Czytaj książkę: «Властелин сознания», strona 14
Всё случилось как нельзя лучше, и Лернер был доволен. Он искренне считал, что Б-г помогает ему в его не очень чистом бизнесе, он явственно ощущал эту поддержку. Иногда он думал, что это всё случайное стечение обстоятельств, или его личный тонкий расчёт, но о боге думать было приятно. В Алтуфьево погиб Немец и ещё два его человека, что избавило Лернера от излишних трат. Алкоголику менту, работавшему в архиве, он заплатил втрое меньше за это колечко, чем причиталось группе Немца.
Лазарь стал спускаться по лестнице, всматриваясь в темноту гостиной. Свет луны, падающий из окна, высветил на полу тело охранника с неестественно заломленной рукой возле ремня с кобурой.
Старик остановился. Это длилось всего одно мгновение. С невероятной прытью он развернулся и, впиваясь крючковатыми пальцами в дубовые перила, почти побежал обратно по лестнице в кабинет.
Дверь была распахнута. Ночник всё ещё горел, и Лернер сразу увидел у бюро незнакомого человека. Тот держал в руке ключ от бюро.
Неужели Лернер не положил его в карман?
Глаза его стали колючими и злыми.
– Кто вы такой? – прохрипел в бешенстве Лазарь.
***
Под крылом «Эмбраера» бесконечным одеялом тянулись амазонские джунгли. В плотной, как зелёный гель, массе не наблюдалось ни единого просвета вот уже третий час. Облачность нулевая, небо ясное и такое же яркое, как пелена лиственных крон внизу. Ровное гудение обеих двигателей нарушало только жужжание вентилятора, закреплённого на консоли слева от Пабло.
Пабло, пилот компании «Бразилиан Карго Лимитед», мужественно боролся с жарой и гнетущей изматывающей сонливостью. Спина липла к сиденью, не помогала лёгкая натуральная рубашка, заправленная в шорты. Кондиционер приказал долго жить ещё на взлёте, а второй, расположенный в конце салона, раскалился докрасна. Из него, по заключению штурмана и по совмещению радиста Рохельо, маленького щуплого венесуэльца, вылетала жидкая струйка воздуха не менее чем в двадцать градусов. И это было неплохо.
Рохельо, цепляясь длинными, как у шимпанзе, руками за верёвочный подвесной поручень, шёл через салон, держа в руке две пластиковые бутылки с содовой. В салоне были сняты сиденья по правому борту – оставался лишь один ряд по левому. Компания использовала этот старенький обшарпанный «Эмбраер» как для перевозок небольших, но важных грузов, а также пассажиров, что было подчас гораздо прибыльней. В основном туристов, предпочитающих экстремальные виды отдыха.
– Синьор Диас, я принёс, – сказал он, балансируя с бутылками. Самолёт делал поворот.
Пабло летал над Амазонкой уже тридцать лет, и для Рохельо являлся именно синьором.
Пабло пить не собирался, это было бесполезно в такой жаре. Он пробежался сонными глазами по приборной панели, щёлкнул тумблером автопилота и взял бутылки. Одну поставил между ног прямо на резиновый горячий пол, а другую, сняв крышку, опрокинул на себя – на выступающий вперёд живот. Живот у него появился сравнительно недавно, после покупки домика в пригороде Мехико. Покупка совпала с отпуском, который предоставила ему компания за безупречную работу.
Содовая из холодильника. Это было приятно, чёрт возьми.
Стало легче.
– Рохелито, попробуй. Чего ты боишься?
– Нет, синьор, спасибо.
«Эти худые легче переносят жару», – подумал Пабло почему-то с неприязнью.
Ещё полтора часа лёта до Мату-Гросу и потом ещё час до границы с Боливией. Над Мату-Гросу нужно сделать ещё один поворот, такой же, как этот – семь градусов.
Рохелито удалился в хвост машины, и Пабло откинулся на спинку кресла. Веки сами собой смежились.
