правителю и городу! – громко объявил он. Народ мрачно смотрел на него, ожидая своей участи. Они стояли перед ним, держа в руках рогатины, вилы и ножи – если начнется битва, они не собирались сдаваться зазря. За измену карали и карали жестоко. – Но суд не начнется, пока стража не обыщет город и не приведет тех, кто посмел не явиться на суд!

Ниессар сел на трон и положил себе на колени меч. Он медленно поглаживал сверкающую сталь, ожидая выполнения своего приказа. Народ топтался в нерешительности. Где—то заплакал ребенок, и его мама пыталась его успокоить. В первых рядах стояли дети, всхлипывая и утирая слезы грязными рукавами. Эта картина устыдила Ниессара и он отвел свой взгляд от них. Ему было больно видеть это.

Через час, к ногам Ниессара бросили три десятка тех, кто посмел не прийти. Это были больные бродяги, вечно просящие милостыню у храмов, несколько воров, пытавшихся залезть в чужие дома и просто трусы.

– Вот те, кто посмел опозорить себя перед лицом народа! – крикнул Рейнар. – Их привели на твой суд правитель.

– Не прийти на суд – все равно, что лезть в петлю, – медленно проговорил Герес. – Это позор, который можно смыть только кровью.

– Я, лорд Ниессар Тоулл, правитель Номмаринна, приговариваю вас всех к смерти, – громко сказал Ниессар тем, кто не пришел на суд.

Ниессар сделал знак жрецам и те подошли к предателям.

Бродяги не сопротивлялись, когда их тащили к жрецам. Они лишь улыбнулись своими щербатыми ртами, а один даже расхохотался. Бродяги все поняли. Остальные молчали, не смея сказать и слова.

– Народ мой, – начал Ниессар, встав с трона. – Я снимаю с вас вину. Вы не виновны ни передо мной, ни перед городом. Я совершил ошибку, обвинив вас в том, чего вы не совершали. Я прошу у вас прощения.

Правитель опустился на колени перед крестьянами. Он склонил перед ними голову. Крестьяне не знали, как отреагировать, и только кузнец сказал:

– Мы прощаем тебя, лорд Ниессар. Ты признал свою вину перед нами, а мы признаем нашу вину перед тобой.

Кузнец первый опустился на колени. За ним начали опускаться остальные, медленно, но встали все, до единого. Никто не посмел стоять, кроме стражи. Они стояли на своих местах, разглядывая людей, держа руки на мечах. И лишь через десять минут все закончилось.

– Сегодня можно устроить праздник, – негромко произнес Ниессар. – В честь выживших.

Глава 13

Дэйвион

Старая и обшарпанная повозка стражи Ниста тряслась на неровной и каменистой дороге. Она медленно приближалась к путникам. Дэйвион, Энвор и Иффин сидели вместе с парой стражников, которые тихо переговаривались, бросая на пленников косые взгляды. Дэйвион недоумевал, почему он вообще согласился ехать с этими дураками в город. Всего стражников было около двадцати, они стояли в центре деревни и о чем—то переговаривались со старостой.

– У меня нет времени на препирания со стражей. Может, мне стоит и им отрезать пару голов? – спросил Дэйвион, едва завидев стражу. Они были одеты в старые доспехи и носили голубого цвета плащи. Воин невольно передернул плечами, рассматривая их обрюзгшие лица.

– Это не кучка ничего не знающих о нормальном оружии разбойников, – ответил ему Энвор. – Если там ты вполне мог позволить себе драться, то здесь тебя нашпигуют болтами. У них не луки, а арбалеты. А деревня не встанет на твою защиту, хоть ты и имел глупость помочь им. Этим людям нужна жизнь и кров, и им плевать, кто над ними главнее, лишь бы не мучили зазря.

