Босиком по стеклам. Книга 2

– Угомонись, кобель, – ворчит она.

– Спасибо, красавчик, – лучезарно улыбаясь, благодарит рыжая бестия. – Обращайся, я всегда для тебя готова.

– Учись, детка, – ухмыляюсь, глядя в затуманенные глаза Пикси, получая еще один увесистый тычок.

– Это шутка, Энж. Она же не всерьез.

– Иди к черту, Мердер, – продолжает дуться ангел.

– Хочешь потанцевать?

– Что? – решив, что ослышалась, она с недоумением смотрит мне в лицо.

– Потанцевать, – повторяю, показывая пальцем на девушек, сексуально двигающихся под громкое улюлюканье гостей. Красотки так активно трясут всеми частями тела, что кажется, вот-вот выпрыгнут из хлипкой одежды.

– Ты спятил. Ни за что, – наотрез отказывается Пикси, бросив на меня возмущенный взгляд, и вновь прикладывается к своему стакану. – Кстати, почему твои приятели без спутниц? Здесь вообще нет других женщин. Кроме них… – взяв с меня пример, она бесцеремонно тычет пальцем в танцовщиц. Да, детка, держись меня, и я научу тебя отрываться по-настоящему. Это тебе не сопливый «Саботаж» с трусливыми мажорами.

– Потому что мы на мальчишнике, – дернув плечом, отвечаю я. – Мальчишник в Вегасе. Смотрела фильм?

– Ага, – не забывая «закидываться» вискарем, кивает пьяный ангел. – А кто из этих громил женится?

– Понятия не имею, – расплываюсь в широкой улыбке. Ангел громко икает и тут же прикрывает ладошкой рот, а потом начинает смеяться и снова икает.

– Надеюсь, счастливчик не владелец клиники, – сфокусировав взгляд на Баксе, пихающим купюры в лифчик темнокожей барменши, со смешком произносит Энжи. – Я бы не позавидовала его будущей жене.

– Почему? – с неподдельным любопытством спрашиваю я.

– Ну он… – Пикси неопределенно разводит руки в стороны, напоминая отбившуюся от стаи птицу. – Гигант. В смысле… он просто огромный. И, наверное, тяжелый, – сбивчиво объясняет ангел.

– А какое имеют значение в семейной жизни физиологические параметры? – едва сдерживая хохот, интересуюсь я.

– Ладно забудь, – видимо потеряв нить размышлений, отмахивается ангел.

– Бакс лет пять как счастливый муж хрупкой брюнетки и отец троих мальчишек, – сообщаю я.

– Внешность обманчива, да? – пьяно ухмыляется Пикси. – Мне бы пора это понять.

– Ты знаешь обо мне ровно столько, сколько нужно, ангел, – уловив завуалированный подтекст сказанных слов, отвечаю я, прежде одарив ее самой сногсшибательной из своих улыбок. – А теперь включи отвязную девчонку и станцуй для меня, крошка.

– Нет, не дождешься.

– Давай, не дрейфь, – подначиваю я, отобрав у Пикси вожделенный стакан. – Покажи, кто здесь самая горячая сучка. Залезай, – постучав ладонью по столешнице, я незаметно киваю лихо отплясывающим девушкам. Получив мое одобрение, три взмокшие красотки устремляются к нам, и Пикси, не успев опомниться, оказывается на барной стойке.

О да, эти крошки способны растормошить даже мертвого. Окружив оторопевшую Анджелину, они наперебой что-то кричат ей, непрестанно улыбаясь и показывая простейшие движения, тем сам призывая ангела повторять за ними. Одна из барменш протягивает Энжи шот текилы, и процесс гораздо быстрее сдвигается с мёртвой точки. Выпив на брудершафт сначала с рыжей, а потом с брюнеткой, Пикси окончательно втягивается. С идиотской улыбкой влюблённого осла, я смотрю, как самая красивая девушка во всем этом гребаном мире, скинув туфли, самозабвенно танцует. Полностью отдавшись музыке, дочь алмазного арабского шейха забывает о десятках мужских глаз, похотливо наблюдающих за каждым чувственным движением ее тела, вращением стройных бедер и плавным изгибом тонкой талии. Собрав в кулак мешающий подол платья, Энж оголяет точеные щиколотки и, прогнувшись назад, под восторженный рев толпы почти касается затылком барной стойки. Талантливая еще акробатка мне попалась. Обязательно испробую этот ее навык в деле.

