Ведьмины болота

Доехав до третьего вагона, нежный чемодан показал свой нрав, отплюнув от себя разом оба колеса. Отец Роман сбился с шага, оглянулся, оценил масштабы бедствия. – Да уж… не гонялся бы ты, поп, за дешевизною… – пробормотал он

– А знаешь, монах, я ведь тебя приворожила… – Что? – задохнулся отец Роман. – Что ты сделала? – Да в общем, в результате, ничего. Твоя любовь к Богу оказалась сильнее моих приворотов. Так что живи спокойно.

– Нет никаких болот, – вздохнула ведьма. – Нет! Или что же, монах, ты хотел, как твой Бог, по болоту, аки по суху?… Монах опустил лицо в ладони и так просидел довольно долгое время. «Да… Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от торфяных болот1…» – вдруг вспомнилась одна из любимых книжек детства.

А в ночь перед Рождеством пришел мальчишка-призрак. Видимо, мать, Верховная ведьма, выпустила его погулять. Призрак тоже остановился под окном и стоял там очень долго, не мигая глядя на людей и нарядную елочку. На голове и плечах его уже образовались целый сугробы, но он не обращал на это внимания.

Проснулся он от дикого крика деда Савелия. Вскочил, уронив табуретку и выбежал в сени. Что-то неуловимо изменилось, но монаху было не до этого. Дед пронзительно и невнятно кричал где-то снаружи, совсем рядом. Отец Роман выскочил из избушки, и сразу же, со всего маху, влетел в спину орущего деда. – Дед! Дед Савелий! Что ты?! Что?!

Отец Роман и дед Савелий все время проводили в церкви. Если не молились, то просто сидели, прижавшись спинами к боку теплой печки и слушали дождь. К отцу Роману повадилась таскаться Куча Тряпья. Смотрела в окно и шипела: – Не нашш штоятель… не нашш… Иногда слышалось ржание лошадей, лай собак, похрюкивание и повизгивание. Хохот, свист, вопли…

Для батюшки все дни стали сливаться в один длинный, непрекращающийся кошмар. Его повсюду преследовали крысы, тряпки, какие-то шепотки за спиной, смех. Стоило лечь спать, как под окном появлялся призрачный ребенок. Спать батюшка перестал, есть тоже. Ходил изможденный, с красными глазами, служил еле-еле. Если и удавалось поспать, то только днем, пару часов, под присмотром деда Савелия. Ночей отец Роман стал откровенно бояться.

– А люлька вам зачем? – не удержался батюшка. – Детей, вы говорите, нет… – Да приржавела она там, наверху, – ответила Ника. – даже дядька Степан снять не смог. Ну и пусть висит, не мешает… – Дядька Степан – это кто? Ведьмак? – не удержался отец Роман. – Не ведьмак. Колдун. – А разница в чем? – поинтересовался батюшка. – Разница в штанах… – тихонько пробормотала Ника. – Вероника! – всплеснула руками Анна Трофимовна. – Да разве ж можно так!

– Ну… – буркнул колдун. – Вы Семен? – Ну… – Простите, отчества Вашего не знаю. – Ну… Отец Роман начал потихоньку закипать. – Позвольте представиться – я иеромонах Роман, новый настоятель церкви. – Ну… После десятого или пятнадцатого «ну» священник поймал себя на мысли, что ему хочется взять полено и треснуть колдуна по нечесаной заросшей голове. Сдержался. Понял, что делать ему здесь больше нечего. – Прощайте, – сказал он. – Ну-ну, – донеслось в ответ.

Ника вышла в сени, поманила за собой отца Романа. В сенях на стене висел древний ручной умывальник с ножкой-пимпочкой внизу. Под умывальником стоял тазик, рядом, на гвоздике, висело белоснежное полотенце. – Надо же, раритет какой! – улыбнулся отец Роман. – Я с детства таких не видел. – У нас и сортир на улице, – неожиданно съязвила Ника, покосившись на священника.