Сказочный город

Детская мечта. Новогодняя сказка

Далеко на Севере одиноко стоял дворец из мореного векового дуба. Он уютно зарылся в глубокие снега дремучего леса.

Вечерело. Зыбкий свет луны боязливо мерцал на снежных шубах елей. Желтый свет теплился в окнах дома, преломлялся, играя причудливыми узорами; труба курилась прозрачным дымком. В доме витал душистый аромат хвои. Дед Мороз со внучкой разбирали новогоднюю почту.

Снегурочка стояла перед тончайшим ледяным экраном, на котором мерцали стихи, открытки, рисунки. Она сноровисто разбирала почту. А Мороз Иваныч тем временем утопал в широком и глубоком кресле с высоченной спинкой. Кресло цвета лазури с оборкой, припорошенной инеем, как бы дополняло наряд Деда Мороза – толстый халат в пол имел цвет зимнего заката в трескучие холода. По обеим сторонам от кресла стояли туго набитые письмами мешки невероятных размеров.

Дедушка Мороз, держа в большой ладони письмо и сопя мясистым носом в снежную бороду, читал письма ребятишек. Очки с толстыми линзами поминутно сползали, отчего Морозу Иванычу хотелось чихнуть, но он удерживался, смешно морща нос и оттопыривая верхнюю губу. Поверх очков он посматривал за веселой работой внучки и, отмечая про себя, что Снегурочка недурно справляется «с этой чертовой электроникой».

– Сколько там, внучка, нам всего прислали?

– Пять миллионов восемьсот тридцать восемь тысяч, и еще семь – ответила

Девочка–снежинка и голосок ее зазвенел хрусталем.

– Фью! – присвистнул Дед Мороз. – Распечатай все, девонька, да в мешок отдельный сложи, мне так–то сподручней будет.

Снегурочка с досадой посмотрела на своего дедушку и мотнула головой.

– Дедушка, почему ты с экрана не читаешь? Тут вон как удобно: текст увеличен и всего две кнопки: «Исполнить» и «Отложить».

Надо сказать, что Дедушка Мороз в любом случае исполнял желания, только одни сразу, а другие немного погодя. Важным для Мороза Ивановича, были вот какие обстоятельства: для себя ли человек блага жизни загадал или для близких, родных людей; прикладывает ли он к исполнению мечты всю энергию жизни. Времена Емели и его щуки канули в лету, – надо не только ждать, надеяться и верить, но и прилагать все силы к встрече с мечтой!

Тем временем Мороз Иванович отвлекся от чтения очередного письма, с самыми сокровенными желаниями, вздохнул, поразмыслил, потопал ногами в такт внутреннему мотивчику и заговорил:

– Написанное от руки, Снегурка, оно всегда от души исходит, вроде как сердцем пишется. Читаешь вот, а от письма–то тепло идет, радостью пахнет, а иной раз и слезинку почуешь, горе какое, но ребятишки больше легкой рукой пишут…. Эх, дети, словно чистые белые листочки, а что на них жизнь нарисует, напишет или нацарапает порой кривыми когтистыми лапищами!

– Дедушка, ты всё правильно говоришь, но и новому надо учиться, – набравшись духа, тихо произнесла Снегурочка.

Мороз поперхнулся, захлопал глазами.

– А я разве не учусь? – ответил он. – Вон и сани самоходные купил в кредит, дорожись такую.

Внучка не слушала, а продолжала раскладывать подарки. А дедушка Мороз выловил очередное письмо из мешка:

– Ладно, вот смотри, пишет одна девочка из сибирского городка: «Дорогой дедушка Мороз, меня зовут Даша, мне пять лет. Я хочу, чтобы у меня был папа. У всех моих подружек есть, а у меня нет». И рисунок, глянь, нарисовала: двор дома, в нем горка и снеговик, а рядом семья – мама, папа и дочка. Вишь, папа дочку на шине надувной катает, как её там?

– Тюбинг, – подхватила снегурочка.

– Ага, он самый. Вот такое желание я исполню с большой охотой.

– Как же ты, Дедушка, подаришь папу этой девочке? – удивилась внучка.

– Получается, он станет мужем её маме. Ты же говорил: «Насильно мил не будешь».

