Анечка. Пленница доминанта

Глава 1

Я бежала из-за всех сил и даже не понимала, где нахожусь. Парк, конечно, это парк! Много деревьев… И чертова листва, как же она мешает! Удирать в осенних ботиночках на каблуках непросто. Густой, толстый ковер из листьев снижает скорость. Там, где листвы нет, еще хуже. Грязь! Она прилипает к ботинкам тяжелым комком. На липкую грязь липнут листья. Бежать все тяжелее и тяжелее. А погоня ближе и ближе…

– Вот она, вижу! – слышится совсем близко.

– Хватай мразь, а то удерет.

Ну, это они зря. Конечно, приятно, что кто-то столь высокого мнения о моих легкоатлетических способностях. Но бежать уже нет сил. Остановилась у дерева, дышу тяжело, кажется, вот-вот задохнусь и… чувствую, как схватили за шиворот. Потом удар по лицу. Еще один, под дых. Падаю на землю. Теперь пинок. Кровь заливает лицо…

– Хватит, а то убьешь! Она еще отработать должна!

Это говорит Вася. Речь чистая, без акцента.

– Свииииня! Я буду тибя резать на мелький кусочииик! Голова нет… Пиписька нет… аааа, сучика!!!

А это Ильдар. Понятно, он зол за то, что сделала с его братьями.

Лучше бы не напоминал. Преследователи подхватывают меня, тащат к машине.

– Помогите!! – кричу я.

Точнее, шепчу сдавленно, тихо. И неожиданно слышу голос. Нет, не с небес, совсем рядом. Джип. Дверца открыта. На сиденье мужчина. Это он говорит. Трасса за парком совсем пустая, заброшенная. Удивительно, что мимо ехал кто-то. И настоящее чудо, что этот кто-то решил вступиться. Я подняла голову. Фары хорошо освещают моего нежданного спасителя. Крупный, приятные черты лица. Средних лет. Волевой подбородок. Но больше всего внимания привлекают глаза. Большие, серые и очень серьезные.

– Оставьте девушку, разве я не ясно выразился?!

Сероглазый нахмурил брови. Видно, привык, что ему подчиняются с первого раза. В глазах Васька появились сомнения. Понял, что перед ним непростой человек. А Ильдар горяч и обижен, лезет на рожон:

– Ти кто такой, мать твою? Иди ти на....

Сероглазый уже не хмурится. Он злится. Но сдерживает эмоции, не хочет усиления конфликта. Предупреждает, и все понимают, что в последний раз:

– Отошли от девушки!

Ильдар тоже не намерен больше бросать слов на ветер. Кидается к моему защитнику с ножом и… падает как подкошенный. В парке темно. Они тоже в темных костюмах – парочка здоровенных горилл, появившихся внезапно, словно двое из ларца. Движения ловкие, профессиональные, поступь бесшумная. Всем очевидно: перед нами охрана сероглазого, причем высшего класса. Васек пятится, хочет решить дело миром:

– Слышь, братан! Это не девушка. Шалава она! Анька-лохушка! Мне кучу бабла должна. Ты что ли за нее заплатишь?

– Сколько? – голос у сероглазого ровный, спокойный.

– Пятьдесят косарей! Зеленых!

Я едва не задохнулась от возмущения. Да Вася ловкач. Загнул! Какие там, блин, пятьдесят тысяч долларов. Я и столько и рублей не должна. Я вообще ничего не должна! Но в одном мой хозяин прав: я лохушка! И сейчас вот надеюсь на чудо: сероглазый достанет бумажник и заплатит фантастическую сумму.

Сероглазый потянулся к кожаному кейсу и достал из него пачку долларов. Швырнул под ноги Васе. Купюры рассыпались. Но Васю это не смутило. Он рухнул вниз, судорожно стал собирать грязные деньги. Ильдар уже очухался. Маленькие злобные глазки загорелись. Он ринулся на помощь хозяину.

– Надеюсь, девушка свободна, и вы больше не доставите ей неприятностей? Я поверю на слово, но…

– Да нахрен она сдалась! – огрызнулся Вася. – Спасибо, братан.

При этих словах лицо сероглазого перекосилось. Но он ничего не сказал. Махнул рукой охране, те сели в джип.

– Ты что же ее тут оставишь, папа?

Из машины выскочила тоненькая светловолосая девочка лет тринадцати.

