Глава 1
"Я живу в карточном домике,
доме из песка, воздушном замке,
и провожу минуты, ожидая
падения стен, удара молнии…"
Хорхе Каррера Андраде.
Москва. 2007 год.
Кристина отвела взгляд от иллюминатора. Через двадцать минут самолет пойдет на посадку. Зябко поежившись, молодая женщина посмотрела на подругу. Лиза спокойно дремала в своем кресле. Кристина отдала бы все, чтобы одолжить хотя бы капельку ее невозмутимости. Тяжело вздохнув, она снова посмотрела на снежные облака, плывущие внизу. Грудную клетку сдавило и предательский комок застрял в горле. Кристина боялась не справиться с эмоциями и расплакаться, чего не делала очень давно.
Она возвращается домой….
Еще вчера Крис рассмеялась бы в лицо любому, кто сказал, что через несколько часов она сядет в самолет, который вернет ее в Россию. В Москву. Туда, откуда она бежала восемь лет назад, и поклялась никогда не возвращаться.
Если бы можно было не дышать одним воздухом с бывшим мужем, но при этом не умереть.
Она поменяла, страну, гражданство, изменилась сама. Ничего не осталось от прежней Кристины Норман. Норман. Она с отвращением сморщилась, произнося про себя эту фамилию. После развода, она вернула девичью фамилию. Кристина Монахова. Ничто не связывает ее с прошлым. И все же она возвращается, чтобы отдать последний долг. Чтобы похоронить свою мать и отчима.
В прошлом месяце Виктория приезжала в Лондон на очередную выставку своей дочери. Она выглядела счастливой, уверенной, довольной жизнью, но Кристина всегда ощущала на себе этот ее особый взгляд, в котором читались чувство вины и сожаление. Как бы ни старалась девушка изображать радушие и беспечность, мать никогда не забывала, что произошло. Ее глаза пытались отыскать за маской равнодушия и сдержанности остатки боли. Подобные взгляды Кристина бросала на Дэниэла, когда-то давно.
Боль была.... Нет, она не придумала ее. Интуиция никогда не обманывает женщин. Только Кристине никогда не забыть до чего довела ее глупая попытка что-то исправить.
– Прекрати вздыхать, – подала голос Лиза, открывая один глаз. – Ничего страшного не происходит. Тебе давно нужно было вернуться. Чтобы справиться со своими страхами, необходимо набраться смелости и взглянуть им в глаза.
– У меня нет страхов, Лиз, – прошептала Кристина, нервно теребя рукав свитера и болезненно ощущая, как каждая секунда приближает ее к Москве, к аду, из которого ей удалось вырваться. – Я, вообще, ничего не боюсь.
– Да, – хмыкнула Лиза, открывая оба глаза. – Ты же понимаешь, что должна была полететь?
– Да, – кивнула Кристина, напряженно глядя на подругу. В глазах ее мелькнула боль. – Она была такой молодой, такой красивой. Не могу поверить, что их больше нет. Какая-то нелепая авария и мгновенная гибель двух человек. Господи, я не видела Джона восемь лет, а теперь еду на его похороны. Просто в голове не укладывается. – тяжело вздохнула она.
– Ты же понимаешь, почему он не приезжал с Викторией в Лондон?
– Да, мы говорили об этом с мамой. Неужели он не понимал, что я ни в чем его не виню?
– Понимал, но Дэниэл его сын и Джон ощущал ответственность за случившееся.
Кристина вздрогнула и поморщилась, услышав имя бывшего мужа. Лиза проницательно посмотрела на нее.
– Милая, ты должна быть готова к тому, что тебе придется увидеть его снова. Умер его отец. Он будет на похоронах.
– Я знаю, – слишком громко воскликнула Кристина. – Но, я не в силах понять, как мог Джон его простить.
– Может быть, он изменился, – пожала плечами Лиза. – Столько лет прошло, время меняет людей. К тому же они не чужие люди. Ты же простила Викторию за то, что она скрыла свою связь с Дэниэлем.
– Тебе обязательно так часто произносить его имя, – раздраженно отозвалась Крис.
– Что, опять тошнит? – тревожно спросила подруга.
– Нет, но мне нехорошо. Ты могла бы выписать мне свои чудодейственные таблетки? Только на время, что придется провести в Москве, – поспешно уточнила Монахова, понимая, как негативно относится Лиз к ее увлеченности успокоительными препаратами.