Грациозно выпрямившись, поворачивается к зрителям практически обнаженной спиной, позволяя вволю налюбоваться роскошным видом сзади. Черт, я никогда не устану на ее смотреть. Каким надо было быть идиотом, чтобы надеяться, что момент пресыщения однажды настанет. Мой глупый ангел, ты навечно обречена освещать мою тьму. Так сложились звезды, детка. Наш собственный Мактуб, твое проклятие, мое исцеление и бег, бег по осколкам разбитого прошлого.

Взгляд Пикси находит мой, и даже через плохо освещенный и задымленный зал я вижу, как горят неподдельным восторгом ее шальные глаза. Я салютую ей стаканом с содовой, расплываясь в самой нелепейшей из своих улыбок. Видит дьявол, мне не встречался никто прекраснее и сексуальнее, чем она сейчас. У меня слепит глаза, словно я смотрю на солнце, случайно упавшее с небес в этот прокуренный сумрак. Она светит так ярко, так дьявольски ярко, и я начинаю верить, что она справится. У нас все получится, ангел.

Послав мне воздушный поцелуй, Анджелина делает последнее эротичное движение бедрами и застывает. Зал взрывается аплодисментами. Разгорячённые байкеры свистят, галдят, требуют добавки.

Музыка тем временем меняется, становясь быстрее, ритмичнее, и шоу продолжается. Анджелина танцует в тандеме с шоколадной мулаткой с копной черных кудряшек. Чокнувшись большими кружками пива, они под одобрительные крики выпивают почти половину, выплескивая остатки пенного напитка на возбужденных зрителей. Парни ликующе вопят, колотя ладонями по барной стойке, я сам не замечаю, как присоединяюсь к остальным.

– Давай, детка, – воплю я, молотя по столешнице и не отрывая взгляд от пьяного ангела и ее активной напарницы.

Девушки прилипают друг к дружке спинами и, синхронно двигая задницами, низко приседают, после чего медленно выпрямляются и уходят в полный отрыв, устроив настоящее эротическое представление с фееричным страстным поцелуем в финале. И да, черт, на этом моменте даже я умудряюсь поперхнуться глотком содовой.

– Охренеть, Пикси, ты напилась в хлам, – хохочу я, когда не знающий усталости ангел, переживший свою первую публичную минуту славы, наконец возвращается на соседний стул. Рыжая барменша с улыбкой протягивает ей пиво.

– Спасибо, сладкая, – благодарит Пикси и залпом осушает половину.

– Пописать не хочешь? – лукаво спрашиваю я, наблюдая, как она жадно глотает напиток.

– В тарелку? – поставив кружку, прищуривается Энж.

– После всего, что я уже видел, думаю, что за тобой не заржавеет, – смеюсь в ответ. Пикси показывает мне фак.

– Кстати, а экстези разве можно с алкоголем? – запоздало озадачивается ангел. Странно, что она, вообще, до сих пор держится на ногах.

– Да, крошка. Тебе можно все, – заверяю я самым невинным тоном. – Хочешь еще? – на моей протянутой ладони снова оказывается маленькая белая таблетка. Глаза Пикси округляются, но в них почти нет сомнения или страха. Скорее, это предвкушение и любопытство. – Давай, ангел, смелее.

– Это неправильно, Мердер, – трясет она головой, раскидывая по плечам белокурые волосы, а в следующую секунду склоняется над моей ладонью и слизывает таблетку горячим язычком.

– Моя неправильная шлюшка, – обхватив свободной рукой ее затылок, я вплотную сближаю наши лица. – Что бы сказал папочка?

– Он бы умер от инфаркта, но слава Аллаху, его здесь нет, – смело глядя мне в глаза, она опаляет своим дыханием мои губы.

Соблазнительный рот Пикси маняще приоткрывается, взгляд становится обжигающе-темным, взывая к не лучшей моей половине. Большего приглашения мне и не требуется. Я впиваюсь в нее голодным поцелуем, требовательно засовывая язык между дразнящих губ.