– Инна! Ты давно проснулась? Я думал, снотворное будет действовать дольше.

Видно, сероглазый раздосадован от того, что дочь неожиданно проснулась и все видела.

– Сразу, как машина остановилась, – ответила девочка. – Ты супер, папа! Прямо герой, пришел на помощь.

– А как же иначе, дочь? Надо помогать тем, кто попал в беду. Но теперь мы уже все сделали, надо торопиться. Инна, садись в машину.

Но девчонка была истинной дочерью своего глаза. Тоже серые глаза. Также нахмурила брови:

– Смысл кого-то спасать, если ему снова грозит опасность. Папа, ты как хочешь, а я без нее не поеду!

Сероглазый вздохнул и сказал мне:

– Анна, кажется? Сядьте, пожалуйста, в машину.

– Роман Львович, она же грязная… – открыл рот один из охранников.

– Придумай, что-нибудь, – бросил раздраженно хозяин.

Моего спасителя ситуация стала напрягать. Он торопился. Я уже хотела поблагодарить и уйти, тем более что тойота Васи укатила. Но охранник откопал в багажнике рулон целлофана:

– Вот, Зоя Семеновна велела для посадок купить. Его используем.

Он ловко обмотал меня и открыл дверцу авто, приглашая внутрь. Испачкать я теперь ничего не могла. Джип тронулся. Меня еще все трясло, но слова благодарности уже была способна сказать.

– Спасибо… – начала я.

– Не стоит, – резко ответил Роман Львович. – Лучше скажите адрес, куда отвезти. И побыстрее, мы едем за город.

– А.... о… э…

Вопрос, который для миллионов людей был обычный, для меня оказался тяжелым.

– Ну что же вы тянете?!

– Папа, не ругайся, у нее стресс, – вновь вступила в разговор Инна и обратилась ко мне: – Ты где живешь?

– Ни…нигде, – выдохнула я и пожалела. Теперь меня примут не только за шлюху, но за бомжиху.

– Но где-то же вы ночевали? Например, вчера? Не под кустом ведь…

Туда, где провела последнюю ночь, точно нельзя. Там… братья Ильдара. Не зря горячий юный парень собирался резать меня на куски. Господи, что я наделала....

Два часа назад

– У тебя недостача! Пятьдесят штук за неделю! – орет Вася. – Что я Матрехе скажу?!

Матреха – толстая баба средних лет, Матрена Ивановна, владелица сети овощных киосков. Вася – ее сожитель и правая рука. Судимый. Зато младше возлюбленной лет на пятнадцать и довольно смазливый. Орет Вася громко, прямо мне в лицо. Капелька слюны разъяренного хозяина попала на мне на лоб. Неприятно. Я сморщилась, вытерла. Вася это заметил, разозлился еще больше. Я пытаюсь оправдаться:

– Так ведь… Василий Сергеевич, я только первый день отработала. Почему на меня недостачу за всю неделю вешаете? С Лены спросите.

– Ты че, охренела?! Где я эту Лену искать буду? Она с Рустамом на моря отчалила. Сама виновата, надо было все проверить, а не доверять подружайке. Вот и башляй, коли лоханулась.

Вася прав. Во всем. Лена – моя подруга. Ну, по крайней мере, я ее такой считала долгие годы. Она меня сюда привела и устроила. Завлекла ежедневной оплатой в пятьсот рублей. Когда в кармане последние пять копеек, всякий вариант кажется подходящим. Платят хоть немного, но после каждой смены. В ларьке есть кровать-раскладушка, можно переночевать. Для меня это важно. Свою квартиру пришлось срочно сдать, а к соседке, у которой временно обитала, приехала сестра с детьми. Опять же с трудоустройством все просто. Пришла и встала у прилавка. Медицинская книжка у меня есть. Я ведь воспитатель в детском саду. Была… Думала, что с работой продавца справлюсь. Ничего сложного. Набрала товар, взвесила, рассчиталась, отпустила покупателя. Кто же знал, что Ленка так поступит. А я, как всегда, поверила, когда подруга заявила:

– По бабкам все в ажуре. Я за свое отчиталась. Что наторгуешь, вечером в тетрадь запиши. Деньги рассортируй, Васе отдашь.

Не лыбиться бы мне тогда в порыве благодарности, а заглянуть в тетрадь, которой сейчас размахивает Вася. Увидела бы: последнюю выручку Ленка не сдала. Теперь доказать ничего не могу. Эти деньги на меня вешают! Жалобно выдавливаю:

– Василий Сергеевич, я отработаю… если надо, без выходных.