Елизавета сдвинула тонкие брови, в глазах отразилось сомнение. Проведя длинными тонкими пальцами по коротко стриженным светлым волосам, она окинула проницательным взглядом бледное лицо подруги.
– Не думаю, что это хорошая идея. Уже три года ты справляешься без лекарств. Я рядом, и если нужна будет помощь, то я....
– Лиз, я знаю, что ты поможешь мне, но я хочу чувствовать себя уверенной. Я боюсь поставить себя в неудобное положение, если приступы вернутся.
– Ну, что ж, если тебя стошнит на его ботинки, то поделом ему, – усмехнулась Лиза.
– Мне не смешно.
– Просто пытайся сконцентрироваться на чем-то другом, я учила тебя, как абстрагироваться от раздражающего объекта.
– Надеюсь, что у меня получится, – мрачно пробормотала Кристина. Может, Лиз и права. Прошло столько лет. Пора перестать прятать голову в песок. – А что ты чувствуешь?
– В смысле? – не поняла Лиза.
– Ты не была в России еще дольше, чем я, – пояснила Крис.
– Да, я уехала из Москвы сразу после окончания университета. Пятнадцать лет назад. И ты знаешь, я не возвращалась не из-за страха перед прошлым, а потому что возвращаться некуда. Меня ничто больше не связывает с этим городом. Отец давно в могиле, квартиру я продала. В Лондоне все моя жизнь. Мой дом, карьера, и ты.
– А если я решу остаться в Москве? – предположила Кристина. Лиза прищурилась, оценивающе разглядывая подругу.
– Не думаю, что ты решишься, а, если так, то я бы очень гордилась тобой, и, конечно же, тоже осталась, – тихо, но уверенно произнесла Елизавета Озерова, не сводя прямого взгляда с лица Кристины.
– Я знала, что ты так ответишь, – мягко улыбнулась Монахова, протягивая руку и сжимая пальцы Лизы. – Я люблю тебя.
– Я тоже, милая. Никто больше не обидит тебя, обещаю.
– Я верю тебе. Только тебе во всем этом чертовом мире, – прошептала Кристина.
В глазах Озеровой сверкнули слезы. Для тридцатисемилетней женщины она была чувствительна, словно девочка. Невысокая, стройная, всегда в брюках и без макияжа, с неровным ежиком на голове, не признающая каблуков, помады и юбок, именно она производила впечатление непробиваемой сильной, холодной женщины, скупой на эмоции. Но молодая подруга, являющаяся полной противоположностью Елизавете, знала, как легко вызвать слезы на ее глазах. Но это нисколько не умаляло силы духа Елизаветы и уверенности в себе. Она просто была естественна. Умела плакать и смеяться именно тогда, когда того просила душа. Кристина же не позволяла себе такой роскоши, как эмоции. Слишком больной была душа девушки, чтобы показать ее хоть кому-то. Но с Лизой притворяться было бесполезно. Она знала все тайны подруги, мысли, страхи, сомнения, всю ее боль. Восемь лет назад, на краю пропасти, Кристина встретила странную энергичную и мудрую маленькую женщину, которая вытащила ее с того света, не обещая ничего и ничего не прося взамен. Два одиноких сердца познакомились в не лучшие минуты жизни обеих, и вместе сумели преодолеть одиночество, от которого страдали.
– Расскажи мне о Мэдисон Норман. – попросила Лиза, откидываясь в кресло, не отпуская руку Кристины. Монахова последовала ее примеру.
– Я видела ее лишь однажды. Пару лет назад. Мама привозила Мэдисон с собой. Она намного моложе Джонатана, поздний ребенок. Не знаю, зачем она покинула Штаты. Мама говорила, что в Вашингтоне у ее мужа имелся свой успешный бизнес.
– Может, в бизнесе мужа не все гладко, и она вспомнила о богатом брате.
– Возможно, – не стала спорить Крис. – Мама разделяла твое мнение.
– А почему Джон уехал из Америки?
– Его жена очень долго страдала от онкологии. Она умерла, когда сыну было восемнадцать. Сразу после похорон Джон собрал все вещи, продал дом, бизнес и уехал в Россию. Наверное, решил, что именно в нашей дикой стране лучше всего забыться, – Кристина повернула голову и проницательно посмотрела в голубые глаза подруги. – Пытаешься заговорить меня? Я в порядке, Лиз.