Черт, это чистый секс. Меня накрывает сразу, еще до того, как она начинает отвечать, гортанно постанывая и толкая свой маленький язычок навстречу моему. Она умеет целоваться дьявольски грязно. В этом есть доля моих заслуг, но и сама Энж чертовски горяча. Я вжимаю ее спиной в барную стойку, бесстыдно трахая податливый рот своим, и на пару минут мы забываем об окружающих нас людях. Нам плевать на всех. Пожирающий нас огонь – он внутри, в венах, в каждом миллиметре между нами, его нельзя потушить или обуздать. Он способен выжечь все и вся на своем пути. Погладив чувствительную к моим прикосновениям грудь Пикси, я потираю пальцем набухший сосок, имитируя языком самый разнузданный и грубый секс, который когда-либо у меня был. Опустив руку ниже, сжимаю ее промежность через скомкавшуюся между ног ткань. Она хрипло стонет мне в губы, то разводя колени, то сильно сжимая их, не в силах сдержать рвущее изнутри возбуждение.

– Кому-то очень хочется потрахаться? Да, ангел? – разорвав поцелуй, я облизываю ее вкус со своих губ, глядя в поплывшие глаза. Мой собственный член буквально дымится, болезненно упираясь в ширинку.

– Да… Очень хочется, – кивает ошалевшая от похоти Пикси, ерзая задницей на круглом сиденье. Я убираю руку от пылающей плоти, и она отчаянно всхлипывает. – Мердер, – звучит, как мольба. Бл*дь… Ее тяжёлое дыхание, мое возбуждение, достигшее предела. Все это может дерьмово кончиться.

– Заставить тебя кончить здесь? При всех? – взгляд падшего распутного ангела слегка проясняется. Энж с досадой кусает губы, одергивая подол платья, и тут же начинает искать варианты?

– Мы можем уйти? Прямо сейчас? – в ее шёпоте столько похоти, что ни один святой бы не устоял, а я и подавно.

– Я больше тебе не противен, – констатирую я, тронув пылающую щеку костяшками, на которых набито ее имя.

– Это все экстези, – оправдывается Пикси и, отстранившись, тянется дрожащими пальцами за своей кружкой. Я резко отодвигаю пиво в другую сторону.

– Тебе хватит, детка. Нам обоим надо немного остыть, – выразительно опустив взгляд на свой пах, резюмирую я.

– Если здесь есть уборная, то мы можем помочь друг другу, – соблазнительно воркует Энж, положив руку на мою раздутую ширинку.

– Я породил монстра, – хрипло смеюсь, с трудом заставив убрать шаловливые пальчики ангела от моего измученного ожиданием мужского достоинства. – Пойдем проветримся, – встав со стула, я тяну ее в сторону запасного выхода. Не хочу, чтобы пьяные вдрызг «Свирепые псы» напоследок ляпнули лишнего, а на то, что это произойдёт, я готов поставить семьдесят против тридцати. Ангел покорно идет за мной и даже почти не шатается, доверчиво повиснув на моем плече.

На парковке для персонала нас ожидает красный кадиллак с откидным верхом. Я веду Энжи прямиком к нему.

– Вау. Это наш? – присвистнув, восклицает она, когда я распахиваю для нее пассажирскую дверцу.

– Нравится, детка? Под цвет твоего платья, – обойдя автомобиль запрыгиваю на водительское сиденье.

– Сойдет, но видала и получше, – язвит бестия, откидываясь затылком на подголовник и прикрывая глаза. – У тебя все-таки есть границы, Кол?

– О чем ты, детка?

– В баре ты не позволил ни мне, ни себе зайти еще дальше, хотя я хотела.

– Границы есть у тебя, ангел. Что бы ты ни думала, как бы ни отрицала – я еще ни разу их не нарушил. Я знаю, чего ты хочешь, Пикси. Знаю лучше, чем ты сама. И я даю тебе это.

– Я даже не знаю, что ответить, Мердер, – туманная улыбка медленно расползается по лицу Пикси.

– Классно сказал? – нахально спрашиваю я.

– Бредово, но главное, чтобы ты был доволен, – насмешливо парирует Пикси. Тряхнув волосами, она бросает горящий взгляд на приборную панель. – Если ты все знаешь о моих желаниях и готов их исполнять, может, угадаешь, чего я хочу сейчас?

