Рагнарёк

Но когда пишешь свою версию Рагнарёка в двадцать первом веке, не можешь не думать о другой катастрофе. Мы – единственный вид животных, разрушающий собственный мир. Не из злобы – или, по крайней мере, не столько из злобы, сколько от гремучей смеси исключительного ума, исключительной жадности, исключительной плодовитости и врожденной близорукости.

Но по другую сторону двери был сияюще-черный мир, в котором она так долго жила. Мировой ясень и радужный мост, что казались вечными, а погибли в единый миг. Волк с щетинистым загривком, змея в короне из мясистых отростков, огненный улыбающийся Локи с его сетью, корабль из ногтей мертвецов, Фимбульветр и Суртово пламя. И в конце всего – черная безликая гладь под черным безликим небом.

За солнцем и месяцем по пятам гнались волки: щелкали клыками, норовя ухватить край одежды, огромными прыжками неслись сквозь пустоту. Это было странно, ведь о сотворении волков в книге ничего не говорилось. Они явились сами собой, темные и свирепые. Они были частью великого мирового порядка. Они никогда не уставали и никогда не останавливались. Мир сотворенный помещался в черепе, и волки искони населяли разум.

Огромные ветви Иггдрасиля служили пастбищем четырем оленям: Даину, Двалину, Дунейру и Дуратрору