На курсовом приборе стрелка показывала вовсе не семь градусов, а семь и семь десятых, альтиметр вел себя вполне нормально – семь тысяч метров стабильно…
…Пабло проснулся от ощущения ямы. Двигатели взвыли – автопилот выправлял потерянную высоту. Его сердце словно пронзил разряд тока – перпендикулярно курсу Пабло увидел огромный четырёхмоторный транспортный «Геркулес» американских ВВС. Зелёная туша гиганта неслась наперерез маленькому «Эмбраеру». Пабло схватил штурвал и рванул его вниз. Это первое, что пришло ему в голову.
Шланг гидравлики, не выдержав стотысячного цикла, лопнул прямо у основания штурвала. Самолёт дёрнулся, клюнув носом, и занял прежнюю высоту. Пабло побелевшими пальцами стал поворачивать влево, осознавая случившееся, но было уже поздно. Лопасти правого двигателя «Эмбраера» пропороли плоскость «Геркулеса» и далее, наискосок, всё днище.
Проскочив по ту сторону курса транспортника, «Эмбраер» вспыхнул, как сноп бенгальских огней, и, оставляя за собой шлейф чёрного дыма, ринулся вниз.
«Геркулес», лишившись в один момент правого элерона, стал заваливаться на бок. Из разорванного днища хлестала широкая оранжевая струя химикатов, которыми он был загружен под завязку. Смешиваясь с топливом, вырвавшимся из плоскости, химикаты образовали огромное жёлтое облако, потянувшееся за самолётом.
Через секунду трещина, образовавшаяся между третьим и четвёртым двигателями, расширилась, и один из двигателей вспыхнул ярким белым пламенем. «Геркулес» вошёл в горизонтальный штопор и начал падение.
Ещё через три минуты туша самолёта, ломая кроны деревьев, рухнула в джунгли. Из разорванного пополам фюзеляжа в девственный лес поползло облако газа – повреждённые ёмкости с химией были под высоким давлением.
«Регексанметанолциан фианол КМЦ» – значилось на этикетках. По паспорту это вещество не являлось токсичным. Оно не вызывало патологий при попадании в живые организмы или растения, но экологические исследования не могли охватить весь спектр возможного воздействия. Так иногда бывает – наука не всесильна.
Через год муссоны смоют остатки КМЦ в приток Амазонки, испарятся под действием экваториальной жары, а облако прольётся на землю дождём. Вступив в реакцию с керосином, молекулы модифицированного КМЦ попадут в растения Сельвы, в их цветы и пыльцу. Пыльца разнесётся по всему бассейну великой реки и дальше, на север. Она осядет на иных культурах, а ещё через год начнутся мутагенные изменения в плодах садов и полей ферм и аграрных предприятий.
Первое время в Новом Свете.
Бой без тела
Глава 1.
– Я буду направлять тебя.
– Как?
– Я буду в твоём теле. Твоё сознание будет спать, но подсознание будет всё видеть и помнить. Твои глаза будут моими, твои решения не будут случайны. Первое время будет страшно, но ты быстро привыкнешь.
– Когда это будет?
– Сейчас. Приготовься.
– Я готова. Что будет потом?
– Когда ты найдёшь его, я оставлю тебя. Ты должна будешь сама сделать всё.
– Почему?
– Потому что у тебя есть сила, которая больше моей.
– Какая сила может быть больше твоей?
– Любовь.
– Вот ещё. Я не люблю его.
Майра рассмеялась.
– Ты только посмотри на себя, ты вся светишься.
Ксения внезапно увидела себя, сидящую за столом напротив Майры. Это было как в панорамной киносъёмке, когда камера объезжает вокруг сцены и фигуры рассматриваются с разных ракурсов. Она испугалась, но внезапно вместо двух плотных тел оказались два существа, напоминающие людей лишь контурами. Они состояли из сплетённых светящихся разноцветных нитей. Нити меняли положение, переплетались и испускали импульсы света. Одна из фигур буквально горела, её свечение превышало свечение второй в разы. Чуть ниже живота сияло прямо-таки раскалённое солнце, свет его ослеплял. Вокруг «тела» вращался небольшой шар цвета персика, и приблизительно такого же размера. Как маленькая луна. Он мерцал, словно в нём звучала некая неизвестная музыка, гармоничная и прекрасная.