Вася усмехается:

– Три с половиной месяца пахать за бесплатно будешь? Нашла дурака! Завтра же смоешься, и ищи-свищи ветра в поле.

Дверь павильона распахивается, огромная фигура заслоняет весь проем. Матрена Ивановна собственной персоной. Смерила меня завистливо-презрительным взглядом. Завистливым оттого, что я молодая, стройная, симпатичная и даже в синем халате смотрюсь лучше нее. Презрительным, потому что она хозяйка, а я так, грязь под ногами. Видно, ревнует, зашла самолично проверить, какова новенькая, не завлечет ли Васеньку. Перевела взгляд на перекошенное от злобы лицо сожителя, успокоилась:

– В чем дело, Василий? Что эта натворила?

– Недостача, крупная. Пятьдесят тысяч. Отработать хочет.

– Хочу. Можно, Матрена Ивановна?

Та усмехается:

– А процент ты не учла? Получается, ты мои бабки в долг берешь! Вася, рассчитай, сколько она должна с процентами как у "Моментденег", что рядом с нами.

Вася послушно достает калькулятор, тычет пальцами, называет новую сумму. У меня ноги подкашиваются. Это мне уже не три месяца придется пахать, а три года, без выходных и ни копеечки не зарабатывая! Шепчу:

– Это нереально… Отчего такой высокий процент?

Матрена уже хохочет:

– Так в банке возьми, со справкой НДФЛ, меньше будет…

Вася листает мой паспорт:

– Матреша, гля, она в новом доме прописана! Там хаты крутые....

– Вот это дело, – кивает хозяйка. – Насчет родни проверил? Есть у нее кто?

– Ленка говорила, что сирота. Это подруга еешняя…

– Отлично! Зови нотариуса. Сейчас в гости к девочке за бумагами съездим, перепишет хату. И свободна! Еще ящик хурмы подарю…

Зря Матрена веселится. С квартирой точно ничего не выйдет. И я рада, что это так. Понимаю: после подписания дарственной или другого документа, лишающего меня права собственности, сиротке Анне Головиной дальше не жить. На этом рынке часто исчезали бесследно продавцы.

– Я не смогу переписать на вас жилплощадь. Квартира в ипотеке… Вот документы.

Вытаскиваю из сумочки кредитный-ипотечный договор, спешу показать.

Радость моментально исчезает с лица хозяйки. Василий тоже в растерянности:

– И че теперь с ней делать, Матрена? Убытки терпеть будешь?

– Я – убытки? Не смеши, Васенька! Ежу понятно, что Ленка, паскуда, эту подставила. С нее и спросим, когда вернется. Рустам и не вякнет. А если жалко ему зазнобу, пусть сам раскошеливается. С процентами!

– А с этой что? Отпустить прикажешь?

– Выдумал тоже! Рябому продашь. Девка красивая, возьмет!

Я вздрогнула. Рябой – известный в городе сутенер. Мне про него Ленка рассказывала настоящие страшилки. Но хозяйка по-прежнему злилась. Я догадывалась, из-за квартиры. Там-то куш ого-го! Не просто злилась, за неоправданные надежды ей хотелось сделать мне что-то очень плохое.

– Но прежде накажи ее! – велит она Васе.

– Как?

– Сексуально!

Вася замирает, не верит своим ушам. Смотрит на меня, облизывает вмиг пересохшие губы. Наверное, тяжело ублажать гиппопотама преклонных лет. Матрена это замечает:

– Да не сам, идиот! Этим отдай, что ремонт делают. Взамен пусть булками пошевелят, ускорятся. Ты же только меня наказывать можешь, милый....

Матрена подходит к сожителю, хватает всей пятерней того за причинное место. Вася вскрикивает, Матрена хохочет, ослабевает хватку, начинает мять уже нежно… Вася принимает ласки от сожительницы, а смотрит на меня, прямо на грудь. Я догадываюсь: мысленно он представляет, что это моя рука наглаживает его член…

Матрена нехотя отрывается и уходит:

– Заканчивай все. Через час жду. Велю Дарье ванну со свечами приготовить..