– Эй, вы! – крикнул капитан. Грубый бугай с секирой не вызывал ужаса у драконорожденного, и он мог распороть ему живот своим мечом, даже не моргнув глазом, но остальные люди смотрели на него почти с суеверным ужасом. Все думали, что стражники носят только мечи, но, похоже, этот парень предпочитал оружие потяжелее. – Ты пойдешь с нами и предстанешь перед нашим правителем.

– Никакой драки, – предупредил его Энвор. – Тебе же не хочется побывать в огне.

– Огонь не может убить дракона, – хмыкнул Дэйвион, поглаживая эфес меча. Воину хотелось вновь испытать свою сталь в деле, но маг был настойчив. Иффин стоял позади с мешком в руках, который у него сразу же отобрали.

– Мой огонь может убить все, что угодно. – Энвор медленно поднял руки показывая, что не вооружен. С лица мага не сползала ухмылка, а его глаза уверенно смотрели на людей. Старики даже не смотрели на него, пряча детей, судя по всему, только они знали, кто такой Энвор.

Дэйвион отдал свой меч и щит страже, которые сложили его в повозке, в большом сундуке. Стражники не удосужились посмотреть на дракона, выкованного на щите, они просто завернули его в тряпку и кинули рядом с сундуком. Капитан стражи настороженно оглядывал мешок, из которого капала кровь. Он не спешил развязывать его, а потому спросил:

– Что там?

– Голова, – пожал плечами Дэйвион. – Обычная человеческая голова, уже слегка дурно пахнущая, – капитан усмехнулся и развязал мешок. Он вытащил за растрепанные мокрые волосы голову главаря и повернул ее лицом к солнцу:

– Любишь головы?

– Люблю лишний раз посмотреть, как они отлетают от туловищ. Особенно тех дураков, кто пытается меня остановить.

Капитан дотронулся до секиры и тут же убрал руку. У него был приказ доставить его живым. Гетрис сильно заинтересовался Дэйвионом, поэтому хотел посмотреть ему в лицо, а потом уже казнить.

Стражники, заслышав слова воина, чуть было не бросились на него, но капитан поднял руку, и они остались на месте, гневно смотря на ухмыляющегося Дэйвиона. Воину нравилось их неведение, они не узнали даже мага, мага, который сделал себе имя еще сотни лет назад. Капитан осмотрел мага и Иффина. Засунув голову обратно в мешок, он бросил его на землю и кивнул в сторону спутников Дэйвиона:

– Этих убить.

– Ну, попробуй, – улыбнулся Энвор. Первый стражник замахнулся и рубящим ударом опустил меч на голову магу. Меч прошел сквозь тело, как сквозь туман, не причиняя вреда магу. Дэйвион расхохотался. – Ты промахнулся, но можешь попробовать еще, – ехидно произнес Энвор из—за спины стражника.

Другой стражник пошел в сторону Иффина с кинжалом, но Дэйвион остановил его:

– Тронешь парня хоть пальцем, я тебе шею сверну. Он мой оруженосец.

Капитан стражи молча отвернулся. Первый стражник все никак не мог убить мага – он резал и колол его, но всякий раз оказывалось, что он дерется с воздухом. Дэйвион с интересом наблюдал за ними, ненароком закрывая Иффина спиной. Его руки были свободны и, если что, он вполне мог защитить и его и себя. Ему не нравились эти стражники – они не вызывали ни доверия, ни гордости за Гетриса: глупые и слабые, только капитан что—то представлял из себя. Жаркое солнце мешало Дэйвиону думать, и сейчас он хотел только одного – заснуть, но, напившись воды перед этим. Желательно такой же холодной, как снега Ледяной пустыни.

– Всех в повозку, – коротко бросил капитан. – И руки им свяжите.

Услышав его, Энвор улыбнулся и, похлопав по плечу стражника, пошел вслед за капитаном. Дэйвион повернулся к Иффину и взглядом указал ему идти вперед. Стражники пропустили их, нервно глядя на воина. Дэйвион сначала взял мешок и бросил его к ногам людей, окруживших повозку, после чего хилый стражник связал ему руки.