– Сейчас твоё подсознание спокойно созерцает тебя, твоё «Я». Твоё «Я» сидит за столом, напротив моего.
– А почему моё «Я» такое…яркое?
– Это любовь. Только слепой её не видит. А я не слепая.
Майра смеялась беззвучно.
Ксения почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она вернулась в тело.
– Прости меня, Майра. Я страшная дура, я забыла о твоей силе. Это правда, я признаю.
***
«И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть "; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными».
***
…Дрозд открыл глаза.
Это удалось не без труда – сон, тяжёлый, временами сбивчивый, отрывочный не отпускал его сознание, лишал его силы и длился, казалось, целую вечность.
Он увидел серый бетонный потолок, когда повернулся на бок – это всё, что ему удалось. Слабость ощущалась чудовищная. Стена, в которой располагалось окно, тоже была бетонной а примыкающая к ней, по-видимому межкомнатная – кирпичная, без штукатурки. В углу валялась бухта колючей проволоки, пустая пластиковая бутылка из-под минералки и несколько досок от ящика. Рядом стоял ящик – целый, но что в нём – не было видно. Слева, у железной двери, висел белый неровный провод-лапша с выключателем на конце. Свет проникал через окно, но окна Дрозд не видел, оно было вне поля его зрения. Он попытался повернуть голову, но шея оказалась словно деревянной, она не двигалась. Он оперся о руку, но тут же упал, и взгляд его снова упёрся в стену.
Он чётко видел каждый кирпич, каждую неровность в швах стены. Дрозд сосредоточился, ему показалось крайне необходимым увидеть, что там за стеной?
Средний ряд кирпичей, на высоте около метра от пола, медленно поехал в сторону, как средняя планка в логарифмической линейке. Последние кирпичи «выплывали» прямо из угла, первые исчезали в стене. Следующий ряд через секунду поехал в другую сторону… Тот, что был выше второго – в противоположную.
Вся стена пришла в движение. Дрозд усилием над восприятием попытался остановить этот бег, но добился обратного результата – ряды кирпичей ускорили свой безумный бег. Через минуту они замедлились и изменили направление. Дрозд подумал, что это достаточно забавно.
Ещё через минуту движение замедлилось, и потолок стал менять геометрию. Затем то же стали делать стены – они качались, «вспучивались» и меняли освещённость, цвет. Тени вытягивались и замирали, делались шире и больше.
Внезапно всё остановилось. Стало жарко, и кожа покрылась капельками пота. Только тут Дрозд заметил, что одежды на нём совсем не было. Жар стал сильнее и пот испарился мгновенно.
Дикая боль пронзила всё тело – кожа покрылась трещинами, начала свёртываться, обнажая красную плоть. Оставшиеся кусочки кожи оказались тягучей жидкостью. Она, словно кислота, стекала по мясу ручейками и проедала в нём выемки, дымя и пузырясь.
Адская боль объяла его рассудок.
Дрозд закричал, но вместо крика его окружил сиреневый свет, беззвучно и неотвратимо. Боль не ушла, а только усилилась. Наверное, так чувствуют себя грешники в аду.
Свет породил жуткий страх. Он не поддавался контролю, он как бы жил одной жизнью с сиреневым цветом. Комната исчезла, кругом цвел сиреневый страх.
Тела Дрозд уже не ощущал, его зрение оказалось парализованным полностью. Постепенно цвет потускнел, вместе с ним ушла и боль. Теперь его окружала тьма, полная и… объёмная. Его охватило чувство, что он неподвижно подвешен в вакууме, в космосе. Но кругом не было ни одного светила, ни одной звёздочки. Только холод и одиночество.
Всеобъемлющее, абсолютное и вечное.
От этого ощущения страх усилился многократно. Не было ни чувства общности, ни ощущения мира как такового. Дрозд не знал, неподвижен ли он, или несётся вперёд со световой скоростью. Одна мысль проскочила в тишине сознания: он пожалел, что всё ещё жив…
Жив?