– Нет, мне и, правда, интересно. В конце концов, Виктория и Джон были частью твоей жизни, а мы с тобой почти о них не говорили.
– Да. Я не хотела касаться прошлого. Да, и какая разница, что привело Джона в Москву? Главное, что он нашел мою маму и сделал ее счастливой. Ей несладко пришлось в этой жизни. Хотя Дэниэл был верен, что мама и Джон были знакомы до его переезда из Штатов, что именно моя мать стала причиной выбора страны проживания.
– Ты как считаешь? – приподняв одну бровь, иронично спросила Озерова.
– Я не знаю. Так ни разу и не решилась спросить. – отрешенно качнула головой Кристина.
– Почему? Ты имела на это полное право. Виктория итак скрывала от тебя слишком многое. Ты так и не знаешь, кто был твоим отцом, – напомнила Лиза.
– Боюсь, что мама и сама не знала. Она была красивой девочкой. И ей не повезло родится в деревне. А там всегда не до нравов. Залетела, родила, и в двадцать лет упорхнула в Москву на поиски счастья и легкого заработка, а меня оставила на попечении бабушки. Ты можешь говорить, что угодно, но я не виню ее. Ей нечего было делать в деревне, среди доярок и пьяных мужиков. А то, что она бросила меня.... Так она никогда не скрывала, что бабуля настояла, чтобы оставить меня. В двадцать семь мама познакомилась с Джоном, вышла замуж и получила все, о чем мечтала. Муж был старше ее на семнадцать лет, но он был богат, неглуп, и неплохо сохранился для своего возраста.
– И к тому же у него был молодой красивый сын....
– Прекрати....
– Тебя это все еще задевает?
– Нет. Мама умерла, я не хочу, чтобы ты плохо говорила о ней.
– Она бросила тебя. Скажи, что она делала семь лет в Москве до встречи с Джоном? Часто ли она вспоминала о тебе?
– Она была манекенщицей, моделью, снималась в рекламе. Она высылала деньги и приезжала на новогодние праздники. Когда ее личная жизнь наладилась, мама забрала меня.
– Тебе было двенадцать. Слишком большая девочка, чтобы знакомиться со своей матерью.
– Ты не понимаешь. Я всегда ее знала. Мама любила меня. По-своему, но любила.
– Но она не сказала, что спит с твоим мужем, – Лиз была жестока и понимала это, но она хотела, чтобы Кристина не испытывала иллюзий, а воспринимала реальность такой, как есть.
– Тогда она уже не спала с ним, – глухим безжизненным голосом ответила Кристина. Она закрывала глаза на озвученный факт очень долго. Крис не хотела не в чем обвинять свою мать, но, если бы она предупредила, если бы сказала до .... Господи, многое стало бы ясно уже тогда. Целый год Кристина билась о глухую и слепую стену отчуждения, выстроенную собственным мужем, пытаясь понять, выявить причины его ненависти и презрения. Крис не хотела просто отпустить Дэниэла, не могла уйти. Дура, она считала, что сможет спасти его от жесткости и злобы, которыми он окружил их брак. Дэн уничтожил Крис за то, что она оказалась дочерью женщины, которую он ненавидел. Он ломал ее, методично и уверенно. Та роковая ночь оказалась последней точкой, умирать Кристина начала гораздо раньше. Дэниэл убивал ее медленно. День за днем. Это был ад, самый настоящий ад. Ни один нормальный человек не сохранил бы разум, пережив то, что она, ни один, не вернулся бы туда, где все началось.
– Мне интересно посмотреть на Дэниэла, – задумчиво произнесла Лиза. Кристина удивленно вскинула брови, неприятно ошарашенная ее словами.
– Тебе любопытно посмотреть на человека, которое сотворил со мной такое? – недоверчиво спросила она.
– Прежде всего, я психолог по образованию. Это профессиональный интерес. Восемь лет я пытаюсь воскресить в тебе любовь к жизни и смягчить боль. Ты всегда была сильной. И когда мы встретились в первый раз, я рассмотрела твою волю, стойкость, желание сражаться и побеждать. Тебя сложно сломать. Но он сделал это. Так умело, что я уже столько лет пытаюсь исправить то, что натворил этот парень и теряюсь в догадках, насколько аморальным и бесчувственным человеком нужно быть, чтобы вырвать душу из сильной цельной личности. Я хочу понять, кто он? Маньяк, самоубийца, или просто псих.