– Говорил. Так я ведь им только Случай подарю, встречу, возможность дам, а там уж их дело: может, что и получится, может, что и разглядят друг в дружке. Ясное дело, человека неволить не можно, а мама у девочки, поди, сама разберется.

Снегурку мучил ещё какой–то вопрос, отчего она торопливо перебирала фарфоровыми пальчиками бахрому на расшитом льдинками рукаве.

– Так он не папа будет девочке, а отчим, – не унималась внучка.

– Вот, девонька, чудо ты человек. Вроде как к электронике всякой–разной способность имеешь, кнопки всё какие–то нажимаешь, а в житейских делах – мозгов, как в сосульке, наивнейшее существо, – говорил Дед Мороз, расхаживая по внушительных размеров горнице. – Родить – много ума не надо. А вот на ноги поставить ребенка, во всех смыслах; взрастить Человека, вложить в него образование и культуру! На это ум великий нужон, терпение не дюжее да ответственность громадная, о как! – Мороз Иваныч ткнул пальцем в потолок и задрал туда же синие свои очи.

Далее было вот что: Дед Мороз положил письмо Даши на свою большую, пухлую ладонь, поводил над ним волшебным посохом и легонько подтолкнул конверт вверх. Письмо девочки поплыло по воздуху, юркнуло в камин и, вспыхнув сотнями синих искр, выпорхнуло в трубу. А где–то в Сибири, в небольшом, заваленном плотным слоем снега городке, человек подходил к двери квартиры номер семь.

Раздался звонок в дверь. Молодая женщина пошла открывать, в то же время, разговаривая по телефону. «Я. Сказала. Нечего. Тебе. Тут. Делать!» – забила она шесть слов, будто шесть гвоздей в ухо телефонному собеседнику.

В проеме дверей стоял мужчина лет тридцати, с густыми пшеничными волосами, выбивавшимися из–под туго и низко натянутой шапки. Длинные пальцы крепко держали ремень наплечной сумки, а серые глаза с удивлением и весёлостью смотрели на ситуацию. В янтарных глазах хозяйки квартиры искрилась ненависть к тому, кто сидел в телефоне, и поблёскивало смущение перед гостем.

– Вам чего? – жестко спросила женщина. – Если эти газовые прибамбасы, то не морочьте мне голову и убирайтесь!

– Человек почесал кончик прямого носа указательным пальцем, глядя в окно подъезда, потом глубоко вздохнул.

– Здравствуйте… мне они тоже совершенно ни к чему, – Я компьютер пришел починить. Вы мне утром звонили… а сейчас у Вас «занято».

Молодая женщина переменилась лицом, приветливо улыбнулась, чуть раскосые глаза её подхватили улыбку, и она посторонилась, пропуская мастера в свою квартиру. А может, в свою жизнь.

– Проходите, одежду сюда можете повесить. Извините меня, названивают тут всякие.

В светлом узком коридорчике мастер снял не новую замшевую куртку с косой молнией, поправил выцветшие джинсы с футболкой и аккуратно построил в ряд дорогие ботинки с мокрым блеском.

– Проходите в зал, компьютер там, на столе.

Мастер, коротко кивнув, повиновался и, скользнув по паркету неестественной чистоты, через три шага стоял уже в зале. Комната была увешана гирляндами, а возле большого окна с невесомыми занавесками приосанилась зеленая красавица.

На мягком бежевом диване занималась исключительно важными делами маленькая девочка лет пяти. Она старательно раскрашивала цветными карандашами свой рисунок. Девочка с некоторым любопытством посмотрела на незнакомого – и в то же время будто бы знакомого –мужчину и поспешила спрятать взгляд серо–голубых глазок где–то между карандашами; включила «закрытый режим» на ближайшие полчаса, как делают многие дети, встречая в своем крошечном мире нового человека.

Компьютерный доктор, подойдя к своему пациенту, по–хозяйски разложил сумку, вынув из неё свой ноутбук, флешки и диски. После осмотра техники выяснилось: требуется переустановка операционной системы. Компьютеру нужно было дать вторую жизнь. Мастер не преминул сообщить об этом заказчице. Женщина кивнула.

Девочка наблюдала за работой мастера с плохо скрываемым интересом, бросая короткие сосредоточенные взгляды в его сторону. Наконец терпение маленькой хозяйки, по всей видимости, переполнило все известные меры, и она спросила у затылка мужчины:

– А как Вас зовут? – нарочито громко спросила девочка.