Мою хозяйку ждал романтический вечер. А меня? Это выяснилось тут же. Вася швырнул плащик. Едва я скинула рабочий халат и оделась, как схватил меня за руку и потащил. Рынок уже пустел, покупателей почти не было. Кричать не имело смысла. Здесь все завязано на деньгах, а зачастую, как я знала из рассказов Ленки, и на крови. Двухэтажное здание размещало в себе офисы владельцев ларьков, павильонов и палаток. Вася впихнул меня внутрь, мы остановились возле двери на первом этаже. Табличка указывала "ИП Лопатина Матрена Ивановна". Служебное помещение состояло из трех комнат. Одна была заперта, в двух других, смежных, проводился ремонт. Три гастарбайтера ужинали, поедая плов из большого казанка. При виде нас один из них встал.

– Вася, дарагой, здравствуй. Зачем пожаливаль?

Ответ поражал своей прямотой:

– Здорово, Ильдар. Бабу хотите?

– Эту?

Маленькие глазки уставились на меня с интересом.

– А ты еще тут бабу видишь? – заржал Вася. – Матреха сказала: можете пользоваться. Но с условием – чтобы к понедельнику ремонт закончили.

Еще два гастарбайтера забыли про плов и откровенно меня рассматривали. Конечно, они хотели бабу! Дома семьи, каждую копеечку туда высылают. Шлюхам платить надо. Есть, конечно, русские дамы, что привечают горячих нерусских парней, селят их у себя в квартирах. Некоторые верят восточным сказкам, что поют временные кавалеры. Другие все понимают, но… был бы милый рядом. Ленка одна из них. Знает, что у ее Рустама на родине жена и дети малые, но нет, надеется, что бросит их, на ней женится.

Пропавший аппетит работников валиков и шуроповертов понятен. Предложение какое заманчивое. Ильдар даже сглотнул. Вася заметил реакцию:

– Ну что, пацаны, зеньки косые на меня уставили? Ваша! Только не повредите. Матреша велела Рябому продать. Но сначала вам позабавиться. Пользуйтесь! А ты, Ильдар, айда со мной на пару минут, кое-что по другой теме перетереть надо…

Вася подпихнул меня ближе к гастрабайтерам. Ильдар с сожалением оглянулся, но Васю послушался, вышел. Два оставшихся парня смотрели на меня.

– Пловь будишь кушать? – спросил один, низенький и кудрявый.

– Нет, – ответила я.

– Грюша будешь?

– Нет.

– Асо, девюшка не хочет кюшать грюша. Она хочет кюшать банань! – добавил другой, здоровенный лысый громила по имени Ашот.

Я тут же поняла, какой банан имеет ввиду второй парень, потому что он расстегнул ширинку. Член, с готовностью выскочивший наружу, был огромным и красным. Ноги и пах покрыты густыми черными волосами.

– На колени! – скомандовал громила.

Я покачала головой: нет. Другой работник что-то пролопотал на своем языке. Я не понимала, о чем говорят, даже не знала, какой они национальности. Но догадалась: второй парниша сгорает от нетерпения, торопит первого. Мои предположения подтвердились. Косвенный участник стянул штаны, достал своего одноглазого друга, обхватил его рукой… Ашот тоже торопился приступить к делу. Грубо схватил меня за волосы, стал тянуть вниз. Руки сильные, мускулистые от тяжелой работы. Вскоре мое лицо оказалось там, где и ожидалось. В нос ударил тошнотворный запах немытого тела.

– Соси, блять! Соси! – взвыл Ашот.

Я же понимала: не смогу этого сделать! Нужно пересилить, продержаться, вдруг свершится чудо, подоспеет спасание. Но сломить что-то внутри себя не получилось. "Нет!" – закричала я истошно. Жаль, нет пистолета, пристрелила бы гадов! Опаньки! Оказалось, пистолет все же есть. Даже могу дотянуться. Правда, не боевой, монтажный – "Супер клей-пена". Но за неимением лучшего… Через секунду пистолет был у меня в руке. Сейчас вдарю по лысой башке, а там будь что будет! Размахнулась. Черт возьми, что такое? Струя пены мощным потоком жахнула в сторону Ашота, прямо в пах. Баллон не завинчен, и через секунду торчащий член был полностью покрыт белым месивом.

– Аааа! – взвыл мой партнер по несостоявшемуся оральному сексу.