– Дэниэл Норман – чудовище, Лиз, – глухо ответила ей Кристина. – Ты можешь хоть целый день смотреть на него, но ничего не поймешь. Он хорошо маскируется под обыкновенного человека. На людях, в обществе, на работе, Дэниэл – абсолютно адекватен, сдержан, даже приятен в общении.
– Он – красив?
– Я не понимаю, почему мы так долго говорим о нем. Я думала, что мы навсегда закрыли тему Дэниэла Нормана.
– И все же?
– Увидишь. – Вздохнула Кристина.
– Сколько ему сейчас?
– Лиза!
– Вопрос простой. Не понимаю, почему ты так бурно реагируешь. Что будет, если ты столкнешься с ним лицом к лицу. Отвернешься, убежишь? Забьешься в истерике?
– Ему тридцать два.
– Взрослый мальчик. Может, он больше ....
– Лиза, – потеряв терпение, Кристина накрыла ладонью губы подруги, заставляя ее замолчать.
– Милая. Я очень верю, что ты заботишься о моем благополучии, но прошу, нет, умоляю, давай забудем о Дэниэле до тех пор, пока нам не придется вспомнить о его существовании.
– Последний вопрос, и я больше не назову его имени, – убирая руку Кристины, попросила Лиза. Кристина удрученно вздохнула, передернув плечами.
– Тебе было бы легче, если бы он получил срок и понес наказание?
Какое-то время Монахова смотрела на подругу задумчивым тяжелым взглядом.
– Нет. Я бы не пережила суд, – честно ответила она.
– Ты не поняла. Хорошо, скажу прозрачнее. Ты бы хотела, чтобы он умер?
– Ого! – выдохнула Кристина удивленно. – Что-то не улавливаю связи между смертью и тюремным заключением.
– А, чтобы ты выбрала?
– Я не хочу, чтобы он дышал со мной одним воздухом, но… Я бы смогла бы его убить, наверное. Не уверена. В любом случае, сейчас моя ярость утихла. Я ненавижу его, мое презрение безгранично, но смерть для Дэниэла Нормана – слишком легкое наказание.
– Ты так и не ответила на мой вопрос, – сухо произнесла Озерова, отворачиваясь.
Кристина хотела что-то добавить, но ее прервал голос пилота, объявляющий о подготовке к снижению. Сердце рванулось, затихло, потом забилось невероятно быстро. «Ну, вот я и дома,» – подумала Кристина, пристегивая ремень.
Через час молодые женщины, волоча за собой объемные чемоданы, вышли из здания аэропорта, и остановили первое попавшееся такси, которое заломило баснословную цену.
– М-да, – пробубнила Лиза, усаживаясь на заднее сиденье. – Лучше бы ты воспользовалась предложением Мэдисон. Она бы довезла нас бесплатно.
– Лиз. Ты вроде не скряга, – скупо улыбнулась Кристина, пытаясь скрыть нервное напряжение. Они молчали всю дорогу. Кристина смотрела в окно, жадно рассматривая изменения, произошедшие с городом. Тут и там появились новые торговые центры, парки, дома. Казалось улицы стали шире, чище, ярче. Машин и людей еще больше, чем она запомнила. Вечерний город утопал в неоновых огнях и ярких рекламных вывесках. Одна часть красивой пестрой толпы спешила домой с работы, а другая – в поисках развлечений сновала от клуба к клубу.
В какой-то момент Кристине захотелось выйти, смешаться с толпой, погрузиться в этот балаган, шум, вдохнуть запах задымленного города. Как бы ни заставляла она забыть себя о Москве, душа ее встрепенулась, словно очнувшись от долгой спячки. Лондон сильно отличался. Там легко играть свою роль, там просто быть холодной. Сдержанный, окутанный туманами и смогом Лондон так и не стал ее домом. С болью в сердце Кристина понимала, что теперь ей будет куда сложнее уехать. Она прилетела, чтобы похоронить своих близких людей, и даже представить не могла, как ошеломит ее Москва. А она-то надеялась, что поездка навсегда разорвет связь с родиной, что, похоронив мать, она вычеркнет тяжелые воспоминания, и с легким сердцем вернется к своим картинам в Лондон.