Но теперь он не знал, что есть смерть и что есть жизнь. Если смерть это то, что сейчас происходит с ним, то почему он так уверен, что тело его ещё существует, и сердце бьётся, и кровь пульсирует, и легкие движутся?
Падение-движение прекратилось, и он почувствовал круговое ускорение. Сознание вращалось быстрее и быстрее, словно он превращался в планету.
Он был в центре её. Скорость достигла такой величины, что сознание вовсе покинуло его.
Центробежная сила разорвала его, сначала на две части, а затем и вовсе – он стал тонким слоем, покрывшим сферу внутри. Он ощущал себя изнутри, созерцая свою сущность самим собой. Внутреннюю полость медленно стала заполнять огнедышащая жаркая лава.
Она принесла покой, и страх постепенно ушёл…
***
Они поехали по Варшавскому шоссе, МКАД остался позади ещё полчаса назад.
– Я нашла машину в районе Сухарёвки. Двери были открыты, двигатель работал. Прошло около трёх часов, как он уехал в центр, но я увидела, что его нет.
– Далеко ещё?
– Нет, почти приехали. Но ты сама должна будешь его найти.
– Но я не вижу.
– Ты почувствуешь.
– Как?
– Не думай об этом. Всё получится само собой. Но когда ты его найдёшь, возможно остатки силы покинут тебя. Ты должна будешь собрать всю свою волю воедино, и не поддаваться внешнему голосу.
– Ты не говорила про голос.
– Возможно, его не будет. Будет что-то другое.
– Я поняла.
Майра вела машину, Ксения смотрела на неё и не могла избавиться от ощущения участия в каком-то чудовищном фокусе. Что-то страшное и противоестественное было в том, как Майра поворачивала, и смотрела при этом прямо перед собой.
Они въехали в ворота ткацкой фабрики, закрытой ещё в прошлом веке. Асфальтовая дорога, идущая вдоль главного цехового здания, местами потрескалась, и сквозь трещины пробивались сорняки. Несколько грузовых машин, стоящих вдоль складского помещения, являли собой голые рамы с кабинами без стёкол. Штабеля зелёных военных ящиков так заросли кустарником, что видны были лишь их верхушки с открытыми крышками. По небу неслись облака, и ветер гнул траву вдоль забора, вымахавшую выше роста.
Майра остановила машину, едва проехав ворота.
Они вышли из машины.
– Иди.
Ксения, словно зомби, пошла вперёд.
Пройдя ворота в цех, она очутилась среди рядов ржавых махин станков, когда-то гнавших полотно для нужд вооружённых сил бывшего союза. На полу в проходах валялись челноки, пустые бочки из-под масла и обрывки материи.
Дойдя до конца зала, она спустилась в подвал и в кромешной темноте пошла вперёд, спотыкаясь о предметы, которыми был усыпан весь пол. Повернув вправо, она очутилась в насосной.
Свет пробивался через узкое окно под потолком. Она остановилась посреди помещения, когда сила оставила её. Внезапно навалившаяся слабость подкосила ноги и Ксения медленно сползла на колени.
Ей стало страшно. Захотелось лечь на пол и заснуть крепким сном. В голове возник беспричинный поток мыслей.
Зачем она здесь? Зачем всё это, кому это нужно? Как хорошо уснуть, и спать мирно, безмятежно, и видеть сны о приятном и далёком…
Сны разума, которые не порождают чудовищ…
Она упала на пол и ударилась головой о кусок бетона. Кровь окрасила висок и щёку.
…Перед собой она увидела несколько дверей. Нет, нет, все двери были одинаковые, кроме одной.
Одной единственной.
Она не ошибалась.
Стряхнув оцепенение, Ксения подошла к двери и дёрнула за ржавую скобу, приваренную когда-то прямо посредине, а не сбоку, как это положено. Дверь не поддалась. Она подняла голову и увидела навесной замок.
Замок оказался с английской личинкой. Ржавчина покрывала его ровным слоем.
Ксения огляделась. Возле одного из насосов стояла бутылка с маслом, она взяла её и полила замок. Масло покрыло его поверхность, оно должно было затечь внутрь механизма по законам физики.