Заметался, вытаращив глаза. Стал лить на пах воду из чайника. Но смыть монтажную пену-клей нереально. Я это знала по своему опыту, когда делала ремонт в новой квартире. Второй хлопец, Асо, ринулся ко мне. Глаза страшные, бешенные. Я поняла: убьет! И нажала ручку пистолета второй раз. Умышленно направила вторую струю в страшную морду, прямо в глаза. Второй насильник взвыл громче первого. Не знаю, чего страшнее лишиться – глаз или члена. Но то, что мне не жить, было ясно. Ринулась к выходу и столкнулась в дверях с Ильдаром и Васей. Те вбежали, услышав крики. Пользуясь замешательством, я сумела выскочить за дверь и пуститься наутек. Догадывалась: будет погоня, даже перелезла через забор, пытаясь сбить с пути.

Но тщетно. Ильдар и Вася догнали меня через несколько минут. И была бы я уже порезана на куски, если бы не сероглазый…

Случившееся двумя часами ранее пронеслось мгновенно в моей голове. Но не расскажешь же все спасителям. Роман Львович глядел на меня выжидающе. Я молчала. Он посмотрел на дочь, вздохнул и велел шоферу:

– Домой! Завтра со всем разберемся.

Я поняла, что меня не вышвырнут из машины. Передышка! Пусть только до завтра. А там что-нибудь придумаю. Машина тронулась. И минут сорок мы оказались возле коттеджа, по виду больше напоминающий небольшой замок…

В течение всего пути в машине стояла тишина. Никто не разговаривал, включая Инну. Девочку мутило, она с трудом выдерживала даже непродолжительную поездку в автомобиле. Они же возвращались из другого города. Семейный врач Сан Саныч снотворное дал, чтобы легче было. Но она проснулась. Это все, что сумела поведать девочка. Инна очень обрадовалась, когда поездка подошла к концу. Первой вышла из автомобиля. Дом, где я нашла приют хотя бы на ночь, рассмотреть хорошо не успела. Все торопились поскорее внутрь. Огромный холл залит ярким светом. Прямо –широкая лестница, ведущая наверх. Я, было, двинулась к ней, но Роман Львович сделал знак рукой: стой. И указал на меня пожилой женщине с добрым лицом:

– Зоя Семеновна, позаботьтесь, пожалуйста, о нашей э… гостье. И обо всем после ее ухода.

– Все сделаю в лучшем виде, Ромочка. Сейчас накормлю, напою, спать положу. Как выпроводить прикажешь, сразу дезинфекцию вызову…

В серых глазах мелькнуло недовольство. Конечно, он именно это и предполагал. Но неудобно от того, что гостья все слышала и догадалась. Меня захлестнула обида. Неприятно, когда тебя считают особой, кишащей бактериями и с кучей самых заразных болезней. Не выдержала:

– Роман Львович, можете не беспокоиться. Я совершенно здорова. В кармане лежит медицинская книжка.

Хозяин еще больше смутился, но ничего не ответил и стал подниматься по лестнице. А чего я ждала? Извинений? Глупо! Меня же привезли с рынка, где у каждого такая книжка с печатями и подписями, убеждающая, что человек здоров. На самом деле все не так. Медосмотры покупаются, а нужных анализов никто вовсе и не сдает.

– Папа, вы о чем? – спросила Инна. – Разве Аня со слугами спать будет? Я думала, мы с ней ужастик посмотрим.

– Нет, Инна. Анна устала, у нее был тяжелый день. У тебя тоже нелегкий, едва на ногах стоишь. Давай в постель, хорошо, что братья твои уже десятый сон видят. Ох, нет…

По лестнице мчались два мальчишки. Один среднего школьного возраста, другой совсем мелкий.

– Папа! Папа приехал!

Окружили сероглазого, повисли на шее. На лице у того появилась, наконец, улыбка, добрая, искренняя. "Трое детей, ничего себе! – пронеслось в голове. – Хотя при таких финансах можно и детский сад воспитать". Один из охранников стал помогать мне избавиться от целлофана, второй занес огромную сумку с игрушками. Детвора сразу переключилась на подарки и умчалась наверх. Инну отец отправила вслед за братьями. Спросил у Зои Семеновны:

– А почему дети еще не спят? Где Юля?

– Вот-вот вернется. В город ее отпустила. Одна работает, без выходных. Ты же обещал, Ромочка, еще гувернантку подыскать. Говорил, в агентство велишь секретарю позвонить…

– Совсем из головы вылетело! Завтра же этим займусь, а сейчас – ужин и спать, сил совсем не осталось…

Сероглазый отправился вслед за детьми. Я расстроилась. Чертов сноб! Не дай бог тебе оказаться когда-нибудь в моем положении и пережить унижение, что сейчас чувствую. Но показывать гордость и уходить в ночную мглу не хотелось.

