Virtus Аntiquа (Оруженосец)

Дѣйствующія лица

Сильвія, Галеотто, Уго, Тереза, Ланчелотто^[1].

Мѣсто дѣйствія: замокъ графини Сильвіи въ горахъ близъ Амальфи.

Эпоха – первая четверть XIII века.

* * *

Сцена изображаетъ обширный залъ норманской постройки: смѣсь византійскаго стиля съ мавританской пестротой, первобытной грубости съ восточною роскошью. Въ глубинѣ терраса съ портикомъ витыхъ колоннъ открываетъ видъ на горы и Салернскій заливъ. Изъ зала выходы направо и налѣво: два – по лѣстницамъ – на террасу, и, подъ одною изъ этихъ лѣстницъ, потайная дверь.

Тереза и Уго, – въ латахъ, – выходитъ изъ потайной двери.

Тереза.

 
Входите, добрый Уго!.. Только – тише!
Какъ можно тише!
 

Уго. Спотыкается.

 
Ахъ, сто чертей!
 

Тереза.

 
Благодарю покорно!
Какой вы котъ?! Медвѣдь лѣсной!
 

Уго.

 
А ты
Обуй кота, какъ я обутъ, въ желѣзо,
Да и пусти по мрамору гулять:
Не выручать и бархатныя лапки!
А ну-ка – по секрету: для чего
Такая осторожность?
 

Тереза.

 
Я не знаю.
Мнѣ ведено графиней привести
Васъ въ замокъ тайнымъ ходомъ подъ опаской,
Что, если кто провѣдаетъ о томъ,
Она и носъ и уши мнѣ обрѣжетъ…
 Уго. Провалъ меня возьми, коль по душѣ
Таинственность мнѣ эта! Тамъ, гдѣ тайны,
Нечистый самъ сидитъ недалеко.
 

Тереза.

 
Молчите, Уго! вотъ сама графиня…
 

Сильвія входить.

 
Уйди, Тереза!.. Здравствуй, богатырь!
 

Тереза удаляется.

Уго.

 
Жду приказаній вашихъ я, мадонна.
 

Сильвія.

 
Я поручить намѣрена тебѣ
Большое дѣло, гдѣ на ставкѣ будетъ
И честь моя, и жизнь твоя…
 

Уго.

 
Ого!
Когда для васъ – въ чемъ я не сомнѣваюсь
Настолько же честь ваша дорога,
Какъ жизнь свою цѣню я, нашу ставку
Двойную не окупитъ цѣлый міръ!
 

Сильвія.

 
По-прежнему ль ты силенъ?
 

Уго.

 
Ну, годочки
Берутъ свое… Вѣдь мнѣ за пятьдесятъ,
Прекрасная графиня!.. Я, бывало,
Какъ съ графомъ были мы въ Святой Землѣ,
Одинъ ходилъ на шестерыхъ невѣрныхъ…
Теперь – дай Богъ убрать и четверыхъ!
А все-таки – не хвастаюсь, мадонна! —
Изъ вашихъ вѣрныхъ латниковъ никто
Помѣряться со мной не въ состояньи.
Молокососъ народъ! До стариковъ
Имъ далеко: мы крѣпкаго закала,
Надежной ковки…
 

Сильвія.

 
Вѣренъ ли ты мнѣ?
 

Уго.

 
Я вамъ служу, мадонна. Значитъ, вѣренъ.
 

Сильвія.

 
И можно положиться на тебя?
 

Уго.

 
Мадонна! Я солдатъ – солдатъ наемный,
Безъ родины, безъ дома, безъ семьи.
Насъ двое въ міръ: я и мечъ вотъ этотъ.
Отчизну мы находимъ тамъ, гдѣ намъ
Живется ладно, весело, привольно,
Гдѣ за труды намъ платятъ хорошо.
Намъ честно платятъ, – мы и служимъ честно.
Заплатятъ скупо – мы рукой махнемъ,
И маршъ къ тому, кто насъ казной поманитъ, —
И завтра, можетъ быть, какъ на врага,
На прежняго ударимъ господина!
Вы платите прекрасно, – и слуга
Я вѣрный вамъ, пока надежна плата.
 

Сильвія.

 
Вотъ золото. Возьми.
 

Уго.

 
Благодарю.
Итакъ… кого же!
 

Сильвія.

 
Что?
 

Уго.

 
Къ отцамъ отправить?!.
 

Сильвія.

 
Ты думаешь, разбойникъ…
 

Уго.

 
Виноватъ!
Предположилъ, синьора, по привычкѣ.
Не новость мнѣ, я старый воробей!
Когда какой-нибудь господчикъ знатный,
Иль госпожа прекрасная, какъ вы,
Зовутъ для совѣщаній потаенныхъ
Солдата съ безпощадною рукой
И золото ему горстями сыплютъ,
Имъ, значитъ, надо мечъ его купить…
 

Сильвія.

 
Ты… угадалъ…
 

Уго.

 
У васъ есть врагъ?
 

Сильвія.

 
Смертельный!
 

Уго.

 
И надо мстить?
 

Сильвія.

 
На смерть.
 

Уго.

 
Вашъ кошелекъ
Успѣлъ съ мечомъ моимъ перешепнуться,
И въ гробъ вобьемъ мы вашего врага! Когда?
 

Сильвія.

 
Сейчасъ!
 

Уго.

 
Гдѣ ждать?
 

Сильвія.

 
На этомъ мѣстѣ.
 

Уго.

 
Тѣмъ лучше, что недалеко ходить.
Его примѣты? имя?
 

Сильвія.

 
Галеотто.
 

Уго.