– Сесть за руль этой классной тачки, но это опасное желание. Ты пьяная в хлам, детка, – смеюсь я.

– Зануда, – фыркает ангел.

– Кстати, кто научил тебя водить машину?

– Отец, – изменившись в лице, она снова опускает длинные ресницы. – Он ни разу не повысил на меня голос, пока я сносила мамины клумбы, был уверен, что все получится. Я худшая ученица, Мердер, а он – лучший в мире отец, и я никогда не прощу тебя за то, что сейчас его сердце болит за меня.

– Такова участь лучших в мире отцов, Пикси.

– Так куда мы едем? – она резко меняет тему.

– В царство снежной королевы, – уклончиво отвечаю я, заводя двигатель.

Глава 4

Анджелина

Ночной Вегас выглядит покруче любого светового шоу. Только и успеваю оглядыватьсяпо сторонам, рассматривая замысловатые отели города, больше напоминающие миниатюры самых красивых стран мира.

Ветер нахлестывает мне по щекам, но это не мешает скулам неметь от улыбки. Поднимаю руки вверх, в попытке поймать нечто неуловимое, зыбкое. То, что нельзя потрогать.

Можно лишь прочувствовать всем нутром. Каждой клеточкой.

И этим не надышаться…

Свобода.

Слаще ее – только страсть, что мелкими зарядами электричества искрит между мной и Мердером.

Хочется прикрыть глаза от удовольствия и эйфории, переполняющей сердце и разум. Коул увеличивает громкость басового трека, и я кричу, заливаясь истеричным смехом, совершенно наплевав на то, что обо мне подумают люди.

На скорости нас никто не замечает, но вот при остановке на светофорах многие пялятся на обезумевшую блондинку в красном платье.

Кто бы мог подумать, что эта ненормальная в отражении бокового зеркала – я…

Помада размазана, как и тушь под глазами, но блеск в глазах заменяет мне самый виртуозный макияж и делает как никогда красивой.

Сойти с ума – иногда это единственный выход. Особенно когда мужчина рядом с тобой олицетворяет собой прямой путь к безумию.

Дух захватывает еще больше, когда Кол собственническим жестом ладони накрывает мое колено. Кожа к коже. Меня пронизывает его теплом и поглощающей энергией. В этот самый момент по радио врубается романтичная мелодия «Iamwalkingaway», и я улавливаю в его движении, сочетающимся с проникновенным взглядом мне прямо в глаза, что-то нереально интимное.

Безбожно захватывающее. Нагло проникающее внутривенно.

Эмоции зашкаливают от чертового экстази, которым он меня накормил, но ему мало… Мердер, словно искусный змей, пытается поглотить меня со всех сторон. И ему удается это, судя по тому, как с каждой секундой он становится все более привлекательным в моих глазах.

Настолько, что я почти забываю о том, что он буквально похитил меня из отчего дома и возвращать не собирается. Да и стоит ли? Боюсь, наш камбэк наградит мир двумя новыми убийцами в лице Джареда и Амирана.

– Вот и приехали, – убирает руку он только тогда, когда паркуется на подземной стоянке золотого отеля, по своей форме напоминающего раскрытую книгу, ведущую в царство приключений, разврата, бесконечных развлечений и ненасытности до всего. Весь Вегас пропитан этой жадностью, чревоугодием, жаждой… до денег, до власти, до секса, до всего земного, низменного и грязного, что может быть в человеке. Находиться здесь – все равно что смотреть в зеркало, подсвечивающее все твои худшие стороны.

Красота момента может быть лишь в принятии их… И пусть моей расслабленности и этому самому принятию поспособствовала крошечная таблетка, это неважно. Важно лишь то, что я впервые в жизни дышу полной грудью, находясь в плену.

Перед взором расплывается калейдоскоп огней, что я не в силах собрать их воедино. Вся окружающая реальность кажется сном или виртуальной выдумкой, но с каждой секундой меня все больше затягивает в увлекательную игру.

– Пойдем, Пикси, тебе понравится, – Кол огибает тачку снаружи, чтобы открыть мне дверь.

Сердце колошматит о ребра. То ли эффект таблетки и алкоголя, то ли я даю волю своим истинным чувствам, невольно залюбовавшись этим чертовски привлекательным мужчиной. Он остается в черной футболке с коротким рукавом, выгодно открывающей вид на его рельефные предплечья. Невольно хватаюсь за него, с маниакальным наслаждением впиваясь ноготками в загорелую кожу Мердера.