Через несколько секунд появился коттеджный поселок. Преодолев пропускной пункт, такси остановилось перед до боли знакомым домом. Высокое трехэтажное здание, с колоннами и огромными окнами не претерпело никаких изменений. Невозможно описать, трепет охвативший Кристину в этом момент. Она крепко сжала руку Лизы, ища у нее поддержки.
– Вот это да, – только и смогла выдохнуть Озерова, во все глаза глядя на дом, окруженный высоким белокаменным забором. – Если ты решишь тут остаться, то я за … руками и ногами.
– Не говори чепухи, – отмахнулась Кристина, вытаскивая свой чемодан из багажника. Расплатившись с таксистом, Кристина отпустила его. Остановившись перед воротами, девушка посмотрела на темные окна, пытаясь унять внезапную дрожь в коленях.
– Ну, что стоишь? Звони, – подтолкнула ее Лиза к воротам. Кристина нервно взглянула на подругу, подняла воротник пальто, несмело нажала на звонок. Камера над забором задвигалась, пытаясь сфокусироваться на них. Короткий щелчок ознаменовал, что последний рубеж взят. Они вошли.
Зимний сад выглядел таким же красивым, каким запомнила его Кристина. Покрытые инеем голубые ели загадочно сверкали, дорожка, ведущая к дому, вычищена до самых плит. На крыльце с резными перилами девушки увидели женщину в норковой шубе.
– Кто это? – шепотом спросила Лиза, пока они медленно приближались к ожидающей их фигуре.
– Не знаю. Может, Мэдисон решила лично поприветствовать меня, – пожала плечами Крис.
Но незнакомкой оказалась вовсе не сестра покойного Джонатана. Женщина скупо, но вежливо улыбнулась подошедшим девушкам.
– Здравствуйте, я Татьяна. Я домработница. Примите мои соболезнования, Кристина. И добро пожаловать домой.
Кристина едва сдержала удивленное восклицание. Неужели все московские домработницы выглядят так претенциозно. Она смутно помнила старую домработницу, но точно знала, что норковых шуб та не носила.
– Спасибо, – сдержанно кивнула Монахова. Татьяна распахнула перед ними дверь в ярко освещенный холл. Внутри дом выглядел так же, как и восемь лет назад. Вика ничего не изменила.
– Татьяна, это Лиза, моя подруга. Она будет жить с нами. – Спохватившись, представила Кристина Озерову, оборачиваясь к ступающей за ними по пятам женщине.
– Вам накрыть ужин в гостиной прямо сейчас? – вежливо поинтересовалась Татьяна.
– Лучше проводите нас в комнаты, – попросила Монахова. Все, что ей было сейчас необходимо, это горячая ванна и рюмка коньяка.
Оказавшись в просторной бледно-голубой спальне, в которой провела пять долгих лет своего детства и юности, Кристина обессилено опустилась на кровать. Лучше бы ей выделили другую комнату. Эта хранит слишком много воспоминаний. Ее взгляд упал на зеркало, накрытое черной тканью. Изменилось главное. Никогда больше в этом доме не прозвучат шаги ее матери. Закрыв глаза, Кристина сдержала приступ боли, прежде чем он успел пронзить сердце. Ей так много хотелось узнать, но было слишком поздно, чтобы задавать вопросы.
Приняв горячую ванну, и облачившись в извлеченный из сумки халат, Кристина отправилась в комнату Лизы. Озерова в точно таком же халате стояла у окна.
– Летом тут, наверное, просто рай, – завороженно пробормотала она, глядя на пустой бассейн под навесом. – Я и представить не могла, что ты так богата.
– Не я, а Джон. Мне ничего не нужно от этой семьи.
–Но мы скоро узнаем, что он оставил тебе. Так ведь? – повернувшись, Лиза посмотрела на Кристину.
– Для меня это не важно. Я приехала, чтобы похоронить их, проводить в последний путь и попрощаться.
– Ты как? Очень тяжело? —обеспокоенно спросила Лиза, заметив изможденный вид подруги.
– Думала, что будет хуже. Но я чувствую только неловкость. Это дом Джона. Не знаю, должна ли я быть тут. По закону он должен отойти сыну.
– Закон имеет силу, если нет завещания, но оно есть. Так?