– Я всегда выполняю свои обещания, – сказал Дэйвион. Он забрался в повозку и сел с краю. В последний раз взглянув на людей, обступивших мешок с головой, Дэйвион закрыл глаза.

Жаркое солнце палило вовсю. Дэйвион пытался заснуть, но у него ничего не выходило: маг все время бормотал что—то про себя, изредка выпивая из фляги, которую таскал на поясе; Иффин прижал голову к коленям и невидящим взором провожал порыжевшие леса.

Долгие и жаркие четыре дня прошло с тех пор, как они выехали из деревни. Вокруг крытой повозки располагались лишь пустынные поля с потрескавшейся землей и пожухлой травой. На их пути не попадалось ни одной даже заброшенной деревни – лишь выжженные солнцем поля. Дэйвион даже не выглядывал за пределы повозки, он знал, что находится снаружи – выжженные солнцем поля. Стражники осторожно поглядывали на него, хотя большую осторожность они проявляли при маге. Энвор всю дорогу молчал, изредка давая Дэйвиону советы:

– Тебе нельзя ни драться с ними, ни бежать от них, – говорил он. – Нист – богатый и большой город, да и Гетрис не дурак – он привык знать все про всех, а уж о каждом странном человеке, с драконом на груди, появляющемся в его владениях, он узнает первым. Он наверняка приплетет тебе пару паршивых обвинений в убийстве и попробует лишить тебя головы. Сейчас лишние люди очень нужны.

– Интересно, а когда он узнает реакцию моего отца на это, что он будет делать? – Дэйвион улыбнулся и сладко зевнул.

– Для него это не будет чем—то шокирующим. Он ускользнет от всего, прикрываясь законами Сиинира, и даже твой отец вряд ли что—то с этим сделает.

– Я до сих пор не могу понять, за кого ты, – процедил Дэйвион, разглядывая вечернее небо. Его глаза слипались, но воин все продолжал и продолжал смотреть.

– Я ни за кого из вас. Мне нужно, чтобы вы не уничтожили остров, а к этому идет дело. Ты же не хочешь править пеплом, дружок? Пепельный король! А что, звучит очень даже неплохо! – рассмеялся Энвор. – Ну, а я хочу увидеть, как старый хитрец правитель принесет в жертву богам часть своего народа. Нужно убить всего пару сотен человек, но если Гетрис прикажет сделать это, никак не объясняя свои действия – ему конец. Правителя итак не любят, и его сыновья не любят его в первую очередь. Так запустить свой город, рваться к власти, получить ее и разрывать народ налогами. Кто сможет вразумить безумного правителя? Никто, даже боги тут бессильны. Возможно, Гетрис даже более жесток, чем они, а в отличие от богов, он стоит рядом с народом. Гетрис не терпит измен, но охотно предает сам. Он любит пытать и умеет это делать, однако, воин он никакой. Его главное оружие – это ум, которым он пользуется весьма часто, Дэйвион. Я спасу тебя от смерти, но Гетрис вполне захочет принизить тебя, и ты ни в коем случае не должен сопротивляться его словам. Ты – виновен, по законам Ниста, тебя должны казнить. Постарайся выжить, ибо ты один из тех, кто еще может сохранить Сиинир.

– Ты ведь сам говоришь, что стоит мне вмешаться – все пойдет прахом, хмыкнул Дэйвион. – Какй с этого прок?

– На острове есть множество вещей, неподвластных людскому разуму. Драконы это понимают и хотят завладеть тем, что находится здесь. Если же остров сгорит в огне – то и драконы сгорят вместе с ним.

– Сказки я не любил с детства, – Дэйвион зевнул. – Они неинтересны. Мне больше интересно, когда этот Гетрис прознал про меня.