Мастер повернул голову в сторону вопрошающей его юной леди.

– Все называют Михаилом, – вежливо улыбаясь, назвал себя мастер.

Девочка задумалась о чем–то, поиграла в голове мыслями, самыми важными для неё в тот момент. Мама вспыхивала и бледнела, казалось, одновременно. Мысль маленькой собеседницы вырвалась в мир:

– А я Даша Михаллна! – надменно дернув кругленьким подбородком, продекламировала девочка и стрельнула в мужчину взглядом столбовой дворянки.

Миниатюра «На приеме в Царском селе» была отыграна великолепно. Михаил прыснул басовитым смехом, виновато поправился, и поднял глаза на мать благородной особы.

Женщина хотела провалиться сквозь землю еще после «Михаллны». Но паркет в комнате был новым и решительно не хотел разбегаться.

– Вот, видите, «Михаллна» она у нас…. А меня Марией зовут, – женщина сжимала в руках телефон так, что он должен был вот–вот запищать «помогите».

Михаил подмигнул Даше, и подметил про себя, что у девочки точь–в–точь такие же волосы, как у него: густые, волнистые, с крупными завитками и такие же желтые, да и серебра в глазах вместе с интеллектом ничуть не меньше.

– Дети в таком возрасте ужасно интересные! – сказал мастер и продолжил работу.

На мониторе шкала установки системы достигла отметки «12%».

Мария, взяв с полки журнал, лишь бы, чем себя занять, присела на краешек удобного кресла так, что оказалась чуть поодаль и сбоку от Михаила. Она, будто читая, поглядывала на этого первопроходца в её квартире: «Сидит, печатает… Мой Миша тоже всё в интернете зависал: видеоблог о пожарах вел, он ведь у меня пожарным был; в соцсетях что–то комментировал, фото пропавших детей публиковал… Еще в «танчики» играл. И этот, вот, так же брови сводит, плечами пожимает, – болезненно вспоминала и невольно сравнивала Мария».

Четыре года как нет супруга Марии. Он возвращался с работы домой, когда на его машине спустило колесо. Обочины почти не было, и он как мог больше прижал свой автомобиль вправо. Присел менять колесо, уже «запаску» прикручивал. Слепящий свет на уровне глаз. Удар в бок… Слишком близко! Слишком быстро! После случившегося Мария закрылась, возвела вокруг души и сердца, разорванных в клочья, неприступную стену. Всю любовь и заботу, все силы она излила на дочь свою, на эту половинку Михаила, оставшуюся на её руках.

И только сейчас, в эту минуту мама Даши ощутила некую глубинную теплоту, почувствовала тончайшие струйки давно забытого чувства, вкрадчиво просачивающиеся сквозь ту стену, что выше и крепче Великой Китайской. – Мария неимоверным усилием отогнала подступившие слезы безнадежной тоски.

– Если понадоблюсь, то я на кухне, – скомкано обронила молодая женщина, и, отвернувшись ото всех, исчезла из комнаты.

Михаил почувствовал определенное напряжение в воздухе, но принял безучастный вид. Хотя ему было здесь уютно как дома, он бы хотел быть рядом с этой симпатичной женщиной, почти, овладевшей разумом Михаила; а Даша! Что за чудо–ребенок!

«Система установилась на «51%»

На кухне Мария отжимала яблочный сок, когда до неё донеслись из зала звуки шелеста бумаги и оживленный монолог дочери. Наполнив графин яблочным соком, и захватив стаканы, женщина поспешила в эпицентр домашних событий.

Даша с кипящим энтузиазмом демонстрировала свои рисунки Михаилу, сопровождая действо сие бурной жестикуляцией и подробнейшим описанием: «Это у меня снеговик, вот ветки вместо рук, а это морковка–нос; тут я, а это мама. Правда, она у меня красивая? А здесь ласточка и облачко синее, видишь!» Мастер неутомимо кивал кудрявой головой, показывая участие высшей степени и глубокое понимание творчества юной художницы.

Мария застыла в дверном проёме со всей стеклянной тарой в руках. Нежные губы её изобразили букву «О», а глаза мигали азбукой Морзе: «Что – у – вас – тут – творится?» Но, ни единого звука от живой статуи не последовало. Перед ней явились две идентичные по форме и цвету головы да одинаково наклоненные спины: Даша и Михаил увлеклись рисунками, и беседой двух родственных душ. И казалось, если не они сами, то их внутренние сущности знакомы и связаны друг с другом целые столетия.