– Ну, пойдем, горемычная, – позвала Зоя Семеновна. – Сейчас в божеский вид тебя приведем.

Мы оказались в правом крыле, где, как я понимала, проживал персонал. Домоправительница обустроила меня в комнате для горничной, маленькой и уютной. Правда, удобства были для всех работников общие.

– Да ты не переживай, милая, мойся спокойно, никто не побеспокоит, –приговаривала Зоя Семеновна. – Комнаты есть. Но девушки только по утрам убираются, потом домой идут. Я специально набрала местных, из ближайшей деревни. Не люблю, когда в доме толпа народа. Сымай свое белье, кидай в машину. А домашнюю – на тебе новую. У нас завсегда на всякий случай имеется.

Помимо полотенца заботливая старушка протянула мне упаковку. В ней –пушистый белый халат, производства Италии, и мягкие тапочки.

Я с наслаждением опустилась в теплую воду. Только сейчас осознала, что замерзла, голодна и болит все тело. Слезы покатились из глаз. До чего же я докатилась, даже обычная ванна стала праздником. Закрыла глаза, млея от удовольствия. Но события прошедшего дня не давали расслабиться. Чаще всего мысли возвращались к сероглазому. Он мне понравился. Даже очень. Хоть и старше меня в полтора-два раза. Сколько ему? Тридцать пять, сорок, сорок пять, пятьдесят? При его финансовых возможностях легко выглядеть моложе. Да все равно, сколько лет. Главное он такой… такой.. Ну, я бы с таким хоть на край света! Да вот только он меня не возьмет. Назвал гостьей, а за стол не позвал, переночевать в служебное помещение отправил. Я злилась на Романа Львовича и тут же оправдывала его. У него же дети! Целый выводок, так что все правильно, заботится об их здоровье. Мне стало стыдно. Человек спас меня, заплатил за мою жизнь огромную сумму. Привез в дом незнакомую девицу, а я еще недовольна. Меня, видите ли, рябчиками с шампанским не угостили и светской беседой не развлекли, спальню люкс не предоставили. Может, еще обидеться и за то, что сразу замуж не позвал. От этой нелепой мысли я рассмеялась. И замерла. Стоп! А где жена сероглазого, хозяйка? Дети есть, значит, и супруга должна быть в наличии.

После ванны Зоя Семеновна обработала мои раны, кряхтя и приговаривая:

– Ох, девонька, кто же тебя так! Ты ведь не из тех, что на трассе стоит. У меня глаз наметанный! Сигаретами, пивом от тебя тоже не пахнет. Разговариваешь опять же вежливо, приятно, без матюгов. По специальности кто?

– Воспитатель детского сада. Была…

– А сейчас чего?

– Сейчас все… изменилось. Недавно. Зоя Семеновна, извините, не могу пока о себе говорить.

– Ох, прости! Это я, старая да любопытная, нос куда не надо сую. Ты вот чистая теперь. Зеленкой подмазанная, самое время поужинать.

Я осмотрела себя в зеркале. Тело болело сильно, ботинки у Ильдара тяжелые, удар сильный. Но, кажется, серьезных повреждений нет. А если и есть, то не до врачей пока. Лицо практически не пострадало, немного рассечена бровь. Синяков не имеется, уже хорошо! Мне же как-то устраиваться, работу, жилье искать.

Есть, как и положено "дорогой" гостье, пришлось на кухне. Правда, ужин был вкусным. Домоправительница наложила всего на тарелку и сказала:

– Вот, Аннушка, кушай. Коли не насытишься, в холодильнике еды полно. А я пойду, если не возражаешь, устала, сил нет.

– Не боитесь меня одну тут оставлять? Вдруг этот ваш Роман Львович недовольство выразит, что сами ушли, а я без присмотра.

– Чепухи не мели. Ну что ты можешь натворить? Лишний бутерброд стрескать? Так на здоровье! А вообще у нас наблюдение везде, охрана. Если чего задумала, все одно не выйдет. Да и не станешь ты плохого делать. Я в людях еще никогда не ошибалась.