– Пытаешься заработать дополнительные очки моей лояльности? – язвлю над его манерами я, опираясь на него и пошатываясь на каблуках.

– Я заработал сто из ста еще четыре года назад, – парирует Кол, и в ответ мне хочется схватить его за волосы и устроить кипишь на голове. Растрепать, захватить, сжать их… принимая глубоко в себя его член и выкрикивая на ухо имя. Хочу вес его тела на себе, ладони на ягодицах. Хочу чувствовать, как напрягаются мускулы его спины, пока он вбивается в меня. Хочу лежать на его широкой груди после, нежиться в этой груде несгибаемых мышц. Таять, пока не исчезну с лица земли для всех, кроме него.

Пока нас не перестанут искать.

Но я сдерживаю свои порывы, приготовившись к его сюрпризу с пафосной маской на лице. «Давай, удиви меня», – беззвучно транслирует мой взгляд. Колман в ответ лишь крепче сжимает мою талию, и, если честно, я благодарна ему за это, потому что меня так конкретно шатает. Да и ощущать его крупную ладонь на своем теле чертовски приятно.

Минуя парадный холл отеля «Mandala Bay» и многочисленные коридоры, что мелькают перед взором размазанными текстурами, мы наконец оказываемся в прохладном месте со специфической неоновой подсветкой. Визуально окружающее нас пространство напоминает мне ледяной коридор, утопающий в голубого цвета огнях. Вжимаю голову в плечи, ощутив, что кожа покрывается мурашками, и на этот раз не от голодных взглядов моего спутника.

Здесь довольно холодно. Колману придется хорошо постараться, если он хочет согреть меня… Прикусив язык, не произношу этого вслух. Но судя по его многозначительному взгляду, он читает мои мысли.

Один из секьюрити предлагает мне накинуть белую шубку, и я с удовольствием соглашаюсь согреться искусственным мехом. Колман отказывается от милого утеплителя. Не замечаю никаких признаков его дискомфорта. Такое чувство, что эта температура легко резонирует с его телом и ему нравится находиться в холоде. Как он живет в Анмаре? Жил…

Еще одна дверь изо льда позади, и мы попадаем в настоящий холодный бар, где абсолютно все, начиная от барной стойки и заканчивая стульями, сделано изо льда. В сочетании с голубоватым свечением, исходящим от прозрачных кристаллов, и посетителями, наслаждающимися напитками и приятными беседами, это место выглядит, как своеобразный клуб «для своих». Контингент необычного заведения сильно разнится с тем, что я только что наблюдала в предыдущем злачном местечке. Здесь я чувствую себя намного комфортнее, из-за отсутствия громкой музыки и танцовщиц, чьи массивные задницы были прикрыты лишь тонкими лямочками.

– Что это за место? Ты не соврал, когда сказал, что покажешь мне царство снежной королевы. Хотя по мне, больше это похоже на крепость одиночества^[5].

– Только я не супермен, детка, – Коулман приглашает меня присесть за барную стойку, и я опускаюсь на ледяной стул, накрытый бархатным пуфиком.

– Но инопланетянин точно, – мужчина садится рядом, наспех заказывая напитки. – Апероль и безалкогольное пиво, – обращается к бармену.

Я даже не слышу, что он там берет, всецело доверяя его выбору. Без него я сейчас как слепой котенок. В голове порхают «вертолётики», а сексуальное желание становится фактически невыносимым. Кажется, что все потребности, кроме необходимости ощущать ласку и любовь, исчезают с лица земли.

– Жаль. Как бы я хотела обладать метеоритным камнем, способным защитить меня от тебя.

– Камень? Напомни, о чем речь, – Колман вздергивает бровь, глядя на меня так, словно его забавляет мой фантазийный бред, выдаваемый под кайфом. Пытаясь собрать воедино мысли, невольно вновь залипаю на чертах его лица. Легкая щетина и всклокоченные ветром волосы. Распухшие от наших горячих поцелуев губы. Бугрящиеся под плотной рубашкой мышцы. Каждый миллиметр Колмана Мердера вызывает во мне дикое желание прижаться к его груди и умолять его о том, чтобы он никогда меня не отпускал. Сегодня, сейчас… это действительно так. Хотя я прекрасно знаю, что к утру чары рассеятся и я вновь посмотрю на него без призмы розовых очков, вызванных стимулятором.