Молодая женщина молча поставила напиток из плодов райского сада на стол и бесшумно удалилась в ванную комнату. Из ванной послышался мерный поток воды. А вот капающих в раковину слёз никто не услышал.

Великая Стена, построенная Марией за четыре года, начала потихоньку рушиться под натиском забытого чувства. Этот парень, который сейчас разглядывает рисунки ее дочери, такой обаятельный и добрый; да еще тёзка и как будто бы двойник её всё ещё любимого мужа, любимого какой–то тихой, дружеской любовью! «Нет, я не предаю Мишутку, нет – успокаивала себя Мария, – четыре мучительных года я избегала, отвергала всякие ухаживания, знаки внимания. Но ребенку нужен папа, она мне все уши прожужжала. А мне…»

Мария посмотрела в зеркало и кивнула себе. Она решилась. Приведя себя в порядок, она открыла дверь уверенной рукой и вышла навстречу новой жизни.

Из зала послышался голос Михаила: «Ноутбук как заново родился», – победоносно заключил мастер. Обернувшись, он увидел Марию со стаканом яблочного сока в руке. В первое мгновение он как будто не узнал её: девушка по–детски улыбалась и с каким–то задором в глазах предлагала ему напиток.

– Вы пить хотите?

– Да, спасибо.

Мама Даши, набрав воздуха, неожиданно для себя сказала:

– Может, Вы Новый Год с нами встретите?

Первое января. Маша проснулась и поняла: началась новая жизнь. Её голова покоилась на сильной руке, она видела длинные крепкие пальцы, а позади доносилось глубокое, мерное дыхание. В её глазах светилась радость.

После завтрака вся семья играла во дворе: Михаил, запряженный в тюбинг, что молодой рысак, задирая колени до груди, мчал по снегам Дашу, которая заливалась звонким смехом. Ее мама счастливо улыбалась и снимала игру на телефон. У Даши теперь был папа.

И всё–таки мечты сбываются!

Иван–сирота и Снегурочка

Давно иль нет, но точно в канун Нового Года приготовили Дед Мороз со Снегурочкой подарки детям, в мешок нарядный уложили. Готовились ехать на санях волшебных дарить мальчикам и девочкам радость в праздник.

Мороз Иваныч собрался сани подготовить к дальней дороге, а Снегурочке сказал его дома ждать, никуда не отлучаться. Только Дед Мороз за порог, как в дом влетел вихрь снежный. Закрутил, завертел всё в доме, завьюжил так, что и не видать ничего. А как всё стихло, остолбеневшая Снегурочка увидела, что мешка–то с подарками как не бывало. Заплакала внучка, за дедушкой побежала, а тут он сам в дом заходит. Столкнулись в дверях, посреди беспорядка, Снегурочка и говорит:

– Дедушка, родной, не гневайся. Ничего я поделать не могла: вихрь неведомый залетел, порушил всё, а мешок с подарками унес, – и пуще прежнего в слёзы.

Делать нечего, надо на поиски отправляться, иначе детишки без подарков останутся! Мороз Иваныч чувствует, что здоровьем путешествия не выдержит, но и внучку отпускать боится. Снегурочка это заметила, и сама вызвалась: «Давай, – говорит, – дедушка я пойду на поиски пропажи, ведь я же не досмотрела, не уберегла». Мороз Иваныч отвечает:

– С пустыми руками не пущу тебя, внучка. На вот тебе в дорогу поясок шёлковый и посох мой возьми, чтоб по глубоким снегам пробираться да от лютых зверей отбиваться.

Взяла Снегурочка вещи волшебные и отправилась туда, не зная куда. Долго ли, коротко пробиралась Снегурочка по зимнему дремучему лесу, слышит, треск да шум неизвестный. Вдруг навстречу выезжает добрый молодец на железных санях самоходных, которые снегоходом называются. Увидел юноша Снегурочку, подъехал к ней и говорит:

– Привет, красавица! Куда это ты направилась с такой палкой огромной?