– Да, Мэдисон что-то говорила. И все же мне не по себе.
– Но ведь Дэниэл не живет здесь. Ты заслужила свое право находиться здесь. Я больше чем уверена, что именно тебе достанется этот дом. И я бы на твоем месте приняла его и осталась. Черт, это же мечта.
– Тебе нравится? – спросила Кристина, мягко улыбаясь подруге. Лиза нежно коснулась ее щеки.
– Мне ты нравишься, когда вот так улыбаешься. Это подороже, чем прекрасный дом.
Глава 2
С самого утра без звонка и предупреждения заявилась Мэдисон со своим мужем.
Кристина проснулась от настойчивого стука в дверь.
– Лиза, вы не знаете, где я могу найти Кристину, – почти кричала Татьяна. Лиза никак не отреагировала на вмешательство, продолжая забавно посапывать во сне. Толкнув подругу в бок, Кристина встала с кровати и, накинув халат, вышла в коридор.
– Не шуми, Татьяна. Я здесь. Можешь перенести мои вещи в эту комнату. Нам с Лизой не нужны разные спальни. Вполне хватит одной. – сдержанно улыбнувшись, Кристина наблюдала, как медленно краска покидает лицо домработницы.
– Хорошо, – взяв себя в руки, кивнула Татьяна.
– Что ты хотела? – сухо спросила Крис.
– Мэдисон приехала. Она в гостиной с мужем.
– Напомни, пожалуйста, как зовут ее мужа, – попросила Монахова.
– Роберт Хьюстон.
– Спасибо.
Вернувшись в свою спальню, Крис быстро привела себя в порядок, наспех облачилась в строгую серую блузку и черные брюки-дудочки и спустилась в гостиную. Заметив Кристину, Мэдисон вскочила с дивана. На ее красивом лице застыла маска неестественного страдания. Наверное, черный цвет ее платья намекал на траур, но намек был очень легким. Короткая длина подола и смелое декольте демонстрировали неплохо сохранившееся тело сорокалетней Мэд. Волосы женщины были распущены по плечам сверкающими волнистыми локонами, лицо безупречно накрашено, в синих глазах сочувствие и фальшивые слезы.
– Девочка моя, какое горе! – с чудовищным акцентом, воскликнула Мэдисон, хватая Кристину за руки. Девушка не на шутку испугалась. Пальцы Мэдисон были ледяными, Кристине показалось, что ее держит не женщина, а красивая хищная паучиха. Она ни на грамм не верила, что эта женщина искренне сочувствует ей.
– Это было ужасно. Я была дома, когда мне позвонили из больницы. Твоя бедная мать скончалась на месте, а Джон через пару часов в реанимации. Огромное горе для всех нас. Как хорошо, что ты так быстро приехала. Они бы это оценили. Боже, я, наверно, все слезы выплакала. Представляю, что ты чувствуешь, милая. У тебя же никого не осталось!
– Да, вы правы, – сухо ответила Кристина, осторожно освобождаясь. Повернув голову, она посмотрела на Роберта, мужа "паучихи". Немолодой подтянутый мужчина с грустными карими глазами не вызывал у нее такой неприязни, как его жена. Ему даже не нужно было говорить, чтобы она поняла – он скорбит искренне в отличие от тараторящей Мэд.
– Это мой муж, Кристина. Роберт Хьюстон, – спохватившись, женщина представила супруга.
– Примите мои соболезнования, – мягко произнес Роберт, пожимая руку Кристины, а она невольно задумалась, почему Мэдисон не взяла фамилию мужа, оставшись Норман даже после брака.
– Спасибо, – Монахова тепло улыбнулась мужчине, и повернулась к Мэдисон.
– Я бы хотела сама заняться организацией похорон, – тоном, не терпящим возражений, заявила Кристина. Мэдисон обомлела, искусно накрашенный рот некрасиво искривился.
– Кристина, это не обязательно, – пыталась возразить Мэдисон. – Дэниэл позаботится обо всем. Почти все уже готово.
Кристина холодно смотрела на сестру отчима. Она понимала, что так намекает на тот факт, что Кристина не является единственной родственницей погибшей семейной пары.
– Где будет проходить отпевание? – прочистив горло, спросила Монахова.
– В соборе, как положено, – ответила Мэдисон. – Мне удалось выбить места на Новодевичьем кладбище.