– Ну… в том сериале про супермена. Она – первая красавица школы, его первая любовь и возлюбленная. Она носила метеорит на своей шее в виде кулона. Он мог поднять целый трак одной левой, но перед ней слабел и падал на колени… Волны метеоритного камня влияли на инопланетянина сильнее, чем сила мощнейшей радиации. Ему становилось плохо рядом с ней, поэтому он избегал ее… и пытался сблизиться с героиней каждый раз, когда она ненароком снимала чертову безделушку, – пожимая плечами, опустошаю свой сладкий коктейль, нервно покусывая трубочку. Боже, что я несу? А Колман все равно с меня глаз не сводит. И это дико приятное чувство. Лепетать всякую фигню, быть собой, делиться всем, что взбредет в голову, и при этом не чувствовать себя дурой. Абсолютное принятие – еще один ключ, легко подобранный мужчиной к моему сердцу. Хотя не уверена, что ему нужно что-то кроме моего тела, которое наверняка наскучит ему, как только он получит свое.

Есть между нами хоть что-нибудь помимо псевдо-дружбы и больного влечения?

Был бы у этих отношений шанс, если бы Амиран с отцом благословили нас?

– Меня бы это не остановило, Энжи. Амиран Аль-Мактум будет пострашнее какого-то там радиоактивного камушка, – сверкнув глазами, замечает Кол. Его зрачки расширяются, вводя меня в состояние транса. – Тебе не нужны никакие барьеры от меня. Ты можешь доверять мне, малышка, – понизив голос до шепота, он наклоняется ближе, обхватывая ладонью мое лицо.

Большой палец Мердера скользит по моим губам. Медленно, словно он наощупь изучает их мягкость и чувственность. В моменты, когда он становится нежным, я так теряюсь. Всего парой слов ему всегда удается выбить почву из-под моих ног.

– Понять, принять. Перестать бояться. Глупо бежать от цунами, плавая в океане. Самое лучшее, что ты можешь с ним сделать – оседлать, – с ехидной ухмылкой опускает двузначное замечание он. – Так что лови волну и момент, Пикси. Кто знает, сколько нам осталось… – заговорщицким тоном заканчивает он.

– Когда-нибудь ты научишься шутить по-настоящему, а не опускаться до черного юмора, – пытаюсь «уделать» его я. – Не думаю, что престану бояться тебя после твоих сталкерских замашек, – с опаской припоминаю ему тотальную слежку за мной. – Тебе удалось убедить меня в том, что с головой ты не дружишь. Ты правда пугаешь меня. И… я все больше понимаю, что совсем не знаю тебя, Кол, – уже серьезно произношу я, не отводя взгляд.

– Что ты хочешь узнать, принцесса? – со скепсисом бросает Мердер, возвращаясь к своему пиву.

– Тебя интересует хоть что-нибудь кроме секса, бешенных вечеринок и ай-ти проектов? Я знаю твой любимый цвет, когда у тебя день рождения, почти все основные черты твоего неидеального характера… но я не знаю ничего о тебе, Кол. Сколько бы личных вопросов я бы ни задавала, ты всегда умело уходил от ответов. Откуда ты родом? Как попал на службу к Амирану? Почему он сделал своей правой рукой именно тебя? Что означают твои многочисленные татуировки? – засыпаю его вопросами, рандомно ударяющими мне в голову. – Какая была первой?

– Эта, – резко бросает Кол и, оттягивая ворот своей футболки вниз, демонстрирует мне три буквы, выбитые чуть ниже ключицы. Все его тело плотно забито татуировками, как и у моего отца. В хаотичных черных рисунках затерялось загадочное слово «Дон», вбитое под кожу красивым витиеватым шрифтом, и я ума не приложу, что это может значить.

Дон. Похоже на обращение к влиятельному мафиози. Надеюсь, он не будет просить, чтобы я так называла его, когда мы в следующий раз окажемся в экранной комнате…

Черт возьми, о чем я думаю? Я никогда не позволю ему вновь засунуть меня туда.