Зоя Семеновна ушла. Жаль. Мне хотелось ее расспросить про Романа Львовича. "Хозяин – очень интересная личность, " – врала я своему искаженному отражению в зеркальном чайнике. "Личность! Аня, он тебе как мужик понравился! Но.. забудь, " – насмелилась я и сказала самой себе правду. Понимала, что шансов нет. Мой спаситель считает меня черт знает кем. Решила: утром поблагодарю, расскажу свою историю и объясню, что он ошибается. Может, это хоть чуток поможет мне реабилитироваться в его глазах, даже если мы никогда больше не встретимся.

На душе стало легче, я улыбнулась. Внезапно в кухню вошел парень. Совсем молодой, может чуть старше меня. Работник? Нет. Слишком по– хозяйски себя ведет, не снял грязные, уличные ботинки, открыл бар, вытащил бутылку коньяка. Еще один сын плодовитого сероглазого? Но мое предположение не оправдалось. Парень покачнулся, он был сильно пьян, и спросил:

– Новенькая нянька у моих племяшей, да? Юлька-то одна с чертями мелкими не справляется. Я – Кир! Кирюша, Кириллл. А ты?

– Аня.

Значит, не сын, брат. Но как разительно отличаются братья. Не только внешне, Кирилл в отличие от подтянутого и стройного Романа полноват, одет неряшливо, хоть и дорого. Неприятный тип. Мне не понравился. А вот я, видно, ему приглянулась. Кир пялился на меня мутным взглядом с минуту, потом заявил:

– Нянька Анька, значит. Ну так давай, со мной поняньчись. Титьку хочу!

И заржал громко, противно.

– Вы ошиблись, Кирилл. Меня не нанимали няней вашим племянникам. Я здесь просто… в гостях.

– В гостях? Чего тогда на кухне жрешь? Ромыч так с гостями не обращается. А.. ты горничная, они иногда здесь ночуют. На радость Киру… Так что давай, Аня, спляши стриптиз… со шваброй, порадуй хозяина.

Пьяному идиоту идея явно понравилась. Кир открыл небольшую дверцу в стене и вытащил оттуда швабру.

– Вот тебе вместо шеста. Или вместо помела. Танцуй!

Я не двигалась. Кирилл настаивал:

– Ну че ломаешься, нищета? Я же не бесплатно! Хочешь, бабла отвалю? Кучу! Ромка не жадный, меня в средствах не стесняет.

Он стал рыться в кармане. Достал мятые купюры и хотел их засунуть мне в лифчик или трусики, как стриптизерше. Дернул за пояс халата, тот распахнулся, и Кир замер, глядя на обнаженное тело. На мне ничего не было, белье крутилось в автомате! Младший брат был не промах. Быстро пришел в себя.

– Да тебе даже раздеваться не надо. О, я придумал. Ты одеваться будешь! Все наоборот. Прикольно, да? Держи швабру!

– Кирилл, остановитесь, пожалуйста! – попросила я. – Никакого стриптиза не будет. В том числе и – наоборот!

Но пьяную голову юного дебила (так и только так!) уже озарила новая креативная идея.

– Не хочешь, не надо! Я тут новое придумал! Полы мой! Да нагибайся пониже. Я полюбуюсь. У меня, пока девчонка чего этакого не выкинет, ну.. не получается.

Пьяный импотент-извращенец снова стал пихать мне проклятую швабру. Попал по глазу. Я разозлилась, попыталась вырвать атрибут уборки. Мне это почти удалось, и .. ооо черт, раздался грохот. В неравной борьбе я поскользнулась, снесла высокую крутящуюся стойку с вилками, ложками, ножами, чашками и тарелками. Грохот, звон, лязг. Да мы перебудили весь дом! К тому же, падая, я сбила Кирилла, и тот оказался… на мне. В кухню влетели Роман Львович и молодая рыжеволосая дама.

– Что здесь происходит? – голос сероглазого взволнован и строг.

И тут.. его взгляд выцепил нас, барахтающихся на полу. Я голая, халат распахнут! Кир хоть и пьян, но оказался хитрее меня. Вскочил и выдал:

– Прости, Ром. Я к ужину не успел, хотел бутер сделать. А тут эта… Халат расстегнула, давай себя предлагать и бабла клянчить. Вон ей кинул, чтоб отвалила. А она напала! Изнасиловать хотела. Я сопротивлялся, и вот…

Роман Львович фыркнул:

– К ужину он опоздал. Потому что болтался опять по клубам. Теперь чушь несешь. Изнасиловать тебя хотели. Как не стыдно врать, Кирилл!