– Хорошо. Какие планы насчет поминок?
– Я заказала ресторан.
– Нужно отменить. Мы устроим поминки в доме. Гостиная сможет вместить всех, кто пожелает прийти.
Мэдисон нервно заморгала, сжав руки на груди и изумленно глядя на Кристину, но почему-то спорить не стала.
– Делай, как знаешь, – вздохнула женщина, повернувшись к мужу. – Ты, что думаешь?
– Я согласен с Кристиной. Дома лучше. Здесь все напоминает о них. Джон был бы рад.
– Стоит обсудить это с Дэном, – решительно встряла Мэд.
– Обойдемся без него, – сухо отрезала Кристина. Мэдисон прищурившись, посмотрела на нее. И девушка невольно задалась вопросом, как много знает эта женщина о разводе между ней и Дэниэлом и его причинах.
– Мы не можем обойтись без него, Кристина, – с напускной доброжелательностью произнесла Мэдисон. – Дэниэл – единственный сын и наследник Джона.
– Я помню об этом.
– Нет, ты помнишь только о том, что сделал Дэниэл, – заявила Мэдисон. А вот и ответ. Сука знает достаточно. Кто ей рассказал?
– Мэди, – оборвал жену Роберт.
– Еще увидимся, Мэдисон, – Кристина резко развернулась и пошла к лестнице.
– Нет, Роберт, ты видел, как вела себя эта ведьма? Маленькая сучка. – свирепствовала Мэдисон, по дороге домой. Роберт равнодушно молчал и следил за дорогой. – Явилась спустя столько лет и взялась командовать. А как она смотрела на меня? Словно я какая-то приживалка, а не единственная сестра Джона Нормана. Ну, ничего мы еще посмотрим, как она запоет, когда Дэниэл выставит ее из этого дома.
– Остановись ты, пожалуйста. Имей уважение. Вика погибла, твой брат тоже. А о мертвых или хорошо, или никак. А Кристина не сказала и не сделала ничего обидного. Девушка приехала попрощаться с родителями. Она имеет право.
– Ничего она не имеет. Я знаю, зачем она явилась. Все дело в завещании.
– Не смеши.
– Она не была здесь ни разу за восемь лет.
– Мэдисон, ты же знаешь, что обстоятельства вынудили Кристину приехать. Иначе бы ее здесь не было.
– Эти обстоятельства называются жажда денег.
– Я не думаю, что она бедна.
– Ха, как ты думаешь, много ли зарабатывают художники?
– Хорошие художники очень даже обеспечены.
– Господи, Роберт, ты наивен, как ребенок. Эта девушка не так проста, как кажется. Я не хочу, чтобы она оставалась в Москве.
– Ее присутствие ничем тебе не угрожает. Оставь девушку в покое. Она и так много пережила.
Мэдисон наотрез отказывалась слушать мужа. Ее мысли хаотично метались.
– Через сорок дней состоится оглашение завещания. Присутствовать обязаны все. Так сказал адвокат. Так хотел Джон. Сорок дней она будет жить в нашем доме.
– Мэдисон, дом не наш.
– Дэниэлу он не нужен. Мы возьмем его, – уверенно заявила Мэд.
– Если он не уступит его Кристине. – Вздохнув, сказал Роберт.
– С чего это он должен ей что-то оставлять?
– Разве Дэниэл не задолжал ей после всего, что сделал?
– Мы не знаем всей правды, Роб. Возможно, она заслужила то, что получила.
– А ты жестока, Мэдди, – осуждающе покачал головой Роберт.
– Да, – не стала спорить его жена. – Я просто не люблю делиться. Дэниэл унаследует издательский дом, но, возможно, модельное агентство достанется нам. Ты думаешь, что Джон мог бы совершить глупость и оставить что-то этой дворняжке?
– Да, дорогая. Это было бы в его стиле. В любом случае, я уверен, что Дэниэл поступит благородно.
– Да? – расхохоталась Мэдисон. – Он уже поступил один раз так благородно, что его малолетняя женушка чуть не отправилась на тот свет.
– Пора исправлять ошибки, – произнес Роберт.
– Видно, ты плохо знаешь моего племянника. Он абсолютно беспринципен.
– Вика совершила глупость, рассказав тебе.
– Она была дурой. И шлюхой. Но Джон все равно любил ее.