Шпилек не носили в двадцать первом веке. Ксения искала недолго – кусок тонкой проволоки должен был помочь ей, и она его нашла. Изогнув её конец в нескольких местах, она засунула его в скважину замка. Другой рукой она выудила из кармана джинсов пилочку для ногтей и вставила в замок. Перемещая проволоку, она начала поворачивать пилочку влево и вправо, расшатывая цилиндр замка…
***
Дальше Майра не могла сделать ни шага. Она ощущала чужую волю, воздух был буквально нафарширован ей.
Она стала поворачиваться вокруг, вытянув перед собой правую руку. В каком-то положении она остановилась, оглядываясь по сторонам. Её лицо стало непроницаемым, на лбу набухли жилы.
Майра прикрыла веки.
Она не видела её, но знала, что она есть. Энергия входила в восточную стену здания разноцветным жгутом толщиной не более полуметра. Жгут кривился, извивался и менял толщину. От Майры стали исходить ажурные волны синего цвета, они кружились вокруг жгута, опутывали его, внезапно отскакивая и шипя.
Началась борьба разных типов энергий.
Волны, то накатывались, то струились вдоль чужой энергии, взрезая её поверхность, как ножом, меняли тактику. Через четверть часа жгут стал покрываться рубцами, он то покрывался защитной коркой, то начинал таять. Наконец, его тело приобрело структуру кольчатого червя, разбившись на поперечные участки разных цветов. Он изогнулся дугой и вдруг стал тонким, не толще руки.
В воротах цехового здания появилась Ксения, она тащила волоком тело Дрозда.
Она увидела Майру и остановилась, переводя дух.
Глава 2.
Все вопросы, плавающие в обществе в глубине и на поверхности – о политике, истории, экономике, любви, дружбе неминуемо сводятся к одному вопросу – о власти.
Любая власть стоит очень дорого, будь то амбиции лидера преступной группировки, мандат депутата Государственной Думы, милицейский жезл, кресло президента или жезл мага. Путь к ней усыпан шипами, ранящими до кровавых порезов. Человек, идущий по лезвию бритвы к вершине власти, должен и хорошо знает, что придётся иметь дело с самим сатаной. И самое малое, что потребуется – сделка с ним.
Что может быть важнее и дороже власти? Богатство? Вряд ли. Власть, если она настоящая, безраздельно управляет финансовыми потоками. За деньги не купишь то, что даёт власть, хотя саму её можно купить. Правда, при этом необходимо преодолеть множество иных специфических препятствий. Не каждому она подходит по размеру и не каждый может с ней совладать.
Даже в любви земной, плотской всегда и везде – один раб, другой господин. Равноправие это не более чем обман, сладкая сказочка наравне со справедливостью, созданная самими властителями для поддержания власти на надлежащем уровне….
***
…Дрозд не приходил в сознание четвёртые сутки. Ксения не смыкала глаз, она протирала ему лицо влажной салфеткой и ставила систему, поддерживая баланс питания. Майра высказывала опасение, что из комы он не выйдет.
– Это власть Координатора. Воздействие оказалось слишком мощным, он наверняка сломал его. Даже не знаю, что делать. Если он не очнётся к утру, тогда… Тогда остаётся одно – войти в его сознание.
– Почему не сделать это сейчас?
– Он может умереть… Тогда вместе со мной.
Вечером Майра ушла, оставив их одних. Ветер гулял по комнате, колебал пламя свечи, шевелил лёгкую простыню, которой был накрыт Дрозд. Губы его потрескались, вокруг глаз образовались синие круги, веки были полуприкрыты. Иногда он крутил головой, словно отгоняя жуткие видения.
Ночник засветился ярче, и его лампочка внезапно перегорела. Осталась гореть только чёрная свеча на витом подсвечнике. С вешалки неслышно соскользнул шарф. Коснувшись едва пола, он вздыбился, выгнул спину, и, мяукнув, исчез под шкафом. Ксения успела разглядеть лишь его хвост, изогнувшийся тонкой кочергой…
В полночь комната наполнилась скрипами, всхлипами и негромким смехом, идущим издалека, с улицы или от входной двери. Напольные часы, отливающие красным деревом в полумраке, сплошь покрылись летучими мышами. Их масса шевелилась, и Ксения слышала их ультразвук кожей лица. Пол стал мягким, словно тёплый воск, он качался и играл рябью.