– Соглятаи Гетриса нашли тебя гораздо раньше, чем ты дошел до деревни, так что он знает про тебя уже довольно давно. Не думаю, что для него является секретом, кто ты, и что ты тут делаешь, но он вряд ли знает, кто стоит за тобой. Ему лишь известно, что ты воин, способный выйти из любой драки победителем, а ему сейчас как раз такой пригодится.

Дэйвион лишь хмыкнул и отвернулся. Ему не нравилось то, что маг возлагал на него большие надежды и, вместе с тем, ограничивал его во всем. Что—то внутри воина подсказывало ему, что маг прав, и не стоит показывать себя раньше времени.

Жаркий вечер заканчивался – солнце скрывалось за нагорьем близ Ниста. Скоро и их путь закончится.

На следующее утро, Дэйвион наконец—то увидел, куда приехал. На скалистой возвышенности, в окружении каменистых полей с редкими деревьями, стоял город. Он был огромен, его стены из красного камня возвышались на десятки метров ввысь. Высокие башни замка Гетриса напоминали копья – тонкие и острые, словно пронзающие небеса. Башни были соединены мостами, на пересечении которых была сделана небольшая комната. Так же башни соединялись десятками крутых лестниц между собой, по которым то и дело сновали люди.

Прямо за воротами стояла статуя богини—покровительницы города. Это была женщина с бутылкой вина в руке, на плечах которой и покоилась ласка. Статуя была новой, а обломки старой лежали прямо на дороге. Судя по всему, их никто не собирался убирать. Среди больших и красивых домов разместились мелкие, кривые и уродливые. Они так гармонировали между собой, что Дэйвион неловко засмотрелся на них, все время улыбаясь. При первом взгляде, Дэйвиону город понравился, но когда он увидел лица горожан, его мнение тут же изменилось. Больные и измученные люди, просто валились на пыльные улицу, захлебываясь собственной рвотой, а мимо них шли богатые люди и не упускали шанса пнуть бедняков. Где—то вдалеке слышался молот кузнеца и, похоже, он был единственным человеком в городе, который работал в этот жаркий день.

– Замечательный город, – иронично подметил Дэйвион, разглядывая город. – Все в меру. Этакие кривые зубы улиц. Этакая вода с кислотой.

– Заткнись, – проворчал капитан. – Наслаждайся молча. Тебя ждет правитель.

– А, точно, Гетрис и его суд. И как я на это согласился? – пробормотал Дэйвион. Энвор стоял позади него и ухмылялся. Магу здесь определенно нравилось.

Их повели через наполненные людьми улицы, грязных и немытых. Они сетовали на жизнь, ругались и орали, пинали друг друга и получали тычки от стражи, на самих улицах было куда хуже, чем перед городскими воротами. Дэйвион брезгливо поморщился и оттолкнул плечом одного из горожан. Тот упал в грязь и начал изрыгать проклятия. Стражник добавил ему пару пинков, и повел Дэйвиона дальше.

Пройдя сквозь череду грязных и пыльных улиц, они вышли к замку Гетриса. Вслед стражникам кидали землю и грязь, все, абсолютно все ругались на них.

– И что, ты никак на это не среагируешь? – удивился Дэйвион. Капитан что—то пробурчал и толкнул его в спину. Через долгий путь лестниц и узких проходов, они вышли в тронный зал. В центре стоял железный трон, совершенно простой и без изысков. Возле трона стояло двое стражников, хотя сам трон пустовал. В полутемном помещении, куда едва проникал солнечный свет, а свечи не давали особо света, было пустовато. Балкон был занавешен, но сквозь черную ткань изредка проглядывали солнечные лучи.

Дэйвиона и его спутников поставили около старой колонны. Иффин испуганно смотрел по сторонам, шарахаясь от каждого шороха, а Энвор сосредоточенно высматривал в окне город. Перед замком толпились люди. Они держали в руках камни, землю, дерьмо и грязь, но не решались кидаться ими в замок. Ходили слухи, что Гетрис любит замок больше, чем своих детей.

