Długość książki 18 godz. 06 min.
Воскресение
O książce
Воскресение – роман Льва Николаевича Толстого, жанр русская классика.
В окружном суде с участием присяжных заседателей слушается дело о похищении денег и отравлении, повлёкшем смерть купца Смелькова. Среди троих обвиняемых в преступлении предстаёт мещанка Екатерина Маслова, занимающаяся проституцией. Маслова оказывается невиновной, но, в результате судебной ошибки, её приговаривают к четырём годам каторги в Сибири.
На суде, в числе присяжных заседателей, присутствует князь Дмитрий Нехлюдов, который узнаёт в подсудимой Масловой девушку, около десяти лет назад соблазнённую и брошенную им. Чувствуя свою вину перед Масловой, Нехлюдов решает нанять для неё известного адвоката, подать дело к кассации и помочь деньгами.
© ИДДК
Русскую классику всегда интересно не только читать, но и перечитывать. Каждое прочтение даёт что-то новое в её понимании. Спасибо за озвучку.
чтец великолепен. родной его акцент или срежиссированный – очень помогает восприятию книги. малороссийский выговор как будто переносит в другую эпоху. когда то давно пыталась посмотреть фильм – не вышло. здесь очень впечатлилась
Иногда действительно надо возвращаться к прочтению русской классики, где героям надо делать нравственный выбор. Очень жизненно.
Слушаю Воскресение Толстого и никак не могу отделаться от мысли, уже кастати, посещавшей меня, когда я через 20 лет после школьного, а потом университетского прочтения заново слушала Войну и мир. А мысль вот какая - ххосподи, как же мало меняется наша страна! Это только кажется, что сильно меняется, потому что технологии меняются быстро. Но суть страны - отношение человека к человеку меняется очень мало. Как правили держи-морды, так и правят, как был произвол всякой власти - судебной, политической, любой - так и остался. Даже если власти у человека с чайную ложку, тягча к произволу, все равно, неисстребимая!
Сразу после перестройки и в последующие годы, помню, было много разговоров о "России, которую мы потеряли". Смысл их сводился к тому, что вот как коммунисты испоганили страну, при царе лучше было. И сейчас довольно многие исповедуют подобную точну зрения - поглядите на монархоста нашего записного Сергея Михалкова и иже с ним. Но ведь картины, описываемые современниками - Тургеневым, Толстым, Достоевским, Лесковым и многими другими, - открывают совсем иную картину! Картину полного отсутсвия уважения человека к человеку (если полседний низкого сословия), самоуправства и произвола. Первое же описание тюрьмы в Воскресении заставило меня содрогнуться и вспомнить о всех ужасах времени, следующего непосредственно за толстовским. Но ведь зародились эти тюрьмы и этапы и мучения не в 1917 и даже не при Толстом. Да они ВСЕГДА были частью нашей реальности!
Что же мы за страна такая? Почему сочувствие и любовь и дружбу и все добрые чувства испытываем только к ограниченному кругу друзей и родных, а остальные хоть огнем гори? Я не риторически спрашиваю - я сама такая! Волею судьбы работаю теперь в Америке. Интересное наблюдаю явление. Здесь народ часто волотирит - т.е. работает в различных отраслях на добровольческих началах. В смысле без денег. Так местные русские ни за что не желают участвовать - что мы, дураки что ли задаром работать? А пользоваться не дураки? Знаю, что для друга каждый из них гору своротит. А для не друга? Для не друга западло корчиться. И закон у нас в России никому не писан и никогда писан не был. Ну сейчас-то уж и так всем все видно. А вот, и Нехлюдов ведь не просто так думает, что за дело, неправильно разрешенное в суде, надо только похлопотать у кого надо - и все разрешится. И он ходит из кабинета в кабинет с записочками, как у нас это принято было уже тогда, чтобы ему по блату (простите за советизм) помогли вытянуть Катюшу из тюрьмы. А закон? У Толстого вообще интересное отношение к закону : для него закон - это нечто раз и навсегда положенное и несправедливое - есть закон, а есть Правда Божия. Попытаться изменить закон и т.о. попробовать исправить несправедливость ни одному из его героев и в голову не приходит. Закон можно только обойти. Обойти во имя Правды. А не так ли относятся к закону 9 десятых наших современников?
Я не к тому это все написала, чтоб показать, что вот, мол, какая я хорошая, все это вижу, а все вокруг плохие. Или что мне "больно за страну". Я просто с удивлением вдруг обнаружила приемственность наших национальных бед и несчастий и отсутствие какого бы то ни было козла отпущения. Ни белые, ни красные таковыми мне больше не кажутся. Не в идеологии дело, а в чем-то ином. В чем вот, не пойму. На Западе считается, что мы "не доросли до демократии". Ну что такое, право, "не доросли" - обидно и совсем несправедливо, как будто мы недоразвитое общество какое-то. (Разделение обществ на развитые и неразвитые - типично западная, имперская черта,) Но ведь общество наше, действительно, не мыслит демократическими категориями. Впрочем, в какой стране все общество эдак вот мыслит? Или это просто вопрос наличия/отсутствия демократической традиции? А как ее завести?
Воскресенье же, вообще, роман удивительно современный. Мне вот интересно бы было посмотреть фанфик на тему Воскресения, где дело происходит в современной России. Очень натурально бы выглядел, наверное...
Два года не писал дневника и думал, что никогда уже не вернусь к этому ребячеству. А это было не ребячество, а беседа с собой, с тем истинным, божественным собой, которое живет в каждом человеке. Всё время этот Я спал, и мне не с кем было беседовать.
Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая.
Одно из самых обычных и распространённых суеверий то, что каждый человек имеет одни свои определённые свойства, что бывает человек добрый, злой, умный, глупый, энергичный, апатичный и т. д. Люди не бывают такими. Мы можем сказать про человека, что он чаще бывает добр, чем зол, чаще умён, чем глуп, чаще энергичен, чем апатичен, и наоборот; но будет неправда, если мы скажем про одного человека, что он добрый или умный, а про другого, что он злой или глупый. А мы всегда так делим людей. И это неверно.
Он молился, просил Бога помочь ему, вселиться в него и очистить его, а между тем то, о чем он просил, уже совершилось. Бог, живший в нем, проснулся в его сознании. Он почувствовал себя им и потому почувствовал не только свободу, бодрость и радость жизни, но почувствовал все могущество добра. Все, все самое лучшее, что только мог сделать человек, он чувствовал себя теперь способным сделать.
"Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, — весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди — большие, взрослые люди — не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, — красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом".
Opinie, 45 opinie45