Я даже самой себе боюсь признаться в том, насколько возбуждали меня собственные мини-фильмы.

– Дон? Дон Мердер? – поджимая губы, шучу я.

– Донни не имел никакого отношения к мафии, – коротко поясняет Мердер. – Так звали пса, что подарила мне мать, – его голос становится сдавленным, словно он борется с внутренним отвращением и неприязнью. Они не направлены в сторону матери и пса, но кому они могут быть адресованы, я не имею ни малейшего понятия.

– Ты, должно быть, любил его.

– Пес был куда приятнее многих людей, что я лицезрел в своем детстве.

– Правда? И какие люди тебя окружали?

– Это неважно, – отрезает Кол, отпивая из стакана еще несколько глотков пива. – Даже не пытайся составить на меня досье, Пикси.

– Я и не пытаюсь… Просто ты говоришь о Донни с таким видом, словно с ним что-то случилось. И это тебя ранило.

– Его придушили голыми руками. Неприятное зрелище, детка.

Меня всю передергивает.

– Мне очень жаль, – пытаюсь взять его за руку, но он одергивает ладонь, словно не жаждет разделять со мной моменты плохих воспоминаний. А может быть, не хочет казаться уязвимым и наделенным душой, сочувствием и милосердием. Мужчины думают, что безоговорочная сила и жесткость их красит, и им стоит держать все свои эмоции под контролем, но это неправда. Мне хочется видеть перед собой человека, а не гранитный камень.

– Так бывает. Жизнь коротка, поэтому нужно брать от нее все, Энж. Глупо отказывать себе в заветных желаниях. Откладывать все на потом, – он подмигивает мне, расплываясь в дьявольской улыбке, взывающей меня к грехопадению. – «Потом» может никогда не наступить.

– Именно это я и делаю сейчас, – опустошая свой бокал, веду плечом я. – Что насчет других важных имен твоей жизни? Как звали твою маму? Почему имя пса, а не ее? – начинаю засыпать его вопросами. – Ты любил собаку сильнее матери?

Взгляд Мердера мгновенно темнеет.

– Моя мать родила меня. Подарила жизнь. На этом спасибо, – отстранённо замечает Кол. Не могу представить, что я когда-либо буду говорить о маме с подобным взглядом.

– Что с ней случилось? – продолжаю пытать я. Мне хочется знать. Хоть что-нибудь о его семье, о его прошлом, о том, что сделало его таким, каким он является сегодня. Изучать другого человека – все равно, что познавать новую Вселенную. И с Колманом мне хочется знать состав каждого ее атома.

– Ее больше нет, – все тем же ледяным тоном, от которого холодом веет сильнее, чем от этой прозрачной стойки.

– Ее имя ты не набил на своем теле?

– Нет. Ей я посвятил не имя.

– А что?

– Узнаешь, когда будешь рассматривать мою спину, – звучит как призыв к действию.

– Ты умеешь заинтриговать, – горько усмехаюсь я, испытывая острое желание изучить каждый рисунок на теле своего похитителя. Языком, губами, кончиками пальцев… хоть я и никогда не произнесу этого вслух. – Как думаешь, мне набить что-нибудь?

– Мы можем это устроить. Что ты хочешь?

– Хм, я не уверена… наверное, что-то связанное с…, – я вдруг теряюсь, прикусывая язык. И все потому, что замечаю за спиной Колмана мужчину, салютующего мне бокалом вина. Он делает это так изысканно, что становится похож на Ди Каприо в Великом Гэтсби. В знакомых чертах лица я мгновенно узнаю мужчину, с которым познакомилась возле стола с рулеткой, и быстро отвожу взор, ощущая, как к щекам приливает кровь.

– На кого ты там смотришь? – прищурив взор, пытает Мердер.

– На кого ты там смотришь? – прищурив взор, пытает Мердер.

– Ни на кого.

– Лгунья из тебя никакая, – резко поддевает мой подбородок Кол. – Я видел его, когда мы проходили мимо, – слегка сжав пальцы, добавляет он. – Хочешь втроем? Я могу это устроить. Только представь, какой незабываемый первый опыт ты можешь получить, – его тон звучит настолько пренебрежительно, что мне мгновенно становится не по себе. – Надеюсь, ты не скупилась на флирт с ним, девочка, – прилюдно щелкает меня по носу, как домашнего песика, забывая о том, что имеет дело с принцессой Анмара.