– А здесь весело, – улыбнулся Дэйвион.

– Пока еще нет, но сейчас будет, – рассеянно подтвердил маг.

С другой стороны зала открылась дверь, и в нее вошло десять стражников, ведя за собой крепкого парня, закованного в цепи. Позади них шел длинный мужчина в богатых одеждах. На его противном лице с мелкой каштановой бородкой, длинным носом и мутными глазами, обосновалась мерзкая ухмылка, а на поясе его висел кинжал в золотых ножнах. Без сомнения, это был правитель Ниста, Гетрис Роутрок. На его лысеющей голове покоилось от силы пара сотен спутанных длинных волос, а злобные маленькие глазки таили в себе не только злобу, но и кровожадность.

– Что же ты, сынок, не вовремя начал бунтовать! – певуче сказал Гетрис, давая парню оплеуху. Ты ведь мог и подождать пару лет, пока я не постарею и не сдохну, как твоя мамаша! Ее—то смерти ты дождался!

Парень молчал. Он не поднимал головы и упорно смотрел в пол.

– Неужто так захотелось посидеть на троне? Вот он смотри, смотри! – Гетрис схватил юношу за подбородок и повернул его голову в сторону трона. – Видишь его? Так вот, я дам тебе на нем посидеть! Более того, я назначил тебя правителем, до твоей смерти. А вот после твоей смерти, на трон снова сяду я, если не сдохну раньше. А знаешь, я собираюсь прожить еще не один десяток лет, особенно поняв, что еще один изменник повержен!

Он полез за пазуху и вытащил оттуда желтый лист бумаги. Гетрис показал его сыну и передал подошедшему Мастеру Знаний.

– Почтеннейший Мирк, зачитайте нам текст, будьте столь любезны!

Старик, с длинной седой бородой, в серых одеждах служителей Знания, раскрыл лист и начал читать старческим противным голосом:

– Я, Гетрис Роутрок, из дома Роутроков, правитель Ниста и правитель—регент Двина, сим указом заявляю: Мой сын, Кетр Роутрок, будет править городом, пока смерть не настигнет его. В случае если при смерти наследника, отец остается живым, он вновь займет трон.

– Все ли верно?

– Все верно, мой правитель.

– Замечательно. Освободите его, – приказал Гетрис, отступая от сына. Пара стражников настороженно переглянулась, но перечить не посмели.

Дэйвион с интересом смотрел на правителя и его стражников. Он чувствовал себя неловко, но, пока на него не обратили внимания, никак не показывал себя, как и советовал маг, который встал позади него.

Вскоре, замученный и избитый юноша был посажен на трон. Он не поднимал головы и с трудом дышал. Руки его легли на подлокотники, и он попытался поднять голову. У него ничего не вышло.

– Ну же, подними свой царственный взор! – издевательски произнес Гертис. – Не можешь? Мы вполне можем помочь тебе в этом!

Он кивнул, и стражники привязали его голову к трону. Повязка стягивала лоб, и теперь лицо Кетра можно было рассмотреть. Ужасные свежие шрамы на лице и вытекший глаз – вот оно, лицо правителя. Губы юноши начали шевелиться, он пытался что—то сказать, но ничего не было слышно.

– Что—что? – переспросил Гертис. – Ты что—то говоришь, может, приказываешь, мой правитель?

Юноша задергался. Он пытался встать, но у него совсем не было сил.

– Убить… убить его… – сказал он.

Стража расхохоталась. Геnтрис смеялся громче всех.