Снегурочка всё и рассказала добру молодцу. Познакомились они, парня Иваном–сиротой звали, один на белом свете как перст. В Деда Мороза не верил никогда, а как познакомился с его внучкой да узнал, что дети могут радости лишиться, сказал:

– Я, может, и вырос сиротой и подарков отродясь не видел, а тебе Снегурочка помогу. Садись сзади на сиденье и держись крепче.

Внучка чудо–машины не напугалась, села позади Ивана, посох сложила и за поясок шёлковый спрятала. Поехали они на закат солнца. Закатилось солнышко красное, перескочили через него Иван со Снегурочкой и на седую луну направление взяли.

Видят, впереди избушка стоит, дым из трубы не идёт, снегом всю замело. Кое–как пробрались они в избушку: темно, не топлено, не убрано. Слышат, на печи кто–то лежит, челюстями стучит. Иван и Снегурочка поздоровались, извинились за беспокойство, а с печи одни тяжёлые охи–вздохи, будто кто болеет. Тревожить не стали. Иван во двор вышел, снег раскидал, дров наколол, в избу натаскал. Снегурочка печь протопила, кашу сварила да чистоту–порядок навела. В избе тепло, светло и вкусно пахнет. Слазит с печки мужичок–старичок, бородой зарос; ноги, руки высохли, глаза да нос средь седых волос.

– Кто ж вы такие есть, помощники мои да спасители? – спрашивает старичок, с любопытством рассматривая дорогих гостей.

Назвались ему гости и рассказали о своих бедах–странствиях.

– Милые мои, помогу я вам. Знаю, кто в том вихре был – Снежная Королева енто, её проделки. Сам–то я шестьдесят шесть лет у ней в плену сидел, замерзал, – полез старик на печь и достал термосок. – Вот возьмите этот термос, в нём дымок–кипяток. Выплеснешь на мороз – облако появится. Авось пригодится.

– Спасибо, дедушка, – в один голос ответили Иван со Снегурочкой, и хотели было отправиться в путь–дорогу, как их окликнул радушный хозяин: – Погодите! Вы же о ловушках не знаете, а я их прошёл.

Наши герои внимательно стали слушать, пока старый пленник Снежной Королевы сообщал:

– Море впереди ледовое! Не пройти, не проехать. Как на лёд ступишь, он исчезает тут же, а под воду уйдёшь, ледовая крыша над тобой и задвинется. Дальше ущелье попадётся, всю землю пополам раскололо, значит, дворец злобной Королевы недалеко. За ущельем дорога кверху бежит, за облака, а по ней ветры, метели да градины летят – заморозят, забьют до смерти. Вы, главное, вместе держитесь, да с умом двигайтесь.

Сердечно распрощались со стариком и дальше поехали. Не едут, а точно летят над землёй, только снежные клубы разлетаются. Снегурочке даже весело стало. Вот уж море ледовое показалось. И действительно, не обойти, не объехать. У берега Снегурочка поясок свой шёлковый сняла да чрез море бросила. Вмиг поясок хрустальным мостом обернулся. Так и переехали по мостику, минуя море, а лёд всё исчезал и появлялся.

На другом берегу увидели они щуку. Видимо, рыбина на берег выскочила, когда льда не было. Иван–сирота щуку сцапал и хотел уже уху варить, потому что проголодались они со Снегурочкой чрезвычайно. А щука и говорит Ивану человеческим голосом: «Отпусти меня, Ваня, к деткам моим, я тебя подарком одарю!» Доброе сердце у Ивана–сироты: отпустил щуку в море. Рыбина в воде покружилась и выбросила золотое кольцо прямо Ивану в руки. «Наденешь на палец – светло и тепло в жизни твоей будет!» – сказала щука и, махнув хвостом, уплыла в пучину морскую.

Прыгнули на снегоход и в путь. Немногим, не доехав до бездонного ущелья, механические сани доброго молодца встали – бензин кончился. Иван–сирота помог Снегурочке спуститься, и направились к ущелью пешком. Пока шли, разговаривали. Внучка Мороза Иваныча не могла понять, как им дымок–кипяток поможет, на что Иван ответил: «Откроешь и на мороз плеснёшь, как старичок советовал. Кипяток в таком холоде сразу в пар превратиться – вот тебе и облако… я в интернете видел».