Ослепительно жёлтый песок на другом берегу реки оттеняла полоса колючего, лишённого листвы кустарника. Стена тянулась, насколько хватало глаз. Ксения был уверена, что уже была здесь однажды. Её тянуло на другой берег – она знала, что именно там спасение… Кто-то или что-то заставило её повернуться и войти в лес. Бурые, словно покрытые вековой ржавчиной огромные стволы уходили вверх и смыкались кронами там, на огромной высоте. Папоротники в рост человека изменяли цвет с тёмно-зелёного до синего индиго. Они цвели мягкими фиолетовыми цветами, источавшими тяжёлые испарения, которые стелились густым туманом меж деревьев. Ксения шла, задыхаясь от тропического смрада, спотыкаясь о корни.
Она не знала, сколько прошло времени. Может, час, а может два или три дня. Усталости не было, было лишь ощущение насилия над сознанием. Словно кто-то невидимый, приковав её цепью к поводку, тянул её вдаль от реки, вглубь этого леса.
Там она увидела Купол. Белоснежный купол возвышался над маревом, проглядывая сквозь чащу. Её с огромной силой потянуло к нему.
…Она очнулась от ощущения холода на лице.
Майра поливала её водой из фужера.
***
Элитное подразделение «СВАРОГ» базировалось почти в центре города. С виду хмурое трёхэтажное здание, похожее на казарму, оно имело выезд, напоминающий пожарный – такие же таблички «Берегись автомобиля», вертушка, охрана. Однако внутри база была оборудована по самому последнему слову техники. Комнаты на три человека, учебные классы, тир, спортзалы, библиотека, даже сауна имелась. Кроме этого существовала ещё одна база на окраине Москвы и летний тренировочный комплекс в Подольске. Правительство не жалело денег, если речь шла о безопасности его собственной власти.
– Группе «Сварог» не предпринимать никаких действий, оставаться на месте дислокации, проводить штатные мероприятия. Как меня понял, Виктор?
– Да, Андрей Карлович. В Багдаде всё спокойно.
– Что ты сказал? Где?
– Нет, ничего, это к слову. Как долго нам тут загорать?
– Ну, не скажу точно, но где-то до среды можете спокойно отдыхать. Витя, кстати, можешь съездить домой.
Вошёл посыльный и положил листок бумаги на стол.
– А в среду, кажется, будет митинг?
– Ну да, сам знаешь. Но вас вряд ли потревожат, там милиции вполне достаточно. Это так, на всякий случай.
Чистяков отключился.
Вельдж взял листок, принесённый посыльным. Это был приказ немедленно выезжать всем составом в район главного корпуса Академии Наук. Внизу стояла подпись Чистякова.
Вельдж нажал кнопку определителя номера на телефоне – звонок был сделан из кабинета Чистякова.
Он набрал номер.
– Слушаю, Виктор Константиныч, – это был голос Кати, секретарши.
– Кать, Андрей Карлович сейчас у себя?
– Нет, его нет.
– А где он?
– Он в министерстве с самого утра. Что передать?
– Нет, Кать, спасибо.
Вельдж медленно положил трубку, вертя листок в руке. Вдруг подбросил его, отработанным движением выхватил нож, метнул, пригвоздив бумажку к двери.
Подумав секунду, он набрал внутренний номер.
– Дежурный, общая тревога. Личному составу построиться на дворе у машин через пять минут.
***
Дрозд очнулся на пятые сутки.
Ещё несколько дней он был слаб – Ксения кормила его буквально с ложечки, но ещё через неделю его дела значительно улучшились, и в этом была заслуга Майры. Она всё же просканировала его сознание и выправила все повреждения и нарушения. Это её действие оказалось как бальзам, чудодейственный и мощный.
Они готовились к решающему штурму.