– Мозгов, чтобы устроить бунт тебе хватило, а чтобы догадаться, что тебе пришел конец – нет. – Медленно произнес правитель, вытирая выступившие от смеха слезы. – Видите ли, ваше правительство будет свергнуто. Вы наткнулись на бунт, мой правитель! Знаешь, сын, клятва, которую дают правители, при восхождении на трон звучит очень странно: «Я буду править, пока не умру, а умру я на троне!». Я не знаю, кто ее придумал, но когда я ее произносил в первый раз, я очень громко смеялся. Так вот. Ты умрешь на троне, как истинный древний правитель! Тебя впишут в историю, и твое тело будет похоронено в усыпальнице правителей. Тебе уже готов памятник, сын мой.

К трону подошли кузнецы. Стража у трона схватила юношу и прижала его к спинке трона. Кузнецы достали гвозди и молотки.

Криков не было. Были лишь тихие стоны и ритмичный стук молотков. Кетр настолько ослаб, что не мог кричать. Дэйвион спокойно наблюдал эту картину. Он прекрасно осознавал, что за измену можно и не такое сделать. Энвор вовсю разглядывал горы, видневшиеся из окна, а Иффин прижался к колонне спиной, всем сердцем желая, чтобы его не заметили.

Как только стук закончился, капитан, ехавший с ними, выступил и заговорил:

– Мой правитель, я доставил к вашим ногам воина, вторгнувшегося в ваши владения.

– Выносите трон на балкон, я сейчас выйду. У меня еще есть дела. – Гетрис кивнул капитану и повернулся к балкону. Он слышал возмущенное роптание народа и предвкушал свою победу.

Гертис подошел к Дэйвиону и заглянул ему в глаза. Он смотрел долго, не отводя взгляда, пытаясь выяснить, отчего его пленник настолько наглый? Дэйвион так же смотрел ему в глаза. Он надеялся, что правитель увидит яркую желтизну его глаз, но ему в лицо били тонкие лучи солнца и Гетрис кротко ухмыльнулся и отошел от воина.

– Я всегда хотел узнать, чем руководствуются люди, когда забирают то, что им не принадлежит. Конечно, воры руководствуются голодом, бедностью или жаждой наживы. Но ты убил моих людей, и напугал бедных людей своим зверством. Ты помазанный рыцарь? Отсюда не особо видно. Все рыцари сейчас несколько полноваты, а ты выглядишь, как воин. Убил моего верного слугу, верно служившего мне долгие годы. И как же ты мне это объяснишь?

– Вы слишком поздно решили облагородить тот гадюшник, что называете деревней, слишком облагородили своих слуг—бандитов, что служили вам верой и правдой, забивая палками простых людей в грязь. Я просто избавился от гнили, только и всего, – Дэйвион поморщился, вспомнив то отребье, с которым ему пришлось драться.

– Кто ты такой?

– Мое имя – Дэйвион Росс, сын Хоушелла Росса, Правителя Блуждающих островов.

Правитель улыбнулся, кивая каким—то своим мыслям. Он оглядел Драконорожденного, а после его взгляд пал на его спутников:

– А это кто? Мне не нужны его сообщники. Пустить их на кровь.

– Я думаю, это плохая идея, – рассеянно сказал маг. – Дело в том, что люди мы непростые и к нам стоило бы относиться с уважением.

– А это что за певчая птичка? Ты здесь пленник, а не советник, предсказатель, так что держи свой язык на замке и твоя смерть будет безболезненной.

– Предсказатель? – Энвор рассмеялся. Его звонкий смех разносился по залу, а остальные, в полной тишине, смотрели за ним. Гетрису надоело и он махнул рукой в сторону мага.

Стража выставила вперед мечи и начала медленно подходить к Энвору, который никак не мог остановиться. Вдруг, самый близкий к нему стражник с воем упал и схватился за голову: его шлем, на глазах остальных, сделался меньше. Стража в ужасе побросала мечи и оттащила своего от мага.

– Маг? К нам явилась ходячая легенда, надо же! – почти удивленно всплеснул руками Гетрис. – Я прямо не могу скрыть своего удивления! Каюсь, не узнал сразу, кровь моего сына залила мои глаза. И зачем ты пришел, губить посевы моих людей, или сотрешь город в порошок? В любом случае, тебе придется пройти через мой труп перед этим.