Меня парализует, как от удара, когда я слышу подобную грязь из его уст. Эмоции берут верх, и, соскакивая со стула, я выливаю недопитый коктейль ему в лицо и закрепляю немую истерику оплеухой.

– Если ты еще хоть раз поставишь меня в ряд со своими шлюхами, я… я… пошел к черту, Мердер. Пей свои коктейли сам. А местных проституток можешь трахать с кем тебе вздумается, – едким шепотом выдаю я, не в силах поверить в то, что он действительно так легко бы мог разделить меня с первым встречным.

– Какого черта, Пикси? – рявкает Мердер, но я уже оставляю его позади.

Выбегая из бара, скидываю с себя шубу и швыряю ее под ноги секьюрити. Мужчина бросает на меня осуждающий взгляд, но мне глубоко плевать на его немые нравоучения. Все внутри горит от обиды и боли, и одной только мысли о том, что Колман мог представить и допустить для себя подобную картину.

– Куда пошла? Далеко не уйдешь, – Колман догоняет меня и ловит за запястье. – Ты что так взбесилась, Пикси?

– Все, что ты делаешь – постоянно унижаешь меня. Я это все проглатывать не собираюсь! – все бы ничего, да только от моих слов в его глазах лишь сильнее разгорается пламя похоти, что остыло в баре и вновь зажглось в тот момент, когда он озвучил свои больные эротические фантазии.

– Запомни, Пикси, – прижимает мой висок к своим губам. – Я нихуя не делюсь. Просто не лги мне. И таких шуток больше не будет.

– Ты больной? Ты это ложью называешь?

– Не лги мне даже в мелочах. Ясно? – в его глазах вновь сверкает тотальное желание все контролировать, граничащее с одержимостью.

– Да пошел ты!

– Ударь меня снова, если тебе так хочется.

– Я прикасаться к тебе не хочу, отвали, – пытаюсь избавиться от его хватки, вырваться вперед и скрыться где-нибудь в коридорах отеля.

– Тебе нельзя уходить от меня далеко, Писки. Это может быть опасно. И поверь, раз ты так зла, тебе понравится пункт нашего следующего назначения.

– Куда ты меня опять тащишь? – со стоном в голосе и все еще мысленно проклиная его, возмущаюсь я, пока он тянет меня по определенному маршруту.

– Увидишь. Думаю, нам обоим стоит выпустить пар. Я запланировал на вечер одно мероприятие еще месяц назад… Заодно утолишь свою жажду, узнать меня ближе.

* * *

Через десять минут я сижу в первом ряду, перед импровизированным боксерским рингом, среди скандирующей имена борцов толпы, и не понимаю, что вообще происходит. Что только не найдёшь в этом городе – трешовые мероприятия на вкус и цвет в наличии, в полном их ассортименте. Зачем он притащил меня на кулачный бой, не имею понятия, но с удовольствием посмотрю, как кто-нибудь надерет ему задницу.

Колман выходит на квадратную арену первым. После того, как ведущий мероприятия называет его имя, толпа начинает дружно выкрикивать: «Колин!», и меня пробирает на истеричный смех.

Колин, черт подери. Ему не идет это имя… чего не сказать о спортивных шортах и боксерских перчатках. Ах, прибавьте к этому еще отсутствие футболки и стальной пресс, на котором можно до блеска отстирать свои вещи. Непроизвольно приоткрываю рот, разглядывая многочисленные чернила на его загорелом теле, и нервно ерзаю на стуле.

Так душно становится, невозможно дышать. Такое чувство, что следующий мой вздох будет возможен только рядом с ним…

– Вперед, Брейн, – шепчут мои губы, когда на сцену выходит его не менее впечатляющий по мышечной массе противник. Очевидно, что он даже выше и опаснее, чем Мердер, о чем красноречиво говорит совершенно дикий взгляд борца по прозвищу «Зверь».

Кол в ответ лишь коротко кивает, читая по губам мой призыв, и встает в характерную стойку, выставив вперед руки в надутых перчатках. Я нахожусь так близко к нему, что могу разглядеть капли пота, стекающие в углублениях его проработанных мышц…