Круг поисков сузился до нескольких зданий в центре Москвы, поток энергии исходил именно оттуда, в этом не было никаких сомнений. Оставалось разработать тактический план действий, в котором должно быть предусмотрено всё, вплоть до мелочей.
…Сегодня днём пошёл первый снег, был конец ноября. Зима задерживалась, если считать снег её определяющей частью.
Майра стояла перед окном, как она любила стоять. Дрозд сидел в кресле – единственном предмете мебели, приобретённом ими для этого дома. Кресло было глубокое и чересчур мягкое. Ксения стояла у шкафа с посудой.
Майра прервала тишину.
– Они собирают силы на подступах к логову Координатора. Будет построен очень мощный заслон. Кстати, хотела спросить – ты хоть что-то помнишь из того, что с тобой произошло?
Дрозд наморщил лоб и подвинул к себе чемоданчик, раскрыл его.
– Совсем немного. Но если тебе это поможет – я ощутил внешнее присутствие, ещё когда подходил к машине. Я обернулся, но никого не увидел реально. Но что-то мешало. Или кто-то, я не мог определить. Словно этот кто-то создавал помехи для видения, активные помехи… Это длилось доли секунды, и я почувствовал сильный удар в спину, и потом… по голове.
– Это всё?
– Да, пожалуй, что всё.
– Значит, я не ошиблась.
– В чём не ошиблась?
– У Него есть помощники. Один или два.
– Да, у него есть помощники – деблоки, это понятно.
– Нет, я о других помощниках говорю. Класс невысокий, но они обучены на узкую полосу действий. Агрессия, оборона, нападение, уход от атаки и прочее, всё это не выше второго уровня. Ты можешь видеть, но я немного упустила азы обычной войны… Когда учила тебя. За это и поплатилась.
– Майра, он настолько опасен, что только мы должны начинать эту войну?
Майра помолчала около минуты.
– Представь себе Бога, Ксения. Он знает всё, он мудр и совершенн. Он всемогущ, Его сила необъятна и неописуема. Его власть простирается в глубину материи и в просторы Вселенной. Он и есть Вселенная, её энергетические поля, волны проникающие и стены препятствующие. Когда-то очень давно он родился из точки Сознания, создал этот мир, изменив себя.
Но вот приходит другой, новый Бог. Он ещё не так мудр и совершенн, как первый. Но он не менее велик и не менее властен. При этом не стоит забывать, что сознание Бога – оно вовсе не такое, каким мы его себе представляем. Оно безжалостно, безупречно и бескомпромиссно. Молиться ему бесполезно, мы слишком мелки для него.
Но он ещё очень мал, этот новый бог. Он – младенец, играющий миром, словно мячиком. Но он играет не новорождённым миром, а уже созревшим, но это его нисколько не беспокоит. Да, он может создавать Жизнь, творить её, ибо он тоже творец, как и тот, первый. Но при этом он сотрёт с лица земли жизнь, созданную богом первым. И что с того, что погибнут цивилизации, культура и материки? Он играет в куличики форм Жизни, сидя в песочнице Времени. Махнул ручкой малыш – и нет нескольких стран, континентов…
Пока он слаб, очень слаб. Он не набрал силу Инволюции, которая призвана сместить чашу весов антиматерии и антиэнергии в их тёмную сторону. В сторону Его Короны. Это всего лишь условности, и то, что мы считаем тьмой, другие считают светом, и наоборот.
Я не знаю, когда это произойдёт. Но когда это случится, то Бог прежний сожмётся в исходную точку, а Бог второй, взойдя на трон, произведёт новый Большой Взрыв. Впрочем, может это и не будет такой же взрыв, как и тот, древний.
Возможно, что это произойдёт сегодня. Или через месяц, год… Я не знаю. Но я знаю одно твёрдо – мы все погибнем. И мне нет дела до всего человечества, пусть его спасают бэтмены и супермены, войска быстрого реагирования или ещё кто-то, но я буду защищать ту жизнь, которую мне даровал мой бог, первый и единственный. И никто не вправе отнять её у меня, я буду биться за неё до конца.