– Если бы я хотел уничтожить твой город, я бы уже это сделал, и твой труп мне не понадобился бы, – серьезно произнес маг. – А город твой могут уничтожить и без моей скромной помощи.

– Стены крепки, город не брали еще ни разу! – хмыкнул правитель, держа руку на кинжале.

– Если к твоим стенам придет армия, твои стены падут быстрее, чем ты сможешь надеть доспехи. Тебя вынесут навстречу врагам полностью связанного. Твоя власть держится на честном слове и твоих деньгах, но стоит людям предложить больше, чем предлагаешь ты…

– Мне лучше знать, как реагирует народ. Мне лучше знать, кто платит страже. Если будет война – я встречу ее лицом, не связанным, а полностью облаченным в доспех. Ну, а если в городе появятся изменники…

Правитель развел руки в стороны и закрыл глаза. Блаженно улыбаясь, он закружил по залу. Через минуту он остановился, и спокойно глянул на пленников.

– Значит, в жертву вас не принести, я правильно понял?

Дэйвион и Энвор кивнули, а Иффин все еще прижимался к колонне. По его лицу скатывались огромные капли пота, ему совсем не хотелось умирать.

– Его стоит наказать, – склонившись, молвил первый советник, указывая на Дэйвиона. – Он убил вашего слугу.

– И уничтожил банду разбойников, – жестко ответил ему Энвор. – Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать тебя, советник. Этот человек достоин награды за то, что сделал, а твои лазутчики восприняли его помощь и слова о том, что он поклялся защищать их, слишком буквально. Он защищает их, только и всего.

– Как воин моей армии? – жестко спросил Гетрис. Он не доверял магу и всячески это показывал. Стражи ждали приказа атаковать, но их правитель был на удивление спокоен.

– Если ты его примешь. А я бы советовал принять и Дэйвиона и его оруженосца.

– Ты рыцарь? – вновь спросил Гетрис, глядя на Дэйвиона. Он убрал руку с кинжала и не находил ей места. Было видно, что он нервничает , хоть Гетрис и пытался это скрыть.

– Пока что нет. Но я и не нуждаюсь в этом, – Дэйвион сложил руки на груди.

– Хорошо владеешь мечом?

– Превосходно.

– Хорошо. – Гетрис удовлетворенно улыбнулся. – Видишь ли, Хоушелл Росс далеко отсюда, а ты нарушил законы моих владений. Я не могу казнить тебя, но заставить отплатить все—таки могу. Клянешься ли ты служить мне верой и правдой мне и моим сыновьям, пока Смерть не заберет тебя со службы, или пока я не отправлю тебя в отставку?

Драконорожденный не шелохнулся. Энвор положил руку ему на плечо, и словно какая—то неведомая сила заставила его подчиниться.

Дэйвион медленно преклонил колено перед правителем. Ему не нравилось, что его судьбу решают за него, но перечить все-таки не стал. Проглотив свою гордость, он произнес :

– Клянусь. – Едва он это произнес, советник заулыбался, послышались смешки.

– Встань с колен, – приказал Гетрис. – Отныне я назначаю тебя капитаном стражи города Ниста, служи ему ревностно, как никому другому! Мой прошлый капитан немного потерял голову. К слову, капитаном он был так себе.

Советник ехидно улыбнулся. Драконорожденного захлестнула ярость, едва он увидел хитрую ухмыляющуюся морду, но виду он не подал. Дэйвиону сразу отдали его доспехи и оружие.

– Что же, дракон на твоем гербе так и не поменялся? – Гетрис с интересом рассматривал его щит.

– Гербы никогда не меняются, Гетрис, – Энвор вновь встрял в разговор. – Пожалуй, я воспользуюсь твоей библиотекой, если ты не против.