Я уже обрадовалась. Замечательно, что сероглазый не поверил братцу. Но Роман Львович продолжил:

– Уверен, у вас все по обоюдному согласию было. Ты хорош. И эта.. тоже не промах. Эх, сам я виноват, притащил в дом невесть кого.

– Что значит невесть кого? – удивилась рыжеволосая. – Роман Львович, вы не знаете эту девицу?

– Нет. Случайно на дороге от парней отбил.

– И сюда привезли? Да как можно…

Девица громко выразила недовольство.

– Это Инна настояла, – ответил хозяин. – Да что там, сам виноват, пошел на поводу у ребенка. – Сероглазый посмотрел на меня и добавил: – Анна, если честно, я поверил, что вы попали в непростую ситуацию, хотел утром расспросить, помочь по возможности. А вы… В ночь я вас не выгоню. Но утром покиньте дом. Чтобы я проснулся, и здесь даже вашего духа не было…

Не мой день плавно перетек не в мою ночь. Меня затрясло мелкой дрожью. Так всегда было, когда я кипела от негодования, злости и обиды. Правда в последний раз такое состояние испытывала давно, еще в детском доме. А после такого вот "закипания" неизменно происходил взрыв. Детдомовские товарищи в эти минуты боялись. Понимали: довели Анечку Головину до предела, теперь держись! Могла и в глаз дать, и огреть тем, что под руку попадется. Ох, как хотелось мне врезать и сероглазому. Но он же меня спас, нельзя! Он хозяин. Да если я это сделаю, меня посадят, и все. Или охрана таких пинков надает, что мало не покажется.

Все эти мысли пришли мне позднее… Но тогда я все же не сдержалась. Глазами, полными слез, посмотрела на Романа Львовича и выкрикнула:

– А чего ждать утра?! Сейчас уйду! Шлюха же, бомжиха, шанса на реабилитацию у меня нет. Камеры глянуть и правду узнать – не судьба, да? И побыть Маленьким принцем – не навсегда, просто до утра… вы не способны, Роман Львович.

– Еще бы! – ржет Кир. – Нашла маленького принца. Ему скоро сороковник.

– Вы тоже не роза! – отвечает Сероглазый.

Он, в отличие от младшего брата, читал Экзюпери и понял мой намек.

– Точно, не роза. Крапива из навоза, нищета! – снова орет пьяный Кир. – Вели, Ромыч, вышвырнуть шваль.

Эти слова добивают окончательно. Если я без денег, то не человек?! Всхлипываю:

– Не надо, сама уйду.

На кухне тоже есть входная дверь. Стеклянная, и она открыта. Срываюсь с места и вылетаю во двор.

– Аннааа!! Неееет!

Крик сероглазого полон ужаса. В душе мгновенная радость: забеспокоился, пожалел.

– Эдик, стоять, я сам!

С чего он тормозит какого-то Эдика?

– Марс, нельзя!

Вот, и до планет дошли.. Но в следующую секунду становится все ясно. В мою сторону несется огромный питбуль. Молодой парень с дубинкой в растерянности стоит по другую сторону ограды. Сероглазый мчится ко мне со всех ног. Но пес быстрее. Вот он уже рядом. Я пытаюсь бежать и делаю роковую ошибку. Пит настигает, сбивает меня с ног. Страшные клыки тянутся к горлу.... Темнота!

Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания. Очнулась быстро и в первые минуты не могла понять своих ощущений. Очевидно, я не на земле. В воздухе! Что это значит? Собачка меня скушала и я в раю? Нет, лучше! Я на руках у сероглазого. Он несет меня к дому. Запах дорого парфюма и мужской запах силы манят. Меня никогда раньше не носили на руках. Никогда и никто. Пусть, потому что лишилась чувств, но как приятно. Я не выдержала, обхватила руками шею. Роман Львович не оттолкнул. Может ему так легче? Или я не совсем противна?… Дорога до дома заняла минут пять. Но за это время мы сблизились на уровне энергетики. Между нами явно что-то промелькнуло, вспыхнуло в какой-то момент, совсем короткой, слабой искрой. Ошибиться я не могла. У нас, женщин, это на уровне интуиции. Сероглазый заметил и в себе странное ощущение. Смутился. Когда внес меня в дом и опустил на диван, старался не смотреть в глаза.