Вы следите за событиями в мире, и ты, Дрозд, и ты, Ксения. Вы хорошо знаете последнюю динамику катастроф. С каждой катастрофой вероятность начала конца возрастает, и неизвестно, какая очередная беда начнёт цепную реакцию роста Его силы. Чем больше катастроф, тем сильнее Он. Поэтому нам надо спешить.
Она повернулась к Дрозду, осматривающему дезинтеграторы.
– Нам может понадобиться и обычное огнестрельное оружие. Я немедленно отправлюсь в старый дом Лота. Майор поможет нам, я уже звонила ему. Ты знаешь, что делать.
Она вышла, оставив их вдвоём.
За окном падали снежинки, но не отвесно сверху вниз, они кружились и поднимались вверх. Казалось, что мир перевернулся.
– Ты веришь в судьбу? – спросила Ксения.
Дрозд поднял глаза, положив оружие на место в чемодан.
– В каком-то смысле – да.
– Знаешь, я тоже верю. Я не случайно встретила…тебя, не случайно мы оказались одновременно на той улице, когда напали деблоки.
Дрозд усмехнулся.
– Майра говорила, что судьбу делает каждый сам себе. На этот счёт у хитрых браминов всегда есть отговорка. Если ты сумел пересилить свою судьбу, сломать её, изменить усилием воли – они говорят, что такова и была твоя судьба – изменить её. Законы кармы нерушимы, но мы никогда не узнаем весь ход времени относительно нас самих. Это великая тайна есть, была и будет. Мы можем говорить лишь о прошлом.
– Мне холодно, – сказала Ксения.
В её глазах загорелся огонь, в котором заплясали маленькие саламандры. Это был совершенно неведомый иной огонь, неведомый доселе ни Майре, ни Дрозду.
– Я принесу кофе, – сказал он.
Ксения кивнула.
Он ушёл на кухню, вскипятил чайник и налил две чашки чёрного кофе. Вернувшись в гостиную, он чуть не выронил поднос из рук.
***
Он увидел Ксению. До этого он так никогда не думал об этом. Он видел всю кровеносную систему, бьющееся сердце, вздымающиеся лёгкие. Аорты и вены несли алую кровь, её цвет местами переходил в синий. Сталкиваясь в узлах сплетений, кровь завихрялась, возникали яркие мини-взрывы, они освещали комнату, рассыпая искры… Мозг светился неоновым светом, играя бликами, но самое фантастическое зрелище представляла матка Ксении – она бросала огромный слепящий луч и вся горела адским пламенем, энергия в ней вращалась с бешеной скоростью.
Этот луч бил прямо в грудь Дрозду.
– Нам нельзя, мы не имеем права! – вскрикнул он, но это были его последние слова.
…Так бывает, когда обоих накрывает волна любви, и уже нет своего восприятия, отдельного от другого, а есть лишь одно на двоих…
Глава 3.
«И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число»…
***
Майра положила на стол две «Беретты» и по четыре магазина к каждому пистолету.
– Не густо, – Дрозд взял один, повертел в руках.
– Это для тебя и для Ксении.
– А тебе?
– Мне оружие без надобности.
Майра обошла вокруг стола и остановилась в раздумье у окна.
– Направление определено, ждать больше нет смысла. Завтра, когда наступит рассвет, мы сделаем это. Я вижу большое здание, очень большое. Высокий забор, и много солдат. Он знает о нашем намерении и уже принял меры для защиты.
Я пойду первой, проникну в здание и сделаю так, чтобы ты перешёл в состояние Второго Мира. Тебя никто не увидит, но и ты не будешь ничего видеть в реальном мире. Ты будешь ориентироваться по линиям эманаций и по иным знакам. Когда ты достигнешь цели, ты увидишь Нечто с очень высокой энергией. Он не сможет тебя убить, поскольку у Него нет права и силы попасть во Второй Мир, это могут делать только люди. В нём мало осталось человеческого, разве что оболочка. Но пока он без неё не может обойтись, и уничтожение оболочки будет означать для него смерть. Его душа окажется в полной власти Всевышнего.