– А что если против?

– Ты не против, Гетрис, – Энвор рассмеялся и вновь взглянул на Дэйвиона.

– Пускай. Вам, господин Росс, теперь придется поработать во благо города. Сегодня отдыхайте, а завтра приступайте к своим обязанностям. Но сейчас я могу показать вам чудесное избавление города от больной крови.

– Благодарю, мой правитель. – Дэйвион вновь склонил голову. Он чувствовал злорадство Гетриса, но ничего не мог с ним поделать – его жизнь была в руках правителя. Он имел полное право убить его, насадить голову на пику и поставить перед воротами. Отец был бы только рад.

– А теперь мы можем выйти к народу. Сегодня мне надо проливать кровь. Боги будут рады.

Дэйвион вышел на балкон, оставаясь в тени, прежде сложив доспехи в углу, взяв с собой лишь меч. Энвор отжал Иффина от стены и дал ему воды. Мальчик пил воду жадно, придерживая трясущимися руками кружку.

– Дайте моему оруженосцу еды и чистой одежды, – приказал Дэйвион слугам, – и найдите ему место для сна. Я вернусь и разберусь с ним.

Молодые слуги увели Иффина. У мальчика заплетались ноги, он пытался удержаться на ногах, но у него не вышло. Слуги схватили его за плечи и вытащили из зала. Дэйвион закрепил доспех и вышел на балкон вслед за Гетрисом. Маг уже стоял возле него, со скукой наблюдая толпы испуганного и уже пьяного народа.

– Вчера и сегодня я приказал раздавать вино бесплатно, – усмехнулся правитель. – И вот, что их этого вышло. Они никогда не были настолько наглыми. – Гетрис посмотрел на свой трон. – Мой сын еще не умер? Вот и славно. А где этот чертов жрец?

– Я здесь, ваша милость, – сказал запыхавшийся толстый и лысый мужчина в коричневом балахоне. Под мышкой у него покоилась коробка с инструментами для ритуала. Жрец тяжело дышал, склонив свою голову перед правителем. На его лбу были нарисованы три линии, что, видимо, отличало его от других жрецов, которые не были такими толстыми.

– Тогда начнем, – Гетрис закатал рукава и еще раз глянул вниз, на толпу. Дав знак страже снизу, он выпрямился и встал на помост, чтобы его было лучше видно. Когда наступила полная тишина, он начал. – Друзья мои! Мои верные подданные! Я стою здесь, перед вами, лицом к лицу, чтобы объявить, что новость, пришедшая к вам три дня назад правдива. Мне действительно придется подвергнуть часть из вас этой жертве. Я был бы трусом и подлецом, если бы позволил себе и своей семье пройти мимо этой участи. Помимо того, что те, кто согласятся умереть за жизнь других, получат безболезненную смерть, а их семьи получат большую компенсацию за своих убитых, мой старший сын сказал мне, что готов умереть за вас. С моего разрешения он стал правителем, на короткое время, чтобы вы приняли его жертву, как подобает подданным. Он просит, чтобы те, кто любит его, пошли за ним. Вот он, мой сын!

Двое сильных и крепких стражников подняли трон, чтобы народ увидел его. Но никто не смотрел на балкон. Солнце стояло в зените и немногие посмели поднять голову и еще более немногие смогли разобрать, кто же там сидит на том троне.

– Он дал обет молчания, – продолжал Гетрис, – он не скажет ни слова перед своей смертью. Его стража и ее старый капитан пошли за ним. Часть моих людей пошла за ним. Теперь ваша очередь.

Из толпы народу вышло тридцать семь человек. Некоторые из них не могли идти, остальные просто шатались. Вино настолько затмило их разум, они не понимали, что делали. Дэйвион смотрел на них с той скорбью, с которой смотрят на обманутых. Они верят в то, что все будет хорошо, но лишь пара минут делает из надежды лишь воспоминания.