 
Гмъ… Это тотъ пріѣзжій господинъ,
Вашъ гость? Подите же, какъ просты люди!
Мы думали: красавецъ-женишокъ
Наклюнулся графинѣ, – анъ графиня,
Взамѣнъ постели брачной, бѣдняка
Въ могилу согрѣваться посылаетъ!
А жаль его, мадонна!.. Молодецъ!
Кулакъ – гранитъ! плеча косая сажень!
Какъ папа, пьетъ и – ни въ одномъ глазу!
Какъ соръ, швыряетъ золото на кости…
И – надо быть – на женщинъ ловокъ!
 

Сильвія.

 
Да.
За это и умретъ онъ.
 

Уго.

 
Безразлично,
За что! Вы заплатили – онъ умретъ!
Теперь вопросъ: кому еще довѣрить
Вы можете изъ латниковъ своихъ?
 

Сильвія.

 
Зачѣмъ?
 Уго. Здоровъ и крѣпокъ Галеотто…
Не одолѣть его мнѣ одному.
 

Сильвія.

 
Ты хвастался, что четверыхъ невѣрныхъ
Тебѣ въ бою подъ силу повалить?
 

Уго.

 
И я не лгу. А ну – какъ на пятерку
Выходить онъ?
 

Сильвія.

 
Нѣтъ! третьяго вмѣшать
Нельзя въ такую тайну…
 

Уго.

 
Что за важность?
Убьемъ врага, а «третьяго» – потомъ
За Галеотто вслѣдъ отправить можно…
 

Сильвія.

 
Разбойникъ! Какъ? Невиннаго? Да ты
Христіанинъ ли?
 

Уго.

 
Да. И ваше счастье,
Что нынче вамъ рука моя нужна.
Ни даже за три тысячи цехиновъ
Я завтра вамъ не продалъ бы ее.
Мой вѣрный мечъ – къ услугамъ общимъ въ будни,
Но въ праздникъ отдыхаетъ онъ въ ножнахъ,
Я жъ о своихъ молюся прегрѣшеньяхъ…
Покуда пьянъ къ обѣду не напьюсь!
А завтра день – изъ праздниковъ-то праздникъ:
Святое Рождество. И лучше я
Повѣсить на глаголь себя позволю,
Чѣмъ мечъ свой въ этотъ праздникъ обнажу
На рыцаря единой съ нами вѣры.
Мой уговоръ: едва лишь зазвонятъ
Къ вечернямъ, ваше золото пропало!
Я мечъ вложу въ ножны и прочь пойду.
Итакъ, скорѣй товарища назначьте
Въ подмогу мнѣ.
 

Сильвія а pаrte.

 
Что, если я сама,
Никто другой?
 

Уго.

 
Вы не робки, мадонна?
 

Сильвія.

 
Нѣтъ.
 

Уго.

 
Крови не боитесь?
 

Сильвія.

 
Нѣтъ.
 

Уго.

 
Свалить
Не то, что Галеотто, – Геркулеса,
Ребенокъ можетъ; сзади подошелъ —
Разъ! – и конецъ. Когда бъ вы захотѣли
Присутствовать…
 

Сильвія.

 
Такъ что же?
 

Уго.

 
Онъ влюбленъ.
Легко вамъ усыпить его вниманье
Кокетствомъ, шуткой, пѣсенкой живой
И всякою тамъ женской чертовщиной.
Я-жъ – тутъ какъ тутъ – и вырасту врасплохъ!
 

Сильвія задумчиво.

 
Пять лѣтъ покрытъ позора пеленой
Нашъ древній родъ по злобѣ Галеотто.
Развратникъ, онъ, лисица, лицемѣръ, —
Невиннаго ребенка соблазнитель!..
Сестра Ассунта! дурочка моя!
Гдѣ солнышко тебя, сиротку, грѣетъ?
Покинутую, кто тебя лелѣетъ,
Коль ты еще могилой не взята?
 

Уго.

 
Какъ не взята? Вы бредите, мадонна!
Не самъ ли я – на этихъ вотъ плечахъ
Несъ гробъ ея къ безвременной могилъ?
Со мною рядомъ шелъ родитель вашъ,
Покойный графъ. Былъ день такой дождливый, —
И со слезами горестныхъ очей
Мѣшались слезы неба на ланитахъ
Богатыря, сраженнаго судьбой.
Сѣдыхъ волосъ намокшія косины
Висѣли на лобъ. Бороду свою
Онъ закусилъ и, медленно кивая
Поникшею главою, лепеталъ
Безумныя и страшныя проклятья
И кулаками тучамъ угрожалъ.
 

Сильвія.

 
Но всѣ тѣ умерли, кто похороненъ,
Любезный Уго!.. гдѣ моя сестра,
Что съ ней, жива иль нѣтъ, никто не знаетъ.
Но вѣрно, что въ безвременномъ гробу,
Который ты отнесъ къ сырой могилѣ,
Ассунта не лежала никогда.
 

Уго.

 
Вотъ ужъ чему и въ сказкѣ бъ не повѣрилъ!
Да какъ же…
 

Сильвія.

 
Слушай. Былъ печальный день…
Вошелъ отецъ съ опухшими глазами
И говорить: «Ассунта умерла
Внезапно въ ночь чумной заразы жертвой».
Напрасно я родителя молила:
– Хоть издали дай видѣть мнѣ сестру
Позволь послѣднимъ поцѣлуемъ въ вѣчность
Мнѣ проводить любимицу мою!
– Нельзя! нельзя! погибельна зараза.
А ты одна осталась y меня…
Итакъ, сестры я мертвой не видала
И почести лишь гробу отдала.
 

Уго.

 
Ба! въ самомъ дѣлѣ, вѣдь графини тѣла