Ущелье раскинулось от края до края, далеко внизу кости да лёд белеют. Голова кружится. Холод стоит лютый. Снегурочка термосок достала и сделала, как было сказано. Пред ними облако расстелилось. Забрались они в облако и перелетели через ущелье. Ветра поднялись и раздули белу тучку, а Снегурочка с Ваней уж на другой стороне.

Вверх дорога забирается, по ней вьюги да метели воют, градины с куриное яйцо летают, – живому не остаться. Иван–сирота золотое кольцо на палец надел и руку вперёд вытянул, Снегурочку в охапку и пошёл. С великим трудом они двигались чрез эту метель жуткую, пургу лютую, а вокруг них тепло да светло от кольца расходилось. Так и поднялись невредимые до самой вышины туманной, где дворец Снежной Королевы стоял.

Домина перед глазами огромный вырос, ни окон, ни дверей не видать, – обледенело всё. Опять колечко Ивану пригодилось: вставил щучий подарок в стену, и оттаяло в том месте. А стена из огромных каменьев сложена. Тут уж силушка Ивана понадобилась. Три дня и три ночи пробивался добрый молодец сквозь стену, все кулаки в кровь, и наконец, проломил. Снегурочка в ладоши захлопала, а Ваня колечко взял да в карман прибрал, – вещь полезная.

Вошли отважные герои в проём стенной и оказались в темнице. А в темнице той сидит девица, звать Настасья Весна – Зелена Коса, красоты неописуемой, невиданной. Иван–то наш сразу и влюбился. Настасья глядит на Ивана да на Снегурочку, и сама себе не верит: неужели кто–то смог добраться до обиталища Снежной Королевы. Испугалась девица–Весна за гостей незваных и затараторила: «Ой, что это вы! Уходите скорее отсюда! Сейчас Снежная Королева вернётся, никому не поздоровится, всех со свету сживёт!» Иван Настасью давай успокаивать, а Снегурочка себя в порядок приводит, потому как девочка всё–таки. Настасья Весна увидела, что внучка Деда Мороза зеркальца не имеет и своё подарила: на, мол, так прихорашиваться сподручней.

Не успели наши герои дух перевести, как налетел вихрь, а из него Снежная Королева вышла. Поправляет она на себе шубку и нос морщит.

– Уф, уф, как жарко стало, не иначе гости незваные явились! – закричала злая Королева. – А ну, покажись, кто пожаловал!

Вышли Иван–сирота за руку с Настасьей–Весной, а рядом Снегурочка.

– Отдавай подарки, злая ведьма! – требует Снегурочка.

А Снежная Королева вокруг них парит бесшумно и не узнаёт Снегурочки.

– Просто так не отдам, надобно отгадать который мешок настоящий.

И появляются посреди ледяной залы двенадцать мешков одной ткани, размера и цвета – не отличишь. Ходила мимо них Снегурочка, смотрела да гадала. Не может выбрать – ошибиться нельзя. Настасья подсказывает шёпотом своей новой подружке: «Зеркальце наведи на мешки и погляди в отражение!» Снегурочка так и сделала. Смотрит, а в отражении один мешок видится, к нему и подошла. Угадала, значит.

Тут Иван–сирота не вытерпел.

– Настасью я забираю.

Хозяйка дворца инеем покрылась, корона на ней затряслась.

– Нет, – кричит, – пленницу Настьку не отдам! Я её лучше в глыбу льда превращу.

Взял Иван посох, развернул его, размахнулся и сбил корону с головы злой тётки. Враз все чары над Снежной Королевой рассеялись, и пропала в ней злость и коварство, и узнала она дочь свою Снегурочку. А Снегурочка маму вспомнила и признала. Обнялись они все и поцеловались. Брызнули дымком–кипятком и на облако подарки погрузили; сами забрались на белу тучу, помахали Ивану с Настасьей и поплыли в родные края, знать дедушка Мороз извёлся весь.

Иван же, добрый молодец, надел кольцо золотое на пальчик Настасье Весне да свадебку сыграл с ней. В тот же миг со дворца лёд сошёл; сады окрест зазеленели, птицы запели, – словом, весна наступила. У Настасьи зелёные косы золотом обернулись. Стали они жить–поживать да детишек рожать. Рожали да наукам обучали. Все детки послушные были, руки мыли, овощи любили; маму с папой слушали.

И я в том дворце был, сказку эту добыл, а теперь сказке конец, всем кто слушал леденец!